Ангел-хранитель для чудовища

В начале сентября Дилан получил на руки список из четырех имен и около восьми месяцев на знакомство с «материалом» и разработку плана. - Что ж, это будет непросто, - в большей степени самому себе сказал тогда Родс. И как в воду глядел. «Четыре всадника» имели для «Ока» непреходящее значение – это ему дали понять недвусмысленно. Намеками и оговорками обозначили даже следующее: именно в том, чтобы собрать их, сделать командой - элитным «отрядом иллюзионистов» – и состояла главная цель, ради которой сам Дилан был в свое время принят в организацию. К заданию требовалось подойти со всей ответственностью и самоотдачей, посвятить ему себя целиком. Родс думал об этом несколько иначе, но делиться своими личными соображениями с куратором не собирался: поблагодарил за оказанное доверие и приступил к изучению исходных данных. Данных в сухих досье было прискорбно мало. За короткими строчками текста и цифр разглядеть людей не удавалось совершенно. Дилану же мало было просто разглядеть – для успеха предприятия - того, что ему поручили, и его собственного - знать об этих четверых он должен был все, вплоть до самых незначительных мелочей. Тонкая папка-скоросшиватель почти не содержала информации даже об умениях и навыках, а Родс хотел бы иметь гораздо больше: стремления, страхи, желания, ценностные установки, сильные и слабые стороны характера – он ведь не просто должен был поставить какое-то шоу, ему предстояло убедить потенциальных «всадников» работать сообща, заинтересовать их настолько, чтобы действовали не раздумывая. Самого себя Дилан видел кем-то вроде тренера молодежной сборной. Тайного тренера. Не посещающего сборы в принципе. Тренера в форме судьи, который постоянно показывает красные карточки. Это, конечно, все еще больше осложняло. Объектом для наблюдения номер один наугад был выбран Джек Уайлдер, двадцатипятилетний житель Бруклина, склонный к частым переездам. Это был симпатичный ясноглазый паренек с совершенно мальчишеской улыбкой, невысокого роста, гибкий и ловкий. В досье упоминались два условных срока за карманные кражи, причем, в обоих случаях смягчающим обстоятельством служило несовершеннолетие задержанного. Дилану хватило одного вечера в углу палубы плавучего кафе, чтобы увидеть весь небольшой арсенал его фокусов, довольно примитивных, а также чтобы понять: два условных срока – это была только самая верхушка айсберга. С пятнадцати Уайлдер просто, видимо, ни разу не попадался. «Ловкач» - вот как Дилан про себя его окрестил. Иллюзионист-самоучка, начинающий, полный энтузиазма, имеющий яркую внешность и, что гораздо важнее, тренированные пальцы. Как представитель не только тайного магического общества, но и федеральной полиции (пусть это и был совсем другой уровень, карманных воришек офицер Родс не ловил даже в самом начале своей карьеры), Дилан всецело одобрял стремление завязать с кражами и перейти на фокусы. Уайлдеру нужен был только хороший наставник. Но даже так, в варианте «неограненного алмаза», этот парень обладал качествами, совершенно необходимыми для задумки, которая пока только в общих чертах оформлялась у Дилана в голове: беспринципностью, отменной физической подготовкой и готовностью идти на риск. Номером два в его списке был некто Джей Дэниел Атлас. Двадцать семь лет, квартирант из Квинса, длинный перечень бывших мест обитания также прилагался. Родс когда-то уже видел это имя, но никак не мог вспомнить, где именно: может, читал на уличной афише или встречал в интернете. Первая мысль, возникшая у него при личной (односторонней, разумеется) встрече была о том, что фамилия парню совершенно не подходит. Могучего титана, способного удержать на своих плечах небесный свод, худой остролицый Дэниел напоминал не больше, чем фонарный столб - Вавилонскую башню. Вторая мысль была уже о сокрушительном апломбе, с которым Атлас держался на своих уличных выступлениях. Он был в определенном смысле харизматичен, даже грациозен. Угловатый, подвижный, с неправильными чертами лица, внимание к себе Дэниел приковывал сразу и накрепко. Про себя Дилан, стоя в толпе на бульваре Вудхейвен, обозначил его как «Шоумена». Все, что Атлас говорил, попутно разогревая зрителей изящным Фаро шаффлом, звучало загадочно и завлекающе. Во всяком случае, девушки из первых рядов явно велись. Особой щепетильностью Джей Дэниел не отличался: это, как и его худоба, почти бросалось в глаза. Дилан сперва подумал, что подобный подход тоже можно будет использовать – но потом познакомился ближе с номером третьим и осознал в полной мере: любвеобильность и неразборчивость Атласа в связях когда-нибудь доставят ему очень много проблем. И снова проявил в этом выводе потрясающую проницательность. Номером третьим была бывшая ассистентка Дэниела, двадцатидевятилетняя мисс Хенли Ривз из Стейтен-Айленда. Задолго до эпохи Гарри Гудини отношения между фокусниками и их ассистентками очень часто или начинались с романа, или сопровождались им впоследствии. Характер Атласа переводил «очень часто» в «обязательно», а тот факт, что теперь Хенли не только организовывала шоу сама, но и вообще не поддерживала с ним никаких контактов, прозрачно намекал: роман не просто был, но и успел уже плохо закончиться. На малых сценах, на неиспользуемых рингах, порой – в специально арендованных спортивных залах, очень редко – в барах и клубах мисс Ривз неизменно демонстрировала сложные трюки, требовавшие тщательной подготовки, хорошей физической формы, умения интриговать публику – одним словом, постоянной работы над собой, постоянного самосовершенствования. «Прирожденный боец» - вот, что Дилан в ней сразу увидел. Но, помимо редкого упорства и исключительной целеустремленности, мисс Ривз могла также похвастаться природным обаянием (ее даже можно было назвать эффектной); очевидно, была неглупа; имела развитое чувство собственного достоинства и при этом была совершенно лишена стервозности. Она могла бы стать главным «миротворцем» в команде, центральным, связующим звеном. Атлас самим фактом своего существования превращал эту ладную схему в пороховую бочку неподалеку от факела. Четвертым – и последним – в списке был Мерритт МакКинни (сорок один год, Вудсайд, Квинс), и уж это имя Дилан не смог бы не узнать. Как, впрочем, и любой житель Штатов, который лет десять назад регулярно смотрел телевизор в прайм-тайм. Среди других потенциальных «всадников» МакКинни был кем-то вроде престарелой поп-иконы: когда они молоды и популярны, и весь мир, как им кажется, готов прогнуться, никакими гонорарами вы не заманите их на провинциальные площадки, но годы бегут неумолимо, популярность идет на спад – и вот та же самая «звезда» готова на что угодно почти за бесценок, лишь бы снова, хоть ненадолго, почувствовать себя на гребне волны. В случае «телепата» и гипнотизера решающую роль сыграл не возраст, а обстоятельства, но суть от этого не менялась. «Обстоятельство» в лице младшего брата-менеджера убежало в закат с мешком денег почти десять лет назад, и МакКинни, сдав тогда позиции, до сих пор, кажется, где-то в глубине души пребывал в состоянии полного раздрая. Выступал он обычно в одном из летних кафе, там же, в Квинсе, отдавая владельцу небольшой процент от выручки. И чаще всего, по факту, занимался тем, что разводил на различные суммы немолодые семейные пары: обращался всегда внезапно, старался не собирать вокруг много публики и, как тузы из рукава, начинал доставать из шкафов скелеты. Это был, определенно, не его уровень. В мастерстве гипноза за годы забвения МакКинни, казалось, ничуть не убавил, но почему-то вернуть себе былую славу самостоятельно не мог. На всякий случай Дилан попытался навести справки о беглом братце, аккуратно использовав возможности Бюро, но тот был, очевидно, невероятно ушлым парнем: все следы после выезда из страны обрывались, будто и не существовало его больше. Дилан видел в Мерритте МакКинни человека, которому нужен толчок. А еще это был очень, очень ценный ресурс, который Родс уже знал, как использовать. Все они, все четверо, были ценным ресурсом. «Око» отбирало из тысяч по всему миру, молодых и амбициозных, опытных и не слишком, выступавших в самых больших и современных залах и тех, кто просто ловко играл «в наперстки» на улице – чтобы в конце концов остановиться на обитателях Большого Яблока. Только на них. Может быть, из-за Дилана: ему было бы, определенно, непросто наблюдать за кем-то, скажем, в Австралии - а утром уже сидеть в офисе Бюро и привычно просматривать протоколы допросов. Может быть, сам Дилан тоже был ценным ресурсом. Он старался не слишком часто об этом задумываться.

***

Примерно месяц спустя теплым октябрьским вечером у одного из его подопечных, Дэниела Атласа, было камерное шоу в уютном арт-баре в юго-восточной части Манхеттена. А у Дилана был горящий отчет по делу об очередном притоне в Южном Бронксе и мигрень по этому поводу. Как назло, Кован, сидевший за соседним столом лицом к нему, просто не мог найти себе другого занятия помимо чуткого и бдительного контроля за его работой. Под тяжелым, немигающим взглядом шансов подкатить к Баскину, с которым Дилан обычно работал в паре (жаль, не в этот раз), и убедить славного молчаливого здоровяка подать страдающему коллеге руку помощи, то есть, закончить чертов отчет, совершенно не оставалось. Дело ведь не отличалось особой оригинальностью, да и смысловой костяк Дилан уже успел сам подготовить. - Куда-то торопишься, Родс? – зловещим голосом поинтересовался Кован, выплевывая его фамилию как ругательство. Дилану не нравилось, когда так обращались с его фамилией, пусть даже вымышленной. - А ты по мне уже успел соскучиться, да? В правый висок будто вкручивали толстый стальной шуруп. От выщелоченных казенных фраз на экране в глазах рябило, едва слышное гудение потолочных ламп дневного света превращалось в мучительную пытку. Уже почти час Дилан не мог продвинуться дальше «организации нелегального бизнеса по оказанию услуг интимного характера», и чем больше он вчитывался в напечатанное, тем дальше ускользала от него суть. И Кован со своим чутким бдением процесс нисколечко не упрощал. Пожалуй, худшей чертой его исключительно мерзкого характера была неуемная страсть к доносительству. Стучал Кован, как барабанщик какого-нибудь джаз-бэнда: часто, вдохновенно, порой импровизируя на ходу. Любви к нему ни в родном отделе, ни в Бюро вообще это, разумеется, не прибавляло, да и шеф Эванс, будучи человеком достаточно адекватным, его тоже не особо жаловал. Но что такое для по-настоящему творческой личности народная любовь? Вторичный фактор. Увы, но, как и любой начальник, шеф Эванс страдал от острой аллергии на не дописанные вовремя отчеты. - Прекрати паясничать! – побагровев от возмущения, Кован хлопнул ладонью по столу. – Я, Родс, давно к тебе присматриваюсь. Сдается мне, ты сам у нас любитель всяких злачных мест, вроде той конуры в Бронксе: опаздываешь частенько, в облаках витаешь, кофе-автомат в холле на одного тебя работает. Имей в виду, если выяснится, что ты… Грохот от соприкосновения его руки с деревянной столешницей оглушительным залпом фейрверка отозвался у Дилана в голове. Нет, очередная нелепая попытка Кована подкопать под него Родса нисколько не удивила. Дилан был взбешен (в большей степени, из-за мигрени), немного позабавлен, послал коллегу туда, где солнце не восходит, не опасаясь выговора за нарушение корпоративной этики – но не удивлен ни капли. Утром ему предстояла серьезная беседа с Эвансом. Демонстративно выключить компьютер, с насмешкой глядя на брызгавшего слюной Кована, теперь считалось почти делом чести. Зато на остаток вечера Дилан был абсолютно свободен: в планах значилось посещение арт-бара – в интернете Атлас обещал своим зрителям абсолютно новую программу – и даже мигрень по такому случаю сверлила голову с меньшим энтузиазмом. Отчет изрядно задержал его, и нужно было еще успеть домой - сменить костюм-двойку на что-нибудь менее формальное, но Родс рассчитывал посмотреть хотя бы финал. В конце концов, именно на десерт иллюзионисты обычно оставляли самые технически сложные номера. Дилан же не был обычным зрителем: его больше интересовала как раз техническая часть, а не магическое очарование грамотно построенного шоу. Чего у Атласа было не отнять - свои представления он всегда выстраивал очень грамотно. Самый наибанальнейший трюк со шляпой и кроликом мог подать так, что гром зрительских аплодисментов не смолкал минут десять. Чисто по-человечески, Дилан не очень любил эпатажность и театральные эффекты, но для будущего фронтмена «Четырех всадников» все это было просто замечательно. - … вот Вам, да-да, именно Вам, Наташа, Вам ведь нравятся опасности? – услышал Родс, спускаясь по короткой лесенке в помещение бара. Заведение на Сорок четвертой Западной улице имело очень подходящее к случаю название - «Волшебный фонарь». Полуподвальный зал делился перегородками на три части, оформленные в разном стиле: слева от входа располагался уютный «уголок у огня» с декоративным очагом из серого кирпича, чучелом оленя и десятком низких мягких кресел; центральная часть выглядела, как стандартная забегаловка среднего класса, с барной стойкой и плотно расположенным столами из неокрашенного дерева; помещение у восточной стены было оформлено в стиле первых десятилетий двадцатого века: там присутствовали картины в тяжелых рамах и стулья «под чиппендейл». Атлас выступал у камина под оленьей головой. В правой руке у него было около полудюжины обоюдоострых ножевых клинков – только лезвий, без хваток - и он плавно водил ими в воздухе перед публикой, аккуратно зажав между пальцами. - Так что, нравятся? – допытывался Дэниел у привлекательной рыжеволосой девушки в черном форменном фартуке. – А теперь посмотрите на эти блестящие штуки. Они очень острые, уверяю вас! Как думаете, не опасно ли будет… ну, скажем, съесть их? И, напоказ облизнув губы, он повернулся к зрителям чуть в профиль и запрокинул голову. Дилан, выбрав себе место возле перегородки, усмехнулся и расслабленно сложил руки на груди. Основная часть пришедших на шоу людей была вынуждена стоять, в кресла усаживались по двое, по трое (в основном, девушки), некоторые приносили стулья из центрального «отсека» и выстраивали их в кривоватый ряд у южной стены. Для такого ограниченного пространства это определенно был переаншлаг: Дэниел выступал на пятачке метр на полтора, настолько близко к своим поклонникам, насколько это вообще было возможно. Впрочем, он часто именно так выступал. Большая часть персонала бара тоже наблюдала за представлением. Фигуристая красавица со звучным славянским именем Наташа, которую Дэниел, верный своим принципам, теперь старательно обольщал, скорее всего, являлась одной из официанток. Трюк с лезвиями был стар, как само искусство иллюзий, но в зрелищности от этого ничуть не терял. Глотать острый металл по-настоящему Атлас, конечно, не собирался: клинки, брошенные строго в нужный момент, должны были оказаться у него в боковом кармане. На большой сцене, где артиста и зрительный зал разделяют несколько метров, показывать этот номер было бы намного проще. Окруженный людьми практически со всех сторон, Дэниел рисковал: малейшая ошибка в выборе ракурса - и подвох стал бы очевиден. Но рисковать Атлас не боялся – это Дилан уже успел выяснить. Вместе со всеми он смотрел, как изящные тонкие пальцы подносят первый клинок к запрокинутому лицу, как размыкаются яркие губы и как под испуганно-восторженные возгласы и аплодисменты металл исчезает. Дэниел даже изобразил пару жевательных движений и дернул бровями якобы от необычного вкуса. - Знаете что? – разделавшись таким образом с четырьмя лезвиями из шести, Атлас вдруг выпрямился, прижав ладонь к животу, и задумчиво уставился в пространство. – Мне все-таки кажется, чего-то не хватает… Может быть, соли? Аудитория, разогретая должным образом, отреагировала на незамысловатую шутку дружным хохотом. Дилан, невидимый за плотной деревянной ширмой, только покачал головой, не переставая улыбаться. Чисто по-человечески этот парень не нравился ему совершенно. Вслед за кинжалами пришел черед стальных колец, еще одного варианта признанной классики. То сцепляя их в цепочку, то расцепляя, демонстрируя всем, что они одинакового диаметра и протащить одно через другое невозможно – и тут же делая это, Атлас продолжал с удовольствием общаться со зрителями. Охотно давал потрогать реквизит, проверить целостность металла, попробовать повторить фокус самостоятельно (ни у кого, разумеется, не получилось). И прямо ужом вился вокруг рыжеволосой официантки, флиртуя напропалую. - Вы внимательно смотрели? – интимно понижая голос, периодически спрашивал он вроде бы у всех собравшихся, но обращаясь персонально к ней. В женщинах Дэниел, очевидно, не разбирался. Чесал всех под одну гребенку, не выделяя прирожденных хищниц. Зря он так. Дилану, например, хватило одного взгляда на Наташу, чтобы понять: Атласа эта девушка могла бы без проблем съесть на завтрак. И лезвиями закусить в придачу. Флирт и намеки Наташа воспринимала вроде бы благосклонно, но в зеленых миндалевидных глазах ее горел насмешливый огонек. После номера с кольцами Дэниел достал карты. С колодой в руках он был особенно хорош, одних видов шаффла знал больше двух десятков. Но поскольку сегодняшний вечер самим же Атласом был заявлен как «удивительный» и «полный сюрпризов», на этот раз карточных трюков было показано мало – обычно его шоу состояли из них чуть менее, чем наполовину. Немного «телепатии», слепой выбор всех рангов бубновой масти, бойкое «выскакивание» загаданной зрителем трефовой четверки прямо из середины колоды, таинственное обнаружение дамы червей в декольте Наташи (у мужской части зала этот фокус, по понятным причинам, вызвал особый интерес) – все это было подано оригинально и с юмором и не заняло много времени. Завершился концерт прогулкой Дэниела по битому стеклу. Пустые бутылки Атлас, ради чистоты эксперимента, позаимствовал прямо из бара и разбил прилюдно. Весь «Волшебный фонарь» рукоплескал ему стоя. И Дилан мог бы, в принципе, на этом уйти домой: утром в офисе его ждал недописанный отчет, злой шеф и алчущий мести Кован. Но понаблюдать за развитием событий чертовски хотелось. Наивному, самовлюбленному Атласу предстояло жестоко обломаться, а в двойной жизни Родса-Шрайка действительно было очень мало развлечений. Так что Дилан, заказав себе пива (попкорна в «Фонаре», к его большому сожалению, не водилось), занял столик в углу центральной части бара и приготовился ко второму акту Марлезонского балета. Сперва дружный коллектив забегаловки, чуть ли не в полном составе выстроившись вдоль стойки, предложил Дэниелу виски с колой. - За счет заведения! – дождавшись одобрительного кивка Наташи, широко улыбнулся Атласу бармен и решительным жестом бухнул перед собой стакан. И Дэниел выпил. Потом коварная рыжеволосая красотка, наклонившись к нему, что-то произнесла на ухо горячим шепотом, и, видимо, это было название следующего коктейля – пока тоже бесплатного – потому что парень за стойкой, улыбнувшись еще шире, принялся мешать водку с хересом и каким-то ликером. Третью порцию Атлас уже заказывал сам. А после четвертой Дилан с некоторым удивлением отметил, что его подопечный, кажется, набрался по самые брови.

***

То ли Дэниел просто не умел пить, то ли ничего не ел весь день и теперь, натощак, оказался менее устойчив к алкоголю, то ли существовала какая-то иная причина, но «четыре коктейля - и в хлам» – это был так себе показатель. Дилану, определенно, не следовало вмешиваться. Пусть даже вероятность того, что Атлас, проспавшись, сможет вспомнить его лицо, стремилась к нулю. Охрана «Волшебного фонаря» ничего серьезного бы разбуянившемуся Дэниелу не сделала. И Родса, в конце концов, назначили тайным лидером группы лучших магов тысячелетия, а не гребанной нянькой для пьяных придурков. - С кем имею честь? – внезапно ясным голосом поинтересовался Атлас, когда они проехали через мост. В такси Дэниел, к огромному и всеобщему счастью, наконец угомонился и даже смог четко и внятно назвать водителю свой адрес (Дилан уже всерьез собирался сделать это за него). Таксист им попался по-настоящему матерый и опытный - везти Атласа одного отказался сразу. «А если он у меня тут уснет? Или драться начнет? Или блевать? Нет уж», - и пришлось Родсу продолжать свою спасательную операцию до самого дома «потерпевшего». - Со своим ангелом-хранителем, - устало потирая лоб, отозвался он. Мигрень, поутихшая было на время шоу, вернулась с новой неистовой силой. - То есть, ты типа меня спас, вот как? – уточнил Дэниел, безо всякого стеснения приваливаясь плечом и упираясь макушкой Дилану в шею. Вечер становился все менее томным. Пятая порция выпивки почти целиком оказалась на джемпере Родса, и теперь влажная ткань неприятно липла к телу, а на груди и животе постепенно бледнели, высыхая, красно-бурые пятна – «Кровавую Мэри» Атлас заказывал, что ли? От потенциального «всадника» разило перегаром на весь салон, и где-то в глубине души Дилан действительно ощущал себя героем. Этакой реинкарнацией матери Терезы. - Ну, вообще-то это ты был тем, кто дрался и угрожал всем подряд. На поверку тощий как палка фокусник оказался силен как бык, а многочисленные промилле в крови придавали ему особенную молодецкую удаль. Вывести ставшего внезапно агрессивным Дэниела из бара и запихнуть в вызванную кем-то из сотрудников машину оказалось далеко не простым делом. Атлас беспорядочно размахивал длинными руками, извивался в чужой хватке и довольно болезненно впечатал Дилана спиной в дверной косяк. Пришлось отвесить ему хорошую затрещину. На короткое время в мутных синих глазах даже случился проблеск разума. Атлас умудрился пожать плечами, по-прежнему лежа головой на его плече. - Я очень непредсказуемый. Теперь Родс начинал подумывать о второй отрезвляющей затрещине. Это средство, в конце концов, уже доказало свою эффективность.