a leo, an aquarius and a taurus

В наушниках спокойный и умиротворенный Yelawolf, между пальцев дешёвая и оттого гадкая сигарета, на зубах металлические брекеты, на носу огромные круглые очки, за ухом красивая маленькая татуировка ножниц, имеющая особое значение для него. Он идет тяжелой походкой, смотря на окружающих с мимолетным презрением, либо вообще не обращая на них никакого внимания. Ему было неинтересно смотреть вокруг. Он потерял тягу к жизни. Теперь он был не Тэяном, а Дженисси. Тэян быстро, но тем не менее очень болезненно умер четыре года назад, оставив место для депрессивного, недовольного жизнью и своим положением Дженисси. Он не хотел говорить своего настоящего имени новым знакомым, поэтому все время отнекивался и выдавливал из себя улыбки, пытаясь отвязаться от них скорее, но если они были уже очень настырными, то они получали лишь простое: — Дженисси. — Странное имя. — Ты чертовски прав. На этом все выяснения заканчивались, как и их знакомство, впрочем. Знакомые исчезали, а Дженисси облегченно выдыхал — не нужны ему были такие знакомства. К черту. Ему нужен был лишь Шин Чихо, который бросил его четыре года назад на растерзание социуму и его идеальной семейке. От него не было ни единой весточки те четыре года, ни единой, блядь, весточки! Если бы Дженисси мог, он бы позвонил сам, но номер был недоступен, а после он бросил все попытки. Не нужно Чихо — не нужно и ему. Он не привык навязываться и упрашивать людей. Тут он и так почти пал ниц перед этим человеком, готов был мир — свой крохотный мирок — к его ногам кинуть, но тому это было не нужно. Хотя, возможно, и нужно, только он не поспешил воспользоваться этой возможностью. Хотя кому нужен мир, состоящий из крохотной квартиры на окраине захолустья, родителей, мечтающих о гениальном сыне и из того, кому этот мир принадлежит? Дженисси поправил ладонью крашеные в карамельный цвет волосы с черными отросшими корнями и затянулся сигаретой, чтобы скорее ее выкурить и войти в здание общежития, где он временно проживал. Он получил комнату здесь благодаря бутылке вкуснейшего и крепчайшего соджу, украденного из родительского серванта, и нескольким купюрам крупного номинала. Оказавшись в своей комнате, он закрыл за собой дверь и кивком поприветствовал своего соседа — огромного, высокого по сравнению с ним, красивого безумно, но до ужаса тупого студента физкультурного университета по имени Чульхен. Тот кивнул Дженисси в ответ и вернулся к своим занятиям. Этих двоих связывали лишь секс без обязательств и пиво по субботам, что не могло не радовать Дженисси. Он получал удовольствие от секса с Чульхеном, но в последнее время все это казалось ему ненужным. Но свое желание он хотел куда-то выплескивать. И выплескивал на свой живот и живот Чульхена в прямом смысле этого слова. Этот парень был тихим соседом и никогда не доставлял неудобств, разве что на него у Дженисси постоянно вставал по утрам. Он видел Чульхена в одних трусах в его же кровати и понимал, что об этом ему рассказывать не стоит, а то возомнит ещё о себе слишком много. Парень не стал актером, как он хотел в школе. Оттуда он поступил в технический колледж, откуда вылетел за неимением желания учиться и за низкую успеваемость. Сейчас он совмещал работу бариста в кофейне с работой у фермера в пригороде по выходным. Там он обретал полное умиротворение и совершенно уродливые руки. Они были потрескавшимися, сухими, но пальцы не потеряли своей природной красоты и оставались тонкими, изящными. Иногда он смотрел на них и улыбался — теперь все могли знать, что он действительно что-то делает, а не пускает жизнь на самотек. Тяга к тяжелой работе у него от родителей — они оба работали на заводах, и там все делали собственными руками. Семья рабочих, что тут можно сказать. Хобби Дженисси было резать свои же запястья. Ему нравилось оставлять шрамы на самом себе, и после отъезда Чихо он попытался покончить с собой в собственной комнате — порезал себе вены из-за безумной тоски. Он в ужасе смотрел на то количество крови, текущей из его вен, плакал навзрыд и умолял родителей прийти к нему, чтобы спасти. Они успели помочь ему. Мать рыдала, клялась, что больше не будет так мучить его учебой, отец мужественно сдерживал слезы и в больнице разочарованно шепнул себе под нос одно лишь «слабак». Они не знали истинной причины такой слабости Дженисси, они не хотели ничего знать, они боялись узнать что-то, что скрывал от них их собственный сын. По возвращении домой парень заметил, что ковер, залитый кровью в тот день, родители отнесли в химчистку, но следы остались. Это его не заботило — сначала его слегка встряхнуло, но потом он перестал замечать остатки от пятен темного вишневого цвета. Будто сок пролил. Много сока. С того момента родители стали меньше доставать его, а клеймо слабака тянется за ним до сих пор. Отец не может спокойно смотреть на шрамы Дженисси, когда он приезжает к ним в гости, а мать понижает звук телевизора до минимума и нежно гладит кончиками грубых рабочих пальцев те самые шрамы. Дженисси слушает очередной выпуск новостей и ест вкусную еду своей матери, не обращая внимания на ее пальцы. Он привык к шрамам и к тому, что они систематически появляются на его предплечьях и бедрах. Ему это нравилось. Доставляло извращенное удовольствие. После проведения всех водных процедур — душа, умывания и чистки зубов — Дженисси надевает наушники и вновь включает песню одного из любимых исполнителей. Он ложится в кровать, выключает в комнате свет и спокойно старается расслабиться. Всего девять вечера, но сил нет больше ни на что. Чульхен ушел к друзьям в другую комнату, чтобы не мешать Дженисси — он был очень понимающим соседом. Его не нужно было просить. Он сам видел, когда Дженисси валился с ног от усталости. Долго спать ему не дали. Телефон резко завибрировал, оповещая о пришедшем сообщении, и парень, будучи безумно чувствительным человеком с чутким сном, сразу же проснулся. Глаза заболели от яркого света, и на экране высветилось время — 23:54. Дженисси разочарованно выдохнул и открыл сообщение, где в этот раз глаза резали буквы:

«соскучился, а? встретимся возле школы в час. познакомлю тебя кое с кем. не опаздывай.

—чихо»

По щекам потекли слезы, а Дженисси не хотел верить своим глазам.

Пошел на хуй, Шин Чихо.