***
Подойдя к окну, Микаса выглянула на улицу. Как для начала мая, там царила уже совершенно теплая погода. Особенно если учесть, что этот месяц начался с продолжительных и затяжных ливней. Сегодня у неё было не слишком много работы, поэтому воспользовавшись образовавшимся свободным временем, она решила прибраться немного в кабинете, и раскрыв настежь один из шкафов, заодно вынести оттуда лишний хлам, освобождая место для новых книг, и канцелярской атрибутики. Не обделенная умом, с хорошим воспитанием, и небольшой вредностью характера, миловидная полуазиатка заметно выделялась среди своих провинциальных сверстниц, чьи хабалистые манеры простолюдинок оставляли желать лучшего. И привыкнув единожды к ней, как к своей помощницы, которая всегда исправно и главное, вовремя выполняла свою работу, Ривз младший уже не мог представить на её месте какую-то другую девушку, которая могла бы с такой же ответственностью подойти к исполнению любого его поручения, достигая высоких результатов. Очень скоро «семью» ей заменили коллеги из компании, и не горя желанием возвращаться домой, где с некоторых пор она чувствовала себя чужой и никому не нужной, большую часть своего времени девушка стала проводить в офисе, доделывая работу, которую в любых других условиях можно было с легкостью перенести на следующий день. Став в последнее время объектом сплетен из-за Капрала Леви, которого в свое время умудрилась бросить, сбежав от него чуть ли не на край света из-за одного его саркастического высказывания в адрес Эрена, Микаса старалась избегать новых знакомств и вообще общества, так что Армин, запершись на пару месяцев в своей фазенде, чтобы дописать свою многообещающую книгу, которая должна была совершить переворот в умах окружающих, человеческие умы, можно сказать, стал почти единственным её собеседником, с которым она ещё могла общаться по возвращению домой после изматывающего и напряженного дня. И чтобы лишний раз не травмировать свою психику, снова и снова слушая все эти пересуды, согласившись на добровольное затворничество, вскоре она перестала посещать не только устроенные её коллегами вечеринки, где в любой момент к ней могли прикопаться с рассказами о её прошлом, но и простого общения с людьми, которые зная о ней слишком много, любыми способами пытались вывести на эмоции, лишний провоцируя конфликт. «Аккерман — подлая сучка. Да если бы не Капрал, она сейчас вряд ли бы состоялась как боец и в Элитный легион её бы никто не позвал. Так бы и сидела в своей Шиганшине, подтирая сопли своему ненаглядному сводному братцу…» «Тоже самое хотела сказать… Она очень подло ведет себя по отношению к человеку, который сделал её как личность в плане стиля работы. А вспомните, какой серой мышью она пришла в отряд, и какой стала сейчас. Человек просто болтался по жизни, сдувая пылинки с родственника, а как приняли её в этот Легион, так сразу корона на голове появилась» «Просто Микаса зажралась, и зря кусает руку, которая кормила её столько лет» «Однако, когда Микаса заявила, что собирается уйти после развала Разведкорпуса, ходили слухи, что Капрал её вроде бы отпустил, а когда она сказала ему долгожданное «Пока», тот внезапно заметался, и начал фигню всякую придумывать, чтобы её остановить. Значит, не все так однозначно было в их так называемом «расставании», как нам кажется на первый взгляд…» Перебирая папки в шкафу, полуазиатка снова и снова возвращалась мысленно к подробностям того, что произошло после вечеринки на капоте авто под дождем. Ей было очень стыдно за свое тогдашнее поведение, но прошлого, которое она хотела очень исправить, вернуть было невозможно. Все-таки с Капралом надо было быть сдержаннее, и для убедительности она могла бы прикинуться хладнокровной, а теперь, когда он был в курсе её темпераментности, в следующий раз, когда ему вновь захочется затащить её в постель, используя всякие приемчики, включая шантаж, нечто подобное будет проделать ему нетрудно. Прикидываться равнодушной к постельным утехам после той безумной ночи было бесполезно и раздумывая над тем, как теперь ей вести себя, чтобы вновь не угодить в одну из его очередных ловушек, умело расставленных для неё этим человеком, Микаса, отбросив свой локон за спину, принялась еле слышно напевать какую-то мелодию, чтобы развеять гнетущую и действующую на нервы тишину. Однако стоило ей вытащить из шкафа пустые папки, чтобы сложить их рядом с покрытым пылью гипсовым памятником, как со стороны двери раздались импровизированные аплодисменты. Мгновенно замолчав, Микаса насторожилась. — Браво, — воздавая хвалу за новоявленный «талант», Леви, оказавшись сегодня единственным слушателем её песнопений в этой пустынной комнате, не преминул отпустить в адрес своей бывшей подчиненной пару аплодисментов, напоминающих больше насмешку, чем поддержку, которая действительно могла бы принести пользу. Заметно растерявшись, Микаса слегка попятилась назад, и не зная, как отреагировать на циничный комментарий человеком, в чьем обществе она не всегда могла вести себя хорошо, все, что ей оставалось делать, это поджидая удобного момента для побега, покинуть это помещение, оставив его со своим сарказмом наедине. — Я, конечно, понимаю твою любовь к искусству, — с какой-то тенью презрения проронил он, непривычно растягивая слова, — но в оригинале эта песня звучала лучше. — Значит, вы все слышали? — с тенью недовольства спросила она, словно её поймали с поличным. — А ты как думаешь?! — подмигнул он и послушав, не раздадутся ли через пару секунд в коридоре новые шаги, медленно, и как бы нехотя двинулся навстречу своей избраннице. Нахмурившись, Микаса уже хотела было запустить пустой папкой ему в лицо, лишь бы остановить поток его насмешек, однако стоило ей сделать шаг назад, чтобы как следует замахнуться, как задев локтем памятник, она его тотчас опрокинула на пол. Слетев со своего постамента, гипсовый слепок ударился о твердую поверхность паркета и разлетевшись на мелкие куски, спровоцировал своим падением возникновение пыли, которая заполнив комнату так, что на протяжении нескольких минут ничего невозможно было разглядеть впереди себя, вызвал небольшой приступ кашля у Микасы. Пару раз кашлянув, девушка с недоумением уставилась на пол. Пару гипсовых обломков, валяющихся на запыленном паркете — вот, пожалуй, все, что осталось от слепка, изображающего в былые времена древнего предка рода Ривз. Пыль была везде: на столе, на подоконнике, на окнах. И даже на одежде Аккермана, который слегка зажмурившись, чтобы пыль не попала ему в глаза, прежде чем предпринять по отношению к бывшей подчиненной, некоторое время просто стоял и ждал, когда облака прозрачного мусора усядется, чтобы только потом подойти к вспугнутой девушке, и помешав ей сбежать, договориться об их прощальной встрече. — Это вы во всем виноваты, — разозлившись, проронила Микаса, продолжая смотреть на него взглядом, полного гнева. — Интересно, в чем, — отозвался он, уставившись на неё с недоумением. — Сама только что прикончила этого старину, а на меня опять все сваливаешь по привычке. Не ожидал от тебя такой «благодарности», если честно. — А вот незачем было подкрадываться к дверям и подслушивать, как я пою, — отрезала она, подзабыв на мгновение, что доказать что-либо такому упрямому человеку, который привык прислушиваться только к своему собственному мнению, и мнению Эрвина Смита, все равно плыть против течения, намереваясь в считанные секунды переплыть глубоководную речку. — Простите, но в чем я виноват, что проходя мимо, и услышав этот «чарующий» голос, захотел зайти сюда, чтобы удостовериться в личности его владельца. И интуиция меня не обманула. Микаса знала, что плохо поет, но даже если этот человек и был в курсе её скептического отношения к собственным вокальным способностях, то мог хотя бы промолчать, и не трепать ей нервы, нежели так аплодировать, в очередной раз подчеркивая, сколь далека она была в этом плане от именитых певиц-содержанок. — Помогли бы мне лучше убраться, — глухо проронила она, опускаясь на пол, чтобы собрать обломки. Но Леви, чей взгляд уже скользил по папкам, размещенных на полках, уже было не до разбитого слепка. — А это ещё что такое? — вынув наугад из шкафа документацию, он, томимый любопытством, раскрыл одну из папок, и сделав вид, будто его и вправду заинтересовало их содержимое, саркастическим тоном добавил: — Подпольная бухгалтерия? Все балуетесь с Флегелем буковками и циферками?! Одарив его хмурым взглядом, Микаса попробовала было выхватить эти документы обратно, но предугадав её намерение ещё до того, как она решилась встать с колен, Леви, изловчившись, неожиданно потянул эту папку на себя. Вспыхнув, девушка грозно на него посмотрела, однако стоило ей предпринять повторную попытку забрать эту вещь опять, как «сильнейший», отшвырнув пустую папку в сторону, и шагнув навстречу своей бывшей подчиненной, уже хотел было заключить девушку в объятия, как в следующий момент, выбросив руку вперед, она ударила его в солнечное сплетение, тем самым остудив его пыл, и отпрянув от Аккерман, чтобы немного прийти в себя, и предпринять другую тактику поведения, ещё некоторое время он просто стоял и смотрел на неё, ожидая нового подвоха. Дьявольское «отродье», наделенное красотой ангела, по характеру оказалось хуже всех тех немногих женщин, которые у него когда-либо было. Тем не менее как бы он её ненавидел, в глубине души ему доставляло удовольствие «забавляться» с ней подобно кошке, поймавшей в свои лапки наглую саранчу. Удерживая непокорное насекомое, он как бы давал возможность выбраться ему на свободу, однако стоило саранче, расправив усики, попробовать подскочить кверху, чтоб удрать от своего врага, как мгновенно изловчившись, он тут же ловил свою жертву на лету, и несмотря на страстную тягу к свободе, и многообещающий порыв обмануть кота, насекомое снова оказывалось крепко прижатым к земле. И пусть кошки, несмотря на хищность своей природы, считались созданиями мягкими и неопасными, Микаса, оказавшись в его объятиях, очень скоро поймала себя на мысли, что как бы хорошо о нем не отзывались Петра и Ханджи, остаться с такой «кошечкой» наедине она все же не рисковала. Развернув девушку к себе спиной, Леви толкнул её в стол и прижавшись к ней сзади своим, тотчас обхватил ладонями её талию. — А ты мне, кстати, снилась вчера, — обдав горячим дыханием её ухо, произнес он, покрепче впиваясь пальцами в это податливое горячее тело, чью кожу мешала ему прочувствовать ткань юбки, которую сегодня соизволила надеть Микаса, в который раз изменив привычным джинсам. — Да? — насмешливо переспросила девушка, почувствовав, как по её телу побежали мурашки от его жадных прикосновений. — И как вы с возбуждением своим справились?! Леви едва сдержался, чтобы не сказать ей в ответ какую-нибудь колкость. В прошлом, подобные сцены расставания у них всегда происходили по одному и тому же «сценарию» И несмотря на обоюдное желание поругаться окончательно и бесповоротно, все их ссоры, на удивление, почему-то почти всегда заканчивались яростными постельными баталиями, из-за чего решение вопроса о разрыве отношений опять откладывалось. До следующей, «жаркой» встречи, которая опять приносила короткое «перемирие», не устраивающее их обоих, но тем не менее необходимое. — А знаешь, я ведь пришел к тебе не просто так, — вполголоса отозвался он, лишь бы снова напомнить ей о своем существовании. — То есть? — удивилась она. — Я предлагаю встретиться на выходных. — Зачем? — часто задышав, Микаса тщетно пыталась подавить свое волнение. — Дабы получше узнать друг друга, — понизив голос, сказал он, не оставляя ей ни единой надежды на то, чтобы вырваться и удрать из аудитории, тем самым избежав откровенного с ним диалога, — как в прошлый раз, только в более обнаженном виде. — А если я не приду? — переспросила она, почувствовав дикое желание подпортить ему немного нервную систему. — Придешь, — отчеканил он, щупая её тело, — куда ты денешься. Аккерман сегодня бы каким-то не таким: и по стилю общения, и по общему поведению, но как в глубине души ей ни нравился этот грубоватые и местами не совсем уклюжие заигрывания Капрала, интуиция подсказывала девушке не вестись на этот флирт, и не воспринимать всерьёз его намеки на будущее свидание, которое могло закончиться очередным плотским развлечением, на пользу «изголодавшегося» сильнейшего. — Считаете себя крутым? — напрягшись, уточнила она, пытаясь высвободиться из его сильной хватки, вызывающей у неё эмоций противоречивого характера. — Ты хоть и моя подчиненная, Микаса, — оборвав её на полуслове, отозвался он, больно обхватив её за талию, — но коней в своей критике попридержи? — Забавно слушать, — презрительно отчеканила полуазиатка, отворачиваясь от него, — как аморальный и распущенный тип, завоевав титул сильнейшего воина человечества, пытается учить меня жизни. — Аморальный? А тебе не кажется, что по нравственно-моральным меркам, я вообще веду жизнь праведника, когда все могло быть совсем наоборот?! — То было минутное забытье, — холодно отозвалась она, быстро отыскав оправдание своему поведению в тот дождливый вечер, сама не ожидая от себя такого, — но сейчас, можете быть уверены, я к вам совершенно равнодушна, и мне от вас ничего не надо. — Что-то я не совсем в этом уверен. Почувствовав, как новый виток гнева понемногу вытесняет из её души все остальные эмоции, Микаса впервые в жизни пожалела о том, что не могла прямо сейчас повернуться к нему лицом, и нанести пару пощечин, чтобы заставить его заткнуться. — О боже, мужчины, — возмутилась она, прикладывая свои руки к его рукам, — когда вы уже, наконец, поймете, что хороший секс, свершившийся накануне — ещё не является залогом того, что женщина будет готова буквально на следующий день выйти за вас замуж, нарожать вам кучу детей и до конца своих дней стирать ваши носки, находя в этом одну-единственную для себя радость, пока не наступит старость. Можете воображать себе все, что угодно, но запудрить мне мозги так, как прокатило это у вас с Ханджи, не получиться, и если вы ищете себе «мамочку», которая будет за вами ухаживать до конца ваших дней, тогда отправляйтесь к Ханджи. Она вас в любом виде примет, будучи готова не просто присматривать за вашим бытом, но и лизать ваши сапоги, которыми можете пинать сколько душе влезет эту несчастную женщину, с неё все равно не убудет, и меньше она вас любить не перестанет. Даже наоборот, будет находить в этом какой-то кайф. А ко мне с подобными просьбами можете даже не соваться. О повторе нашей прошлой ночи не может быть и речи, поэтому прекратите ко мне приставать и оставьте меня в покое. — А мне интуиция, наоборот, подсказывает, что ты очень не против, чтобы мы повторно подарили друг другу немного нежности, — настоял она на своем, не теряя надежды склонить её к повторной плотской связи. — Этого не будет, — четко произнесла девушка, дав понять, что не намерена ему уступать в данной просьбе ни сегодня, ни завтра, ни когда-либо ещё. — Можешь мне не верить, — чуть тише добавил, пытаясь уверить её в своей напускной кротости, — но все это время я думал только о тебе одной. — О да, капитан, — саркастически хмыкнула она, прижимаясь задом к его бедрам, — я уже чувствую, КАК вы думаете обо мне. Сохраняя хладнокровие, Микаса хотела выйти из ситуации достойно, но как ни старалась она придумать что-то достойное, чтобы ответить ему как следует, ей как назло, ничего не лезло в голову. — Ну, так что? Ты согласна? — вопрошал он, все ещё надеясь услышать её утвердительный ответ. Сцепив зубы, полуазитка продолжала хранить молчание. Сейчас у неё был не тот настрой, чтобы миндальничать с ним в подобном тоне дальше. — Микаса, ты же соскучилась по мне, — прошептал он, зарываясь лицом в её локоны, — соскучилась по мне и нашему зажигательному сексу. Опустив глаза, она густо покраснела, вновь и вновь воскрешая в памяти подробности прошлого вечера. — Ведь тебя никто не трахает так, как я, и никто, кроме меня, к сожалению, трахать уже так не будет. Или тебе больше по вкусу, когда по твоему телу ерзает этот пыхтящий потный студень в облике Флегеля Ривза, с которым в будущем, тебе придется спать за деньги, чтобы сполна выполнить свой супружеский долг… Или ты думаешь, он будет даром за тебя платить? — Заткнитесь! — Ну, давай, Микаса, проделаем это один-единственный и последний раз, — вжав её в поверхность стола, он скользнул руками ей под юбку, нащупывая края её чулок, — и прежде чем ты решишься выйти замуж за неумелого импотента, хотя бы запомнишь, как это: по-настоящему заниматься любовью. А после, обещаю, я навсегда исчезну из твоей жизни, и ты меня больше не увидишь. — Но где мы... — Вполголоса проронила она, осматриваясь по сторонам с таким видом, будто и вправду была готова уступить его настойчивым просьбам. — Что такое? — Вы собираетесь, хм… — все ещё пребывая в замешательстве, переспросила она. — Прямо здесь? — Да, — утвердительно кивнул он, найдя это место оптимальным для их прощального занятия любовью. — А что тебя не устраивает? — А что, если сюда кто-нибудь зайдет? — И что с того? — удивился он, не найдя в её предостережении ничего страшного. — Как зайдут, так и уйдут. Нам должно быть на них совершенно наплевать. — А то, что мы с вами уже второй раз занимаемся сексом, не предохраняясь, вас лично не напрягает? — Нет, — спокойно отозвался Леви, продолжая гладить её бедра, — родишь от меня, и все. Алименты платить не буду, но пацан у нас будет четкий, отвечаю. — Что-то у вас совсем с психикой не в порядке, капитан, — язвительно отметила она, отмечая про себя, как у неё закипает в жилах кровь от его опасной близости. — Может Ханджи Зое, прежде чем избавиться от вас окончательно, стукнула на прощание чем-то тяжелым по голове?! — Микаса, ещё одно слово, и я навсегда оставлю тебя без секса, — пригрозил он ей, выкручивая её запястья. — Будешь под душем себя удовлетворять, представляя Эрена… В форме титана. — Ох, вот это действительно «жесткое» наказание, капитан! — ехидно добавила она, не переставляя удивляться своему умению дерзить этому человеку, который мог в два счета её уничтожить. — Почаще так делайте, а там глядишь, у нас с Эреном когда-нибудь и наладятся взаимные отношения. Микаса была, пожалуй, единственной девушкой, кто не боялся в открытую смеяться над Капралом, привыкшего унижать людей своими ядовитыми комментариями, направленных в их адрес, начиная с Ханджи, и заканчивая Эреном, и отпуская в его адрес замечания, полные иронии, которого только провоцировали мужчину, готового надрать ей задницу, на ответную жестокость, в тот момент не до конца оценивала угрожающую ей опасность, продолжая заигрывать с «огнем». — Когда вы, наконец, уже отстанете от меня? — задыхаясь, она попыталась оттолкнуть его повторно. — Когда ты скажешь: «Я люблю тебя, Леви, — процедил он, разворачивая девушку лицом к себе, — и хочу быть твоей навсегда» — Значит, если я правильно вас поняла, — уточнила она, прикинувшись наивной дурочкой, — чтобы вы отстали от меня раз и навсегда, мне достаточно всего лишь сказать эту фразу?! — Нет, тупое отродье, — заломил ей руку, прорычал он, поражаясь уровню её расчетливости, — ты должна будешь не ПРОСТО сказать это, а сказать, когда действительно будешь испытывать ко мне что-то большее, чем обычную привязанность как результат нашего взаимного перепихона. — А если я не скажу этого никогда? — осведомилась она, получая некое удовольствие от полученной возможности выносить ему мозг, и делая вид, будто готова подпустить его к себе ближе, чем надо, в то же время продолжала удерживать его на расстоянии, тем самым обламывая ему намерению владеть ею на свое собственное усмотрение. — Тогда твоим мучениям не будет конца, — выдохнул он, забираясь рукою ей под блузку. — Поэтому готовься к ним заранее. У девушки перехватило дыхание. — Что вы делаете? — воскликнула она, вновь его отталкивая. — Вы вообще способны думать о чем-то помимо интимной близости? — и не на шутку теперь перепугавшись его настойчивости, неожиданно добавила: — И вообще, дайте мне пройти. Я спешу. — Куда? К своему пузатику на совещание?! — подколол он её, не упустив возможности лишний раз напомнить о «спортивной» фигуре Флегеля. — Не смейте его так называть! — разозлившись, почти прокричала ему в лицо Микаса, встретившись с его взглядом, в котором читалась ненависть, ярость и сильное желание обладать ею. — И что ты мне сделаешь? — удивился он, подходя к ней поближе. — Пожалуешься на меня своему новому начальнику? — Никому я не собираюсь жаловаться, — фыркнула полуазитка, вновь вздрагивая от его прикосновения. — И правильно сделаешь, — как бы между прочим проронил он, не спуская с неё глаз, — в противном случае Флегеля бы уже давным-давно не было в живых. Догадываясь, что ничего нового, кроме оскорблений в свой адрес, она от этого человека больше не услышит, Микаса, воспользовавшись его минутной рассеянностью, уже хотела было развернуться и броситься к двери, однако стоило ей сделать шаг в сторону выхода, как Леви, подскочив к девушке, тотчас преградил ей путь. — Дайте пройти, — смерив «сильнейшего» грозным взглядом, она попыталась его оттолкнуть — Я так понял, ты ищешь повод соскочить и продинамить мою «дружескую» просьбу? — резко притянув ее к себе, он положил свою руку на её бедро. — Что вы делаете?! — пылая от гнева, воскликнула Микаса, вновь оказавшись во власти легкого волнения. — Пустите меня немедленно! — А то что? Закричишь? — переспросил он, сжимая её правую ягодицу. — Или ударишь? Продолжая отворачиваться, Микаса даже не заметила, как ее нога неожиданно оказалась у него на бедре и почувствовав, как резко он к ней прижался, а главное чем (!), она, вспыхнув пуще прежнего, почувствовала в теле легкую дрожь, когда Леви, перехватив её запястье, чтобы она не смогла оказать ему должного сопротивления, принялся покрывать её шею требовательными поцелуями. Плевать, что сюда в любой момент мог войти кто угодно, для него сейчас было главным удовлетворение собственной похоти, а то, что их с Микасой могли застукать в самый неурочный для этого час, Капрала, похоже, мало беспокоило. Закрыв глаза и обвив его шею руками, девушка находилась буквально в шаге от того, чтобы отдавшись своим ощущениям, позволить ему сделать то, ради чего он, собственно говоря, сюда и пришел, и едва его ладонь скользнула за край её трусиков, вызывая в ней ответные желания, Микаса, окончательно потеряв над собой контроль, была уже готова позволить Леви усадить себя на стол, и продолжить начатое в более удобной позе, однако стоило ей пойти ему навстречу, и расстегнув блузку до середины, продолжить в том же духе, чтобы оставшись в одном нижнем белье, подарить себя полностью этому неожиданному гостю, как в следующий момент до её слуха донесся звук открывающейся двери, после чего на пол упал какой-то пластиковый предмет. Оторвавшись от своего занятия, Леви мгновенно выпрямился, и приготовившись как следует встретить ещё одного гостя, нарушившего своим вторжением их идиллию, едва сдержался, чтобы не разорвать этого человека на клочки, узнав в пришельце того самого Флока, который подобрав с пола свой упавший телефон, куда уже успел отснять прилично материала, собирая для Ханджи Аккерман компромат на её бывшего муженька, стоял у двери и с виноватым видом взирал на этих двоих, проклиная себя за допущенную неуклюжесть, выдавшей с головой его присутствие. Сохраняя такое же непроницаемое выражение лица, Леви, казалось, едва сдерживался, чтобы не оглушить нового посетителя чем-то тяжелым по голове. Чего нельзя было сказать о самой Микасе, чей внешний вид: блеск в глазах, сбившиеся дыхание, разрумянившееся лицо, наряду с почти расстегнутой до середины блузки, красноречиво говорил о том, чем эти двое занимались здесь кое-чем поинтереснее, нежели просмотр отчетов, и зайди Флок в этот кабинет чуть попозже, их взаимодействие могло принять более откровенно-эротическое взаимодействие. Это был уже далеко не первый раз, когда он нарывался на данную парочку, ловя их на самых скандальных моментах. Сначала убийство мужика, теперь это. Флок, казалось, преследовал их по пятам, прогуливаясь именно там, где приходилось бывать и им. — С вами все в порядке? — ради вежливости осведомился он у Микасы, судорожно застегивающей перед ним свою блузку. — Да, — судорожно дыша, еле выговорила она, отчетливо понимая, что врет ему. — А стучаться тебя не учили? — сделал ему замечание Леви, оставшись недовольным, что их уединение с Микасой прервали на самом интересном месте. — Стучаться или стучать? — переспросил мальчик-интриган, сверкнув в его сторону недобрым взглядом. «Господи! Что это было со мной? Я же чуть не отдалась ему повторно» скользнув пальцами по шее, которую пару минут назад целовали губы «сильнейшего», она украдкой взглянула на своего партнера. — А я тут как раз проходил мимо, и услышал твой голос, — сбивчиво проронил Флок, совершенно забыв проинформировать её о поручении, которое передала ему Браус, — дай, думаю, зайду и узнаю, что здесь происходит, а потом что-то передумал, и решил… — То есть ты, получается, знал, что я здесь, и вместо того, чтобы зайти сюда и избавить меня от общества этого человека, ты просто стоял за дверью и слушал, как он ко мне пристает? — возмутилась Микаса, указывая на Капрала. Флок лишь развел руками в ответ. Сказать что-то вразумительное по этому поводу он так и не осмелился. — А что было бы, если бы он меня убил?! — продолжала негодовать девушка, обвиняя своего бывшего начальника во всех смертных грехах. — Оторвал голову… Или изнасиловал… Ты об этом не подумал, герой-спаситель? Вместо ответа молодой человек протянул ей свой телефон. — Тут тебе Флегель смс прислал. Прочти, пожалуйста. Послушно взяв из его рук мобильный, Микаса скользнула взглядом по высветившейся строке, чье содержание гласило следующее:«Срочно приезжай и ни о чем не спрашивай!»
— Что там такое? — небрежно осведомился у неё «сильнейший», заметив, как резко изменилось лицо его спутницы. — Что он хочет? — С Ривзом, похоже, произошло что-то серьёзное, — как-то сразу притихнув, молвила она, возвращая телефон обратно Флоку. — Помер что ли? — Не знаю, — отрицательно кивнула она, — но думаю, до моего приезда он ещё продержаться сможет. — Продержаться?! — вопросительно хмыкнул «сильнейший», тщетно пытаясь разгадать, что скрывается за этими загадочными словами. — Да, — вздохнув, подтвердил его подозрения Флок, продолжая что-то искать на своем телефоне, — вот только держится Ривз из последних сил, так что если Микаса не поторопиться, ему будет крышка. В холодном взгляде Капрала сверкнуло что-то ехидное. — Позвони ему и скажи, что я сейчас буду, — попросила своего коллегу Микаса, все ещё возясь с пуговицами на своей блузке. — Это лишнее, — внезапно отозвался Леви, оказавшись во власти очередного приступа ревности. Двое с удивление на него посмотрели. — Я сам попытаюсь ему помочь, — добавил он, проигнорировав их недоумевающие взгляды. Осталось только узнать адрес его резиденции, куда можно было проникнуть в образе какого-то захудалого докторишки, прихватив с собой кое-какую атрибутику, но пока подобную информацию можно было спокойно покупать у Браус за какие-то там кондитерские изделия, проникнуть в это жилище ему не составляло особого труда. Не став дожидаться, когда данная возможность сама упадет ему на голову, он направился к двери, и посчитав за лишнее посвящать Микасу в свои дальнейшие коварные планы, очень скоро исчез в коридоре, надеясь, что сегодняшний день подарит ему ещё один повод как следует позабавиться. — Что он сказал? — обратился к девушке Флок, проводив «сильнейшего» взглядом до двери. — Капрал как будто и впрямь собрался заявиться к Ривзу. Еле заметно кивнув, Микаса погрузилась в свои размышления. — Не думаю, что Флегеля это обрадует, — усмехнулся тот, заранее представляя себе выражение лица этого типа, когда к нему вместо помощницы пожалует Аккерман собственной персоной, чтобы как следует проучить своего соперника.