***
— Гляньте, капитан, а улыбается как дитя! — радостно ухмыльнувшись, Эрен помог ему извлечь из багажника тело, одетое в униформу военной полиции и подхватив его за ноги и руки, потащили тушку в сторону ближайшего люка. — Тяжелый гад... — проронил Леви, поддерживая Бориса, (а это был именно он), за верхнюю часть туловища, пока Эрен держал его ноги. До люка оставалось всего ничего. Парень весил вроде бы немного, но таскать его с места на место им было не очень удобно. Ночь выдалась безлунной, поэтому застать их за этим преступлением не мог никто. Отодвинув крышку люка, Эрен вновь покосился на Бориса. — А теперь, давай, на «раз-два», — обратился к своему помощнику Леви, и прежде чем выбросить тело в канализацию, сорвал с его куртки шевроны; в жизни всякое могло произойти, а эти эмблемы им ещё пригодятся. — Когда я скажу «три», ты отпускаешь его тело, и оно падает вон туда. Вытащив из своей головы последний осколок бутылки, Эрен утвердительно кивнул. Подхватив тело Бориса, они решительно поволокли его к яме. Завтра после драки, которую они устроили в ночном клубе, нарвавшись на свору молодой гопоты, подосланной им Доуком, пропавший парень будет объявлен в обыск, но сейчас им было не до этого. — Давай, на раз… — скомандовал своему подчиненному Капрал, которому драка вылилась всего лишь в пару ссадин, синяков и царапин. А вот Эрен, чья одежда была теперь насквозь пропитана спиртным, пострадал больше. И одной разбитой об его голову бутылкой здесь дело не обошлось. — Два... — размахнувшись, сделали они в воздухе амплитуду телом врага. — Два с половиной...— раньше времени подал свой голос Эрен, проигнорировав приказ своего начальника, и приготовившись сказать вслух слово «Три», Леви уже выпустил тело Бориса из рук. Не долетев до люка, молодой представитель военной полиции изо всех сил ударился головой о бордюру, сломав шейный позвонок. Смерть наступила мгновенно, встретив свою жертву хрустом кости. «Все, теперь мы окончательно его добили…», нахмурившись, подумал Леви, хотя первоначально у них был план оставить хотя бы Бориса в живых, чтобы потом его телом можно было шантажировать военную полицию, а теперь, благодаря выходке Эрена, с этим планом пришлось добровольно распроститься, заменив его на другой. — Ты почему не считал до трех?! — поддавшись своим эмоциям, Леви стукнул его хорошенько по башке. — Что это за «две с половиной» ещё? — Не знаю, — невозмутимо пожал плечами Эрен, почесывая свою ушибленную макушку. Он хотел, чтобы все прошло по высшему разряду, а получилось как всегда. Теперь им больше ничего другого не оставалось, кроме как, сбросив в люк тело заклятого врага, закрыть за ним крышку раз и навсегда. Подхватив это безжизненное тело, они поволокли его в сторону выбранного места, и размахнувшись Борисом в последний раз, со словами: «Господи, прости…», от которых за милю отдавало цинизмом, Леви разжал свои руки, без сожалений выбросив его в канализацию.XLIV.
22 марта 2017 г. в 23:35
«Человеческие отношения — странная вещь, и это действительно так. Некоторое время ты ешь, спишь с одним и тем же человеком, любишь его, разговариваешь с ним, а потом проходит время, все это прекращается, и вместо него приходит другой. Ты ешь уже с этим человеком, засыпаешь с ним в одной постели и продолжая вести себя так, словно ждал только его одного всю жизнь, считаешь подобные изменения вполне нормальными…»
Остановившись на этой строчке, Армин машинально потер затекшее запястье. Первая фраза абзаца, на формирование которой ушло слишком много времени, задала общий тон его мемуарам, и добавив к ней ещё немного размышлизмов, принял решение сделать себе небольшой, но все же отдых.
Оприходовав две бутылки спиртного, поудобнее устроившись у домашнего камелька, чей огонь отбрасывал тень на открытую крышку серебристого ноутбука, он работал над книгой, которую в скором времени собирался отнести в ближайшее издательство. Да, путь писателя нелегок, но как бы там ни было на самом деле, парень верил, что настанет день, когда он, покончив со своей монотонной работой, обязательно ознакомит человечество не только с его Новой историей, но и с особенностями своих непростых взаимоотношений с Хисторией Райсс. Вздохнув, Армин пододвинул к себе ноутбук и бросив торопливый взгляд на огонь, застрочил текст следующего абзаца.
За время стажировки в Разведкорпусе он периодически ухаживал за этой блондинкой и если между ними не вклинивался настырный Эрен, преследуя как всегда одну цель: затащить наивную Кристу в постель, временами читал для неё поэзию собственного изготовления, дарил цветы и прогуливаясь с ней под луной, однажды пообещал ради неё убить даже двух сверхтитанов — Колосса и Бронированного. И теперь, когда это событие, наконец, состоялось, пусть даже и против его воли, Арлерт, не имея ни малейшего понятия о том, как изменилось к нему отношение Кристы после того разгрома, спросить у неё об этом напрямую он так и не решился.
Между ними существовали чисто платонические отношения и наблюдая за тем, как относился к девушкам его лучший друг Эрен, Арлерт, понимая, что на одних стихах далеко не выедешь, перечитал огромное количество литературы с «непристойным» контекстом, включая инструкцию поцелуев, и не только, но стоило ему подойти к Хистории, чтобы хоть как-то продвинуть их отношения на более телесный уровень, юноша, впадая в какой-то ступор, так и не сумел преодолеть своего смущения. И чтобы окончательно не ударить в грязь лицом, Армин, тяжело переживая свое первое поражение на поприще эротики, съехал в загородный дом, доставшийся ему от покойного деда, и засев там за написанием мемуаров, начал прикидывать в уме новый план по завоеванию Кристы, не имея на самом деле не малейшего представления о том, каким образом ему, всегда позиционировавшего личностью «высоко духовной», вообще получится уломать ещё одну высокоразвитую особь на какие-то животные и непонятные его разуму действия, от которых назавтра им двоим будет стыдно. Ему проще было и дальше писать для неё стихи любовного содержания, и дарить цветы в форме сердечка, нежели содрав с невинной девушки нижнее белье, проделать с ней так, как того требовала от него гнусная инструкция. О таком понятии, как «влечение», Армин был ни сном ни духом. И вообразив единожды, что люди, не испытывая ничего друг к другу, как и он сам, занимаются любовью просто от скуки, он пришел к выводу, что если Криста согласится сохранить их отношения на прежнем уровню, он ей скажет за это только «спасибо», в чем сам, конечно, лично сомневался.
Проучившись с Эреном и Микасой в классе, состоявшего, в основном, из «отмороженных», Арлерт, подающий большие надежды в плане склонности к информационным технологиям, спустя время, поддавшись влиянию одноклассников, и сам стал «отморозком». И вместо того, чтобы элементарно выучиться на системного администратора, занять свою нишу среде выдающихся «компьютерщиков», он, связавшись с шебутным Йегером, пропил на вечеринках военной академии последние задатки к ай-ти технологиям.
Как ни крути, а окружение оказывает на человека значительное воздействие и ежели тот задается целью вырваться из серой обыденности, чтобы урвать от жизни что-то более достойное, то для осуществления этой затеи ему, в первую очередь, надо провести хорошую «ревизию», очистив круг своих ближайших знакомых от зануд, неудачников и людей, привыкших не возвращать долги. А что касается склонности к творчеству, эта жилка обнаружилась у мальчика достаточно рано. Его первые мемуары были написаны мелким почерком в каком-то блокноте и выставив для себя изначально слишком высокую планку, он уже неоднократное количество раз пытался все уничтожить, чтобы не видеть этого «позора», но едва он снова принимался за работу, вкладывая душу в свое творчество, его тревога и неуверенность в себе постепенно уходили назад, уступая место эйфории и радости за вовремя проявленное волевое качество.
«Мало того, что почерк паршивейший, так ещё и линий в блокноте не видит» негодовали учителя, проверяя после уроков сочинения маленького Армина Арлерта. И их наблюдения ничуть не врали.
В порыве вдохновения мальчик мог настолько увлечься графоманией, что переставая замечать в процессе работы какие-либо линии вообще, останавливался лишь тогда, когда места для записывания информации в тетради попросту не оставалось. Его мысли скакали как блохи по всему листу, и когда кто-нибудь из учителей пытался прочесть хотя бы одну из его работ, после преодоления пары-тройки строк у человека начиналась истерика.
«Ну, что тебе мешает писать более крупным почерком и вдоль строк, а не по диагонали! — ругался дед, предлагая ему прицепить на руку гирю, чтобы хотя бы таким образом выработать у внука ровный почерк. — Армин, пиши буквы больше, места в тетрадях же и так хватает! Зачем ты пишешь на полях?!»
Именно по этой причине его работы проверялись в самую последнюю очередь и не выдержав издевательств над школьными учителями, старик был вынужден прибегнуть к крайним мерам и купив внуку печатную машинку, чтобы тот мог сдавать не написанные от руки, а именно отпечатанные работы, поздно понял, что воплотив его желание наяву, сделал ложный шаг.
Получив новенькую машинку, Армин, выстукивая в порыве вдохновения одно произведение за другим, с таким запалом принялся за работу, что у его деда, умудрявшегося оставаться в такие моменты у себя дома, от звуков клавиш вскоре развилась мигрень.
«Вот такая голова! У меня с самого утра уже вот такая голова!» жаловался он на головную боль, а внук, озарившись стремлением поведать миру как можно больше о себе, вновь и вновь принимался за печатание текстов, и вытащив печатную машинку на свет божий в пять утра, тарахтел ею с таким сосредоточенным видом, что его одержимостью собственной работой мог позавидовать любой профессиональный писатель.
Находясь в двух шагах от апоплексического удара из-за круглосуточного «перезвона» клавиш, дед был рад изъять эту машинку у него назад, чтобы тот снова мог вернуться к обычным рукописям, вот только тогда могла возобновиться проблема распознавания его почерка у учителей, почти отвыкших подвергать свою нервную систему подобной «процедуре».
В конце концов, чтобы дед не отбросил ласты раньше срока, машинку у внука таки пришлось изъять. Впрочем, сам Армин, лишившись возможности выразить себя творчески, не шибко расстроился подобному повороту событий и, находясь на протяжении недели в состоянии, похожем на ломку, он, чтобы немного отдохнуть от своей предыдущей деятельности, одно время даже пытался увлечься медитативными практиками, но поскольку медитации — было совсем не его, но с этим занятием так ничего и не вышло. Теперь же, работая за своим новеньким ультрабуком, в чьем легком и компактном металлическом корпусе скрывалась мощная аппаратная конфигурация, оснащенная IPS-дисплеем формата «Full HD», обеспечивающего четкое изображение, те времена, когда ему не разрешали печатать на машинке, Армин вспоминал с улыбкой.
Работа над «Историей человечества» была трудоемкой и поглощала слишком много времени, поэтому вместо того, чтобы жить реальной жизнью, Армин, стараясь как можно скорее покончить со своим трудом, большую часть своего досуга проводил в мирах, созданных собственным воображением. И привыкнув за это время к своему добровольному затворничеству, даже если бы его вдруг посадили в отдельную камеру за мошенничество или неуплату налогов, оставив при нем ноутбук, от смены добровольной темницы на принудительную, юноша не «почувствовал бы никакой разницы».
Именно по этой причине, засидевшись за ноутбуком как-то до утра, он едва обратил внимание на звук двигателя какого-то за окном, а стоило ему выдвинуться в гостиную, чтобы встретить непрошеных гостей, дверь в прихожей распахнулась, и бесцеремонно ввалившись в помещение, Имир, сбивая все на своем пути, поскакала к нему навстречу в одной туфле. И будучи несколько ошарашен её появлением, парень едва нашел в себе силы ответить что-то внятное на её приветствие.
«Армин, не поверишь, — отозвалась она, размазывая тушь по своему лицу, — но я приехала тут с одним засранцем из континента... Не приютишь нас у себя на пару дней?»
Внимательно её выслушав, блондин приготовился сказать ей четкое «Нет», как в следующее мгновение в прихожую ввалился ещё какой-то парень, и небрежно с ним поздоровавшись, незнакомец потащил тяжелые чемоданы на второй этаж. Застыв у порога, Арлерт ещё долго подбирал в уме нужные слова, чтобы выпроводить прочь незваных гостей, но какими бы ни были его последующие предпринятые усилия, Имир, облюбовав его жилище в качестве своего временного приюта, покидать этот дом пока не планировала.
— Армин, ты там случайно не заработался? — облачившись в шелковый халат, она помешивала у плиты какой-то соус, через каждые пять минут заглядывая в дымящуюся духовку. — Сидишь там целыми днями за своими книгами, хоть бы мне один раз с кулинарией помог.
Её талию стягивал кожаный пояс, а гибкий стан излучал энергичную и независимую женственность. Спустившись в гостиную на запах запеченной курицы, блондин украдкой взглянул на сковороду, чья железная поверхность была залита пригоревшей томатной пастой.
— А это ещё что такое? — вежливо осведомился он, направившись к столу, чтобы занять свое место, пока там не расположился Марсель Беррик, новый знакомый Имир, с которым она как раз и соизволила приехать сюда.
— Вот лечо пытаюсь вам приготовить, — неопределенно пробормотала она, взирая на готовившееся блюдо с таким видом, словно не знала, с какой стороны к нему подойти, чтобы просто снять его с огня. Послушно усевшись за стол, Армин ещё некоторое время наблюдал издалека за её нехитрыми манипуляциями и подозревая, что завтрака как такового, благодаря халатному отношению этой личности к стряпне, можно не дождаться, на всякий случай поинтересовался уровнем её кулинарного мастерства.
— Имир, а ты сковородку когда-нибудь в руках вообще держала? — хмыкнул он, удивляясь, как за все это время она не умудрилась устроить на кухне пожар.
— Держала, — бросила та, пытаясь опровергнуть его предвзятое отношение к её стряпне, однако обнаружив, какие недоверчивые взгляды бросает на неё блондин, тут же добавил: — Ну, десять тысяч лет назад точно держала.
Вздохнув, парень с задумчивым видом погрузился в новые размышления, не обращая никакого внимания на отличную погоду за окном. Разгрузив по указке своей знакомой вещи, Беррик, заявившись через полчаса на кухню, прежде чем спросить, готов ли завтрак, продолжал с опаской наблюдать за небрежными манипуляциями Имир с посудой.
В прошлом эти двое образовывали жаждущий безумств дуэт, и носясь по дорогам на приобретенном за бесценок авто, одурманенные алкоголем, они обменивались кровью на запястьях словно подростки. И привнося в любое неформальное объединение дух независимости, находили способы капитализировать и воплощать в жизнь самые нелепые свои затеи, граничащие с тотальным отрицанием каких-либо морально-нравственных ценностей. Но если поведение Беррика ещё как-то вписывалось в рамки благоразумия, то выходки Имир выглядели совершенно дикими и необузданными. Бороздя пространство комнат в каких-то допотопных балахонах, покуривая ментоловые сигаретки, она постоянно с кем-то ругалась по телефону и глядя на неё, пребывающей в таком состоянии, Арлерт старался держаться от этой девушки как можно подальше.
Воспользовавшись моментом, когда Имир, отвернувшись к плите, вновь принялась за помешивание соуса, парень, вынув из кармана синий блокнот, куда заносил свои наброски к будущим главам, ещё раз почесал затылок, словно собираясь с мыслями, и достав из кармана ручку, которая всегда была при нем, принялся в него что-то записывать.
— Ну, вот и зачем оно тебе надо?! — до его слуха донесся её хриплый голос. — Для кого ты это пишешь? Кто твою писанину вообще будет читать?
Армин лишь вежливо промолчал в ответ. Объяснять ей что-либо сейчас не имело никакого смысла, к тому же, что ей не объясняй, она все равно ничего не поймет, а если поймет, то перекрутит смысл услышанного на свой собственный лад.
— Ты целыми днями занимаешься невесть чем… — не унималась она. — Лучше скажи, где сейчас твоя девушка?
— Кто? — переспросил он, на секунду отрываясь от своих текстов.
— Ну, невеста твоя или содержанка… Как ты её там называешь, я же не знаю?!
— Нет у меня никакой невесты, — глубоко вздохнул парень, вновь принимаясь за работу. — И содержанки тоже нет.
— А кому тогда принадлежит этот дом?
— Моему деду, но здесь живу вместе с Микасой.
— Микасой? — удивилась она. — А Эрен куда запропастился?
Армин развел руками.
— И между вами с Аккерман до сих пор ничего не было? — В её улыбке проскользнуло что-то хищное.
— Нет. А что здесь такого?!
— Хм, ничего.
— Я живу высоко духовной жизнью, — вспылив, так пояснил он ей свой выбор, — поэтому в плотских отношениях особой нужды не испытываю.
— Ладно-ладно, — отмахнулась Имир, снимая с огня подгоревший соус, — но если ты целыми днями валяешься дома и печатаешь что-то на своем ноутбуке, то чем занимается Микаса?
— Деньги зарабатывает, — уклончиво ответил он, не желая особо распространяться на эту тему, — с того и живем.
— Да? И как она, интересно, их зарабатывает?
— Работает помощницей какого-то бизнесмена. Фамилии сейчас не скажу, потому что просто её не помню, да и она особо никогда о ней не распространялась.
— Работает помощницей или любовницей?! — едко усмехнулась Имир, всегда предвзято относясь к этой полуазитке.
— Я не уточнял, — неопределенно отозвался Армин, — но если тебя эта тема так интересует, можешь сама её обо всем расспросить. Думаю, ей есть чем с тобой поделиться.
Однако, вместо того, чтобы ответить ему язвительной репликой, как обычно высмеяв его нравы вместе с хобби, Имир уселась рядом за стол и коснувшись рукой подбородка, с задумчивым видом произнесла:
— Я вот тоже сейчас подумываю насчет Беррика…
— А чем он тебя не устраивает?
— Хочу тоже его куда-нибудь пристроить, а то сидит на моей шее, — толку никакого. Хуже морской водосвинки.
Закрыв блокнот, Армин вопросительно на неё покосился.
— И что ты предлагаешь?
— Думаю, может сдавать его в аренду каким-нибудь престарелым миллионершам, — пусть отрабатывает мои долги хотя бы таким способом. А что? Тело у него хорошее, стесняться ему нечего. А покупатель на такую фигуру найдется всегда.
Армину и сказать было нечего на такую тираду. Торговля натурой выглядела для него просто дикостью, но спорить об этом с Имир у него сейчас не было ни малейшего желания. Поэтому все, что оставалось ему сделать после этой произнесенной тирады, так это положить свой блокнот на место и потянувшись за посудой, набрать себе немного соуса, чтобы оценить кулинарное искусство своей новой знакомой сполна, однако стоило ему проделать этот нехитрый жест, как дверь на кухню резко приоткрылась и пожелав своей пассии доброго утра, в помещение ввалился сам Марсель Беррик, — лучший друг ныне покойных Райнера и Бертольда. Вдохнув запах пряностей, которыми несло от сковородки, невысокий шатен с непримечательными чертами лица подошел поближе к столу, и вопросительно уставившись на Имир, словно ожидая от неё особого приглашения, неожиданно расположился напротив Арлерта.
— Давай, быстрее! Я уже есть хочу! — что есть завопил титан, подхватывая вилку с ножом.
— Вы что прикалываетесь, ребята? — рыкнула на него Имир, подскакивая к плите. — У меня ещё ничего не готово!
— А что нам сегодня дадут?
— Хорошую взбучку, — ответила она, продолжая яростно помешивать лечо. — Во всяком случае ты её сегодня точно заслужил.
Схватив тарелки, девушка подошла к столу и принявшись расшвыривать их по сторонам, чуть не угодила одной Арлерту по голове.
— Чтобы я вам готовила, да ещё посуду за вами мыла?! — негодовала она, протирая ножи. — Ничего не скажешь, хорошо устроились, мальчики!
Потянувшись за соусом, (все равно ничего лучшего уже не получишь, а пока заставишь что-нибудь готовить Микасу, можно десять раз умереть с голоду), блондин добавил себе ещё немного лечо, и осторожно его попробовав, (буквально на кончике ножа), чуть не задохнулся от острого вкуса, слегка обжегшего его чувствительный язык.
— Что с тобой? — уставившись на него, переспросил Марсель, не спеша пока попробовать злосчастный соус. — Почему ты плачешь?
— Вспомнил одну печальную вещь… — Запинаясь, пробормотал Армин. Слезы выступили на глазах парня, но критиковать блюдо в присутствии пристально следившей за каждым его движением Имир, он почему-то так и не решился.
— Какую?
— Как Колосс впервые проломил стену «Мария», — быстро сообразив, промолвил он, находясь в поисках графина с водой.
— Понятно, — почти на автомате бросил Марсель, намазывая краюху хлеба этим лечо, однако стоило ему откусить кусочек этого чудо-сэндвича, как почувствовав себя на мгновение огнедышащим драконом, парень мгновенно открыл свой рот, ловя воздух губами подобно выброшенному на берег озера карасю.
— Что с тобой? — не выдержав, осведомился Арлерт, обнаружив схожесть обоюдных симптомов.
— Я тоже вспомнил одну печальную историю, — проронил он, смахивая тыльной стороной ладони выступившие слезы.
— Тоже связанную с проломом стены «Мария»?
— Нет, — отрицательно кивнул парень, отхлебнув немного воды из протянутого ему Армином графина с холодной водой. — Я вспомнил о гибели Райнера и Бертольда.
Прекрасно понимая, о ком идет речь, Арлерт в очередной раз почувствовал себя убийцей, и вновь уставившись на свою тарелку, заново испытал полузабытое чувство вины за свой поступок. Общественность была прекрасно осведомлена о тех, кто расправился в тот день со страшным Зверотитаном, но вот кто уничтожил двух мощных сверхтитанов, с которыми Разведкорпус боролся на протяжении пяти лет, для всех оставалось загадкой и по сегодняшний день. И сейчас, завтракая вместе с тем, кто год назад возможно мылся в одной душевой с Райнером и Бертольдом, обсуждая с ними вещи интимного характера, Армин, неся на себе бремя убийства, от всей души желал, чтобы Беррик продержался в состоянии этого странного неведения как можно подольше. В противном случае, узнав, что находится в доме убийцы, пусть Арлерт внешне и не очень-то смахивал на опасного преступника, долго просуществовать в стенах этого жилище Марсель ему просто не позволит. И глядя на то, как гость, размахивая вилкой, пытается набрать побольше воздуха в рот, Армин, немного успокоившись, налил себе немного воды.
— Что такое? — подскочив на месте, Имир швырнула об стол; все эти слезы, воспоминание о каком-то проломе стены, и вообще странное поведение мальчиков начало её уже порядком раздражать.
— Сколько специй ты сюда добавила? — пробурчал Беррик, обрадовавшись тому, что умудрился в самом начале заглотнуть хотя бы не всю ложку, а совсем чуть-чуть.
— Сядь на место и ешь! — возмутилась его спутница, наблюдая за суетой ребят. — Я лезу из кожи, лишь бы им угодить, а они еще носы воротят.
То, как повели себя сегодня мальчики, разумеется, оставляло желать лучшего, однако стоило ей, собравшись с мыслями, провести с ними беседу в воспитательных целях, как в прихожей щелкнул замок и услышав звук стука каблуков, приближающихся к кухне, Армин инстинктивно повернулся в сторону двери. Почувствовав запах пригоревшего лечо, в помещение зашла довольно привлекательная брюнетка полуазиатской внешности и поразившись увиденному, включая сидящих за столом Имир в компании какого-то незнакомца, чей взгляд уже изучал её стройные ноги, которые новая гостья даже не думала скрывать, облачившись в этот раз в облегающую черную мини-юбку, так и застыла у порога, довольно длительное время не решаясь ступить дальше. Помещение мгновенно заполнилось легким ароматом её парфюмерии и встретившись взглядом с этой девушкой, требующей у окружающих хоть как-то прокомментировать происходящее, Арлерт виновато улыбнулся.
— Здрасьте… — неуклюже улыбнувшись, пролепетал в ответ Марсель, поражаясь красотой незнакомки. И продолжая любоваться её внешностью, спустя некоторое время и вовсе забыл об ожогах, оставленных ему на память огненным лечо Имир.
Беррику никогда ещё не приходилось видеть столь красивой девушки. Её длинные черные шелковые волосы сверкали на солнце, а во взгляде темно-серых глаз, где прежде светилась грустью, теперь можно было разглядеть то и дело вспыхивающие искорки дерзости, и непримиримости, если не вовсе жестокости. Смерив незнакомца взглядом, в котором сквозило отчетливое пренебрежение, Микаса, поджав надменно губы, посмотрела на Имир, однако посчитав недостойным выяснять отношения прямо здесь, в присутствии окружающих, она резко развернулась, и подмигнув украдкой Арлерту, попросила его выйти вслед за ней. Выскочив из-за стола, Армин устремился за своей подругой в прихожую.
— Может, ты мне расскажешь, что здесь происходит? Кто этот молодой человек и что, в конце концов, здесь делает Имир, расхаживая по кухне в моем халате?! — сорвав с себя легкую курточку, чтобы закинуть её на вешалку, Микаса швырнула ключи на стол. Её глаза пылали ненавистью и встретившись на мгновение с ней взглядом, у Армина возникло ощущение, будто она огреет его сейчас чем-то тяжелым по голове, если он не поспешит дать ей самый подробный ответ.
— Микаса, я чуть попозже тебе все объясню, — опешив от её поведения, кивнул он — а сейчас я хочу пригласить тебя на кухню, чтобы ты тоже составила нам компанию. Имир такой прекрасный соус приготовила! Ты просто обязана его попробовать.
— Сидеть в одной компании с этим быдлом?! — так обозвала она Беррика, чей плотоядный взгляд скользил по её фигуре, пока она стояла там, на кухне. — И у тебя ещё хватает наглости мне предлагать такое?!
Прежде Микаса никогда не повышала на него голос и будучи уязвлен её подобным отношением, Армин попытался также уязвить свою подругу, чтобы стать друг с другом наравне.
— Ты, конечно, можешь ругать меня, сколько душе влезет, — начал он сыздали, — тем не менее, я тоже могу тебя кое в чем обвинить.
— Да? — едко ухмыльнулась она. — И что же это? Что ты там успел себе уже напридумывать, Армин?!
— В последнее время я перестал высыпаться.
— А я здесь причем? — переспросила она, стаскивая с себя полусапожки и забрасывая их в дальний угол прихожей.
— В последнее время ты очень громко стонешь по ночам, — беззастенчиво отозвался он, — и метаясь по постели, отчетливо называешь при этом имя одного хорошо известного нам человека.
Приблизительно догадываясь, к чему клонит хитроумный Арлерт, Микаса, почувствовав, как у неё зарделись щеки, тотчас от него отвернулась и уставившись в зеркало напротив, сделала вид, будто именно сейчас её приспичило навести красоту. Спальня Арлерта находилась на приличном расстоянии от её комнаты, но как он мог все слышать, для неё так и оставалось загадкой. Наверное с ней и вправду что-то не в порядке, раз отсутствие столь необходимой для её молодого тела регулярной интимной жизни так странно влияет на её самочувствие и сон. По крайней мере, она до последнего надеялась, что это будет не настолько очевидно. А что касается самого Арлерта, избрав единожды путь асексуала, лишь изредка сублимируя избыток своей творческой энергии путем её перевода в творчество, он жил теперь исключительно «высоко духовной» жизнью, не особо нуждаясь в плотских утехах, необходимых для простых смертных. И как ни пыталась Микаса составить ему в этом плане компанию, приобщаясь к «высоко духовным» материям, её организм все равно требовал свое, пока недостаток эндорфинов не начал сказываться на её жизненном тонусе. И не очень-то высыпаясь из-за всех этих эротических снов, она частенько приходила на работу уставшей и опустошенной, удивляясь, как у неё вообще остаются силы что-то отвечать начальнику, и выполняя его отнюдь не легкие поручения, в достаточно вежливой форме разговаривать с окружающими людьми. Арлерт был прав, поймав её на горячем, но не зная, как от него отвертеться и что выдумать, лишь бы отвести от себя подозрения, девушка лишь рассеянно пробормотала в ответ:
— И что из этого? Я часто вспоминаю Эрена... Не понимаю, что не так.
— Эрена? — усмехнулся блондин. — В прошлый раз ты бормотала имя нашего Капр...
— Заткнись, Арлерт! — грубо его оборвав, Микаса схватила парня за плечи. — И вообще ночью надо спать, а не прислушиваться к тому, кто и что бормочет по ночам.
— Увы, твое теперешнее поведение лишь подтвердило мои догадки, — понимая, что сейчас действительно может получить от неё по голове, Армин все же не смог удержаться, чтобы не высказать вслух свою сакраментальную мысль.
— Догадки насчет чего? — фыркнув, переспросила его, свирепо уставившись на друга.
— Что у тебя давно не было... — самоубийственным тоном пробормотал Арлерт.
— Я прекрасно знаю, чего именно у меня не было давно, — резко отозвалась она, встряхнув его за плечи так, что у парня чуть не отвалилась голова, — но обсуждать эту тему конкретно я не собираюсь.
Да, в последнее время ей часто снились сцены откровенного характера, где её бывший начальник Леви Аккерман, грубый и циничный сноб, имел её в самых разнузданных позах, а она, вместо того, чтобы возмутиться такому грубому обхождению, и послать его куда подальше, получала кайф от того, что он вытворял с её телом, успевая даже во сне испытать экстаз до того, как прозвенит будильник, возвещая о наступлении утра, и сборах на приевшуюся работу. Её новый начальник замечал, что с помощницей твориться что-то неладное, но не придавая этому явлению особого значения, продолжал и дальше нагружать её различного рода поручениями. И если других людей Микаса ещё как-то могла обмануть, оставив смысл своих снов при себе, то с проницательным Армином, читавшего её словно раскрытую книгу, подобное редко когда проходило. И не имея особого желания обсуждать с ним тему своей личной жизни, она, оставив его в покое, опустила парня на пол и забыв через пять минут о том, что в их доме находятся посторонние, тотчас направилась в свою комнату переодеться, и спустившись чуть позже на кухню, приготовить себе какой-нибудь легкий обед.