Свалка

      — Ты снова здесь?       Дерек вздрогнул от голоса Марии, раздавшегося за спиной. Он настолько сильно погрузился в свои мысли, что даже не услышал, как вошла его жена. Обернувшись, Дерек улыбнулся и протянул Марии руку. Она села рядом с ним, переплетя их пальцы.       — Сделай уже полы с подогревом, — Мария поерзала, устраиваясь удобнее, — ты тут так подолгу сидишь, что отморозишь себе что-нибудь.       — Нельзя поднимать температуру в помещении.       — Дерек, ему все равно, — Мария положила голову мужу на плечо, смотря перед собой. — Над ним сфера, которая поддерживает температуру, комфортную для тела, и…       — Я все знаю, — резко, даже немного грубовато, перебил Дерек. — Но я не могу.       Мария вздохнула. Она видела, насколько тяжело Дерек переносит события такой, уже, казалось, давности, что впору было смириться и принять неизбежное. Но почему-то Дерек не мог отпустить, простить, как-то примириться с ситуацией. Казалось, за все эти годы культ ненависти, которую он так тщательно в себе лелеял, только разросся, о чем явно говорил затеянный Дереком спор. Мария осознавала, что ее муж до сих пор не оставляет надежду найти виновника той страшной ситуации и наказать его. Или хотя бы посмотреть в глаза. Мария не хотела думать о том, что Дерек все еще настолько зол, что может сделать что-то и похуже.       — Как мне быть, — вдруг нарушил тишину Дерек, — что делать? Я каждый раз прихожу сюда и задаю себе один и тот же вопрос. Я не могу отключить его и не могу вернуть к жизни, не могу ничего для него сделать, несмотря на все мои деньги.       — Многое в этой жизни не купишь за деньги, — Мария хмыкнула, проговорив эту простую истину. — Да, без них он умер бы давным-давно, но… сейчас, — она пересела лицом к мужу, и он моментально затащил ее к себе на колени, — сейчас, — повторила она, — это жизнь? Ты уверен, что он на самом деле ничего не ощущает? Вдруг все эти годы его преследует боль, а он не имеет возможности как-то это показать? Вдруг его мозг все еще работает, и он ненавидит нас всех за то, что мы причиняем ему страдания? Никто до сих пор не знает, что происходит с такими больными, — Мария взяла лицо Дерека в ладони, заставляя смотреть себе в глаза, — Хейл, я очень люблю тебя, ты знаешь это.       — Я тоже, — отозвался тот.       — Но мне больно смотреть на то, как ты мучаешься. Когда ты отпустишь? Когда перешагнешь через это? Перережь уже чертову цепь, которая, как якорь, тянет тебя в прошлое. Так нельзя.       — Я не могу его убить, — Дерек зажмурился на мгновение, затем снова открывая глаза и смотря на Марию.       — Прошло достаточно много лет, у тебя было время смириться.       — Ты циник.       — Я реалист, Хейл, — Мария нахмурилась, опуская руки на плечи мужа, — даже если он очнется, что ты можешь предложить? Функции речи не восстановить, ног у него нет, с легкими вряд ли получится что-то сделать. Джексон говорил, что с трудом спасли одно, и…       — Но технологии не стоят на месте! — Дерек дернулся, и Марии пришлось слезть с него, — вдруг через несколько лет получится что-то сделать?       Мария смотрела на мужа и видела глаза фанатика. Больного в своих убеждениях человека, который слепо верит в размытое светлое будущее, которому не суждено быть даже при самых радужных прогнозах. Она понимала, что у Дерека широкое сердце, он способен впустить в него несколько человек. Что, несмотря на их фиктивный брак и закончившиеся сексуальные отношения, он все равно будет любить ее. Что в сердце Дерека всегда будет место для Марии, как и в ее — для мужа. Но этого было чертовски мало. Мало для того, чтобы вытеснить болезненную привязанность к тому, кто уже давно мертв.       К тому, кто пожертвовал жизнью ради Дерека.       К тому, благодаря которому у них сейчас есть все, чего они добились.       К тому, кто дал огромный старт их общей карьере, принеся при этом слишком большую жертву.       Настолько большую, что Дерек спустя столько лет не смог смириться.       Мария очень надеялась на то, что ее муж все же сумеет переступить через этот ужас. И видя то, какими глазами Дерек смотрит на Стайлза, она готова была молиться на то, чтобы их общие, едва начавшие зарождаться чувства, смогли вытеснить всю боль, разъедающую Дерека изнутри.       Хотя, если быть честной с самой собой, Мария понимала, что Стайлзу достаточно и своих чертей. Вряд ли он пустит в свой омут еще и чужих.       Мария поднялась на ноги и пошла к выходу из комнаты. Закрытой ото всех, кроме самого Дерека, Джексона и нее. Этот нижний этаж давил на всех троих огромной тяжестью бетонной плиты, которая вот-вот расплющит и превратит их в кровавое месиво, в котором не останется больше ничего.       Передернув плечами, Мария вышла из помещения.       Дерек снова устроился на полу, прислонившись спиной к стене. Он смотрел на сферу, окутавшую того, кто уже столько лет был внутри и прикрыл глаза, привычно для себя вслушиваясь в писк десятков приборов, развешанных и расставленных вокруг. ***       — Ну что, могу тебя поздравить, — Нея выдохнула розоватый дым от сигареты и улыбнулась Стайлзу, который жевал надоевший ему геркулес, — ты на два места выше черты.       — То есть шансов вылететь совсем у меня все меньше? — уточнил он, пытаясь запить кашу, вставшую поперек горла, водой. Он ненавидел уродский геркулес, — господи, ну и гадость, — он все же скривился.       Нея рассмеялась.       В столовую вошла Мария и хмыкнула, видя, с каким лицом ее подопечный пытается доесть кашу. Она подошла к Нее и наклонилась, быстро поцеловав ее в губы.       — Господи, как ты это куришь, — Мария фыркнула, когда Нея специально выдохнула в ее сторону дым, — очень сладко.       Нея пожала плечами и пододвинула Марии планшет, на котором были результаты боев Стайлза. Вглядевшись в цифры, Мария тоже поздравила Стайлза и стянула у Неи чашку с недопитым кофе.       — Ну что, готов к последнему бою в отборочных?       — Наверное, — Стайлз дернул плечом, — сложно судить. Мне кажется, что все те бои были не со мной. Будто их и вовсе не было.       — У меня так тоже поначалу было, — Мария откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди, — когда я только-только выходила на бои, мне казалось, будто они пролетают мимо, а я смотрю на все со стороны. Только вот боль после была вполне реальной, — она усмехнулась, — кстати, как ты?       — Вполне, — Стайлз осилил остатки каши и выдохнул, — неужели нельзя заменить геркулес на что-то другое?       — Нет, — Мария широко улыбнулась, — терпи.       — Терплю, — вздохнул Стайлз, — и я в порядке, — вспомнил о заданном ранее вопросе он, — Крис занимался со мной вчера вечером и сказал, что я в форме. Ну, относительно, конечно.       — И в чем твоя проблема сейчас? — нахмурилась Мария.       — Слегка задыхаюсь на кардио, — Стайлз поморщился, вспоминая, как его прихватило после беговой дорожки. — Это последствия травмы легких.       — Ты еще быстро восстановился, — вмешалась в разговор Нея, — обычно после подобного пару месяцев в себя приходят.       — А ты мало того, что оклемался чуть ли не в два раза быстрее, так еще и пришел в норму за парочку тренировок, — добавила Мария.       — Джексон все еще не нашел, почему я так быстро восстанавливаюсь? — Стайлз вспомнил о стремлении доктора выявить его особенность.       — Насколько я знаю — нет, — ответила на его вопрос Нея, — но Уиттмор не слезет с тебя, пока не докопается до истины.       — Пошло звучит, — Мария подвигала бровями и засмеялась, видя, что Стайлз покраснел, — кстати, как с Дереком дела?       — Я не буду обсуждать с тобой мои отношения с твоим мужем! — Стайлз замахал руками на Марию, продолжая заливаться краской, — нет-нет-нет! — он вскочил, когда увидел, что Мария тоже встала и обошла стол, пытаясь достать до него, — Нея! Успокой свою женщину! — он помчался прочь от Марии, которая, смеясь, принялась его догонять.       Нея лишь пожала плечами и налила себе еще кофе, прикурив очередную сигарету. Она с улыбкой смотрела на то, как Мария носится за Стайлзом, а тот пытается не поскользнуться на паркете, потому что приперся на завтрак в носках, которые сейчас были, словно лыжи зимой.       На шум в столовую примчался Локо, который стал вообще походить на пухлый черный шар и, поддавшись общему веселью, помчался следом за Марией, распушив хвосты. Вокруг стоял гам и смех, прислуга разошлась на безопасное расстояние по углам, чтобы не попасть под раздачу, а Мария, подхватив с одного из стульев подушку, кинула ее в Стайлза. Тот увернулся, и подушка прилетела в вазу, которая с грохотом разлетелась по полу осколками.       — Деточки, сколько вам годиков? — раздался голос Тома, который, придя в столовую на завтрак, никак не ожидал увидеть там такой бардак.       — Защищайся! — Мария схватила со стола вилку и, выставив ее на манер шпаги, кинулась на обалдевшего Тома.       Пока тот приходил в себя, Стайлз добежал до подушки и, подняв ее, кинул своему тренеру в голову. Не успев понять, от кого надо быстрее защититься, Том получил практически одновременно и подушкой, и болезненный тычок вилкой в бок. Завопив, он бросился за Марией, а Стайлз снова за подушкой, норовя в очередной раз кинуть ее в Тома, пока у того не испортилось настроение, и он его не прибил. Заметив, куда нацелился Стайлз, Том переключился на него и побежал за подопечным. С визгом Стайлз перепрыгнул через стол, снеся несколько чашек, и догонялки возобновились, только теперь с еще одним участником.       Нея сидела и молча курила, попивая кофе и поглаживая уставшего Локо, который запрыгнул к ней на колени, свесив из пасти язык, будто пес. Черные хвосты дергались из стороны в сторону, кот горящими желтыми глазищами следил за тем бардаком, что происходил в столовой, и явно намеревался вновь присоединиться к веселью, как только отдышится.       Зашедшие в этот момент в столовую Дерек и Крис замерли, приоткрыв рты. Они даже забыли, о чем разговаривали, потому что куча-мала из Тома, Марии и Стайлза завалилась почти к ним под ноги. Дерека тут же подмяли в самый низ, несмотря на все его угрозы, а Крис успел отпрыгнуть и подбежать к Нее.       — Что за цирк? — он уселся на чудом уцелевший стул, смотря на Дерека, который отбивался от всех троих. — Хейл, если что, я болею за тебя! — крикнул он и тут же пригнулся, уворачиваясь от подушки, которую в него кинул Стайлз.       — Снимают стресс, — Нея покосилась на пустынника, делая очередную затяжку, — тебе не нужно?       — Да я, вроде как, не в стрессе, — хмыкнул Крис.       Дереку почти удалось подняться на ноги, но его снова повалил на пол Том.       — Скорее ты всегда в стрессе, — Нея выдохнула дым и легко улыбнулась, — просто привык.       — Может и так, — Крис проследил за розовой струйкой, скользнувшей между пухлых губ Неи, и вдруг спросил: — слушай, ты только и делаешь, что пьешь кофе и куришь. Твой организм не в шоке?       — Это как с твоим стрессом, — Нея послала воздушный поцелуй Марие, которой удалось выбраться из копошащейся на полу кучи Дерек-Том-Стайлз и подняться на ноги, — привыкла.       Крис только кивнул и принялся чесать Локо за ушами. Кот моментально перебрался на колени к пустыннику, чья температура тела была выше, чем у других, и очень нравилась коту. Он свернулся на коленях Криса и урчал, что было сил, подставляя голову под почесывания сильных пальцев.       — Мы завтракать-то будем? — в столовую вошел Джексон и, спокойно перешагнув через кучу-малу на полу, уселся за стол, — эй, цирк Шапито, подъем! — он улыбался, глядя на взъерошенных Дерека, Тома и Стайлза, — все, поиграли и хватит. Стайлз, пей лекарства, мне нужно будет взять у тебя кровь. Тому потом на тренировку, а Дереку, кстати, строители звонили. Там какой-то простой опять.       — Вашу мать! — Мария и Дерек одновременно вскочили и унеслись из столовой, явно поняв, что за простой в работе и где.       Джексон только закатил глаза и махнул одной из слуг, прося принести еду. Том переплетал растрепавшуюся косу, а Стайлз морщился, попивая мутную жидкость из высокого запотевшего стакана.       — Идиллия просто, — Нея затушила сигарету и зевнула, — пойду, поработаю, — она быстро вышла из столовой.       — Нея работает? — Стайлз посмотрел на оставшихся в столовой. — Кем?       — Она художник, — ответил Крис, — что-то там абстрактно-сюрреалистическое.       — Это как? — озадачился Стайлз.       — Это странная мазня, которая приносит огромные бабки, потому что якобы ценители видят в этом скрытый сакральный смысл, — пояснил Том.       — Мммм, — изрек Стайлз, — ясно.       — Нея востребованный художник, а больше себе голову не грей, — Джексон рассмеялся и приступил к завтраку, — попроси ее картины показать, если хочешь. Она не откажет.       Стайлз кивнул и допил лекарство. Нужно было сосредоточиться перед предстоящей тренировкой и последним отборочным боем, ведь только он теперь отделял его от основных соревнований. Проигрывать было нельзя. ***       — А если я не справлюсь? — Стайлза накрывала паника.       Он смотрел на арену, видел уже привычные для него места, видел накрывающие определенные ряды полусферы, видел, как судьи устроились на своих местах, но сегодня внутри был полный раздрай. Он совершенно не знал, чего ожидать. Он не понимал, как сможет победить в этот раз.       Тогда, надо признать, ему везло. Конечно, травмы были, но хитрость спасала во все предыдущие бои. Сегодня же в голове было пусто. Так, будто там вообще вакуум, в котором нет абсолютно ничего. Полное ничто, ноль, зеро — что угодно, но только не какие-то комбинации или варианты стратегий, которые могли бы помочь в победе.       Зачем-то пришел еще и Дерек.       В своем идеальном костюме, с идеальной укладкой, идеальной обувью, начищенной так, что глаза слезились, с идеальной, мать его, щетиной и даже идеальным воротником-стойкой он не только не помогал — скорее мешал. Выбивал все важные мысли, оставляя после себя какой-то кисель, в котором Стайлз плавился, как воск.       Дурацкие ассоциации в голове, совершенно не связанные между собой.       И это тоже выбивало из колеи.       — Мне страшно, — в который раз повторил Стайлз, глядя расширившимися от паники глазами на своих наставников.       Но они молчали. Стайлз знал, почему, но снова ничего не мог с этим поделать. Каждый из них уже провел с ним беседу, попытался успокоить, и даже Нея обняла, стремясь поделиться хотя бы толикой уверенности. Ничего не помогало. Казалось, вся та паника, весь тот страх, которые должны были распределиться на каждый из боев, решили накрыть сейчас, убивая нервную систему просто в ноль.       Наверное, Джексон или кто-то из тренеров сообщили Дереку, потому что иначе он бы не спустился из ложи судей сюда, в тренерскую. Тесную и душную, как сейчас казалось Стайлзу. Его вообще все сейчас подавляло, скручивало и сковывало.       — Ему нельзя никаких лекарств, даже банальный аспирин могут расценить как скрытый допинг, — сквозь гул в собственных ушах расслышал Стайлз голос Джексона, — Дерек, он не в порядке. Это истерика вперемешку с панической атакой. Ему даже удар по морде не помог, — с досадой добавил Джексон, — не бить же его до синяков.       — Выйдите все, — тихо сказал Дерек. — У меня времени пять минут до тех пор, пока меня не спохватятся и не начнут искать, куда я пошел. Если увидят тут — всем крышка, потому что мое присутствие у подопечного перед боем еще хуже, чем допинг. Прямое нарушение правил.       — Мы постоим за дверью, — сказала Мария и вышла из тренерской.       Следом ее покинули Том, Крис, Нея и Джексон.       Дерек и Стайлз остались одни.       — Давай же, приходи в себя, ну! — Дерек вздернул сидящего на лавке Стайлза на ноги, схватив за воротник спортивной куртки. — Не смей сливаться сейчас! — почти со злостью прошипел он прямо в приоткрытые от частого дыхания губы Стайлза, — давай же!       Ничего не помогало.       Стайлз как-то беспомощно вцепился в запястья Дерека и хватал ртом воздух. Зрачки были расширены, глаза распахнуты. Становилось ясно, что Стайлз в полной панике, в шоке, страх просто погребает его под собой.       — Стайлз! — Дерек толкнул его к ближайшей стене и прижал собой, своим телом, вжимаясь так крепко, что стало тяжело дышать даже ему самому, — ты обязан победить, обязан!       Дерек зло прикусил нижнюю губу Стайлза, заставив того вздрогнуть. Прищурившись, Дерек посмотрел в начавшие проясняться карие глаза и снова прикусил губы, затем облизывая их, не давая Стайлзу передышки. Приводя его таким образом в чувства.       Поцелуй не был нежным, плавным или мягким. Дерек с силой дернул Стайлза вверх, затем заставляя обхватить свою талию ногами, и сильнее притиснул его к стене, чтобы Стайлз не съехал вниз. Он кусал его губы, намеренно причиняя боль, и снизил напор только тогда, когда ощутил, как Стайлз сам обхватывает руками его плечи и начинает отвечать, будто выплывая постепенно из дурмана страха и паники. Дерек двинул бедрами, и Стайлз застонал, сильно прикусив его нижнюю губу. Он прогнулся в спине, как большой кот, и у Дерека от этого движения по позвоночнику побежали мурашки, а член начал вставать, потому что просто нельзя было не поддаться на такую провокацию. Стайлз извивался в руках Дерека, все больше и больше возвращаясь в реальность, все более страстно отвечая на поцелуй и прижимая Дерека к себе.       Он царапал короткими ногтями его затылок, портя идеальную до этого укладку, шипел, когда Дерек сильно сжимал пальцами его задницу и подавался вперед на каждое движение.       Это было какое-то безумие. Дерек будто потерялся во времени, он чувствовал только горячее тело, которое сам прижимал к стене и не осознавал больше ничего. Ему хотелось стать ближе, вплавиться в Стайлза, сделать его своим немедленно, трахать его так долго и так сильно, чтобы тот вообще потом не мог передвигаться. В Дереке будто проснулся дремавший долгое время зверь, который был готов сожрать то сочное, мягкое, возбужденное и сладкое, что ему предлагали. Дерек понял, что кусает шею Стайлза только тогда, когда тот сильно сжал его талию ногами, потому что стало уже слишком больно. Дерек почти урчал, когда зализывал укус, видя, как на светлой коже проступают следы его зубов. Он никогда не любил причинять боль в постели, если не считать каких-то обоюдных игр, но сейчас это была далеко не простая прелюдия или что-то вроде этого.       Дерек понял, что если не сделает что-нибудь прямо сейчас, он просто сойдет с ума. Он резко дернул Стайлза вниз, заставляя встать ровно, а затем развернул к себе спиной, толкая к стене снова. Стайлз едва успел выставить вперед руку, иначе он бы просто разбил от удара нос. Он застонал, когда Дерек резко спустил с него спортивные штаны вместе с трусами и, расстегнув ремень на своих брюках, вжался пахом между ягодиц, одновременно с этим сжимая член Стайлза. Откинув голову на плечо Дерека, Стайлз зажмурился и застонал, принимая все, что давал ему Дерек. Он не был нежным, назвать лаской резкие движение ладонью по члену было тоже нельзя, но Стайлзу было так хорошо, что подкашивались колени.       — Подожди, — хрипло прошептал Дерек, на секунду отодвигаясь от Стайлза.       Когда он снова прижался к его ягодицам, Стайлз вздрогнул от ощущения горячей кожи, больше не скрытой тканью трусов. Мелькнула мысль о том, что секс сейчас будет не к месту, но Стайлз понял, что Дерек не зайдет дальше, когда тот просто притерся к нему максимально близко, но не начал делать что-то более откровенное.       Хотя сейчас, когда Дерек почти трахал его, дрочил ему и кусал то в плечо, то за ухо, то просто водил языком по коже шеи, казалось, что это даже лучше, чем просто секс. Такой Дерек, дикий, какой-то жуткий, будто голодный зверь, возбуждал так, что становилось даже плохо от того, насколько было хорошо. Стайлз чувствовал подступающий оргазм, чувствовал руку Дерека на своем члене, чувствовал горячий член Дерека между ягодиц, и этого всего было так много, что у него заслезились глаза.       Он уронил голову на подставленную руку, а зубами прикусил запястье второй, чтобы не заорать от удовольствия в голос. Он почти скулил, когда Дерек задвигался быстрее и вдруг подумал, что же будет, когда они окажутся в одной постели. Перед глазами будто взорвался фейерверк, дыхание перехватило, а оргазм накрыл волной, заставляя ослепнуть и оглохнуть на некоторое время. Стайлз пришел в себя, когда Дерек развернул его лицом и надавил на плечи. Бездумно, все еще отходя от ощущений, Стайлз послушно опустился вниз, понимая, что Дерек, скорее всего, хочет, чтобы ему помогли кончить, но тот остановил потянувшегося к нему Стайлза, придержав за плечо.       — Открой рот, — тихо сказал Дерек, надрачивая себе испачканной в сперме Стайлза рукой и подойдя вплотную.       Стайлз только успел послушно разомкнуть губы и слегка высунуть язык, когда ощутил горячие капли, попавшие на лицо. Быстро остывая, они стекали по щекам, губам, попадали в рот. Машинально облизнувшись, Стайлз глянул на Дерека и тихо выдохнул: взъерошенный, с покрасневшими щеками, красной каемкой вокруг искусанных после их диких поцелуев губ, со съехавшей рубашкой, приспущенными штанами и бельем, Дерек был так красив, что можно было смело кончать еще раз, если бы позволяло время.       Дерек посмотрел на сидящего у его ног Стайлза и вдруг улыбнулся, размазав пальцами свою сперму по его щекам.       — Хороший вид, — он провел большим пальцем по губам Стайлза.       Тот прикусил его и хмыкнул, увидев темный огонь возбуждения, снова мелькнувший в глазах Дерека.       — Если победишь — продолжим в кровати, — Дерек наклонился к все еще сидящему на коленях Стайлзу и лизнул его щеку. Он крепко поцеловал Стайлза и потянул вверх, помогая встать. — Хорошая мотивация? — он отошел на пару шагов, оглядываясь в поисках салфеток.       — Отличная, — Стайлз поймал несколько штук, которые кинул ему Дерек и начал вытирать лицо. — Я смогу выиграть.       Дерек только улыбнулся и продолжил приводить себя в порядок.       Стайлз вздохнул, прислушиваясь к себе. Страх и паника сбежали, не оглядываясь.       Стайлз смотрел на своего противника и видел такого же, как и он, пацана. Обычный парень, разве что более жилистый, чем тот, кто не занимается спортом. Они кивнули друг другу и разошлись каждый в свою сторону, ожидая команды, которая будет означать начало первого раунда.       Стайлз пытался понять, чем ему грозит этот бой — и не мог. Соперник осматривал его ровно с таким же интересом, не делал никаких резких выпадов, да и вообще, в целом, никак не давал понять, что же он из себя представляет. Стайлз и сам решил не торопиться, не раскрывать свои козыри. Хотя, если уж признаться самому себе, у него их было не то чтобы много: просто хитрость и надежда на очередную удачу. Ну и конечно толика его выносливости и повышенной регенерации, это все позволяло дольше простоять в бою, в случае травм или чего-то подобного.       Соперник пригнулся, готовясь к атаке, и Стайлз принял оборонительную стойку. Трибуны странно притихли, но смотреть, что там происходит, не было времени. Стайлз все никак не мог отделаться от ощущения, будто ему придется драться с собственным отражением. Даже спортивные костюмы были похожи: только у него был красный, а у парня напротив синий. Будто кто-то специально подобрал для этого отборочного тура соперника, максимально похожего на него. Хотя, почему «кто-то»? Стайлз вдруг подумал, что это все может быть подстроено кланом Сири. Если у них хватило связей, да и сил, выкрасть Марию, и как-то пробраться в защищенный дом Дерека, то почему бы и не влезть в саму суть боев?       Подменить противника не составит труда, сделать так, чтобы дезориентировать неопытного в боях Стайлза тоже, а этот, в синем костюме, кажется, был далеко не новичком. Конечно, все тут по сравнению со Стайлзом были матерыми вояками, но вот почему-то именно сейчас противник напротив вызывал наибольшие опасения. Может потому, что он был слишком спокоен.       Может потому, что слишком уверен.       А может потому, что все это в целом наводило на мысли о том, что он хочет пойти до конца. Что он не успокоится до тех пор, пока не уйдет с арены полным победителем. А это получится только в том случае, если один из соперников умрет. Стайлз не хотел драться до такого конца.       Но в тот момент, когда пацан кинулся на него, он понял: придется. В движениях противника была такая четкость, сила, злость и желание победить, что просто не оставалось никаких сомнений: этот бой будет самым тяжелым за все его отборочные туры, уже оставшиеся за спиной.       Стайлз уворачивался, как мог. Он показал чудеса ловкости даже для себя, раз за разом прогибаясь почти до пола, чтобы избежать удара. Парень бил так, что на мягком покрытии арены оставались вмятины от его кулаков, и от этого становилось жутко. Вспомнились слова Марии, которые она сказала когда-то давно. Мария говорила, что никто из наставников Стайлза не хочет, чтобы тот превратился после тренировок в озлобленную на весь мир тварь, которая сможет выжить, только убивая на боях. Теперь же Стайлз воочию видел, что может получиться из человека, в жизни которого нет ничего, кроме жестокости, тренировок и наказаний за провинности. И то, во что превратился его соперник, пугало даже больше возможного проигрыша.       Таким Стайлз быть точно не хотел.       Абсолютно пустые, наполненные лишь жаждой убивать, глаза, не отпускали ни на секунду. Это был первый бой в жизни Стайлза, когда он просто боялся отвести от противника взгляд. Не было времени отслеживать и пытаться найти слабые места — у этого парня их попросту не было. Даже когда Стайлзу удавалось его достать, тот не морщился от боли, будто вообще ее не чувствовал. Надо будет спросить у Криса, который знает почти всех именитых тренеров, кто же так натаскал этого парня.       Конечно, если Стайлз выиграет и у него будет такая возможность.       Пригнувшись и уйдя от очередной жесткой атаки, Стайлз отпрыгнул в угол ринга и мотнул головой: от парочки пропущенных ударов мутило, во рту появился жирный привкус, говорящий о том, что он уже заработал очередное сотрясение. Парень медленно подходил ближе, мягко ступая по покрытию ринга. Он был босиком, и Стайлзу вдруг бросилась в глаза сеточка из бледных шрамов, росчерками рассекающих все ступни. Стайлза передернуло, он даже думать не хотел о том, какими были тренировки этого парня. Даже на какое-то мгновение стало его жаль.       Закричав, противник бросился вперед, и Стайлз пропустил удар. Он очнулся тогда, когда ощутил хватку на своей шее. Парень вцепился в него так, что в глазах сразу же потемнело, а горло перехватило. Стайлз ударил несколько раз соперника в живот, со всей силы пытаясь оттолкнуть, но тот вцепился, будто бойцовская собака. Стайлз с силой схватился за запястья противника и дернул вниз, одновременно с этим сам делая движение вверх. Он взвыл от боли в шее, от царапин, которые появились, когда пальцы противника, соскользнув, пробороздили глубокими полосами кожу, но услышал, как орет соперник — запястья Стайлз ему вывернул как надо. Том научил, заставляя на диком холоде раз за разом уходить из смертельного для многих захвата.       Стайлз тогда пугался своей темно-синей от синяков шеи, выл от боли, когда Том раз за разом неожиданно начинал его душить, но сейчас был готов расцеловать ледяного великана за то, что научил его этому. Боль стерпеть можно, восстановиться тоже, а вот шанс на победу всего один.       Пока пацан напротив пытался прийти в себя и как-то вправить вывернутые суставы, Стайлз бросился вперед. Он бил по лицу, намеренно пытаясь достать до глаз, носа, до всего, куда удары будут больнее всего, и остановился лишь тогда, когда оказался сидящим верхом на противнике и просто лупящим его по лицу.       Судья вздернул Стайлза за шкирку и заставил отойти от соперника.       Толпа ревела, Стайлз приходил в себя, пытаясь нормально вдохнуть. Глотке, судя по ощущениям, пришел конец. Стайлз ощущал горло так, будто наелся колючей проволоки, а по гортани текло что-то теплое и Стайлз даже думать не хотел, кровь ли это или у него во рту внезапно там образовался водопад из слюней. Соперник встал и покачнулся. Но он удержался на ногах и Стайлз с ужасом смотрел, как тот вправляет себе руки, глядя прямо ему в глаза. В этот момент Стайлз окончательно понял: сегодня с арены уйдет только один из них.       Стало жутко.       Объявили второй раунд, и противник в этот раз не стал ждать, пока им дадут время разойтись по углам ринга. Едва не снеся судью, он кинулся на Стайлза с таким остервенением, будто тот был виновен в смерти всей его семьи.       Интересно, а у него когда-то была семья?       Стайлз, провалившись в совершенно ненужные сейчас мысли, едва не пропустил удар. Он увернулся, и пацан, пролетев по инерции пару метров, повис на канатах, ограждающих ринг. Стайлз кинулся вперед и, оказавшись у противника за спиной, заломил ему руки, дергая на себя и резко разворачиваясь.       Дезориентированный от боли, парень только кричал, а Стайлз сдавливал еще и вывернутые им же ранее запястья, надеясь, что соперник потеряет сознание. Ощущения должны быть просто адскими, Стайлз по себе помнил, что такое, когда тебя тянут за вывернутые руки. Но пацан оказался не так прост: он оттолкнулся от пола, а затем, подпрыгнув, резко дернулся вниз, лишая Стайлза опоры. Они оба кувырком полетели на пол ринга, и Стайлзу пришлось отпустить противника, иначе, не подставив руки, он рисковал попросту сломать себе шею. Кувыркнувшись вперед, Стайлз приземлился на четвереньки и не успел распрямиться, потому что на его спину прыгнул противник. В следующую секунду плечо пронзила такая боль, что из глаз брызнули слезы. Стайлз хватал ртом воздух и пытался не дать себя перевернуть на спину, потому что пацан зубами, как бультерьер, тянул его назад, пытаясь завалить если не одного его, то упасть вместе. Казалось, ему уже было плевать на победу или поражение, он просто желал убить Стайлза. Какого черта каждый тут норовит его практически загрызть? Так на нем скоро живого места не останется от укусов.       Стайлз, собрав остатки сил и почти ничего не видя от боли, резко дернулся вперед. Ему показалось, что из него вырвали кусок мяса, он будто бы даже услышал противный хруст рвущихся тканей. Накрыло ощущение дежа вю и тут же смылось: от боли тошнило, и он был готов поспорить на что угодно, что его вырвет прямо сейчас. Он упал на живот, а затем резко оттолкнулся руками от пола, ударяя головой назад просто наугад. На затылок брызнуло что-то горячее, а хватка зубов ослабла, давая возможность быстро откатиться на какое-то расстояние.       Стайлз встал, шатаясь, на ноги, и посмотрел на противника.       Наверное, они оба сейчас были похожи на персонажей из фильма ужасов. Сам он, с промокающим от крови рукавом, с начавшими проступать синяками на лице, и соперник, с лицом, разбитым почти в мясо, заплывшим глазом, размозженным носом и дрожащими руками. Два, по сути своей, подростка, волей или неволей попавшие в жернова боев на арене и теперь вынужденные драться так, чтобы выжить после.       Стайлз выдохнул и попытался абстрагироваться от воплей толпы. Кажется, с каждым боем он обзаводится все большим и большим количеством фанатов. Конечно, клану Сири это очень невыгодно, и они будут пытаться его убрать любыми доступными способами, которые привлекут наименьшее внимание ко всему этому. Наверное, никто не ожидал того, что выбранный Дереком наугад боец, да еще и вообще сам спор, принесут такие результаты.       Наверное, свою роль сыграл случай и череда событий, которая последовала за ним. Непривыкший проигрывать Дерек, упертая в достижении целей Мария, Том и Крис, непримиримые в собственной борьбе, но помешанные на совершенстве в боях, и сам Стайлз, с дикой волей к жизни и победе.       Внезапно даже для самого себя он разозлился.       Какого черта, в конце концов? Почему он жалеет противника тогда, когда тот явно хочет только одного: его смерти? Почему он должен думать о боли другого тогда, когда этот «другой» готов его в буквальном смысле загрызть?       — А вот фигушки тебе, — прошипел Стайлз и сам кинулся вперед, — хочешь сдохнуть? Да плевать! — он ударил опешившего на мгновение пацана по лицу.       Тот пошатнулся, но успел поставить блок и устоять на ногах. В следующее мгновение на разбитом лице мелькнуло понимание, а затем бой превратился в форменный кошмар. Они оба слетели с катушек, просто молотя друг друга так, как никогда в жизни. Казалось, что каждый из них просто вымещает на другом скопившуюся внутри злость. Стайлз думал, что он почти не ощущает боли, когда он по-любому пропустил достаточное количество ударов, ведь он не всегда успевал ставить блоки.       Противник шатался все сильнее, и Стайлз понял, что его выносливость в очередной раз играет на руку. Он кидался вперед снова и снова, ударяя то по лицу, то пытаясь задеть руки, то по ногам. Стайлз понимал, что толпа ревет, поддерживая то ли его, то ли пацана в синем костюме напротив, он осознавал, что сам начинает уставать, что они оба кричат то ли от боли, то ли просто от злости — но время будто остановилось.       Оно словно замедлило свой ход, превращаясь в вату, которая обволакивала Стайлза и его противника, оставляя их наедине друг с другом. Они будто падали в пропасть, не пытаясь спастись. Стайлз вдруг понял, что этот бой не просто проходной в основные сражения, это его личный Рубикон. Его черта, после которой уже ничего не будет, как прежде. Этой победой он докажет всем, что с ним стоит считаться. Он даст понять, что все усилия его наставников не были потрачены зря и он сам не просто претендент на место в основных боях — он тот, кто может тягаться с сильными соперниками.       Он не выскочка, волею случая оказавшаяся на арене.       Он возможный победитель, и плевать на количество лет, часов или дней, потраченных на подготовку. Либо ты сражаешься, переступая через себя и всех вокруг, либо сдаешься и подыхаешь на задворках, выброшенный за пределы жизни даже тогда, когда сам еще дышишь.       Плевать.       Плевать на все.       Даже на то, что сейчас очень хочется именно убивать, а не просто победить.       Он лишь делает то, что должен, то, чему его учили и к чему готовили.       Он пробивает себе место в основных боях.       Стайлз замахнулся ногой, так, как его учил Крис. Так, как показывал ему на нем же, раз за разом заставляя задыхаться от боли. Он подпрыгнул и ударил по затылку, заставляя противника заорать и упасть на колени. От такого удара, если не успеть поставить блок, просто теряешься в пространстве.       Этого бы хватило, если бы Стайлз просто хотел победить. Опрокинуть соперника на спину дважды подряд — и победа за тобой, ведь еще один раунд, по сути, ничего не решит. Но Стайлзу сейчас было этого мало, он хотел другого.       На секунду он выплыл из вакуума, услышав визг толпы и крики. Он вдохнул полной грудью и подошел ближе к противнику, который не мог встать. Пацан ошалело моргал заплывшими глазами и пытался сориентироваться, но у него явно не получалось.       Стайлз на мгновение поймал его взгляд и понял: тот принял свою судьбу и его решение. Стайлз, наверное, сам сделал бы также, окажись на его месте. Жить после такого и правда не захочется, особенно учитывая то, что кроме боев у них ничего нет.       По правде сказать, зная, что клан Сири постепенно выкосит всех участников спора, которые окажутся в проигрыше, Стайлз действительно предпочел бы умереть на арене. Это куда лучше, чем попасть в руки клана Сири: Стайлз очень хорошо помнил состояние Марии, которая чудом спаслась из плена.       — Увидимся, — тихо сказал Стайлз сопернику, и вдруг понял: он сам не знает, почему сделал это.       Само вырвалось, как-то неосознанно. Но пацан, подняв мутные глаза, вдруг кивнул и попытался встать. Не хотел умирать, стоя на коленях перед своим, наверняка, ровесником.       — Ну уж нет, — шикнул Стайлз и выдохнул.       Пара ударов — и все.       Крис говорил, что несколько такой силы ударов могут убить даже пустынника. Не Стайлзу, конечно, тягаться с жителями того сектора в силе побоев, но пацана с мегаполиса, пусть и умелого воина, такие удары точно убьют.       Хватило трех, чтобы соперник, роняя капли крови, повалился на бок. Из-под его головы растеклась темная лужа, а глаза закатились. Изо рта тоже текла тонкая алая струйка: Стайлз, скорее всего, превратил в однородную кашу все его внутренности.       Судья проорал про победу и трибуна взорвалась аплодисментами.       Стайлзу помогли уйти с арены, в этот раз даже подхватив под руки. Видимо те, кто прошел в основные бои удостаиваются подобной чести. На труп, оставшийся позади, он даже не оглянулся.       Около арены его встретила Мария.       Осознание того, что он только что убил человека, пришло тогда, когда Стайлз встретился со взглядом Марии. В нем не было жалости или страха, Стайлз не видел там сожалений о сопернике или о собственном методе боя.       В глазах Марии было то, что пугало Стайлза еще со времен жизни на свалке. В карих глазах его самой близкой наставницы, ставшей другом, больше не было теплоты и света, к которым так тянулся всегда Стайлз.       Во взгляде Марии была пустота.