Страшно, убегай Страх раскрыл свои объятия Эти берега Вслед тебе несут проклятие Plastika – Страшно-убегай
Уложившись далеко за полночь, Арлерт ещё долго не мог заснуть. Все ещё находясь под впечатлением пережитого на кладбище, ему всю ночь снился Кенни, угрожающий прирезать его, ежели он не принесет ему вовремя подпилок и «жратву», и едва из-за горизонта показались первые лучи солнца, провалявшись все это время без сна, Армин прокрался на цыпочках в гараж и отыскав там среди барахла злосчастный подпилок, побежал на кухню, стремясь как можно скорее собрать харчи для Аккермана старшего, пока не проснулся его воспитанник. От мысли, что ради собственной безопасности ему придется порядочно потратиться на Кенни, чтобы тот оставил его в покое, у парня душа была не на месте, и подозревая, что Микаса не слишком обрадуется, обнаружив после возвращения домой пустой холодильник, когда они только недавно затарились едой, Армин, переживая, как бы Аккерман не грохнул его раньше времени за отсутствие обещанных съестных припасов, нагрузив сумки, на всякий случай прихватил с собой пакеты, словно собирался не на кладбище, а как минимум отправлял Кенни в какую-то продолжительную командировку. По крайней мере, такого количества еды, которой он ему набрал, выгрузив все продукты из холодильника, должно было хватить на тот период времени, который Кенни мог потратить на распиливание железной цепи, дабы раз и навсегда избавиться от оков, сдерживающих его движение. И собирая ему сумки с едой, Армин, дрожа от страха, не переставал удивляться своей впечатлительности, даже боясь себе представить, на какие проступки ещё его можно было подтолкнуть, предварительно запугав и принудив к молчанию. И когда со сборами на кладбище было покончено, блондин, покосившись на пустые полки холодильника в надежде наткнуться на что-нибудь ещё, ничего не обнаружив, уже хотел было его закрыть, как вдруг его глаз наткнулся на какой-то сверток, заботливо спрятанный в нижнем углу, и поддавшись порыву своего неисчерпаемого любопытства, Армин, потянувшись за ним, обнаружил в пакете кусок свежего окорока, упакованного в дорогую бумагу, и бутылку коньяка, стоимостью нескольких его зарплат, которую Микаса собиралась было преподнести в качестве взятки директору детского сада, чтобы перевести своего сына в старшую группу. Захватив с собой ещё и этот сверток, после чего посчитав свою «миссию» частично выполненной, он разбудил «племянника» и собрав его в детский сад за рекордно быстрый срок, нагрузившись сумками, через пару часов выбрался из дома, передав Алексу пакет с коньяком. Утро, сменив ночь, принесло жителям не привычную прохладу, а духоту, возвещающей о наступлении лета и не привыкнув к столь резкому наступлению жары, пока добрался вместе с ребенком до детского сада, таща за собою тяжелые пакеты, чуть не грохнулся в обморок напротив ворот, изрядно перегревшись на солнышке. Чуть позже, закинув Аккермана младшего в ясли, предварительно отобрав у него спиртное, Армин попрощался с воспитательницей, и не дав ей толком никакого объяснения насчет сумок, тотчас отправился на остановку, планируя добраться до кладбища на общественном транспорте. На него всю дорогу косились пассажиры, но предпочитая не обращать на них никакого внимания, покрепче сжав пакеты, в одном из которых лежал подпилок, Армин, изнывая от жары, молил Провидение, чтобы эта горе-поездка закончилась как можно скорее. Перед входом на кладбище парня встретил густой и плотный туман, так что продвигаясь вперед, лишь бы быстрее свидеться с Аккерманом, и отдав ему харчи, умчаться домой, блондину временами казалось, будто это не он идет навстречу деревьям, надгробьям и кустам, а они сами выбегают к нему, встречая его словно долгоданного гостя. Через некоторое время от быстрой ходьбы у Армина перехватило дыхание и остановившись на пару минут, чтобы немного перевести дух, он присел на одну из могил, покрытых утренней росой, и когда до него дошло, что он потерялся, и совершенно не в в состоянии отыскать надгробье, возле которого встретился накануне с Аккерманом, чтобы лишний раз не нагнетать панику, парень постарался тут же припомнить, как выглядело оно хотя бы визуально и какая фамилия была высечена на мраморе, поросшем мхом. Правда чем дольше он так сидел с сумками напротив какой-то могилы, раздумывая о том, как вообще позволил втянуть себя в столь опасную авантюру, тем больше ему начинало казаться, что никакого Кенни не существует и в помине, а все, что произошло с ним сутки назад — являются всего лишь плодом его разгулявшегося воображения. И потеряв всякую надежду наткнуться на этого бандита ещё раз, чтобы передать ему обещанные подпилок и харчи, от одной мысли, что все эти сумки ему придется тащить обратно, чтобы вновь разложить все продукты по полкам холодильника, Армину до такой степени становилось дурно, что будучи уже не рад таскать это добро сюда и обратно, он был готов оставить её бомжам, либо дворовым собакам, лишь бы не надрывать свой хрупкий позвоночник. Порядочно отдохнув, ему наконец удалось разобраться с собственными мыслями, и прислушиваясь к звукам, которые издавала кукушка, приземлившись на одну из веток деревьев, поднявшись с могилы, Арлерт побрел прямо по кладбищенской тропе, и продолжая двигаться наугад, шел так до тех пор, пока не наткнулся на какое-то надгробье с фамилией «Спрингер», вокруг которой с самого утра бродил какой-то потрепанный мужчина, волоча за собою цепь, прикованную к ноге. Узнав Кенни, Армин, устав таскать пакеты с едой, остановился напротив какого-то куста, и не имея ни малейшего понятия о том, как именно встретит его Аккерман, проклиная за опоздание, ещё длительное время не решался выйти из своего укрытия, чтобы окликнуть мужчину и обратить его внимание на себя, пока необходимость в совершении этого бесполезного жеста вежливости не отпала сама собой. Обернувшись на звук шороха, издаваемого обувью Арлерта, Кенни, узнав своего нового знакомого, похожего на друга его молодости — Ури Райсса, намекнул ему на опоздание, и поспешив передать ему пакет с коньяком, отступив от мужчины, на всякий случай, подальше, принялся ждать дальнейшего развития событий. Размотав сверток и вытащив оттуда бутылку, мужчина перевел свой взгляд на её поблескивающую в лучах знойного июньского солнца этикетку. — Что здесь? — резко осведомился Аккерман, поворачиваясь к своему безмолвному собеседнику. — Коньяк, — проронил Армин, с трудом выкарабкавшись из своего состояния оцепенения. Нахмурившись, Кенни порылся в пакете и вытащив оттуда запеченный окорок, вопросительно уставился на Арлерта. Опомнившись, парень пошарил по карманам своей рубашки и вытащив оттуда подпилок, нерешительно передал его своему новому знакомому. Выхватив железяку из рук блондина и закинув его в карман уже своей рубашки, мужчина откупорил бутылку и торопливо хлебнув из неё спиртного, вытаращив глаза, прокряхтел, порядочно взбодрившись: — А этот коньяк, знаешь… Он неплох. Кенни так трясло, что закусив горлышко бутылки, он чуть не отгрыз его вместе с крышкой. Ничего не ответив, Армин продолжал следить за каждым его движением как завороженный, не смея оторвать глаза от столь невиданного дотоле зрелища животной жажды. — Сам покупал? — спустя некоторое время уточнил Аккерман, никогда не пробовавший прежде столь качественного спиртного. Армин невозмутимо пожал плечами. Ещё бы. Отдав за спиртное такие бешеные деньги, на высокое качество они как раз и рассчитывали и если Кенни этот коньяк пришелся по вкусу, значит сумму эту они выбросили не зря. — У вас, наверно, лихорадка, — осторожно намекнул ему Арлерт, с опаской наблюдая за его странным поведением. Порядочно проголодавшись за это время, мужчина ел подобному дикому животному, у которого вот-вот отберут еду. — Похоже на то, — неопределенно бросил Кенни, закусывая окороком. — Здесь очень нездоровое место, — с опаской покосившись по сторонам, отозвался Армин. — А вам наверное всю ночь пришлось прождать меня на могиле… В такую сырую погоду ничего не стоит схватить лихорадку. — Ну, думаю, к тому времени, когда она меня настигнет, я успею хорошенько подзакусить, — ухмыльнулся Аккерман, не видевший особой проблемы в своем временном недомогании и быстро справившись с коньяком, который передал ему с едой Армин, с подозрением уставившись в туман, неожиданно вздрогнул, прислушиваясь к чему-то. На соседней могиле что-то заскрекотало, (то филин, то ли гагара), и взвившись вверх, невидимая птица улетела, нарушив шорохом своих перьев невыносимую тишину. — Послушай, а ты меня случайно не обманываешь? — повернувшись к блондину, поинтересовался убийца, словно интуитивно почувствовав в нем предателя. — Точно с собою никого не привел? — Вы кого сейчас имеете в виду? — округлив глаза, Армин попятился назад. — Военную полицию, к примеру. — Нет, нет, что вы! — поспешил заверить парень в обратном, чтобы Кенни не прибил его раньше времени, но каким бы убедительным не казался, на первый взгляд, его аргумент, Аккерман, не любивший, когда его держали за идиота, при всей няшности внешнего облика Армина, верить ему до конца не собирался. — Точно никого не просил идти за тобой следом? Отвечай! Блондин отрицательно кивнул. Нет, до Микасы он пытался в свое время достучаться, чтобы заранее ввести её в курс дела, но и слышать ничего не хотела о существовании Аккермана старшего. — Ладно, — отозвался мужчина, принимая из его рук второй пакет с едой, — будем считать, что ты не соврал. В конце концов, никудышным бы ты парнем оказался, Армин Арлерт, натравив на меня собственного племянника, которого рано или поздно, но придется лишить жизни. Не придав особого значения его словам, Армин уставился на ветхий наряд Аккермана, и только сейчас обнаружив на его руках следы ожогов, посчитал за нужное поинтересоваться причиной их происхождения, чтобы отвлечь внимание убийцы от своей персоны. Не став скрывать факт свершившихся пыток, которым подверг его Леви наряду с ещё каким-то зеленоглазым «ублюдком», (очевидно, помощником, предварительно оглушившего его шваброй по голове), допив коньяк и вернув пустую бутылку обратно, Кенни рассказал ему в подробностях, как эти двое пытали его, вбивая ему в руки гвозди, и прикладывая к определенным участкам тела раскаленную кочергу сигареты о кожу, лишь бы получить от него определенную информацию, которая должна была попасть в руки Командора Смита. И когда мужчина, не выдержав приступа болевого шока, свалился в беспамятство, Леви, погрузив его в багажник старой машины, отвезли его с Эреном на кладбище, и задумав первоначально закопать Кенни заживо в одной из разрытых могил, в конце концов приковали его к кладбищенскому надгробью, и попросив одного охранника периодически подкармливать его хлебом и водой, пока пленник не сдохнет, оставили мужчину здесь умирать. — Бил меня, скотина, три дня, не давая есть, — отметил он, неохотно вспоминая нелицеприятные подробности своего плена у племянника, умудрившись сдуру заглянуть к нему на чай. — Но где бы сейчас эта мразь не находилась, она будет наказана, потому что я такие вещи не прощаю. С удивлением покосившись на убийцу, Армин ничего не сказал, но понимая, что с момента вмешательства в этот хаос ещё и Леви, их с Микасой жизнь превратиться в сущее «веселье», словно предчувствуя тот ад, который подготовили для них сложившиеся обстоятельства, когда рядом с Кенни, занявшегося наконец своей цепью, оставаться больше не имело смысла, имея в своем распоряжении прилично времени, которое можно было провести с пользой, возвращаться домой, где его могла ждать опасность, блондин почему-то не спешил, и проваландавшись до двух часов дня в центре города, когда ощущение тревоги достигло своего предела, таки решился вернуться назад, будучи не до конца уверен, что вообще сделал правильный шаг.LXXII.
30 мая 2017 г. в 18:11