My demons

Время близилось к позднему вечеру. За несколько часов, проведённых с Итачи в полной тишине, стены комнаты начали давить на неё, а не стихающий снегопад и редкие завывания вьюги начали действовать на нервы. Всё это время Сакура, за неимением других развлечений, сидела у окна и внимательно следила за летающими туда-сюда хлопьями снега, будто от этого буря должна была закончиться быстрее. Но к концу дня созерцание снегопада — в целом довольно успокаивающее занятие, ей осточертело, и от скуки уже хотелось выть. Как на зло, с собой оказалось ничего, что помогло бы ей провести время с пользой в ожидании освобождения из ледяной тюрьмы, в которой они с Учихой оказались. Харуно нервничала. Она не знала, как скоро распогодится — через день, два, неделю? Страшно было думать о возможных последствиях. Её беспокоило даже не общество нукенина, а реакция Цунаде на её позднее возвращение. Да, Сенджу прекрасно знала о погоде в этих краях, но долгое отсутствие Сакуры наверняка приведёт её в бешенство. А уж пропажа посыльного и вовсе наведёт на подозрения. И на этот раз её будут искать особенно тщательно. Куноичи не теряла надежды, что вскоре погода наладится и она побежит отсюда со всех ног, вовремя явившись к Пятой. Тайком она посмотрела на Итачи. Тот откинулся на кровати и взглядом изучал потолок, задумавшись о чём-то своём. В течение он дня не предпринимал никаких попыток вступить с Харуно в диалог. Несмотря на то, что о многом хотелось спросить, Сакура тоже не навязывалась с разговорами. За всё время, что они не видели друг друга, куноичи волновало состояние его здоровья. Его внешний вид не вызывал опасений, Учиха выглядел так же, как и всегда, что немного облегчило её переживания. До отхода ко сну оставалось ещё несколько часов, и чтобы не сойти с ума, бездумно пялясь в окно, девушке пришлось придумывать себе другое занятие. Вскрывать и читать свиток Цунаде она не стала, а другого чтива в комнате было не найти, поэтому Сакура не нашла ничего лучше, кроме как спуститься вниз. — Я скоро вернусь, — предупредила она Учиху, на что получила равнодушный кивок, и скрылась за дверью. Управляющий встретил её печальной вестью: книг у него не было. В расстроенных чувствах куноичи было направилась обратно в номер, но её остановил оклик: — Подождите, у меня кое-что есть. Оглянувшись по сторонам, подрагивающими руками мужчина выудил из-за пазухи затёртый томик с линялой обложкой, который явно был перечитан не менее сотни раз. — Моя любимая книга, ни с кем до этого не делился, — словно отрывая вещь от сердца, он протянул неизвестное произведение удивлённой куноичи. Тронутая таким доверием, девушка сердечно поблагодарила управляющего и бодро побежала наверх. Уже в номере, открывая загадочный альманах, предвкушала по меньшей мере обрести тайные знания — с таким благоговением мужчина передавал ей книгу. За обложкой скрывалось название, которое показалось откуда-то знакомым. «Ича-Ича Рай» — Сакура ещё раз пробежалась по буквам, и вдруг покраснела до кончиков ушей. Книга старого извращенца Джирайи таила много информации, не предназначенной для глаз впечатлительной куноичи. Здравый смысл призывал прямо сейчас закрыть томик и отбросить куда подальше, но любопытство взяло верх, а глаза против её воли заскользили по строчкам. Итачи даже отвлёкся от своих дум и обратил внимание на Харуно. Её пальцы побелели от силы, с которой она сжимала книжку. Девушка вчитывалась в содержимое так жадно, что даже не заметила, что за ней наблюдает Учиха. В течение всего того времени, что он наблюдал за ней, куноичи по мере прочтения книги выдавала впечатляющие реакции: она то открывала, то закрывала рот, будто задыхаясь, зелёные глаза периодически ползли на лоб, а цвет лица менялся от ярко-красного до багрового. К середине повествования Сакура была похожа на кипящий чайник. В какой-то момент Итачи заметил струйку крови, хлынувшую из её носа. — Сакура-сан, всё в порядке? Услышав его, Харуно закрыла книгу с оглушительным хлопком. — Ага…- несмотря на то, что её полуобморочный вид говорил об обратном, нукенин не стал утруждать себя распросами. Содержание прочитанной ею книги он даже представлять не хотел. Пожалуй, ничего более пошлого, чем это произведение, она не видела за всю свою недолгую жизнь. Буквально с первой главы на неё посыпались пикантные сцены и похабные диалоги, повергающие в шок нежную натуру девушки. Сакуру передёрнуло, когда она представила Какаши-сенсея, давнего поклонника серии «Ича-Ича», с этим чтивом. Она вытерла рукавом нос и отложила книгу подальше, мысленно поклявшись больше к ней не прикасаться. По лицу Итачи сложно было понять, что он подумал, но, кажется, он догадывался, что читала Сакура не детские сказочки. Тем не менее, это занятие принесло своего рода пользу — убило время и приблизило час отхода ко сну. Но теперь зрела другая проблема — где ей спать? Она с надеждой посмотрела на кровать, занятую Учихой, но о том, чтобы делить её с ним, не могло быть и речи. — Я могу вам её уступить, — предложил он, поймав её взгляд. Куноичи удивлённо моргнула, призадумавшись, когда это в нукенине успел проснуться джентльмен. — А вы? — Лягу на полу, — спокойно ответил он. Итачи уже давно адаптировался к повседневным тяготам жизни отступников, поэтому ему было абсолютно всё равно, где спать — хоть на кровати, хоть на земле. — Исключено! Пол холодный, вы заболеете, — отрезала Харуно. Учиха пожал плечами, не собираясь уговаривать куноичи. Он стянул с себя плащ, накрылся одеялом и отвернулся к стене. Сакура даже почувствовала какую-то досаду — то ли за то, что последний шанс на комфортный сон был упущен, то ли за то, что Итачи так быстро сдался. Вариантов для спального места теперь было только два — стул и пол. Погасив свет, девушка сперва расположилась на стуле, но не выдержала и часа — неудобное положение вызвало боль в спине, что сну не способствовало, поэтому решено было переместиться на пол, подготовив импровизированное спальное место из дорожной сумки вместо подушки и накидки Итачи в качестве одеяла. Неудача постигла её и здесь. Ненадолго уснув, девушка очнулась от неприятного холода, идущего по полу. К этому присоединилась боль в плечах. Она начала завидовать Учихе, наверняка уже видевшему десятый сон на мягкой кровати. Промелькнула мысль попроситься к нукенину, которую Сакура тут же пресекла на корню. После ещё одного часа без сна, сопровождаемого кряхтящими звуками и попытками принять удобное положение, эта задумка стала казаться уже не такой бескомпромиссной. — Итачи-сан? — преодолевая себя, пропищала куноичи. — М? Нукенин даже не повернулся, но, к её удивлению, было понятно, что он тоже бодрствовал. — Можно мне лечь к вам? — задать этот вопрос стоило Харуно титанических усилий, ведь велика была вероятность получить справедливый отказ. Итачи же снова проявил чудеса галантности, подвинулся к стене ещё ближе и приподнял край одеяла, под которое с радостью юркнула девушка. Сакура испытала невероятное блаженство, когда её голова коснулась подушки, а затёкшие мышцы наконец расслабились. Всё было бы идеально, если бы не одно «но» — она лежала спина к спине с преступником S-класса. Коктейль из смущения и страха заставил её сердце биться чаще. Раньше перед сном она часто мечтала оказаться вот так рядом с Саске, а теперь — подумать только, находится в одной постели с Учихой наяву, вот только со старшим. В голове невольно возникли отрывки из книги, которую она уже успела проклясть последними словами вместе со стариком Джирайей. Девушка нервно сглотнула, когда сердце ударило о рёбра так, что это мог услышать и ощутить Итачи. — А вы почему не спите? — попыталась неуклюже сгладить момент куноичи. — Вы слишком громко кряхтели, Сакура-сан. Будь на его месте Наруто, то он был бы уже давно избит подушкой и отправился бы ночевать в сугроб за окном, но затевать драку с Итачи — себе дороже, поэтому Харуно лишь промолчала, насупившись. Пусть и присутствие Итачи совсем близко по-прежнему не давало покоя, усталость не заставила себя долго ждать. Куноичи не стала сопротивляться накатившей сонливости и закрыла глаза. — Итачи-сан, спасибо…за всё, — пробормотала она, засыпая. Почему-то ей захотелось сказать это именно сейчас, и слова невзначай вырвались сами. Учиха ничего не ответил, но если бы Сакура могла видеть его лицо, то заметила бы улыбку. Ситуация выглядела очень забавно: вражеская куноичи смогла подобраться к нему так близко в прямом и переносном смысле. В отличие от девушки, Итачи всё ещё не спал. Бессонница стала его постоянной спутницей ещё много лет назад, поэтому трудности с засыпанием были для него частым явлением. Но сейчас тепло лежащей рядом Сакуры убаюкивало, подталкивало в объятия сна. Это напомнило пару светлых воспоминаний из детства, когда маленький Саске забирался к нему под одеяло и засыпал под боком. Итачи тогда казалось, что в его жизни не было уютнее моментов, чем эти. В Сакуре будто была заключена мини-машина времени, иначе как объяснить её необычную способность пробуждать в нём забытое? Сон накрыл мягкой пеленой, забирая с собой лишние размышления и ощущения. Не ушло только одно чувство. Чувство, что ему было хорошо. *** Сакура задрожала, едва проснувшись. За ночь в комнате стало ощутимо холоднее, а ненавистный снегопад не только не закончился, а лишь усилился. Одеяло уже не спасало, а единственным островком тепла оказался мирно спящий рядом Учиха. Ей показалось, что он был даже слишком тёплым, словно у него был жар. Это сильно смутило девушку, поэтому она проигнорировала желание погреться ещё немного, собрала волю в кулак и покинула постель, стараясь не разбудить Итачи. Единственным способом согреться был горячий чай, и она с радостью бы выпила целый литр, но тех трав, что завалялись в походной сумке, едва ли хватило бы на полноценное чаепитие. Чайника и кружек в номере не наблюдалось, поэтому девушка решила спуститься к управляющему и тихо покинула комнату. Когда она вернулась с двумя кружками, раздобыть которые удалось с большим трудом, Итачи уже проснулся и успел навести порядок. Он сидел без плаща как ни в чём ни бывало, будто холод был ему нипочём. Как он только держался, если даже её не спасала походная куртка? Такое равнодушие к своему здоровью возмущало Сакуру до глубины души, она едва удержалась, чтобы не закутать нукенина в кокон из одеял. Ночное похолодание не пойдёт на пользу его здоровью, да и неизвестно, сколько до этого он скитался по снежной погоде в Стране Железа без тёплой одежды. — Итачи-сан, как ваше самочувствие? — с подозрением покосилась на него Сакура. — Всё в порядке, — солгал Учиха с непроницаемым лицом. Он чувствовал себя неважно, но сильнее простуды он не любил навязчивую заботу, которой в любой момент его готова была наградить Харуно. Ему не нужно было, чтобы над ним, как над ребёнком, хлопотала сердобольная девчонка, а незначительная болячка скоро пройдёт сама собой. Вдруг весь его план был поставлен под угрозу, а маска равнодушия рисковала слететь с лица. Медик почувствовала неладное и замерла, готовая в любой момент коршуном броситься на него с чашкой чая наготове. И только на место желания пришло облегчение от того, что опасность миновала, простуда таки нанесла удар исподтишка. Итачи резко чихнул, сам того не ожидая. Сакура сверкнула глазами. — Пейте. Быстро, — кружка с горячим напитком оказалась у его носа в мгновение ока. В этот раз гений клана Учиха, рассудив, что проще поддаться настырной девчонке, чем вступать с ней в перепалку, принял лечебный чай у неё из рук. Розововолосая обрадовалась своей маленькой победе, когда нукенин недовольно повёл бровью, но таки отпил из кружки. *** Весь день прошёл так же, как и предыдущий: Сакура снова следила за метелью, а Итачи погрузился в собственные мысли. Несмотря на несколько сократившуюся дистанцию между ними, куноичи было неловко приставать к задумчивому нукенину с разговорами. Лишь изредка она интересовалась его самочувствием, на что всегда получала один ответ — не стоит беспокоиться. Больше он не выказывал никаких признаков плохого самочувствия, держался, как мог, однако Сакура была уверена — он заболел. Она могла остановить развитие простуды одним прикосновением, но нукенин пресёк её попытки своим угрожающим видом. Её волнение росло с каждым часом: время шло, а погода не налаживалась. Кроме того, их скромные запасы пищи постепенно уменьшались, она не была уверена, что еды хватит больше, чем на один-два дня. Как люди вообще живут в этом снежном аду? К вечеру розововолосая начала подозревать, что съехала с катушек в четырёх стенах. Она уже была готова совершить нечто ужасное — нарушить своё обещание и открыть «Ича-Ича». Сакура бы непременно совершила это злодеяние, если бы не посмотрела в последний момент на Учиху и не заметила, что тот задремал. «Это мой шанс!» — она отложила книгу, поднялась с насиженного места и на цыпочках, со всей осторожностью, присущей шиноби, подкралась к нукенину. Куноичи почти коснулась его целебной чакрой, как вдруг её рука оказалась стиснута железной хваткой. Итачи остановил её даже с закрытыми глазами. — Даже не думайте, — он был предельно спокоен, но сталь в его голосе отбивала всякое желание противоречить. — Да что ж вы, Учихи, все такие упрямые, — заворчала девушка, поспешно освободив руку и оказавшись на безопасном расстоянии. *** Он не возражал, когда девушка снова скромно попросила выделить ей немного места на кровати. Спать они ложились так же, как и вчера, спиной друг к другу. Итачи выглядел нормально, но засыпала Сакура с тревогой на душе. Проснувшись среди ночи от хрипов нукенина, который уже во всю бредил, она пожалела, что не настояла на своём. Неизлечимая болезнь делала его организм уязвимым, поэтому безобидная простуда быстро переросла в лихорадку. Одним дзюцу теперь было не обойтись, ему нужны были лекарства, которых у девушки под рукой не было. Всё, что ей удалось найти в сумке, было практически бессильно против высокой температуры, но всё же это было лучше, чем ничего. Половину ночи она провела без сна, бесконечно переворачивая и укладывая на место беспокойно метавшегося по постели нукенина, отпаивая то водой, то травяными отварами, меняя компрессы на горячем лбу. Медицинская техника немного облегчила его состояние, к утру температура должна была пойти на спад, но сначала нужно было пережить эту ночь. Утомлённая, она рухнула на кровать рядом с ним, но не успела закрыть глаза, как ощутила сильную дрожь в теле Итачи — теперь вместо жара его колотил озноб. Сакура не растерялась: она неуклюже надела на него плащ и плотно накрыла одеялом. Учиха заметно успокоился, но его всё ещё трясло. Больше ничего тёплого в номере не было, а идти искать управляющего посреди ночи было бессмысленно. На ум пришёл вариант, мгновенно вогнавший её в краску: согреть его теплом своего тела. «Нет, это уже слишком» — покачала она головой. Девушка снова вернулась в постель и попыталась уснуть, но без одеяла ей быстро стало холодно и она была вынуждена всё же разделить его с Итачи. Вдвоём лежать на спине было слишком тесно, поэтому куноичи аккуратно, стараясь лишний раз не тревожить нукенина, попыталась лечь на бок. Её возня всё же разбудила его. Почувствовав случайное прикосновение, Учиха зашевелился и Сакура спешно повернулась к нему, чтобы успокоить: — Всё хорошо, Итачи-сан, это я…- не успела она договорить, как он перевернулся, и девушка оказалась крепко прижата к его груди без возможности выбраться. Кровь прилила к щекам Харуно, она забилась в его руках, безуспешно пытаясь вырваться. Как на зло, Учиха расслабился, дыхание его выровнялось и он спокойно уснул, сжимая в объятиях пунцовую Сакуру, как будто именно это нужно было ему для улучшения самочувствия. Конечно, он не сделал бы этого в здравом уме — знала куноичи. Оставалось только гадать, что привиделось ему в беспамятстве. Этой ночью ей так и не удалось сомкнуть глаз, слишком острыми были впечатления. На своём пути шиноби она столкнулась и ещё столкнётся с достаточно удивительными вещами, но ещё никогда в жизни она не лежала в обнимку с одним из самых опасных преступников Конохи. *** Сегодня он видел странный сон: к нему в комнату ворвался маленький Саске. Ребёнок был напуган — ему приснился кошмар. Итачи привык, что младший брат за поддержкой и защитой первым делом шёл именно к нему, поэтому не удивился, когда он отказался возвращаться в свою комнату и забрался в его постель. Саске доверчиво прижался к брату и ему ничего не оставалось, кроме как обнять его в ответ, успокаивая. Это сновидение казалось ему почти реальным, настолько явственно ощущалось чужое тепло, словно он действительно обнимал кого-то. Каково же было удивление нукенина, когда он, открыв глаза, увидел перед собой красное лицо Сакуры, которое находилось непозволительно близко. Судя по кругам под глазами, она совсем не спала. Учиха опешил. Его руки почему-то прижимали к себе её хрупкое тело, а сам он не помнил, что произошло. Мало того, что он чувствовал себя отвратительно от того, что явно проспал дольше обычного, так ещё и был укутан в несколько слоёв. — Наконец-то вы проснулись, — Харуно отвела взгляд, в котором читалось смятение, — пожалуйста, отпустите меня. Итачи, всё ещё толком не пришедший в себя, сразу же её исполнил её просьбу и разжал цепкие объятия. Освободившись из плена, куноичи с облегчением вздохнула и поспешила покинуть постель. — Сакура-сан, что происходит? — хрипло спросил он. Слова с трудом вырывались из пересохшего горла. Сакура заботливо протянула ему стакан с водой. — Вы не помните? — удивилась она, — ночью у вас сильно поднялась температура, вы бредили и… — Можете не продолжать, — понял Учиха, приподнимаясь на кровати, — Приношу свои извинения, я был не в себе. — Всё в порядке, — ответила Сакура. Проницательному нукенину показалось, что она посмотрела на него с долей разочарования и он не понимал, почему. От неловкости произошедшего находиться с ней в одном помещении стало невыносимо. Итачи хотелось уединения, чтобы всё обдумать. Ему претила мысль, что девчонка возилась с ним столько времени, как с беспомощным младенцем. Он выбрался из-под одеяла, поднялся с кровати и побрёл к двери, игнорируя попытки Сакуры вернуть его обратно: — Итачи-сан, вам нельзя вставать, нужно соблюдать режим, — воскликнула она с возмущением, но её никто не слушал. Она нагнала его у выхода из комнаты и инстинктивно потянулась к его руке, чтобы остановить, но замерла под предупреждающим взглядом чёрных глаз. — Хватит. Одно слово, хлёсткое, как пощёчина, заставило её съёжиться и поджать губы. Перед носом громко хлопнула дверь и Сакура осталась одна в опустевшей комнате. *** Прошло достаточно времени, но Учиха всё не появлялся. Розововолосая гнала от себя беспокойные мысли о том, где он пропадал. Ей стало страшно от того, что её привязанность к Итачи не просто не исчезла, она лишь окрепла. Эти дни, проведённые вместе, все эти моменты, что произошли между ними, заметно сблизили их. Вот только значило ли это хоть что-то для нукенина? Его противоречивые поступки по отношению к ней легко было принять за нежелание оставаться в долгу перед ней или поиск выгоды — не стоило забывать, кем он является. Сакура подозревала, что она просто придумала то, чего нет. Наложила образ Саске на его старшего брата и влюбилась, как дурочка, надеясь на взаимность хотя бы в этот раз. Она готовила себя к тому, что как только метель закончится, они с Итачи разминутся окончательно, и он точно забудет о её существовании и этой случайной встрече. Стыдно было признаваться, но Харуно боялась этого. Бессонная ночь дала о себе знать и девушку просто начало клонить в сон, а вскоре она отключилась там, где сидела. «Хочу, чтобы эта дурацкая метель не заканчивалась» — последняя мысль ясно отозвалась в её сознании. Проснулась она в кромешной тьме, когда день уже давно подошёл к концу. Сакура не сразу поняла, что лежит на кровати, ведь засыпала она совсем в другом месте, и тут же задалась вопросом, как она здесь очутилась. Ответом послужил тёмный неподвижный силуэт у окна. Она сонно протёрла глаза. Единственным источником света в комнате была лишь невесть откуда взявшаяся лампадка неподалёку от кровати. Толку от неё было мало. — Почему так темно? — поинтересовалась она у силуэта, уже догадавшись, что это Итачи. — В гостинице отключили свет. — Ох, замечательно, — вздохнула куноичи. Сначала адский холод, потом книги сомнительного содержания у владельца гостиницы, теперь отсутствие света, что дальше? Она подумала, что больше ни за что в жизни не вернётся в это захолустье, как только выберется отсюда. Вдруг она чуть не подорвалась с кровати, вспомнив о самочувствии нукенина: — Итачи-сан, вам нужно отдыхать, скорее ложитесь… В темноте она не увидела, как Учиха закатил глаза, может, хотя бы тогда она поняла, как он устал от её опеки. — Неужели вы не понимаете, Сакура-сан? Я не ребёнок, мне не нужна ваша забота, — начал закипать он. Харуно застыла. На душе стало неприятно. — Я всего лишь хотела помочь. — Кажется, я уже ясно дал понять, что ваша помощь больше не требуется. Она замолчала, не зная, что на это ответить. Да, это было истинной правдой, всё это время она пыталась спасти человека, которому это не нужно. Но… — Вы знаете, я верю, что вы на самом деле хороший человек. Вы столько раз спасали мою жизнь, по-доброму относились ко мне. Именно поэтому я пытаюсь отплатить вам тем же. Разве будет человек без сердца помогать вражеской куноичи? — несмотря на все её сомнения, девушка говорила искренне. Да, это звучало глупо, неприменимо по отношению к преступнику, и она в жизни не сказала бы такое про того же Кисаме, но Учиха — это совершенно другой случай. Как она не замечала этого раньше? Даже будучи предателем, Итачи был в тысячу раз человечнее своего младшего брата, ослеплённого ненавистью. Такие слова ей никогда не простил бы Саске, а в Конохе её бы сочли сумасшедшей и отправили в камеру, но она сердцем чувствовала, что с нукенином не всё так просто. Эти слова стали для Итачи последней каплей. Сакура не успела вдохнуть, как оказалась схваченной за горло и прижатой к кровати сильной рукой. Учиха навис над ней, в его глазах плескался гнев. Эта девчонка окончательно довела его до ручки своими глупыми выводами, которые не имела права произносить. — Наивная дурочка, ты забыла, с кем имеешь дело? Ты знаешь, что если идеализировать и оправдывать преступника, то это очень плохо заканчивается? — произнёс он, чеканя каждое слово. Сакура смотрела на него так, как должна была смотреть всегда — с животным ужасом. Он не заслуживал от неё другого взгляда. Не заслуживал ничего, кроме презрения. Он сразу понял, что совершил самую большую ошибку в своей жизни, когда выбрал Сакуру в качестве медика. Глупышка привязалась, влюбилась по уши, хоть и пыталась изо всех сил отрицать свои чувства — Итачи не мог этого не заметить, но не знал, что с этими чувствами делать, кроме как в упор игнорировать. Он не был достоин ни её заботы, ни нежности, ни любви. Харуно захрипела и сжалась, когда увидела пламя Шарингана в его глазах. Да, применить на ней гендзюцу было бы правильным решением. Сделать ей настолько больно, насколько это возможно. Унизить, растоптать. Нукенин должен был её наказать, навсегда закрепить на подкорке её сознания одну простую мысль — она должна его ненавидеть. Так же сильно, как Саске, желать стереть с лица Земли грязное пятно по имени Учиха Итачи. Он в последний раз заглянул в её глаза, наполненные страхом. И не смог. Не смог причинить вред единственному человеку, которому он искренне был небезразличен. Сакура была единственном лучиком света, рассеивающим тьму в его душе. Её неподдельные чувства давали ему надежду на то, о чём он должен был навсегда забыть — на прощение, на спасение, на счастье. Своим теплом она смогла пробить лед и растопить его сердце, пробудив в нём остатки человечности. Но сильнее всего его пугали собственные чувства. В глубине души он понимал, что эта розововолосая девчонка тоже ему небезразлична, но боялся себе в этом признаться. У них нет и не будет никакого будущего. Что он мог ей дать? Ничего из того, чего она бы заслуживала, лишь полную опасностей и страданий жизнь в постоянном изгнании с человеком, для которого любой день может стать последним. Лучшее, что он мог для неё сделать — это одним взглядом заставить её забыть всё, что с ним связано, вернуться к спокойной жизни в родной деревне и стать достойным шиноби. Именно это он решил сейчас сделать и уйти, растворившись в снежной буре. Сакура как будто предугадала его намерения и крепко зажмурила глаза. — Нет, пожалуйста, я не хочу забывать, — прошептала она, вдыхая последние остатки воздуха. Внезапно хватка на её горле ослабла, а затем Учиха и вовсе убрал руку. Она, откашлявшись, часто задышала. Закрыв лицо руками, девушка приподнялась и попятилась от него, вжавшись в угол кровати. Итачи был ошарашен. Чем он заслужил её отношение? Таких, как он, должны предавать забвению после первой же встречи, но никак не любить. Сакуре снова стало страшно, как в тот раз, когда он применил на ней Цукуёми. Сложно было судить, что значила его реакция: его гнев либо подтверждал то, что она сказала правду и задела его за живое, либо показала, что не стоит видеть в нём больше, чем отступника. Когда его руки коснулись её плеч, привлекая к себе, Харуно вздрогнула, будто от удара током. Она никогда бы не поверила, что первый вариант окажется верным, и поначалу подумала, что спит или всё же попала под воздействие гендзюцу. Но Учиха действительно, на этот раз по собственному желанию, обнимал её. Сакура даже предположить не могла, что такое однажды может случиться. Можно было скорее поверить в то, что Саске вернётся в Коноху или Наруто разлюбит есть рамен, но точно не в это. Тяжело было решиться открыть глаза. Что, если это лишь иллюзия, которая тут же развеется или просто хитрая уловка, чтобы применить Шаринган? Что ж, даже если это так, то она не будет ни о чём жалеть. Куноичи осмелилась слегка отодвинуться, взглянуть ему в лицо и тут же утонуть в черноте его глаз. От его близости в считанных сантиметрах душа ушла в пятки, девушка растерянно моргнула, на секунду забыв, как дышать. Итачи молчал, будто тоже не знал, что ему делать дальше. Всё это было слишком непривычным для обоих, несмотря на то, что весьма двусмысленные моменты и неловкий поцелуй уже между ними были. Учиха уже хотел прекратить всё это, как вдруг Сакура поддалась вперёд, касаясь его губ в невесомом поцелуе и тут же отстраняясь. — Всё, можете стирать мне память, — прошептала она, густо краснея и не веря в то, что сейчас сотворила. Она не знала, как он сейчас отреагирует на подобную вольность, ведь прошлая попытка однажды с треском провалилась и была позорно отвергнута. Когда он улыбнулся, розововолосая не поверила своим глазам, подозрения, что это всё-таки иллюзия, начали расти. Может, это с ним было что-то не так? Сакура ещё раз внимательно посмотрела на него, положила руку на его лоб, измеряя температуру. Нет, ничего необычного, он не был ни пьян, ни в бреду. Это было странно, но сейчас он казался ей как никогда настоящим, истинным собой, а внешняя холодность лишь была годами носимой маской. Оставался лишь один способ проверить. Итачи не оттолкнул её, когда она опять потянулась губами к его и позволил поцеловать себя снова. Зачем он это делал? Он не знал. Все его поступки сейчас были лишены какой-либо логики, разум отказался принимать в этом какое-либо участие и всем руководило только сердце. Ему впервые выпала возможность почувствовать себя живым, принести дорогому человеку что-то, кроме боли. Побыть немного эгоистом и дать себе право на счастье, пусть оно и будет длиться пару часов. От разрывающих изнутри эмоций у Сакуры закружилась голова, когда его рука легла на её талию и он мягко ответил на поцелуй. От одного только прикосновения по телу разлился жар. Она знала, что если сейчас не прекратить, то всё может зайти слишком далеко, но правда была в том, что Харуно не хотела останавливаться. Она нехотя оторвалась от его губ, восстанавливая сбившееся дыхание. Итачи сохранял спокойствие, но куноичи даже не подозревала, что у него внутри бушевала буря в сто крат сильнее, чем та, что за окном. Причудливые тени, пляшущие на его лице при тусклом свете лампады, завораживали. Демоны в его глазах манили, приглашали сделать шаг в тёмный омут. Сакура больше ни секунды не сомневалась, что делает всё правильно. Её пальцы нервно пробежались по застёжкам куртки, которая вскоре полетела на пол, затем приподняли край футболки и потянули ткань наверх. Осознание, что Итачи пристально наблюдал, как её светлая кожа обнажается сантиметр за сантиметром, заставило её щёки гореть с новой силой. Он не торопил её, пока она освобождалась от остатков одежды, а затем разделся сам. Сакура, стесняясь собственной наготы, закрылась руками, а на Итачи вовсе избегала смотреть и стыдливо прятала глаза. Кровать скрипнула под тяжестью их веса. Она ощущала необъяснимый приятный трепет, но в то же время её трусило от волнения и страха. Всё тут же улетучилось, когда губы Учихи коснулись сначала её уха, потом пульсирующей жилки на шее. Прикосновения его рук к телу вызвали волну мурашек. Всё было совсем не так, как она прочитала в той развратной книжонке и видела во снах. Всё ощущалось гораздо ярче, глубже. В действиях Учихи не было ни грамма пошлости, лишь отточенная, осторожная нежность. Она не думала, что он может прикасаться так. Бережно, будто она в любой момент может рассыпаться на части в его руках. Боль в низу живота вернула её с небес на землю, но она не издала ни звука, только на мгновение прикрыла глаза, сморгнув подступившие слезинки. Итачи остановился, он не спешил, давая ей привыкнуть к новым ощущениям. В полутьме Учиха видел, как зрачки Сакуры расширились до предела. Она смотрела на него с таким трогательным, всепоглощающим доверием, что он даже на миг поверил, что этого взгляда был достоин. Её ладонь легла на его затылок, девушка не дала ему лишнего времени на раздумья, притягивая к себе и впиваясь в губы требовательным поцелуем. Куноичи хотела остановить время, чтобы эта ночь никогда не заканчивалась, и она могла в деталях запомнить, впитать в себя каждый момент: касания губ, обжигающие огнём, её пальцы, запутавшиеся в его чёрных волосах, судорожные тихие вздохи от каждого движения, отзывающегося в её теле так остро, будто тысячи мельчайших иголочек вонзались под кожу. Она не помнила себя, извиваясь под Итачи и сдавленно выдыхая его имя. В спутанном сознании чётко читалась лишь одна мысль: она ещё никогда не была так счастлива. На этот раз не мог уснуть нукенин. На протяжении долгих часов он думал о том, что теперь будет дальше. После сегодняшней ночи всё изменилось окончательно и бесповоротно. Он посмотрел на Сакуру, уснувшую у него на плече: её взлохмаченные короткие волосы разметались по подушке, лоб был покрыт испариной. Довольная улыбка застыла на искусанных губах. Её вид вызвал у Учихи ответную улыбку. Куноичи заполнила собой дыру в его душе, залечила кровоточащие раны. Именно она стала тем самым целительным глотком воздуха, благодаря которому дышать стало чуточку легче. От вида за окном на душе поселилась горечь. Метель за окном наконец утихла, а это значило, что уже совсем скоро им придётся разминуться. Теперь Учиха корил себя за то, что дал ей надежду, заведомо подвергая страданиям. Рядом с ним ей постоянно грозила опасность, причём в первую очередь от собственной деревни, где её жестоко накажут за предательство, если обо всём узнают. В том, что они ещё встретятся, он не сомневался. Если не случайно, так на поле боя. И ему придётся сделать так, чтобы в их следующую встречу Сакура воспринимала его как врага и не более того. Если она не хочет лишаться своих воспоминаний, то нукенин заставит её захотеть. Он разочарует её так, что она сама будет умолять стереть его образ из памяти. Представлять, как это будет, и тем самым портить драгоценные моменты, которые и так скоро закончатся, он не хотел. Погладив Сакуру по обнажённому плечу, Итачи закрыл глаза. До рассвета остались считанные минуты. *** Проснувшись, Харуно не нашла его рядом и поняла, что лежит в постели одна. Сонным взглядом она обвела комнату и обнаружила Учиху у окна, за которым больше не сыпал снегопад. В отличие от него, она была полностью раздета и вспомнила об этом уже только когда поднялась с постели. Робко прикрывшись одеялом, она принялась искать свои вещи и быстро одеваться. Итачи напряжённо выдохнул, когда она оказалась у него за спиной и коснулась плеча. Сакуру насторожил его вид — нукенин выглядел как натянутая струна. Что она успела сделать не так? — Метель закончилась, — неуверенно начала она разговор, — что мы будем делать дальше? Когда Учиха повернулся к ней, сбрасывая её руку, на её лице отразилось недоумение. Она не увидела в его взгляде ни следа того тепла, что он дарил ей ночью. — Я получил всё, что хотел, теперь уходи. Сердце камнем рухнуло вниз. От услышанного она потеряла дар речи. Почему он говорил это? — Итачи-сан, что вы такое… — Убирайся. Кисаме прибудет с минуты на минуту. Губы Сакуры дрогнули, глаза наполнились с трудом сдерживаемыми слезами: — Неужели для вас всё это ничего не значило? — Абсолютно. Ты правда думала, что ты для меня больше, чем девка на одну ночь? — она не могла знать, с каким трудом давались Итачи эти слова. От ощущения, что ей грубо плюнули в душу, хотелось кричать. Как она могла так обмануться? Как бы розововолосая ни старалась сохранять хладнокровие, её внешний вид выдавал её с головой и она чувствовала, что вот-вот разрыдается, но не хотела давать Учихе ещё один повод поглумиться. Она утёрла побежавшую по щеке каплю и без промедлений принялась собирать вещи. — Что, всё ещё не хочешь, чтобы я применил Шаринган? — его издевательский тон вызывал желание заткнуть уши руками. Сакура повернулась к нему с затравленным взглядом. «Вот оно» — подумал Итачи. Именно так она должна смотреть на него и никак иначе. Соглашаться на это было ниже её достоинства. В воздухе прозвенела пощёчина. Он мог легко увернуться от такого простого удара, но почему не стал, Харуно уже не волновало. Она схватила сумку и бросилась прочь. — Ох и задолбался же я к вам идти… — Кисаме оборвал себя на полуслове, когда прямо на него, едва не сшибая с ног, из номера выскочил розововолосый ураган. «Ты как тут нахрен оказалась?!» — услышала Сакура вслед, но значения не придала, пусть Учиха сам разбирается со своим чёртовым напарником. Итачи сначала вознёс её до небес, а затем заставил больно упасть, разбив ей сердце. Теперь она точно знала, что все Учихи одинаковые — чёрствые, бездушные эгоисты, которым не знакомо слово «любовь». Она неслась сквозь сугробы, не разбирая пути и наконец, оказавшись далеко от деревни, дала волю слезам. *** — Вижу, вы тут времени зря не теряли, — мечник кивнул на смятую постель. Дело приобретало ещё более интересный оборот. Хошигаки был несколько обескуражен, многого, однако, он не знал о своём напарнике. — Молчи, Кисаме, — Итачи разражённо потёр виски, — просто молчи. След от её ладони всё ещё жёг щёку. Уже через полчаса нукенины покинули гостиницу, перед этим стерев память управляющему. На выходе Учиха обернулся на мгновение. Здесь остались воспоминания, которые ещё долго будут терзать его душу. Он накинул капюшон и ушёл, оставляя их позади. «Прости, Сакура. Это для твоего же блага»