***
— Майор Ханджи Зое, согласны ли вы взять в мужья капрала Леви Аккермана, быть с ним в хвори и здравии, в хорошее время и плохое, пока смерть не разлучит вас?! — монотонный голос пастора Ника действовал усыпляюще на сознание присутствующих. — Да. — раздался неподалеку отчетливый голос Зое и бросив мельком взгляд на будущего супруга, витавшего где-то в облаках, решила, что он скорее всего переживает, когда же все это закончиться. После бесцельного блуждания с Эреном по кварталам, происходящее представлялось Леви каким-то сплошным кошмаром и бесконечным сном, выхода из которого не существовало. «Этого не может быть. Я не могу здесь находиться. Все это происходит не со мной...» некая часть подсознания «сильнейшего», несмотря на данную клятву служить Эрвину до конца, продолжала сопротивляться реальным событиям вплоть до угрозы срыва наметившегося план, а тут, как назло, ещё мысли о пропавшем кольце начали лезть ему в голову, внося ещё больший сумбур в его размышления. Рассудок «сильнейшего» вел борьбу с «внутренними демонами», той самой подавляемого частью подсознательного, которая отказывалась мириться с навязанными извне рамками. Через пару мгновений ему придется обменяться обручальными кольцами с Зое, раз и навсегда распрощавшись с прелестями свободной жизни и меньше всего настроенный именно на такой поворот событий, Леви начал раздумывать о том, как бы ему избежать подобной западни, скрывающейся за словом «брак». Натянуто улыбаясь и периодически переводя взгляд то на жениха, то на невесту, пастор продолжал что-то себе говорить, сомневаясь, что столь спокойная атмосфера сохраниться в зале до момента завершения церемонии. И продолжая прислушиваться к заунывной речи религиозного деятеля, тщетно пытаясь вникнуть в её суть, Леви поймал себе на мысли, что думает о чем-то постороннем, и стоило ему отвести взгляд куда-то в сторону, как перед его глазами мелькнул образ хорошо знакомой ему черноволосой девушки с темно-серыми глазами, начиная с момента случайной встречи в баре, заканчивая её нелепым исчезновением после того, как он осмелился слишком жестко высказаться в адрес её сводного брата. И оказавшись больше не в состоянии сопротивляться нахлынувшим воспоминаниям, «сильнейший», совершенно забыв о том, где находится, позволил себе на мгновение окунуться в атмосферу прежних дней. Вот он заходит в бар и несмотря на то, что рядом полно свободных мест, почему-то располагается рядом с какой-то девушкой, даже толком не рассмотрев её гневного выражения лица. «Слышь, малая, а ты ниче так», говорит он ей в качестве извинения. В тёмно-агатовых глазах незнакомки играет гневный блеск, но выражать свои подлинные эмоции по этому поводу она не спешит. «Спасибо, вы тоже не промах» процедила девушка, едва сдерживаясь, чтобы не послать его по адресу. Но проходит ещё совсем немного времени, и он, не обратив никакого внимания на её нежелание с ним общаться, продолжая рассказывать ей о специфике своей работы. «И много гигантов вы убили?» спрашивает она, принимая его за какого-то выскочку, которому вдруг понадобилось прикинуться новобранцем Легиона разведки, чтобы произвести на неё впечатление. «Ну, да, — соглашается он, перейдя все рамки дозволенного, — я вроде как считаюсь сильнейшим воином человечества, а в остальное же время — НИЧТО» А чего только стоил момент, когда он должен был совершить первую вылазку за стены с новым отрядом «желторотиков», среди которых находился кадет, который отчаянно боялся не только титанов, но и самих лошадей. Узнав, что Эрен с ними не едет, Микаса хотела было тоже отказаться от поездки, но узнав, что Командор Смит за проявленную самоволку может исключить её из Разведкорпуса, и тогда защитить ненаглядного недотитана от «ужаленного», по её словам, «в ж*пу сноба», каким она всегда считала высокомерного и нелюдимого Аккермана, будет некому, девушка была вынуждена пойти на уступки, и попросив Леви «прикрыть» её перед начальством, только больше разозлилась, столкнувшись с его решительным отказом выполнять её требование. «Вам сложно что ли?» Микаса была в шаге, чтобы не убить его чем-то. «Ладно, хорошо, — после недолгих уговоров отозвался обычно ни в чем неуступчивый КапралЪ, сдавшись под прицелом пронзительного взгляда её глаз, — но тогда мы твое вранье отработаем» Девушке не очень понравилась столь неоднозначная формулировка его требования и того смысла, который он заложил в произнесенное им последнее слово, но не особо разбираясь, что в таком случае обычно хотят мужчины, возражать загадочному начальству не стала. «А чтобы ты не болталась весь день без дела, — невозмутимо продолжил Леви, — предлагаю до нашего возвращения переписать инвентарные номера всех УПМ Разведкорпуса». Микаса не в восторге от столь скучного занятия, когда могла носиться за стенами вместе со своими однокурсниками и убивать титанов, ни в чем не уступая по силе своему же придирчивому наставнику, но другого выбора у неё не оставалось. А вот они сидят в его дочиста надраенном кабинете, куда он осмелился заглянуть лишь после полуночи, и то, вспомнив о её существовании чисто случайно, когда помогал Армину, боявшегося не только лошадей, но и темноты, переходить через темный коридор в свою комнату. «Почему ты ведешь себя, как полная засранка? — негодовал он, пытаясь догнать причину её привычку постоянно замыкаться в себе, раздумывая о чем-то постороннем, когда даже с ней разговаривает начальство. — Я что тебя так сильно раздражаю?» «Капрал Леви… Поцелуйте меня» вот, пожалуй, и все, что она умудрилась произнести в ответ на столь гневную тираду, замаскировав, таким образом, свою агрессию, готовую в ююбой момент обрушить на его голову. Вот Микаса, узнав, что злой Капрал заставил Эрена не только убраться в сарае и помыть из шланги свиней, но ко всему прочему вылезть на крышу дому, чтобы прочистить от пыли дымарь, когда юноша мог оттуда запросто свалится, разбив капральскую чашку, предлагает начальника составить ей пару в бою, который, разумеется, заканчивается для неё полным провалом. «Я бы отдал все на свете, чтобы каждую ночь грязно трахать такую, как ты» в перерывах между горячими поцелуями шепчет ей Леви, свалив её на траву, и представляя себе, как они, путешествуя по миру, избавленного, наконец, от гигантов, проводят много времени в отелях, где страстно занимаясь любовью, опаивают друг друга дорогим вином, начинает расстегивать ей куртку, чтобы добраться до бюстгальтера. «Да пошел ты!» ударив его между ног, Микаса отшвыривает своего врага в сторону, и испугавшись той страсти, которую пробудили в ней его слова, тотчас срывается с места событий, испытывая стыд и гнев за свое глупое поведение. А вот он, выкрав её после окончания церемонии вручения наград лучшим кадетам сто четвертого выпуска, бесцеремонно закидывает девушку в такси, и умело подавив её буйное сопротивление, везет на свою квартиру, чтобы заставить её вымыть надпись, оставленную ею же рукой на стене его спальни с помощью черной краски, в результате чего все заканчивается довольно предсказуемым чаепитием, а после и вовсе каким-то диким и животным сексом, после которого наутро у его кровати отвалились все ножки. «МЕДЛЕННО, МЕДЛЕННО! ЕЩЕ МЕДЛЕННЕЕ… — нависая над ней, Леви не переставал отдавать новые и новые приказы, словно задавая тон общей линии захватывающего процесса, под который должна была подстроиться его подчиненная. — ПРОСТО ДВИГАЙСЯ КО МНЕ, МИКАСА!» Судорожно цепляясь в тонкое покрывало, холодившее её возбужденную кожу, Микаса, выпив накануне спиртного для храбрости, стонала в полупьяном бреду под прессом тела своего неутомимого наставника, еле успевая переводить дух. «А ТЕПЕРЬ ДВИГАЙСЯ БЫСТРЕЕ! БЫСТРЕЕ, МИКАСА! — приказывал он ей, удерживая её корпус в руках, заранее пристегнув её ноги наручниками. — БУДТО СХОДИШЬ С УМА! ПОЛНЫЙ ОТРЫВ!» «Ох, что вы делаете со мной этими приказами!» безропотно лепетала она, подчиняясь ему с видом девочки-подростка, которую пресыщенный развратник обучал новому опыту. «Говори, что хочешь меня, — намотав на запястье её темные длинные волосы, он потянул девушку на себя, заставляя её тем самым слегка склонить голову на бок, и полностью ему отдаться. — Просто скажи это, сука» Балансируя на грани сладострастия, смешанного с болью, Микаса выкрикивала в ответ непристойности, осыпая его с головы до ног нецензурной бранью. Цепи от конвойных наручников, натягивая щиколотки её ног, не давали ей возможности отлететь от него слишком далеко. Леви имел её как развратницу и дешевую рабыню, не достойную и капли уважения. Как шлюху, готовую выполнять его самые безумные просьбы. «Я убью вас» прошептала она вместо «Люблю», прижимаясь к нему сильнее, чтобы достичь состояния экстаза. — … согласны ли вы дать обещание любить и уважать друг друга. В хвори и здравии, в хорошее время и плохое, — вывел его из минутного полузабытья дрогнувший голос пастора Ника, параллельно возвращая в нынешнюю реальность, — пока смерть не разлучит вас… Ханджи, надеясь на положительный ответ своего будущего супруга, с такой силой сжала его запястье, что Леви, проснувшись окончательно от ощущения боли, доставленной её «страстным» зажимом, не сразу понял, что прозвучавший среди перешептывания гостей голос, отказывающийся от заключения брака, принадлежит именно ему. — Нет. — четко произносит он, отпуская руку Зое и осознав, что дороги назад больше нет, посмотрел на неё так, словно готовился с ней расстаться раз и навсегда. Брошенный им как бы невзначай ответ повлиял на собравшийся народ отрезвляюще и не до конца осознавая, что вообще произошло, Ханджи, шокированная поведением Аккермана, стянула со своей правой руки перчатку, и уронив её прямо на пол, на некоторое время застыла в молчании, приблизительно догадываясь, почему Леви с ней так поступил. В зале, где было душно от такого скопления народа, на миг воцарилась тишина, более уместная для похоронной процессии, а не процедуры бракосочетания, и почувствовав себя отчасти виноватым в происшедшем, Леви захотелось сказать своей несостоявшейся супруге пару добрых слов, чтобы отвести от себя подозрение, но совершенно не обладая навыком говорить красиво, выдал в качестве подходящего аргумента для ободрения следующее: — Я тебя люблю и уважаю. Но жениться с тобой, Очкастая, не буду. То, что произошло потом, «сильнейший» вспоминал на протяжении целого месяца, вновь и вновь возвращаясь к этой картине в своих самых кошмарнейших снах. Вначале побледнев, а потом покраснев, Ханджи, оторопело уставившись на человека, которому было не суждено стать ни её мужем, ни любовником, она никак не могла поверить, что он мог ей такое сказать. И когда понимание случившегося дошло наконец до её сознания, несостоявшийся жених, выдернув свою руку из-под её жесткой хватки, направился в сторону гостей, стремясь как можно скорее отсюда выбраться, чтобы не угодить в ещё большую для себя неприятность. Лишилась чувств от пережитого потрясения, Зое рухнула на руки своим коллегам и приняв позу мнимо усопшей, ещё некоторое время лежала без сознания, пока Нанаба и прочие пытались привести её в чувство. Часть людей из её отряда, оставшись без хозяйки, были готовы наброситься на Аккермана подобно стаду голодных койотов и разорвать его на мелкие кусочки вместе с этим недотитаном, притащившегося на свадьбу в качестве шафера. И прекрасно осознавая, что в этот раз «попал» в передрягу, из которой им вряд ли удастся вырваться живыми, Леви понял, что уйти отсюда так просто, не устроив на прощание какого-нибудь шоу со спецэффектами, не получиться. Главное не попасться на глаза этим людям повторно, а то будучи готовы расправиться с ним по-своему за нанесение обиды Ханджи, отряд, оставшись без присмотра хозяйки, на радостях могли сделать с ним и Эреном то, чего и делать не собирались. И чтобы запомнится присутствующим окончательно, он, подскочив к пастору Нику, и встряхнув его за шиворот, тотчас обратился к окружающим: — Это точно моя свадьба? Что-то я никого не узнаю из гостей. Напрочь позабыв об угрожающей ему опасности и воспринимая происходящее скорее как очередной розыгрыш, Леви как никогда был близок к тому, чтобы устроить дебош прямо в зале регистрации браков. — Вот ты, например, кто такой? — подскочив уже к какому-то очкастому мужчине, сотруднику отряда Зое, он бесцеремонно дернул его за козлиную бородку. — Я тебя не знаю… И тут же метнув взгляд на следующего парня с такой прической, словно через него пропустили двести двадцать вольт, добавил: — А ты? Тоже один из новеньких или нас с тобою просто забыли познакомить?! После чего метнувшись к столу, за которым обычно расписываются новобрачные для подтверждения факта свершения брака, Аккерман выхватил из чернильницы авторучку, чтобы использовать её вместо холодного оружия, если на него посмеют напасть из отряда Ханджи повторно. Не марать же ему о чьи-то плохо выбритые рожи свои чистые кулаки. Придя в себя после небольшой понюшки нашатыря, поднесенного ей заботливой рукой Нанабы, Ханджи, успев оценить масштабность зрелища, устроенного Аккерманом её гостям, также была готова составить компанию своим ребятам, чтобы помочь им загнать в угол разбуянившегося «сильнейшего», и тем самым положить старт флеш-мобу по избиванию своего суженого. Однако стоило ей сделать шаг в сторону Леви, как тот, подхватив со стола чернильницу, тут же запустил ею в Ханджи, специально промахнувшись. Вещь попала прямо в пастора Ника, угодив ему в лоб с такой интенсивностью, что от удара у мужчины аж искры посыпались из глаз. Ошалев не на шутку, Моблит, подскочив к «сильнейшему», уже хотел было ударить его по голове, однако Леви, изловчившись раньше, чем молодой человек успел дотянуться до него кулаком, схватил со стола подсвечник и хорошенько размахнувшись горящей менорой, изо всех сил треснул ею Бернера по губам. Передние зубы помощника Зое так и посыпались на пол, только успевай собирать. В дальнейшем, изъяв у одной из уборщиц добротную швабру, Эрен вырвавшись вперед и размахивая ею так, что к нему страшно было подойти, стал на страже Аккермана, отгоняя от своего начальника разбуянившихся гостей, включая несостоявшуюся невесту. — Мне ничего от вас не надо! Идите нахрен с вашей свадьбой! — стащив с себя пиджак, «сильнейший» вышвырнул его, куда глаза глядят. К материальному он не был не привязан никогда. Уж если терять, так терять с пользой для их следующего владельца. Его новенький, почти с иголочки, пиджак пришелся как раз впору пастору Нику и не горя желанием останавливаться на достигнутом, Леви начал снимать с себя всю оставшуюся одежду, не боясь остаться перед гостями, в чем мать родила, тем более стесняться ему перед ними, как мужчине, было нечего. Таким образом, вслед за пиджаком, в толпу свидетелей и родственников Зое очень скоро полетели его рубашка и брюки, после чего оставшись в одном нижнем белье, белых носках и завязанном в «морской узел» лично Эреном на шее жабо, он уже хотел было стащить, как вдруг теща, маленькая и круглая, как колобок женщина, ростом метр пятьдесят в прыжке, (оставалось только догадываться, как ей удалось родить такую дочь, как Ханджи), догадавшись, что собрался устроить её, расхваленный накануне перед любопытными соседками, зять, грохнулась в обморок, нарушив его дальнейшие планы касательно бесплатного стриптиза. Смотреть, что скрывается у него под тканью дорогой марки трусов, у престарелой женщины не было ни малейшего желания. Чего впрочем, нельзя было сказать о её муже. Будущий тесть «сильнейшего», — седовласый мужчина двухметрового роста, работяга-шахтер, не обладавший достаточными знаниями, чтобы устроить лучшую жизнь будущему семейству, зато прекрасно знающего, как сделать женщине ребенка, и тут же от неё свалить, подхватил свою миниатюрную и колобкообразную супругу, с которой развелся ещё двадцать лет назад, и одолжив у Нанабы флакончик нашатырного спирта, попытался привести её в чувство, хотя в данный момент в поддержке отца куда больше нуждалась именно дочь, которую один только отказ Аккермана жениться на ней, травмировал молодую женщину сильнее вместе взятые вылазок за стены под командованием Эрвина. Ханджи хотела от Леви ребенка, чтобы его нянчить в дальнейшем вместо титанов, из года в год теряющих свою форму вследствие активности солнца, однако присмотревшись внимательнее к той суматохе, которую устроил её суженый, отбиваясь с Эреном от десятка человек охранников, до неё внезапно дошло, что если «сильнейшему» когда-нибудь и удастся сделать детей, натрезво или по пьянее завалившись с кем-то в койку по пьяни, стать жертвой этого насильственного акта ей точно не светит. От скромного и вставлявшего свои реплики в общий разговор лишь из вежливости мужчины осталось одно воспоминание. И окончательно превратившись на глазах у её родни в отъявленного дебошира и хулигана, в своем поведении Леви переплюнул почти всех вместе взятых ухажеров Ханджи в далекую пору её юности, когда она была не миловидной и уверенной в себе женщиной, а обычной девочкой-«гадким утенком» с брекетами на зубах, проблемной кожей и вечно сальными волосами, которые не меняли своего вида даже после каждодневного мытья. Посмотрев на свои белые носки, «сильнейший» уже хотел было стащить и их, как вдруг Эрен, наблюдая со стороны за его действиями, не поддававшимися никакой логике, тотчас сделал ему знак остановиться: — Носки куплены за наш счет, капитан! Такая же ситуация обстояла и с нижним бельем, от которого он тоже передумал избавляться, пощадив психику впечатлительной тещи. И оставив Ханджи куковать вместе с её родителями, до глубины души оскорбленными его аморальными действиями, со словами: «Обниматься некогда, любимая! Мы разошлись с тобой, как в море корабли!», адресованных бывшей супружнице, Леви помчался из загса в чем есть, напрочь позабыв о сложных погодных условиях за окном. — Мерзавец! — выругавшись, теща пригрозила ему кулаком, но её обвинения человеку, которому так и не суждено было стать её зятем, ничего уже не значили.***
А знаешь, ты не при чем,я не тоскую Время пришло найти любовь другую И сердце мое больше не спросит Кто кого бросил А. Коган - А знаешь, ты не при чем
— ЭЙ, ТАКСИ! — выскочив на дорогу, крикнул вдогонку водителю Аккерман. Резко затормозив, машина чуть не сбила его с ног. Налетев на капот, Леви совершил двойное сальто и приземлившись на асфальт, лишь спустя пару минут обнаружил в себе способность говорить. После чего поднявшись с колен и встряхнувшись, постучался к водителю в окошко, и встретившись взглядом с ошарашенным таксистом, как бы невзначай осведомился у него о ценах на проезд, словно и не было никакого падения и перелета через авто. — Двести. — недовольным тоном отмычал мужчина, окидывая недоумевающим полуобнаженный вид будущего пассажира. — Сколько? — изумился «сильнейший», услышав стоимость расценок, взятых, очевидно, с потолка. — В прошлый раз было сто. — Все течет, все меняется. — отрезал таксист, закрывая окошко, однако понимая, что столь странный чудак, выскочивший на дорогу в одних трусах, носках, и каком-то дурацком жабо, сместившегося во время падения на спину, под пронизывающими мартовскими ветрами далеко не убежит, водитель до последнего продолжал стоять на своем: — Либо реальные две, либо мифические три. Только сейчас вспомнив, что оставил свой бумажник с деньгами в брюках, швырнутых в лицо «козлиномордому», Леви пришел к выводу, что покататься сегодня на такси уже вряд ли получится, поэтому не дослушав до конца расценок за проезд, сорвался с места, и стараясь не обращая внимания на перекошенные взгляды пешеходов, принимающих его если не за рискованного спортсмена, то за не до кона раздевшегося нудиста, побежал домой в чем есть. Спасение пришло со стороны. Причем именно в тот момент, когда от судьбы он ждал этого меньше всего. Добежав до остановки, он уже хотел было заскочить в проезжающий мимо троллейбус, чтобы проехаться на общественном транспорте «зайцем», как столкнувшись на перекрестке с Эреном, который размахивая в воздухе каким-то барахлом, что-то на радостях вещал ему, Леви был вынужден остановиться, раз и навсегда изменив своим первоначальным планам. — Смотрите, капитан, я ваши брюки успел захватить! А вот и рубашка! — вопил тот, несказанно обрадовавшись встрече с пропавшим начальником. Выхватив свою одежду обратно, даже не догадавшись поинтересоваться, каким образом та попала в его руки, Леви начал торопливо одеваться. За то время, что он потратил на разговоры с таксистом, включая небольшую пробежку до остановки, Аккерман успел порядочно продрогнуть и застегивая брюки на ходу, в глубине душ он был бесконечно благодарен Эрену за его предприимчивость. — Как меня оттуда гнали! — негодовал тот, яростно сверкая глазами. — Так гнали, капитан, что вы себе даже представить этого не можете! Натягивая на ходу рубашку и застегивая ремень, мужчина не мог с ним не согласиться. — Ещё эта скотина из их ансамбля… — так Эрен назвал одного из помощников Ханджи отряда Исследования, жалуясь на свое состояние. — Подхватив с пола вашу рубаху, я уже хотел было превратится в титана, чтобы разогнать врагов по сторонам, но только я успел поднести руку ко рту, чтобы её прокусить, как тут подбегает ко мне Нифа подбегает, да как хлопнет меня крышками от кастрюль по ушам... До сих пор в голове гудит. Молча его выслушав, Леви еле заметно кивнул. Когда-нибудь он компенсирует за свой счет лечение Эрена в одной из лучших психоневрологических клиник столицы Митрас, ведь после столько пережитого, не считая вылазок за стены, психологическая помощь парню была просто необходима, а пока что приходилось обходиться собственными силами. — Нет, ну, вы можете себе такое представить?! — долго ещё не мог успокоиться юноша, стараясь не отставать от бегущего вперед Капрала. — А этот, самый главный человек отряда Исследования, Моблит, так это вообще скотина! — Что он тебе сделал? — На мотоцикле за мной гнался! — вспылил Эрен, выпучив с перепугу глаза. — Как узнал, что я являюсь «координатой», нажал на газ! Похитить меня хотел! Но я хрен кому в руки дамся! Так и бежал всю дорогу с вашими вещами наперевес. Уже думал, не добегу, упаду где-нибудь, там меня и закопают. Но судьба оказалась ко мне благосклонной. — Ладно, Эрен, не принимай близко к сердцу происходящее, — успокоил его Леви, и пусть он к материальному был не особо привязан, но когда его вещи возвращались обратно, против такого поворота событий мужчина, в общем-то, ничего не имел против. — Ты пострадал из-за меня, значит, мне и придется компенсировать все твои расходы. А поскольку жить тебе больше негде, предлагаю осесть пока на моей съемной квартире и временно там перекантоваться. Парень посмотрел на него так, словно тот вздумал шутил, но Капрал выглядел предельно серьёзным. — Сейчас главное уйти от погони, а там решим, что будем делать дальше. Согласившись с подобной постановкой вопроса, Эрен не имел ничего против его идеи и внимательно выслушав пожелания своего начальника, полностью приодевшегося по пути, юноша с такой доверчивостью помчался следом за ним, словно кроме этого человека, в его жизни больше не было никого из «родных».