Солнце

Просьбу Дэна Фил выполнил: он не уехал ни ночью — потому что спать в обнимку с Дэном было слишком хорошей идеей, ни утром — потому что они приехали на машине Дэна, а вызывать такси было бы слишком дорого. Фил дождался, пока Дэн проснётся, и они вместе поехали обратно в город. Они почти не говорили в то утро. Дэн сказал лишь, что собирается всё лето прожить в своём доме на окраине и даже не будет против, если Фил будет иногда ночевать у него. «Приезжай, если ещё захочешь потрахаться или поговорить о какой-то херне», — бросил Дэн напоследок, а после за ним захлопнулась дверь дома его отца. Фил уехал домой. Выходные кончились, началась долгая, нудная рабочая неделя с дневной жарой и ночными грозами. В эти пять дней Дэн был занят тем, что перевозил свои вещи — по большей части картины из мастерской, холсты и краски — из дома отца в свой дом на окраине. Фил был занят, во-первых, работой, так как в отличие от Дэна ему нужно было самому зарабатывать на жизнь, а во-вторых, он не мог перестать думать о том поцелуе и о том портрете. Он явно очень много значил для Дэна: Фил помнил, как парень мучился, пытаясь выразить в этом портрете всё, что видел в его глазах. В тот момент Фил увидел, что Дэн на самом деле чувственный, страшно ранимый парень, художник, а вовсе не тот пьяный кретин, каким он хотел казаться. И конечно, Фил принял предложение Дэна приехать к нему на следующих выходных. Он приехал на своей машине. Машина Дэна уже стояла около дома. Сам Дэн вскоре вышел, услышав, что Фил приехал, хотя старательно делал вид, что ему плевать, и присутствие Фила — это то, что он терпит, а не то, чего он хочет. Парень лениво поцеловал Фила вместо приветствия. Дэн был трезв, но Фил заметил, как он был потрёпан: под глазами мешки, руки чуть дрожали, а на покусанные губы было больно смотреть. — Как ты? — спросил Фил, с улыбкой глядя ему в глаза. Они стояли у крыльца, пока платиновое солнце бросало обжигающие лучи с неба, а со стороны леса порывами дул свежий ветер. — Нормально, — пожал плечами Дэн и отвернулся. «Дерьмово», — вот что он должен был ответить. — Перевозил сюда все свои вещи. Справил двадцать первый День рождения. «Это был пиздец какой ужасный день», — хотел добавить Дэн, но замолчал и нервно поправил длинные рукава чёрной рубашки. — Двадцать первый? — удивился Фил. — Мне казалось, ты немного старше. Дэн внимательно посмотрел на него и усмехнулся: — Раньше мне наоборот говорили, что я выгляжу как подросток. — У тебя глаза взрослого человека. Мне кажется, всё дело в них. Дэн рассмеялся. — Ага. Дело в глазах, ты прав. — Он посмотрел на пустую дорогу, на свой дом и сказал: — Я собирался прогуляться. Тут в округе, в общем-то, нихера нет, кроме деревьев и пыли, так что, если тебе неинтересно, можешь подождать меня в доме… — Нет, я тоже не прочь размять ноги, — возразил Фил. Дэн зашёл домой, чтобы взять бутылку минералки, на случай, если станет жарко, хотя его с самого утра преследовало противное ощущение холода. Парни неторопливо пошли по дороге, чуть щурясь от солнца. Справа от них был шумный лес, слева — пустырь с редкими кустами. — Так… как отметил День рождения? — спросил Фил, не зная, как сильно Дэн хотел бы не слышать от него этого вопроса. — Напился. — Дэн решил быть честным. — Всю ночь мучился из-за этой херни... ну, знаешь, приступы. Ничего, я привык так. Нормально. — Тебе стоило позвонить мне, — с укором сказал Фил. — Окей, — ухмыльнулся Дэн. — В следующий раз позвоню и приглашу тебя посмотреть, как меня разматывает и как я реву в прихожей. Он шутил, но про себя отметил, что это неплохая идея. Справляться с приступами в одиночку он уже не мог. Они долго шли, всё сильнее отдаляясь от дома, и солнце, казалось, шло вместе с ними. В какой-то момент Дэн остановился и, прищурившись, посмотрел на небо. — Что-то не так? — Фил тоже остановился рядом с ним. Дэн покачал головой: — Нет... просто показалось. Они решили сесть и отдохнуть рядом с дорогой, на жухлой траве. Фил выпил воды, Дэн достал очки — Фил отметил, что они ему очень идут. — С детства дерьмовое зрение, — сказал Дэн и посмотрел куда-то вдаль. Фил не понимал, куда он смотрит: перед ними был бесконечный пустырь. — Мне интересно, — заговорил Фил через некоторое время, — каким ты был в детстве? Дэн беззлобно усмехнулся. Фил почти ничего не знал о том, какой он сейчас, и спрашивает, каким он был в детстве. Подумав, Дэн протянул: — Не буду говорить банальную фразу «в детстве я отличался от других мальчиков»... Нет, я был обыкновенным, и гейство из меня через край не лезло. Я был обычным, иногда заносчивым придурком, а иногда наоборот, забитым и безобидным существом. Но, ладно, у меня была одна странность. — Дэн шмыгнул носом и негромко засмеялся. — Я хоронил живые трупы. — Что, прости? — Не в прямом смысле, конечно... я просто постоянно думал о людях, окружавших меня, я думал... как они умрут? Ведь рано или поздно все умрут, так? И в какой-то момент я начинал воспринимать некоторых людей так, будто они уже мертвы. Отца, например… Это чертовски странные мысли для ребёнка, да? Это длилось до четырнадцати лет, по-моему. Он дал Филу время переварить эту информацию. Зачем он всё это рассказывал? Когда-то Дэн поклялся никому не рассказывать подобных историй, не открывать своего истинного лица. Но Фил уже заставил его нарушить все клятвы и правила. Пути назад не было. — Во всём виновата мать, я знаю, — продолжил Дэн. — Когда мне было четыре года, она выбросилась из окна. У меня на глазах. На глазах своего четырёхлетнего сына. — Это ужасно, — выдохнул Фил. Он внимательно смотрел на Дэна. Тот всё так же смотрел вдаль, пока солнце уходило за горизонт. — Да, довольно-таки, — согласился Дэн. — Хотя она выжила. Даже инвалидом не стала, всего лишь сломала пару конечностей: высота была небольшая. Я не знаю, почему она хотела покончить с собой. Может, из-за того, что мой отец мудак и деспот. Чёрт её знает. Она ушла из семьи и больше я её не видел. Фил слушал его молча, зная, что не может в полной мере понять Дэна. У Фила всегда были хорошие отношения с обоими родителями, и он не мог представить, каково было Дэну лишиться матери и жить с таким отцом. Дэн мрачно продолжал: — Выходит, в последний раз я видел её именно в то утро. Подбежал к перилам балкона и увидел, как она валяется на земле. Дэн задумался и чуть улыбнулся, вспомнив, как Фил оттащил его от края крыши в первый день их знакомства. — Так что да, она ушла от нас, чёрт знает, куда, — сказал Дэн. — Мой отец тогда не был таким богатым, как сейчас. Сейчас-то, думаю, она бы не ушла от такого толстого кошелька, будь он хоть дьяволом во плоти. Он замолчал, и Фил чувствовал, что ему не обязательно что-то отвечать. Дэн рассказал ему всё это потому, что больше не мог закрываться от него. От историй из детства они вскоре перейдут к настоящему времени. Оба это понимали. Момента, когда Дэн доверит Филу свою тайну, Фил ждал с трепетом и интересом; Дэн — с ужасом. Пытаясь отогнать все посторонние мысли, Дэн смотрел на вечернее небо. Солнце только-только скрылось за горизонтом, а небо превратилось в шёлковое полотно из фиолетовой, голубой, белой, жёлтой, розовой и грязно-лиловой полос. Птицы чёрными точками летели прочь, пытаясь догнать солнце. Всё погружалось в сумерки. Дэн рассеянно улыбался. — Это забавно... — проговорил он. — Я мысленно похоронил стольких людей заживо, когда был ребёнком. А теперь в живых трупах остался один я. — Ты думаешь, что скоро умрёшь? Парень покачал головой: — Не думаю. Знаю. Можно с уверенностью сказать, что я уже мёртв. — Почему? — вопрос Фила вырвался сам собой. Дэн сделал то, чем всегда ужасно раздражал собеседников — ничего не ответил. Они пошли назад к дому, потому что Дэн замёрз от вечернего ветра. Фил накинул ему на плечи свой пиджак, и Дэн поцеловал его на ходу. Поцелуи перестали быть чем-то, чем Дэн пытался принизить Фила, и превратились в способ выражения благодарности. Дэн был благодарен Филу за то, что он всё ещё его не бросил, хоть и ненавидел его за то же самое. По предложению Дэна они не стали затеваться с ужином, а взяли бутылку вина и пошли в спальню. Филу просто хотелось расслабиться после напряжённой рабочей недели; Дэну же алкоголь помогал оставаться всё тем же заносчивым и грубым ублюдком. Хотя в тот вечер, лёжа на кровати и осушая свой бокал, Дэн задумался о том, что с Филом ему вовсе не хочется быть таковым. Он хотел показать настоящего Дэна, рассказать всё о нём, оправдать его. В спальне стемнело, но сейчас Дэн не хотел включать лампы. Темнота не пугала его, если рядом был Фил. В приоткрытое окно дул свежий ветер, но вино и близость Фила, целующего его, согревали Дэна. — Тебе правда не противно? — выдохнул он, когда Фил расстегнул пуговицы на его рубашке. Дэн вовсе не хотел «испортить момент», он сам был сильно возбуждён, но этот вопрос не давал ему покоя. — Я та ещё шлюха, и ты это понимаешь, Фил. Фил покачал головой. — Знаю, это должно меня отталкивать. Но, знаешь... — Он помог Дэну снять рубашку. — Мне плевать. Дэн надеялся, что в темноте шрамы на его руках не будут заметны. Но пальцы Фила скользнули по его предплечьям, и последним, что Дэн услышал, была нежная, но такая бестолковая фраза: «Не делай этого больше». Любому другому парню было бы просто плевать, что Дэн делает с собой. Но не Филу. Дэн должен был признать, никто ещё не трахал его так, будто фарфоровую куклу. После совместного душа Дэн быстро уснул. Фил удивился: было не так уж и поздно. Он не знал, что прошедшей ночью Дэн почти не спал, потому что трясся в припадке на этой же кровати. Лёжа рядом с ним, Фил боялся пошевелиться. Он смотрел на Дэна, лицо которого было слабо освещено лунным светом. Он думал. Думал о том, как этот парень, самый странный из всех, кого Фил когда-либо знал, в считанные дни изменил всю его жизнь. Фил никогда бы не подумал, что будет настолько одинок и станет ночевать с малознакомым парнем на окраине города. И тем более никогда бы не подумал, что способен влюбиться в такого. Но так оно и было. Фил лежал в одной постели с сыном своего начальника — как Дэн сам себя назвал, с «живым трупом». И этот парень, внёсший беспорядок в жизнь Фила, уверенный в своей скорой смерти, регулярно режущий себя, теперь лежал рядом и мирно спал. На его лице, спокойном и таком совершенном под металлическим светом луны, не было и тени надменности. Он изредка вздрагивал, видя сны. Наверное, это и был тот Настоящий Дэн, которого никто не должен был видеть.