Песок сквозь пальцы

- Знаешь, война - дело хорошее, - буркнул немолодой легионер, старательно счищая обрывком тряпки грязь со своих сапог, - если сражаться за то, что этого стоит, конечно же. За правое дело и умереть не жалко. - Это мы завтра и проверим, - мрачно бросил кто-то из тьмы за пределами круга света, отбрасываемого костром. - Правда ли не жалко, или так только в легендах поется. - Уже не завтра, а сегодня, - поправил собеседника легионер, - чую, полночь миновала. Он взглянул в беззвездное небо, гигантской черной паутиной раскинувшееся над имперским лагерем. - Тьфу, на редкость неприятная выдалась ночка. Душно, не продохнуть, и будто давит что. - Некромантская магия, - поежившись, убежденно проговорил юный лучник, подвинувшись ближе к огню. - Не иначе, как эти твари колдуют там у себя. До начала битвы отравить нас хотят... - Делать им больше нечего, - хмыкнул мужчина, - только колдовать перед сражением, вместо того, чтобы спать. Хоть бы башкой-то своей подумал, прежде чем ляпнуть. К чему это им? Победа и так на их стороне, и они об этом знают, уж поверь. - И что мы тогда здесь делаем? - нервно фыркнула бретонка-маг. - Если, по-твоему, бороться все равно не имеет смысла? - Я такого не говорил. Смысл есть, вполне очевидный. - И какой же? Просвети нас, Доулен, давай. Будем знать, зачем пришли сюда умирать, - ее голос чуть дрогнул, выдавая страх. Легионер пристально взглянул на нее. Он не знал, какова она в битве, но с виду - хороший, опытный боец, давно уже не девчонка. И все же боится, причем боится так, что не может сладить с собственным голосом. Все они здесь боятся - ужас и смятение словно напитали воздух, сделав его тяжелым и горьким на вкус. Они будто не понимают, что привело их сюда, начинают задумываться - действительно нужна ли им эта война? А это непростительно для солдат. - Я здесь, потому что так приказал мой генерал, - твердо произнес Доулен. - Потому, что таков мой долг. Потому, что так велит моя честь. Ваша говорит иначе? - Эти разговоры о чести, - поморщилась чародейка. - Просто слова. Они... безликие и пустые. Их повторяют каждый раз... - Потому что они стоят того, чтобы их повторяли, - перебил ее легионер. - Разве не так? Это слова, но это вечные слова. И честь наша - вечна и неизменна, такая, какой мы приняли ее от предков. Как вы можете задавать вопросы и сомневаться? Я не из Скайрима, но считаю эту землю родной, - и мне противна мысль о том, что мы отдадим ее без боя. Возьмем и отступим, не пролив ни капли вражеской крови. О чем разговор? Размышляете над тем, чтобы переметнуться к некромантам, пока не поздно, благо, тут недалеко бежать? Не вы первые. Сколько таких же трусов сейчас спит по другую сторону? Сколько их бежало, торопясь и спотыкаясь, стремясь сохранить свои шкуры в целости? Вы не поддались, вы остались верны себе до этой секунды, и разве сейчас время предавать? Доулен замолчал, переводя дух. Они тоже молчали, глядя на него. И он видел, как пламенем костра отражается в их глазах - недоверие. "Может, на самом деле проклятая магия? - невольно подумал он, потирая взмокшую шею. - Путает мысли, насылает сомнения, убивает волю..." - Ты ведь сказал не всю правду... - начала бретонка, нарушив тишину. - Правду? - резко оборвал легионер, закончив чистить сапоги и швырнув тряпку в огонь. Искры с треском разлетелись в стороны, маленькими вспышками разорвав тьму. - Вы ждете правды? Сдалась она вам! Но раз хотите - получайте. Вы - массовка, которая должна сыграть свою роль. Показать, что вот они мы, стоим насмерть. Вот ваше предназначение. Устраивает? - Выйти - и умереть? - тихо спросил лучник. - Так? - Только умереть красиво, - усмехнулся Доулен. - И достойно. Чтобы в Совнгарде потом не стыдно было. Чародейка, ничего не сказав, поднялась и ушла в палатку. Никто не смотрел ей вслед - все взгляды были обращены вдаль, сквозь тьму равнины, к едва заметным чужим огням. *** А над лагерем некромантов застыло то же вязкое безмолвие, что так давило солдат Имперского Легиона. Но, в отличие от них, те неуверенности не испытывали, ровно как и сомнений; они бы непременно снова провели ночь в диком веселье, но веление Мастера было точным и жестким: никаких пьянок и шума. Всем разойтись и соблюдать тишину. Приказание было исполнено, пусть неохотно и не всеми; некоторые все же рискнули достать бутылки и собраться компаниями в палатках. Йен по-прежнему внушал им уважение и трепет, но в последнее время его авторитет чуть пошатнулся. Многие шептались о том, что длительное общение с драконами лишило его разума; причину его странного поведения видели в желании фанатично служить Пожирателю Мира. Литле воздерживалась от предположений, но ей все сильнее и сильнее казалось, что в этом кроется нечто иное. Особенного преклонения перед драконами она в нем не видела, наоборот, он в последнее время как будто избегал их. Как и людей. А они все тоже старались держаться на расстоянии, чтобы не попасть под руку, если на него вдруг накатит очередной приступ внезапной ярости. Адептка уже по второму кругу обходила лагерь, стараясь ступать бесшумно и легко; но сухая трава, как назло, шелестела под ногами, и она недовольно морщилась, зная, что нарушители приказов успевают спрятать улики, прежде чем она дойдет до них. Факел в ее руке испускал мерзкий дым, от которого першило в горле. Литле уже несколько раз порывалась его потушить - все равно толку от него было мало. Случайная искра отлетела и прожгла ей рукав плаща; адептка ругнулась сквозь зубы, разрыла землю носком сапога, ткнула факелом в получившуюся ямку, потушив его. Затоптала случайно вспыхнувшие огоньки на ломких стеблях растений, опустилась на колени, проверяя, не тлеет ли ничего больше - и так и замерла, согнувшись. Мастер имел еще одну крайне неприятную особенность - он всегда появлялся там, где его меньше всего ждали. Адептка пригнулась, почему-то боясь быть замеченной. Но Йен едва ли увидел бы ее, даже если бы она стояла прямо перед ним - он опять пребывал в состоянии, среднем между смутной тревогой и апатией; а это значит, бродил из стороны в сторону, пошатываясь и бормоча себе под нос неизвестно что. Она прислушалась, улавливая в его шепоте обрывки фраз. - Никакой надежды больше... бессмысленно... от них нечего ждать... никакой надежды. Как можно было так глупо умереть, - неожиданно громко, со злостью бросил он. Литле вздрогнула от неожиданности; торопливо выпрямилась, готовая оправдываться - но Мастер резко отшатнулся, смотря на нее с не меньшим испугом. - Прости, - выдохнула она, окончательно растерявшись. - Я здесь просто... Я ничего такого... - Что ты тут делаешь? - Сейчас моя смена. Обхожу территорию... - Смена... смена, смена, - задумчиво пропел Йен, прищурившись. - Действительно. Надо что-то менять. Она бы сказала, что именно... Он осклабился, запрокинув голову и прижав ладони к вискам. - Она снится мне, - быстрый, лихорадочный шепот в темноту. - Каждую ночь... постоянно. Она говорит со мной - всегда одно и то же. Песок не может вернуться обратно, пока не перевернешь часы. Но наши уже разбиты, и он утекает сквозь пальцы... - Песок? - Время, - выдавил Мастер, развернувшись и уходя прочь. Адептка лишь нахмурилась, не смея задерживать его. Сердце бешено колотилось в груди, отчасти - от страха, отчасти - от подозрений, поселившихся в нем. *** Йен шел, бездумно смотря в пустоту, шел, пока, споткнувшись о камень, не упал на колени. Сухая трава больно впилась в ладони. Вспышка - и все в огне, и это уже не трава - это горячий пепел, обжигающий кожу, пропитавшуюся кровью и потом. Мастер тряхнул головой, отгоняя видение. Но оно не хотело уходить, упорно цепляясь за его сознание, оставляя кровавые разводы на переплетении его больных мыслей, - и он морщился и кусал губы. Она снилась ему уже давно - с тех самых пор, как он нашел ее мертвой, спустившись в подземелья. Он избавился от нее, но она вернулась к нему в первую же ночь, и в следующую, и потом - всегда. Чаще всего она просто молчала; но иногда начинала говорить, - только несколько слов, этих странных, колючих слов. Йен был уверен, что эти сны - только порождение его отравленного разума, не более. Был уверен и в том, что действительно сходит с ума. Промежутки времени, в которые он четко и ясно осознавал самого себя, становились все короче; сейчас Мастер уже не мог точно сказать, где бред, а где - реальность, запутавшись окончательно. Высоко над головой скользнули две тени, заслонив звезды. Он всегда ненавидел драконов - и преклонялся перед их силой. Ему казалось, что влияние этой силы распространится и на них, скроет их собой, стоит им принести клятву верности; он довольно смело планировал, что в будущем некоторые из них смогут даже осторожно играть осколками чужого могущества. Но с недавнего времени Йен резко ощутил неправильность своего решения - оно связывало, душило, мешало жить. Он понял, что не хочет видеть мир под гнетом Алдуина, и не только из-за непрерывных ночных кошмаров. Для самих некромантов дело принимало довольно неприятный оборот, хоть многие и не догадывались об этом, - им была уготована та же участь бесправных рабов, что и другим, пусть и несколько иная. Драконы не нуждались в последователях - им нужны были слуги, молчаливые, пугливые и падающие на колени по первому знаку. Он совершил ошибку, самонадеянно решив, что из этого фальшивого покровительства можно будет извлечь выгоду. Но теперь исправлять что-то уже слишком поздно. - Слишком поздно, - мрачно повторил Мастер, растягивая слова, словно пытаясь глубже вникнуть в их жуткий смысл. Так и есть - последняя надежда людей, и, как ни странно, его самого, надежда, которой он так старательно расчищал путь, - мертва, погибла так глупо и напрасно. А сам он уже ничего сделать не способен. Йен поднялся, медленно пошел в сторону лагеря. В крайней палатке явно было весело, что легко определялось по большой бочке спиртного, стоявшей рядом и наполовину скрытой наброшенной сверху тканью. Он внезапно остановился, пораженный мгновенно промелькнувшей мыслью, - и тут же широко улыбнулся. *** Сегодня солнце не взойдет - черный дым сожженных поселений укутал небо, а в нем кружат драконы, - теперь уже низко, словно прижимаясь к земле. Литле пыталась их сосчитать - но они двигались быстро, чересчур стремительно для человеческого взгляда; одни отлетали подальше и тут же возвращались; другие, мощно взмахивая гигантскими крыльями, зависли в воздухе над строем некромантов. Они были готовы начать, но медлили, ожидая Мастера; некроманты бушевали, оглушительно хохотали и размахивали оружием, рвались в бой, чувствуя небывалый подъем сил. А адептка тщетно подавляла мучительное предчувствие, сдавившее внутренности. То, что он сказал ночью - всего лишь бред безумца, не более; но она не могла избавиться от беспокойства. Воинство внезапно разразилось еще более громкими воплями, и Литле выпрямилась, наблюдая за Йеном, вышедшим из палатки. Он улыбался, и выглядел абсолютно нормальным - ни следа от растерянности последних недель. - Сегодня хороший день, - дождавшись, пока приветственные крики утихнут, Мастер неспешно прошелся вдоль первого ряда некромантов, заглядывая в глаза каждому. - Но он станет еще лучше, ибо пришло время показать, кому в действительности принадлежат эти земли. И пусть каждый убедится в нашей мощи! - Сегодня! - разом рявкнула толпа, вскинув оружие вверх. - Но сначала, - ухмыльнулся Йен, - я хочу, чтобы каждый из вас осушил кубок вина - в честь нашей будущей победы. Он махнул рукой, и слуги выкатили вперед с десяток бочек. Некроманты радостно взревели, бросившись к ним и по очереди наполняя кружки. - А ты не пьешь? - Мастер повернулся к адептке, стоявшей рядом с двумя кубками в руках - повернулся резче, чем следовало. - В честь победы? - Пью, конечно, - спокойно ответил он, принимая от нее вино. - Спасибо, Литле. Потемневшее серебро звякнуло, на миг соприкоснувшись. Они поднесли кубки к губам и остановились, одновременно посмотрев друг на друга. Тревога, терзавшая адептку, усилилась. Но в следующую секунду Йен ухмыльнулся и первым отпил из своего кубка. Она, вздрогнув, неуверенно сделала то же самое. Вино было горьким на вкус. Некроманты и воины Легиона стояли напротив друг друга - совсем близко. В этот раз генерал Туллий не стал произносить речей, обошелся без угроз и громких слов - он просто поднял клинок и повел за собой - навстречу смерти. - В бой! Равнина словно взорвалась, когда два воинства сшиблись на ходу, лязгнув металлом доспехов. Брызнула первая кровь, заливая траву, вспыхнули десятки огненных вспышек, длинные молнии разорвали дымную темноту. Сверху, зарычав, напали драконы, - снижаясь, хватая сразу несколько человек и сбрасывая их с высоты. Некроманты навалились с таким рвением, что Легион дрогнул, даже не успев начать сражаться в полную силу. Безжалостное пламя, выжигавшее сверху, не оставляло никаких шансов продержаться хоть немного; но внезапно, парировав очередной удар, Туллий заметил, что несколько врагов упали без видимой причины, - просто завалились ничком и скорчились на земле. Литле тоже видела, как один за другим они падали и кричали, сворачиваясь в клубок. И чувствовала, как внутри нарастает режущая боль, а к горлу подкатывает тошнота. Она задыхалась, пыталась отбиваться кинжалом, лишившись способности читать заклинания, - но булава противника ударила ее в грудь, отбросив назад. Адептка закричала, прижав ладони к ране, перевернулась набок, сгибаясь пополам и ощущая, что боль в животе нарастает, заглушая все. "Предатель, - успела подумать она. - Ты - предатель." Генерал Туллий легко одолел напавшего на него, огляделся по сторонам, с удивлением понимая, что не только их, но и некромантов становится все меньше. В следующее мгновение он едва увернулся от лезвия клинка, сверкнувшего прямо около его виска. Генерал развернулся, защищаясь, - и его меч лязгнул, снова скрестившись с другим. Серебристые глаза Мастера некромантов светились ярко. - Я убью тебя, - хрипло выдохнул он. - Тебя - точно. Туллий ничего не ответил, резко уходя вправо и собираясь ударить сбоку - но Йен опередил его, рубанув наотмашь. Генералу удалось уклониться, но он потерял равновесие, отступив назад. Мастер немедленно атаковал с разворота, почти достав врага, но неожиданно согнулся, прижав руку к груди; Туллий видел, как дико исказилось его лицо. Он не стал выжидать - сразу же напал, рассчитывая сразу прикончить, но некромант вскинулся, успев блокировать. Выпрямился, рванулся вперед в быстром выпаде, ошеломив генерала, резко, изо всех сил, ударил сверху. Тот вскрикнул, схватившись за раненое плечо, - но вновь взлетевший клинок обезглавил его. Йен сделал несколько медленных, неуверенных шагов прочь от трупа противника. Меч, подобранный тут же, на поле боя, выскользнул из пальцев. Мастер опустился на колени, тяжело дыша; судорожно вздрагивающие руки зарылись в горячий пепел. Прямо как в его видении - но он уже не думал об этом. Все вокруг горело - тела легионеров и некромантов, трава, камни, - казалось, сама земля вспыхнула под напором драконьего пламени. Но Йен уже не чувствовал ни жара, ни боли, стискивающей его внутренности. Он не слышал криков умирающих, скрежета оружия, - ничего. Скайрим пал, его уже не спасти; но теперь Мастер был уверен в том, что сделал все, что мог. Йен смотрел, как кровь, стекающая с его губ, смешивается с серым пеплом. Как огонь медленно подбирается к нему, как начинают тлеть его волосы... а потом закрыл невидящие глаза, погрузившись в безмолвие вечности.