Зови меня папочкой. (х)

На следующее утро, на кухне Сокджина, когда тот сонный после работы, отправился будить дочку, Чонгук послал Тэхена нахуй, в пизду, к черту, и еще в десяток мест не самого приятного плана. Вышел из дома, громко хлопнув дверью. Долго стоял у крыльца, стырив из заначки Джина на улице сигарету, курил. Как, блять, давно он не курил. Почти бросил же из-за Чинхо. И почти не тянуло. Но сейчас нахуй все, пиздец в каком он ахуе. Курит злобно, агрессивно, давится дымом, но берет еще одну сигарету, пока в мозгу не остается ничего, кроме: «Ну его нахер, надо валить». Перед «валить» приходится вернуться в дом, забрать свою куртку, встретиться взглядом с недоумевающим Джином и еще раз громко хлопнуть дверью и пойти пешком домой. Спустя минут двадцать и половину пути его телефон зазвонил, и неизвестный номер как бы намекал, кто это звонит. Чонгук сбивал три раза. Потом пришла смс: «Возьми трубку и дай мне договорить». Надо ли говорить, что она была проигнорирована? Как и следующие пять звонков. На шестой Чонгук не выдержал. - Что, блять? - Ты же прекрасно знаешь, что я не могу выйти из дому из-за запрета Джина. Вернись немедленно и дай мне объяснить. - Нихуя я не вернусь. - Чонгук, прекрати катать истерику, что я такого-то сказал, чтобы ты так реагировал? - ответом был отборный мат парня, который не нес большой смысловой нагрузки, кроме приказа отправиться в кругосветное. Тэхен тяжело вздохнул. – Пожалуйста, скажи нормально, что тебя разозлило? - Заявление, нет, не так, требование, блять, жить с тобой! Тэхен, ты вообще охренел заявлять такое? - А что в этом такого? Я тебе не расписаться предложил, а пожить у меня, причем если бы ты дослушал, то если хочешь, я тебе спальню отдельную выделю. Чонгук застонал и со всей силы пнул стоящий рядом ящик, который предательски зазвенел осколками, так что парню пришлось ускорять свой ход. Он постарался успокоиться, глубоко вдохнув и выдохнув, но это не сработало. Тэхен определенно издевался над ним. Его мнение вообще никого не интересовало, да и вообще этот гад вел себя так, словно Чонгук не может и не собирается ему отказывать ни в чем. Самоуверенная скотина. Он ничем никому не обязан. - Сокджин тебя не отпустит, - сцепив зубы, старается с другой стороны подойти Чонгук. - Он не может все равно быть со мной весь день. - А я что, могу? – парень старается не сорваться на крик. – Тэхен, я прекрасно понимаю твою ситуацию, но у меня тоже есть жизнь, есть работа, есть дела. - Я не маленький ребенок, чтобы со мной нужно было сидеть. Твое присутствие нужно только ради факта, - Чонгук разозлился еще больше. - Ким Тэхен, ты, блять, ахуевшее создание! – шипит парень в трубку и вырубает звонок, а затем и телефон, чтобы по нервам не бил. Когда он вернулся домой, то Юнги какого-то хрена не было дома, что еще больше напрягало. Но включить телефон и перезвонить он так и не захотел. Если бы что-то было не так, Мин бы позвонил, да и Джин не говорил ничего о нем, значит, был на работе, и все было нормально. Успокоив себя по этому поводу, Чонгук еще сильнее разозлился из-за того, что нет причин беситься, кроме как поведения Тэхена. А о нем думать он совершенно не хотел. Боже, не успело все хоть немного между ними нормализоваться, как он такое заявляет, еще едва ли не приказным тоном: «Я придумал, ты будешь жить у меня». Сука, как же бесит этот кретин. Чонгук начинает упражняться, чтобы хоть куда-то деть эту прущую во все стороны агрессию, но он едва не швырнул гантелей в окно со злости. Так дошло до того, что он тупо злобно смотрел в потолок, лежа на спине и пытался понять, что ему сейчас поможет. Секс. Трахаться хочется как зверю, особенно после ночи с горячим телом под боком. Опять этот дебил виноват. Он, блять, во всем виноват. Чонгук бьется затылком об пол, но все равно эта рожа стоит перед глазами. Они не виделись пять лет, и он едва не кончил от поцелуев и гребанного петтинга. Он плохо соображает, когда подползает ближе к кровати, откидывает голову назад и ведет рукой по паху, пытаясь представить секс с кем угодно, но не с Тэхеном. Но блять, не получается, не получается даже Юнги представить. Перед глазами эти блядские губы, которые так ахуенно целуют и, Чонгук помнит, отлично сосут. Так ахрененно, что кажется душу могут высосать. Он хочет выебать гребанного Ким Тэхена в рот, а вместо этого дрочит в своей комнате, и чувствует, что этого пиздец как мало. Штаны уже валяются где-то рядом, но их Чонгук не видит, пытается все еще сосредоточиться на самоудовлетворении. Сжимает член, водит по нему до боли, остервенело. Кончить у него получается, но как-то не то, совершенно не то, словно у любимого блюда вкус отобрали. Хотя и злость немного отступила. Но снова накатила, когда он понял, чего именно не хватает. Любви. Любви, с которой он отдавался Тэхену. Любви, с которой он его брал. Чонгук прется в душ, смывает с себя наваждение, пытается смыть злость, почти получается, но внутри как-то пусто и совсем тоскливо становится. Когда он бездумно пялится в картинку на экране ноута, по которому он врубил ТВ, так как телика они с Юнги так и не купили, в голову лезут вопросы. А что он, собственно, сам хочет? Снова эта тупая неопределенность. Снова скрипят зубы, и он врубает таки телефон, чтобы увидеть несколько пропущенных и сообщений, в которых сначала его просят поговорить, а затем шлют нахуй. Даже с телефона Джина звонил несколько раз. Чонгук вздрагивает, когда телефон в руке начинает неожиданно вибрировать. «Сокджин. Блять, он серьезно думает, что я поведусь, что это звонит не он?» - психует снова парень, но на звонок отвечает, уже подобрав новую порцию матов. - Привет, ты уже с ним? - Что? - Как «что»? Только не говори мне, что он мне наврал, - Чонгук вздыхает и трет ладонью лицо. - Блять, Джин, тебе сколько лет-то? Что он тебе сказал? - Что едет домой, и там его ждешь ты, - Чонгук шипит и матерится. - Ты поверил в это после нашего с ним скандала? - Вот именно из-за скандала и поверил! И где мне бл… Где мне его теперь искать? - Успокойся, он дома. Сейчас съезжу к нему. - Чего ты так уверен? Минуту назад вообще не знал, где он. - Джин, просто заткнись и выруби квочку. Если он не там, я тебе позвоню и скажу, что его не нашел. Если найду, не позвоню, потому что устрою ему воспитательную беседу, - Джин что-то еще ворчал, но Чонгук уже не слушал, попрощался, и начал искать что на себя натянуть. Когда он уже был готов выходить, и получил звонок от такси, что машина уже приехала, взгляд остановился на прикроватной тумбочке. Приплыли. Он вообще ебанутый. Но сделает это. *** Чонгук буквально ломится в дверь Тэхена, отбивая по ней ногой, пускай и слышит, как за ней матерится хозяин. Ким сам нарвался, потому что Чонгук еще пиздец, какой злой, а этот придурок еще удумал такую херню творить. Когда дверь открывается, Чон сразу же толкает старшего обратно, несмотря на то, что тот что-то говорит, он вваливается внутрь и закрывает за собой дверь, тут же впечатывает Тэхена в стену, и ему уже наплевать на побои, может хоть боль чуть просветов в его голове образует. Тэхен сначала не соображает, но Чонгук слишком требовательно и зло целует. Не поддаться невозможно. Отказать тоже. Пальцы Тэхена сжимают талию Чонгука, когда тот злобно шипит и кусает за губу, которая и без того травмирована. Мужчина матерится, отталкивает мальчишку в сторону гостиной, но тот снова его притягивает к себе, уже сам буквально тянет его, задирает футболку и ведет ногтями по еще свежим царапинам. Тэхен не сдерживается, и бьет Чонгука по щеке, даже не удар, пощечина, но в чувство это парня не приводит, только сильнее разжигает, и он скидывает с себя куртку, и стягивает кофту. Зрачки Тэхена расширяются, когда взгляд скользит по сильному телу парня, и останавливается на шее, где висит ошейник. Ошейник его «Малыша». Крышу рвет обоим. У Тэхена в глазах темнеет, когда он падает на пол, и на его бедра тут же садится парень, словно голодный зверь он впивается в его губы, шею и трется блядской задницей об уже вставший колом член. А Чонгуку плевать, что ошейник знак подчинения, он его с другой целью надел, и цель эта ясна, но Тэхен все равно пытается еще отобрать бразды правления обратно. Получается хреново, учитывая, что его уже раздел этот молокосос и сосет ему как последняя блядь. Он тянет парня за волосы, но тот угрожающе давит зубами. У руля, значит, хочет побыть? Нехуй, Тэхену теперь минета мало. Мальчишка таки оказывается под ним, не вырывается, но когда Ким кусает его шею до крови, мстит, жмет на ребра, впивается ногтями в раны, в Тэхене зверя будит. Теперь он тоже без штанов, и вопит от грубого проникновения, но сам напросился, сам хотел… И как видит Тэхен, кайфует и от боли, принимает его. Но вдруг ударяет в живот, сталкивает с себя, садится верхом, сам насаживается, но и шею Кима сжимает. - Ты мне жизнь испоганил, - шипит Чонгук и наклоняется к нему, и то ли Тэхен уже совсем слаб, то ли парень действительно плачет. Чон отпускает руку, и прекращает двигаться, Тэхен теперь точно видит, ему не кажется. – Какого хрена ты меня оставил после всей хуйни, что творил со мной? Тэхену совсем паршиво становится, в аду гореть приятней, чем испытывать то, что он чувствует, как жалеет. Как же он жалеет… Он тянется к парню, тот упирается, не дает себя обнять, замахивается, чтобы ударить, но не бьет, и все же оказывается в объятиях мужчины, не отстраняется от поцелуев и тихо стонет, когда тот снова начинает двигаться. У Чонгука терпение кончилось, неспособный он в себе был больше держать обиду. Обиду за то, что оставил, приручил и бросил. От себя противно, тошно, но это не так страшно, как не быть нужным Тэхену. Не принадлежать ему. Не чувствовать его в себе, все его безумие и нежность. Чонгук еще сильнее плачет, когда слышит: - Я тебя люблю. Боже, Гукки, как я тебя люблю, - это так приятно, что даже больно, это невозможно слышать. Он затыкает Тэхену рот, потому что эту пытку он точно не выдержит. Его и так слишком много. Но его так не хватало. Только с этим психом он чувствует себя полноценным. Чонгук не знает, из-за чего он больше вымотан, из-за бурного оргазма под очередное признание в любви, из-за баталии, которую он сам и затеял, или же он впервые чувствует облегчение? Тэхен уже какое-то время сидит на полу, прижав парня к себе, и не отпускает, упорно молчит, а Чонгук по глазам видит, что он где-то не здесь. А ему хочется, чтобы Тэхен был рядом, весь. Он касается губы, которую сам и изувечил, разодрав рану, и чувствует вину. - Болит? – подает голос он, видя, что мужчина никак на него не реагирует. Тэхен словно из воды вынырнул, даже вздохнул глубже, услышав его голос. - Заслужил, - улыбается он, сильнее натягивая рану. - Заслужил, - соглашается Чонгук и осторожно целует в другой уголок рта. И что сказать больше не знает, почти теряется, но первым заговорил Тэхен. - Я хочу, чтобы на этот раз не было непоняток, поэтому спрошу: Ты будешь со мной? – у Чонгука глаза расширяются и улыбка глуповатая на лице появляется, но Тэхен так сосредоточен, что, похоже, не видит ее. – Я имею в виду, как любимый человек, только со мной, а я только с тобой. Я очень плох в таких вещах, даже как назвать не знаю… Тэхен затыкается из-за настойчивых губ и крепких объятий, от которых он шипит. - Извини, - виновато произносит Чонгук, ослабив объятия, но снова целуя, медленно, нежно, стараясь передать так свои слова любви. - Это значит, ты согласен? - Это значит: я тебя люблю. И да, я буду с тобой, если ты будешь со мной, - и снова поцелуй сквозь две улыбки. - И переедешь ко мне? - В отдельную спальню? – не без ехидства спрашивает Чон. - Только в мою спальню. В мою кровать. В мои объятия. А в сердце и в разуме ты и так давно прочно поселился.