My demons

— Тише, сейчас всё закончится. Чей-то голос, ласково, почти по-отечески успокаивающий. Ей было так холодно, что непривычное тепло прикосновения словно обжигало кожу. Она слышала второй голос, менее отчётливый, но более грубый, призывающий оставить её, но почему-то она не хотела этого и умоляюще цеплялась за руки, оглаживающие её лицо. Сакура будто постоянно балансировала на грани, то приходя в сознание, то отключаясь. Всё, что она помнила — это острая боль, разрывающая тело на части и белоснежные руки — сначала они не позволяли ей уснуть, а потом крепко держали, не давая дёрнуться. А потом всё закончилось, как страшный сон. Ушла боль, исчезли невесомые касания, исчез стук чужого сердца совсем близко, затихли голоса. Остался лишь её собственный шёпот, сорвавшийся с посиневших губ: — Не уходите, прошу. *** Яркий свет резал глаза. От непривычки розововолосая куноичи сморщилась и зажмурилась, едва пробудившись. Самочувствие было не лучшее: затёкшие руки и ноги отказывались слушаться, собственная голова казалась тяжёлой, будто из чугуна, а в горле пересохло так, что при попытке открыть рот и сказать что-то вместо слов вырывался только слабый хрип. По ощущениям она как будто очнулась от долгого сна. Харуно не сразу поняла, где находится: распахнутое широкое окно практически во всю стену с видом на подозрительно знакомую улицу, обшарпанные грязно-салатовые обои, скрипучая железная кровать с жёстким матрацем, от которого у любого заболит спина. «Что? Это невозможно!» — девушка подумала, что госпиталь Конохи ей приснился, ведь совсем недавно она была в километрах отсюда и, кажется, получила серьёзное ранение. Ненароком девушка подумала, что умерла и эта больничная палата — её мини-чистилище. Первое, что она поняла — на ней не было ни плаща, ни её обычной одежды, только свободная больничная роба. В попытке убедиться в реальности происходящего куноичи с трудом подняла онемевшую руку и коснулась места на боку, где была предполагаемая рана, но ничего не обнаружила. — Сакура! — озадаченная неожиданными открытиями, Харуно не сразу заметила сидящего неподалёку Наруто, который и сам был в явном шоке от её пробуждения. Обычно разговорчивый, Узумаки застыл с открытым ртом, а Сакура и слова не могла сказать, только неразборчиво сипеть. Её тут же подняли и сдавили в сильных объятиях, от которых слёзы невольно брызнули из глаз, но сейчас она и сама была бы рада задушить друга в объятиях, с трудом сжав его в ответ слабыми ручонками. — Я сейчас вернусь, нужно сказать остальным, — блондин ободряюще улыбнулся, отпуская девчонку. Не успела Харуно ничего сказать, как его след простыл, и в коридоре уже был слышен топот и крики «очнулась, очнулась!» на всю больницу. Куноичи хотела подняться с постели, чтобы встретить посетителей как подобает, но ломота в теле и закружившаяся голова заставили её спешно вернуться обратно. Когда дверь распахнулась, Сакура подумала, что в её палате собралась вся Коноха. — Привет, — с трудом поздоровалась она с присутствующими. Во все глаза на неё смотрели Ино, Хината, Тен-Тен, Киба, Сай и все остальные друзья из деревни. Возглавлял всю когорту Какаши, который как обычно выглядел невозмутимым, но явно переживал за свою ученицу. — Так, расступились, успеете ещё наобщаться! — Пятая появилась внезапно, растолкав всех, кроме Хатаке, и выставив за порог, как маленьких детей. Особенно упиравшегося Наруто бабуля Цунаде отправила за дверь мощным пинком. — Ну, дорогая моя, рассказывай, кто тебя так потрепал? — Сенджу скрестила руки на груди. По выражению её лица было понятно, что Хокаге была не в добром расположении духа. — Ты нас очень напугала, Сакура-чан, — осторожно добавил Какаши, — ты была без сознания несколько дней. — Да я эту дурёху еле с того света вытащила! — возмутилась блондинка, — шлялась непонятно где, получила под ребро ядовитым клинком и едва коней не двинула! Харуно, где, мать твою, тебя носило? Сакура, несмотря на обрушившийся на неё гнев Пятой, испытала невероятное облегчение — Узумаки сдержал своё слово. — Я искала Саске, — уверенно солгала она, для пущей убедительности заглянув наставнице в глаза. — Ты...что? — Цунаде на секунду потеряла дар речи, а потом её убийственный взгляд заставил девушку пожалеть, что она вообще вышла за пределы Конохи. Наставница начала было разминать кулаки, рискуя нанести ученице парочку новых травм, но кровопролитие остановил Какаши. — Сакура, это, кхм, было не самым умным твоим поступком, — мягко упрекнул девушку Хатаке. — Называй вещи своими именами, Какаши, у неё абсолютно нет мозгов! Чем она вообще думала, когда бесследно исчезла из деревни на несколько месяцев, никому ничего не сказав? Даже болван Узумаки не додумался бы отправиться на поиски Учихи один! — Хокаге была в бешенстве, и Сакура прекрасно её понимала. Стало чертовски стыдно за свою ложь, но сказать правду значило подписать себе смертный приговор. — Простите меня, Какаши-сенсей, Цунаде-сама, такого больше не повторится. — она виновато опустила голову. — Естественно не повторится, ведь в ближайшее время ты за пределы Конохи не выйдешь. Я отстраняю тебя от миссий, — раздражённо бросила наставница. Розововолосая испытала разочарование, ведь теперь ей предстоит коротать дни в Конохе, в то время как её друзья будут на интересных и рискованных миссиях, на которые ей теперь не суждено будет попасть. — Это ещё не всё, тебе придётся ещё и… — Разбирать документы? — Разбирать документы. Харуно разочарованно застонала и откинулась головой на подушку. Пожалуй, это наказание за её самодеятельность было одним из худших. Зная, какой объём работы приходится выполнять бедолаге Шизуне и насколько завален бумагами стол Хокаге, Сакура была уверена, что через некоторое время её найдут погребённой под кипами документов. — У меня к тебе ещё много вопросов, но мне нужно идти, — женщина суетливо засобиралась по своим делам, — я распоряжусь пока никого сюда не впускать, тебе нужно восстановить силы. — Спасибо, Цунаде-сама. — улыбнулась ей девушка. Куноичи сильно соскучилась по друзьям, но ей действительно нужно было время прийти в себя. Как только блондинка вышла за дверь, оставив Сакуру и Какаши, в коридоре послышались крики Наруто, который снова отхватил от Пятой за то, что побеспокоил сокомандницу. — Не обижайся на Цунаде, она очень беспокоилась за тебя. Пятая потратила очень много сил на твоё лечение, — обратился к ней наставник. — Если бы мы не получили то сообщение и не среагировали вовремя, мы бы с тобой сейчас не разговаривали. — Что ещё за сообщение? — удивилась юная шиноби. У неё и самой было много вопросов к сенсею и Хокаге, в первую очередь ей было интересно, как она оказалась в Скрытом Листе. — Из соседней деревни пришло послание, что в госпиталь в критическом состоянии поступила девушка из Конохи. Мы оперативно собрали отряд и доставили тебя сюда, где уже Цунаде-сама лично боролась за твою жизнь. Уж не знаю, кто тебя так ранил, но подготовился он на совесть — клинок был покрыт ядом, блокирующим чакру. «Хорошо, что удар достался мне, а не Итачи» — подумала Сакура. Она не была уверена, что в таком случае смогла бы изготовить антидот в кратчайшие сроки. Но один факт добавлял ложку дёгтя в эту бочку мёда — она едва не пожертвовала своей жизнью ради нукенина. — Я...— девушка задумалась, на ходу придумывая наиболее убедительную версию, — во время поисков Саске я наткнулась на враждебно настроенных шиноби и получила ранение. Я добралась до ближайшего населённого пункта и потеряла сознание, а дальше Вы всё сами знаете. Пепельноволосый внимательно изучал её лицо. Он был слишком проницателен, чтобы не заметить, что девушка чего-то недоговаривает и что-то скрывает, но что именно, ещё предстояло выяснить. Особенно его занимало то, как куноичи столько времени оставалась незамеченной несмотря на то, что её искала вся деревня. Сакура почти физически ощущала, как Копирующий Ниндзя буквально сканирует её взглядом, но держала лицо, страшась разоблачения. Она могла бы правдиво рассказать о том, что Акацуки держали её в плену, но отчего-то ей не хотелось выдавать Итачи. Несмотря на все его преступления, он постоянно спасал её жизнь и, похоже, вытащил из лап смерти и в этот раз, поэтому девушка решила отплатить той же монетой и не рассказывать никому о его болезни. — Что ж, пожалуй, я тоже пойду. — девушка еле слышно выдохнула, когда Хатаке наконец прекратил игру в гляделки, ведь соврать наставнику и не попасться на лжи было в тысячи крат сложнее, чем провернуть подобное с Цунаде. — Отдыхай, — сказал на прощание сенсей и оставил её в одиночестве. В коридоре было тихо — Пятая отправила всех восвояси, так что у Сакуры ещё было время побыть наедине с собой, разложить в голове всё по полочкам. Девушка устало прикрыла глаза, погружаясь в воспоминания. *** Их голоса едва получалось расслышать, как будто нукенины говорили где-то вдалеке — так сильно заложило уши. Веки словно налились свинцом и просто открыть глаза стоило ей титанических усилий. — Итачи-сан, девка-то уже, кажется, того. «Неправда» — хотела ответить Сакура, но из горла вырвался какой-то нечленораздельный хрип. Она почувствовала, как Учиха резко затормозил и опустился с ней на колени: — Сакура-сан, Вам нельзя засыпать. — Угу, — попыталась кивнуть она, но голова безвольно повисла, отчего Итачи пришлось её придержать. Мужчина окинул её взглядом: девушка находилась в невменяемом состоянии и едва ворочала языком. От полученной раны и воздействия яда её кожа побледнела настолько, что казалась прозрачной и можно было рассмотреть каждую венку. Под глазами, потерявшими свою живую яркость, залегли болезненные тени. Итачи испытывал чувства, казавшиеся ему давно в себе похороненными — в груди разливалось беспокойство, и это было чем-то совершенно новым и непривычным для него. Он никогда ни за кого не испытывал тревоги: ни за напарников, ни за встречавшихся на пути людей, ни за брата, ни даже за самого себя. Ему было наплевать, когда люди умирали у него на глазах. Плевать, сколько крови было на его руках. Нукенин не дрогнув ни одним мускулом мог убить любого вставшего у него на пути, и эта девчонка не должна была стать исключением. Оставить её задыхаться в ледяной воде ещё тогда, не останавливать Кисаме при их первой встрече, не спасать сейчас эту наивную дурочку, которая вообразила себя вершителем судеб и решила защитить преступника S-класса ценой своей жизни. Нужно было просто оставить её там, даже не добивая. Но руки отчего-то сами против его воли подняли хрупкое тельце, ноги сами понесли его в обратную сторону их пути, куда-то в укромное место, а сердце само забилось в ускоренном ритме. Учиха слегка похлопал Харуно по щекам, вынуждая девушку очнуться, но хватило этого ненадолго. — А своему брату руку сломали. Что ж Вы с ней нежный-то такой, Итачи-сан? — поддел его Кисаме. Хошигаки забавляло это зрелище: дурная девчонка захотела поиграть в спасительницу с закономерным итогом, а напарник зачем-то пытался реанимировать её полумёртвое тело. Неужто её неуклюжая попытка затронула что-то в тёмной душе Учихи? — Дайте-ка я разберусь, — мечник быстро сложил печати, прежде чем Итачи успел что-либо возразить, и девушке в лицо обрушился целый шквал воды, которой благодаря дождю было в избытке. Такое не могло не вывести девчонку из отключки, и та широко распахнула глаза, а затем резко дёрнулась, закашлявшись. Напарник посмотрел на него с долей упрёка, но синекожий лишь пожал плечами, мол, помог как сумел. Порция холодной воды немного отрезвила Сакуру и ненадолго дала возможность соображать. Её состояние быстро ухудшалось, без медицинской помощи в ближайшие несколько часов ей не выжить, а остатков чакры едва хватало на то, чтобы поддерживать себя в сознании. Трясущимися руками она потянулась к рукояти, торчащей сзади, но её перехватил Учиха: — Что Вы собираетесь делать? — Клинок…нужно вытащить, я должна себя вылечить. — Вы не справитесь с этим самостоятельно. Достать из себя лезвие означало истечь кровью, но не менее опасно было оставлять его, рискуя нанести себе ещё большую травму или получить заражение крови. Итачи понимал, что делать всё это здесь слишком рискованно, но другого выбора у них не было. — Кисаме, — мечник подозрительно покосился на него, он явно не ожидал, что его заставят участвовать во всём этом действе. — ты будешь вытаскивать клинок. Мечник довольно оскалился в ответ на просьбу, а у Харуно глаза стали огромными от ужаса, стоило ей представить, как «аккуратно» будет обращаться с ней Хошигаки. Учиха же рассудил, что правильнее будет, если девушку держать будет он, ибо Кисаме мог не рассчитать силу и в процессе её элементарно придушить. Сакура приподнялась и развернулась спиной к мечнику, чтобы клинок было удобнее извлечь. Розововолосая едва сдержала крик за стиснутыми до скрежета зубами, когда рука нукенина легла на рукоять меча и плавно потянула его на себя. Казалось, что лезвие, болезненно задевая нервные окончания, покидало её тело целую вечность. — Тише, сейчас всё закончится, — успокаивал её Итачи, руки его крепко держали девушку, не позволяя ей сдвинуться ни на миллиметр. Наконец мечник извлёк оружие и отбросил его в сторону. С огромным трудом собрав последние крупицы чакры, девушка поднесла к ране, из которой уже хлынула кровь, дрожащую ладонь. На этот раз у неё получилось, и зияющая на её боку дыра начала медленно затягиваться. Это отняло у неё последние силы. Не успев до конца излечить себя, куноичи снова начала терять сознание. — Проще было её прикончить, — вздохнул Кисаме, когда девушка вновь обессиленно рухнула на Учиху. — Итачи-сан, я не хочу умирать, — пролепетала Сакура, когда его руки коснулись её лица, убирая мокрые розовые пряди. Её пальцы зачем-то вцепились в его запястье, словно боясь отпустить. — Сколько можно с ней возиться, оставьте её уже! В этот момент сознание покинуло Харуно. *** — И куда Вы её тащите? — Мы оставим её в госпитале в поселении неподалёку. «Итачи-сан, Вы только не умрите сами, ладно?», «Пожалуйста, не трогайте только Саске и Наруто, если их встретите», «Итачи-сан, Вам нужно беречь своё здоровье» — потоки бессвязного бреда лились из её рта, когда яд подействовал с новой силой. Всё, что было дальше, девушка помнила смутно: пустые улицы, очертания домов под сумеречным покровом, свет уличных фонарей, режущий глаза, круглые глаза медсестры, которой Учиха передал Сакуру и тут же применил на женщине гендзюцу, стирая воспоминания о появлении Акацуки в этой деревне. — Прощайте, Сакура-сан. Учиха быстро зашагал подальше от госпиталя не оборачиваясь. — Не уходите, прошу. Но нукенин уже не слышал. На этот раз он прощался навсегда.