Когда тают льды: Путь Велены

Илиан оказался худшим наездником, чем она: ящер Израна под его рукой летел неровно, рывками. Велене приходилось, напрягая заметно окрепшие мускулы, удерживать Деда от чересчур стремительного полёта, к которому отдохнувший зверь рвался неистово, едва не вырывая цепи-поводья из её рук. Что и говорить - в одиночку Велена добралась бы из Унтерхолда в Ло-Хельм куда быстрее. - Выходит, Изран был прав, да упокоится его дух в Небесной Обители! – перекрикивая свистящий воздух, досадливо замечал Илиан, с трудом поравнявшись с сикирийкой. – Мол, ты великолепна в седле! Я-то думал, дело не в твоих способностях, а выходит, он не зря комплименты расточал! В Унтерхолде Сильнейшей не оказалось: Деметра Иннара все ещё не вернулась из столицы. Императорские дела требовали своей доли внимания, так что лететь в Ло-Хельм пришлось своим ходом, на ящерах. Избалованный порталами Илиан морщился; Велена же вспоминала свой первый путь из Рантана на север в обледеневших повозках на уставших и еле плетущихся лошадях, и тихо радовалась. Теперь она понимала, что, пожалуй, куда зрелее одарённого мага – она уже прошла тот внутренний путь, на который Илиан только ступил. Спустя несколько часов на удивление спокойного полёта при довольно ясной погоде сторожевые башни и крыши засыпающего Ло-Хельма показались обоим самым прекрасным зрелищем из того, что им довелось повидать за последние несколько дней. - Задница болит, - пробормотал Илиан, направляя ящера на посадку. – Проклятое седло… Велена не стала уточнять, что без седла было бы ещё хуже, как и напоминать о том, что она предлагала отдых у придорожной таверны, но стонгардский маг слишком торопился домой: тревога зримо сводила его с ума. В таком беспокойном состоянии Илиан с трудом сдерживал себя: Велена всей кожей ощущала исходящие от него волны колдовской энергии, беспорядочной и насыщенной, так что молодой маг время от времени даже вздрагивал в седле, не в силах удержаться от всплесков болезненных искр. В загон его ящер сел сам, почуяв близкий кров и родную кормушку. Велена приземлилась следом, с трудом перекидывая затёкшие ноги через крыло. Подошедший легионер перехватил у неё поводья, позволяя все заботы о Деде переложить на чужие плечи, так что Велена повернулась к казармам вовремя, чтобы увидеть выходящего из них иммуна в имперском плаще с алой перевязью. - Отец! Илиан, споткнувшись на непослушных ногах, бросился навстречу; Сибранд поймал сына на ходу, стискивая в стальных объятиях. Велена закусила губу, глотая вставший в горле ком. Ещё недавно она бы презрительно скривилась от столь неприкрытого выражения семейных чувств; сейчас же ей пришлось срочно гасить в себе жгучую зависть: Илиан Иннар, одарённый стонгардский самородок, проклятый мальчишка, даже не понимал, каким бесценным подарком одарила его жизнь. Много бы она отдала за живых и любящих родителей, за дом, в котором тебя всегда ждут... - Ты в порядке? – тут же отстранился Илиан, с тревогой вглядываясь в лицо отца. На скуле иммуна расплылся багровый синяк, рассеченная бровь всё ещё выглядела припухшей, а в глазах застыла бесконечная усталость. – Как Олан? - Хорошо, - отстранённо ответил Сибранд, даже не интересуясь, откуда им известно про младшего из сыновей. Заглянул через плечо сына, встретился глазами с Веленой. Спросил негромко, - где Изран? Никто не ответил. Сибранд перевёл взгляд с колдуньи на сына, и Велена лишь теперь заметила, как же они похожи – особенно сейчас, когда мертвенная усталость угрюмыми тенями разукрасила лица обоих. - Я виноват, - тяжело проронил Илиан, - я отвечал за исход… - Схоронили по стонгардскому обычаю, - перебила Велена, не давая спутнику удариться в губительное отчаяние. – Ошский примипил составил бумагу, чтобы известить семью. Мы с собой привезли – вы начальник, вам и отсылать. - Его отца лично знаю, - через силу выговорил Сибранд. – В Кристаре за лечебницей смотрит. Всё надеялся, что сын переймёт мирное ремесло… Услышанное не порадовало: Велена мигом сообразила, кому доведётся стать посланницей горькой вести. Иммун между тем с усилием расправил плечи и кивнул в сторону казарм: - Идём. Легионеров, кроме постовых, на пути не попадалось: большинство сейчас находилось в натопленной казарменной зале, куда и повёл замёрзших магов начальник. - Подкрепитесь, - велел коротко и сурово, усаживая обоих за длинный стол. Легионеры уже заканчивали ужин, однако при появлении колдунов притихли и заработали ложками куда медленнее, поглядывая на соседей настороженно и с интересом. Илиана Иннара знали хорошо, а к сикирийке всё ещё не привыкли, но появление магов в Ло-Хельме всегда вызывало непраздный интерес: никак, случилось чего? Впрочем, в этот раз все знали куда лучше самих гостей, что случилось и с кем. - С Оланом точно всё хорошо? – налегая на мясную похлёбку, тревожно уточнил Илиан. - Дагборн ударил его, - присев напротив, отозвался иммун. – Олан упал на лавку, ударился виском, но обошлось. С ним Лия и Дария: уже оправился. Эрик помогает: рука у него лёгкая, лучше меня повязки накладывает и в лечебных травах разбирается. Ульф развлекает, как может… - Что Дагборн? – не стерпела Велена. – Живой? Сибранд медленно кивнул, вперил в колдунью немигающий взгляд. Ударом плети показалось мелькнувшее в синих глазах недоверие; жгучая обида, смешанная со стыдом и раскаянием, крутым кипятком выплеснулась на душу. Велена первой отвела взгляд, через силу впихивая в себя внезапно безвкусную похлёбку. - Отец, - осторожно вклинился Илиан, - не надо. Я… - Заканчивайте, - резко поднялся из-за стола иммун. – И ко мне. Оба! И то верно: общая зала – место для деликатных разговоров неподобающее. Легионеры поспешно налегли на кушанье, выпрямляя спины при проходящем мимо иммуне: начальник в гневе менялся разительно, нередко прибегая к весьма жёстким решениям любых неурядиц, так что попасть под горячую руку никому не хотелось. Впрочем, и довести до бешенства столь терпеливого человека, как Сибранд, нужно было уметь; оттого особой жалости к пострадавшим никто и не испытывал. Да и раздражать начальника, да притом мага третьего круга, не спешили тоже. Ели быстро и жадно: полёт забрал последние силы. К ним постепенно потеряли интерес: к моменту, когда по окончании ужина они направились к выходу, внимания на магов уже никто не обращал. - Отец? – Илиан первым заглянул в приёмную комнату иммуна, прошёл внутрь, оборачиваясь на застывшего у входа легионера. – Мы пришли. Сибранд кивнул подчинённому; тот тотчас исчез, уразумев безмолвный приказ. - Отдохнули? – поинтересовался иммун почти буднично, присаживаясь в деревянное кресло. - В сон после еды клонит, - первым признался Илиан. – Несколько часов полёта… - Рассказывайте, - перебил сына иммун, опираясь локтями о стол. Слушать Сибранд умел: лишь пару раз задал меткие вопросы, не позволяя скрыть ни единой детали. Впрочем, жуткую трапезу Илиана оба всё же утаили: суровый начальник не слишком вникал в то, как именно погибли последователи Братства. - То есть Велене ты доверяешь, - заключил иммун, переводя взгляд на молчаливую колдунью. - Доверяю, - подтвердил Илиан. – Изран бы то же самое сказал. Я бы… себе не доверял больше, чем ей. Велена подавила благодарную улыбку, не сразу поднимая глаза на начальника. Доверчивый мальчишка! Ну кто же бросается подобными словами? Что если бы она… осталась прежней? С другой стороны, памятуя о тёмной стороне Илиана Иннара, и впрямь, доверять ему следовало бы не больше. Сибранд задумчиво глянул мимо молодых магов, кивнул сам себе: - По крайней мере, мы можем доверять твоему опыту, дочка. Переспросить никто из них не успел: за дверью раздались тяжёлые шаги, шум, невнятные крики, - и внутрь, даже не постучавшись, буквально ввалились трое легионеров. Двое, раскрасневшиеся, запыханные, повисли на плечах связанного и рвущегося из пут третьего; третьим был Дагборн. - Я порвал связь, вырвал клинок, - медленно проговорил иммун, позволяя ошарашенным магам молча насладиться жутким зрелищем, - но сделал, похоже, только хуже. Тёмный дух остался внутри. Велена первой шагнула вперёд. Протянула руку к рычащему, рвущемуся из рук легионеров Дагборну. Заглянула в мутные, страшные в своём безумии серые глаза. Коснулась покрытой испариной кожи… - Осторожно, - пыхтя, предупредил один из легионеров. – Укусить может. - Остался внутри, как клещ, - невесело сравнил Илиан, вглядываясь в искажённое чудовищной мукой лицо. – Вопрос в том, как отделить одно от другого, не повредив духу человека. - Сможешь? – одними губами спросил иммун. Илиан помолчал, рассматривая одержимого. На губах Дагборна пузырилась пена, из горла рвался низкий утробный вой; он ни на миг не утихал, выкручиваясь из рук красных от усилий легионеров. - Немного осталось, - тяжело проронила Велена, проглатывая вставший в горле ком. – Я видела неоднократно. Человек не может столько выдержать: воздействие тёмного духа убивает неотвратимо. Без обратной связи… без артефакта… намертво заключённый внутри – убивает ещё быстрее. - Если бы Деметра… - Мама не успеет, - кисло заметил Илиан. – Или мы, или… уже никто. - Либо сердце не выдержит, либо сосуды, - негромко подтвердила Велена. – Начинать нужно с верхней части груди. Затем тянуть по одной нити, распутывая клубок в голове. Захватить всё и отрывать, не разжимая пальцев. Тотчас слить в артефакт – да и запечатать понадёжнее... - Может, ты и займёшься? – вспыхнул Илиан. – Я не столь искушён в сношениях с тёмными духами, как ты! Могу навредить, понимаешь? Убить могу! Велена не ответила на нервное раздражение молодого мага. Погасила встречную искру гнева и бессилия, встречая взгляд ледяных, как все стонгардские льды, глаз. - Если бы могла – занялась бы, - ровно ответила колдунья. – Но мой третий круг убьёт его мгновенно. Илиан сдался. Кивнул легионерам, приказывая удерживать безумного покрепче, прикрыл глаза на несколько бесконечно долгих минут. Так и протянул руку – не глядя, вплетаясь собственным полем в хитросплетение заражённой тёмной энергией души. Сверкнули яркие нити, молнией врезаясь в обмякшее тело; Дагборн вздрогнул, выгнулся всем телом, едва не вырываясь из рук вспотевших легионеров. Закричал – страшно, низко, утробно, когда колдовская сила Илиана сцепилась с чёрной смолой в груди, разматывая полный гнили и смрада клубок в его теле. - Меч! – вспомнила Велена, оборачиваясь к иммуну. Сибранд понял мгновенно: одним махом распахнул кованый сундук у стены, доставая оттуда искорёженный, расплавленный двуручник. Протянул Велене, не раздумывая; тотчас замер, поражённо разглядывая сгустившийся в комнате мрак. Велена, в отличие от начальника, не пропустила миг, когда чернота оторвалась от обмякшего Дагборна, выплескиваясь наружу, словно ведро нечистот. Илиан, взмокший, едва стоящий на ногах, мог лишь удерживать тёмный дух – но заключить его в меч уже не решался. - Пей, - коснувшись плеча Илиана, быстро заговорила Велена. – Тебе нужны силы. Нужно завершить! Возьми… Молодой маг посмотрел на неё красными, больными глазами. Сикирийка понимала причину его нерешительности: после ошских подземелий Илиан попросту не доверял себе. И раскрывать перед отцом собственную тёмную сторону не спешил тоже, - рассчитывая, очевидно, совершить последний рывок самостоятельно. - Сибранд… Ни бесчувственный Дагборн, ни обессилевшие легионеры, ни Велена не могли узнать этот голос. Зато Илиан нахмурится, словно припоминая; иммун же почти шарахнулся назад, встречая спиной столешницу. - Холодно, - пожаловался уже почти человеческий голос. – Меня ведь так и похоронили в Унтерхолде, в мёрзлой стонгардской земле. И ты приходишь всё реже. Изменился, постарел… Но внутри прежний: помню, как меня задевало рикошетом твоей заботы… Признаться, я до боли рад видеть тебя, варвар! А ты? Помнишь ли ещё?.. Вначале проступило лицо: с резкими, рублёными бруттскими чертами. Тьма сгустилась в чёрных глазах, легла туманом на смоляные волосы. Человек был Велене незнаком; впрочем, его тут же узнал Сибранд. - Люсьен… - Он самый, мой добрый стонгардский друг, - не то прискорбно, не то насмешливо проронил призрак. – Между прочим, Грег меня нарочно вытащил: меч ведь ради тебя кован. Ты же мне верил когда-то… значит, выполнил бы то, что я попросил… Вот только ты подсунул двуручник своему помощнику – видимо, претит сама память обо мне? - Неправда, - слабо возразил Сибранд, отступая к креслу. Нащупав подлокотники, медленно, не доверяя себе, опустился на сидение. - Да я понимаю, - усмехнулся Люсьен. – Что, никак себе не простишь? Другой бы плюнул и растёр, но не ты. Ведь моя кровь до сих пор липнет к твоим пальцам, верно? Оставь это, брат: всё в прошлом. Примирись со мной… Призрак протянул руку – почти человеческую, стремительно набирающую форму и цвет – но взгляд иммуна Сибранда странно остекленел. Начальник, всего миг назад и впрямь сидевший с влажными глазами, вдруг подобрался, словно зверь перед прыжком, пристально вгляделся в призрачное лицо. - Руки ему не подавайте, - быстро вклинилась Велена, усилием воли стряхивая себя странное оцепенение: бархатный голос духа и впрямь действовал усыпляюще. Вот-вот и сама не сдержится, протянет руку из жалости. – Ему сейчас срочно сосуд нужен. После Дагборна он вцепится в любого и высосет быстро, за минуты. Он ведь голоден и очень зол… - На себя посмотри, убийца и кровосмесительница, - фыркнул Люсьен. – Брата в могилу свела, этим стонгардцем, Израном, как живым щитом, прикрылась, а теперь глаз на малыша Илиана положила? Он ведь младше тебя и совсем неопытен, такого окрутить и впрямь ничего не стоит, зато иметь в защитниках мага пятого круга – удовольствие, в котором себе ни одна последовательница Тёмного не откажет. Да и Сибранд больше поверит слову сына, чем клятвам вчерашней предательницы... - Ложь! – выкрикнула Велена, задыхаясь от возмущения. – Всё ложь! Призрак насмешливо поднял бровь. - Кроме убийцы, - тут же вынужденно признала Велена. - Значит, и в остальном я не соврал, - скользко ухмыльнулся Люсьен. - Да заткнитесь вы, - полушёпотом, сквозь зубы, выдохнул Илиан. – Он же питается вашими эмоциями… тяжело… держать… - О, мой маленький ученик! – резко обернулся Люсьен к своему пленителю. Илиан не разрывал связь с тёмным духом, но и заключать призрак в меч не спешил, собираясь с силами. – А ведь я оказался прав! Такого, как ты, эти земли ещё не видывали! Что, по душе тебе запретные книги? Тёмные искусства манят, верно? Всё глубже и глубже… как меня в своё время... А Велена с ужасом поняла, что они поспешили, приняв решение разделаться с духом самостоятельно: тот оказался хитрее, сильнее и изворотливее, чем все они. Илиан необычайно силён, но неискушен и оттого неопытен – того и гляди, попадётся в расставленную ловушку; она знала о тёмных духах много, но с таким матёрым, как этот, справиться не могла; иммун Сибранд… - Что ты сказал перед смертью? Спокойный голос отвлёк Люсьена от напряжённого, как струна, Илиана. Чёрные глаза подернулись пеленой, словно заглядывая внутрь себя, но губы оставались плотно сомкнуты. Трупная маска человека застыла на лице призрака – но он молчал. - Я так и думал, - спокойно подметил Сибранд. – Ты можешь завладеть его образом, голосом, перенять жесты и мимику, восстановить его память при жизни – ровно до тех пор, пока он находился под властью Тёмного. Предсмертный миг – его освобождение. Он стал свободен, слышишь меня, порождение бездны?! Иммун медленно поднялся, упираясь крепкими руками в толстую столешницу. Скривился презрительно, разглядывая чёрный сгусток почти с омерзением. - Я вырвал его у Тёмного! И не тебе, безымянный из полчища, хулить память о нём! Хочешь узнать, как я догадался? Люсьен никогда, в гордости своей, не звал меня братом. Даже на пороге смерти он остался верен своему шутовству! “Я горжусь тобой, варвар!” - вот его слова! Но ты об этом, конечно, знать не можешь... Люсьен уже вам не принадлежал! Дрогнуло призрачное лицо, пробежала рябь по полупрозрачному телу, - и Илиан не пропустил миг, когда тёмный дух дал слабину. Собрав остатки сил, стонгардский маг с коротким надрывным вскриком перебросил чёрную энергию в клинок – уже бесформенную, уже почти покорную. И злую, как сама бездна, от своего бессилия. Меч побагровел в руках Велены, раскалился, пустил пар – но безропотно и обречённо принял в себя бестелесного пленника. Вспыхнула кровавым огнём руна под рукоятью – и погасла, намертво запечатывая артефакт. Илиан тотчас бессильно повалился на пол, опираясь на ладони, чтобы не зарыться носом в дощатый пол. - Теперь не вырвется, - прерывисто, но уверенно сообщила сикирийка. Положила тяжёлый двуручник в распахнутый сундук, лишь теперь разжимая дымящиеся ладони. – Главное – не пользуйтесь в качестве оружия. - Передам Деметре, - мрачно решил иммун. – Пусть вышвырнет паразита обратно в бездну. А клинок расплавит к Тёмному. Велена согласно кивнула, безрадостно оглядывая пошедшую пузырями кожу. Остатка сил хватило, чтобы шепнуть нужное заклинание магии тела; ноги тотчас подкосились от усталости, и колдунья тихо опустилась рядом с неподвижным Илианом. Молодой маг сгорбился в странной позе; приглядевшись, сикирийка поняла, что спутник попросту спит, исчерпав остатки не только колдовских, но и телесных сил для последнего рывка. Иммун между тем развернул бурную деятельность: подошёл к Дагборну, потрепал его по щекам, приподнял веко, заглядывая в закатившиеся глаза. Кивнул не то удовлетворенно, не то с сожалением; отдал короткие распоряжения измождённым сопровождающим: - Уложить, приставить охрану и никого не допускать. И забыть, что здесь видели. Если жизнь и честь дороги... Легионеры с готовностью потащили лучшего помощника иммуна прочь; с лязгом хлопнула дверь. - Господин иммун, - тут же бесцветно обратилась к начальнику Велена, поддерживая кренившегося набок Илиана. – Если позволите… Дагборн сейчас обессилен, до будущей ночи в себя не придёт. Я тут… подумала. Его же совесть убьёт, когда он очнётся и вспомнит. – Помолчала и на всякий случай добавила, - я к тому, что лучше бы ему… не вспоминать. Взгляды иммуна и его подчинённой пересеклись. Сибранд не был ни простодушен, ни близорук: понял молодую колдунью сразу. Усмехнулся, присаживаясь по другую сторону от уже посапывающего сына. - Сам об этом думал. Люди пока ещё не знают, кто устроил засаду, кто помог в нападении на крепость. Узнают – решат дело самосудом. Всё, что сейчас известно – слухи ведь не пресечёшь – что Дагборн, вероятно, перебрав накануне, явился ко мне ночью и попытался свести счёты с надоевшим начальником. За такое головы не рубят, но я вполне могу отправить его прочь от Ло-Хельма, за буянство да нарушение устава. Напишу письмо легату Витольду с личной просьбой заменить тюремный срок служебным под наблюдением доверенных лиц. Есть у меня на западной границе Империи сотоварищи по колдовской линии: боевые маги Айлин и Войко. Пристроят мятежного так, чтоб срок мёдом не казался: на бруттских землях сейчас неспокойно. В северном пределе Дагборну больше не место: найдутся свидетели совершенных подлостей, узнают в лицо и кончат его жизнь позором. О дальнейшей судьбе пусть Дух позаботится: я сделал всё, что мог. Велена согласно промолчала, заметив погодя: - Илиан может лишь слегка поколдовать над разумом… стирать воспоминания целиком нельзя – навредим… - То есть, Дагборн может позже… вспомнить? – нахмурившись, уточнил иммун. - Память имеет свойство восстанавливаться, - борясь со сном, вяло подтвердила колдунья. Сибранд горько, вымучено усмехнулся. - Жаль, к разуму это не относится. И хотя иммун мог иметь в виду всё, что угодно, Велена угадала сразу: - Вы про своего сына? Про Олана? Начальник помолчал, подвинулся, чтобы обессилевший Илиан упал головой ему на плечо. Поправил воротник колдовской мантии, ненароком касаясь растрепавшихся прядей. Единственный из сыновей Белого Орла, кто унаследовал от отца смоляной цвет волос и глаза – ледяные, почти серые в момент колдовства, и тёмно-синие в минуты раздумий – сейчас Илиан напоминал взъерошенного молодого ворона, свернувшегося под крылом у орла. - Горе… - едва слышно проронил начальник. – Оно давит, пригибает к земле. Думаешь, что справился; понимаешь, что ошибся. Ты, конечно, выпрямишься, собравшись с духом, призвав на помощь Творца. Но до конца не распрямишься уже никогда. Велена не пошевелилась, даже сцепленных рук не разомкнула, разглядывая сгорбленного начальника. Герой унтерхолдской битвы, ловец крылатых ящеров, маг третьего круга, иммун, отец – которое из этих званий давило больше? Сгибая крутые плечи, прокладывая глубокие морщины на лбу… - В детстве, - медленно проговорила она, - тётушка Морин говорила, что… глубже всего видят в душах те глаза, которые пролили больше слёз. Сибранд усмехнулся, повернул тронутую сединой голову. - Я – мужчина. Я редко плакал. Велена помолчала. - Значит, рыдала ваша душа. Треснуло полено в печи; комната погружалась в полнейшую темноту. Больше не говорили; да и что могли сказать друг другу? Дело сделано; на кону новая битва. Если мастер Грег – всего лишь спица в колесе планов альдов, значит, нападение на северную крепость и Кристар по-прежнему совершится, будут жертвы… много жертв… Мысли спутались. Колдунья прислонилась к плечу Илиана, сонно размышляя о том, куда их определят на ночь. Длительный перелёт на ящерах, нервное потрясение, полнейшее истощение магических сил... - А что, - встрепенулся вдруг иммун, - и впрямь тебе по нраву мой сын? - Мальчишка, - пробормотала Велена прямо в плечо стонгардского мага. Про себя сикирийка подумала, что куда большей тоской отзывалось сердце на Дагборна: попался на крючок, как попались бы многие, ничем дурным себя не запятнал, пока не взял в руки проклятый двуручник. Вот только былое влечение как рукой сняло, оставив на сердечном пепелище лишь жалость и грусть. Впрочем, было ли влечение? Скорее, как заметил бы более искушённый Райко, плотское томление изголодавшегося по теплу тела… Сибранд удовлетворенно покивал, затем осторожно прислонил спящего сына к стене – Илиан тут же навалился на пискнувшую колдунью – и, поднявшись, подошёл к столу. Порылся в бумагах, доставая из запертого на ключ ларца нужную. - Знакомая вещь? – покачал сложенным листом иммун. Велена не видела написанного, но вспомнила мгновенно: собственное признание о работе на Братство, расписка во всех грехах, залог её верности… - Когда-то я поверил в одного из адептов Братства настолько, что безрассудно принял его слишком близко к сердцу, - услышала она далёкий, звенящий в пустоте ватной головы голос Сибранда. – Сегодня я позволю себе совершить эту ошибку вновь. Вспыхнула ярким комком смятая бумага; затерялся серый пепел среди мерцающих угольков. Таким же пеплом рассыпались в груди смятые чувства изумления, благодарности и удивительной лёгкости, перед тем как комнату окончательно поглотила благодатная, исцеляющая темнота. Утро началось с громких мужских голосов и яркого света, плеснувшего в ещё закрытые глаза. Открывать их не хотелось: урвать бы ещё минуту сна, сделать вид, будто не слышит собственного начальника… Илиану просыпаться не хотелось тоже, о чём свидетельствовала напрягшаяся спина, которой он к ней развернулся, и злобное перетягивание тёплого одеяла – одного на двоих. - Да не трогал я её! – почти взвыл стонгардский самородок, зарываясь носом в подушки. – Будто я виноват, что в доме Лии нету других спальных мест, кроме супружеского ложа! Она и уступила как гостеприимная хозяйка, а мы сразу и заснули! Ты видел, в каком я вчера виде сюда добрался? Сам ничего не помню! - О том и беспокоюсь, - гнул свою линию суровый отец. – Как лапой-то на… женском теле оказался, тоже не помнишь? - Случайно, говорю! - Смотри мне, - пригрозил иммун. Бряцнул тяжёлый пояс: никак, при оружии заявился в дом старшей невестки? Открывать глаза, чтобы проверить, Велена не решалась. – Тело – храм Великого Духа! Сказал раз, повторю ещё: храни телесную чистоту для жены! А на блудные дела размениваться даже не думай! - Легко тебе говорить, - пробурчал Илиан, - сам в шестнадцать зим женился, а мне почти двадцать уже… - А я разве жениться запрещаю? – удивился иммун. – Венчанным честным браком – хоть сегодня! А блудить не дозволяю! Остатки сна под шквалом ложных обвинений – от которых, однако, кровь прилила к зардевшимся щекам – как рукой сняло. Велена открыла глаза, усаживаясь на ложе; растёрла ладонями лицо, подглядывая через неплотно сжатые пальцы. Иммун и впрямь заявился в дом старшей невестки одетым и вооружённым; алела имперская перевязь. Сама Лия, с которой вчера даже не познакомились, выглядывала из-за плеча свёкра, комкая в руках кухонное полотенце. - Завтрак стынет, - мягко вставила она, разом гася поток обвинений и оправданий. – Вы останетесь, отец? - Да, - заметно стих суровый начальник. – Заодно переговорю с этими… Сибранд вышел; Лия поймала взгляды Илиана и Велены и понимающе улыбнулась. Сикирийка лишь теперь разглядела её как следует: высокая, как все стонгардские женщины, стройная, с ясным, чистым лицом, на котором жила мягкая улыбка, красившая и без того совершенные черты. Светлые волосы не скрывали высокого лба, тонкой шеи и нежных, чуть розоватых щёк, а густые пряди были уложены в замысловатую городскую причёску: такую Велена встречала в крупных стонгардских поселениях, вроде Рантана. Лия оказалась не просто безумно хороша – она была вызывающе красива для Духом забытого городка на краю Мира. Вот что значит злая ирония! Да с такой красотой… с такой фигурой… хорошо сшитым домашним платьем, которое сделало бы честь и императорским залам… можно… да горы свернуть можно! Пожалуй, никогда прежде собственный рост и внешность не угнетали Велену так сильно, как в этот миг. - Так вот ты какая, зависть, - пробормотала колдунья, провожая хозяйку исполненным ревности взглядом. Илиан тем временем скатился с ложа, натянул сапоги и теперь умывался в глубокой миске у комода. - Придумает же, - фыркнул стонгардский самородок в полотенце, - сам себя накрутит, потом мне до отлёта выговаривает. Ну что за человек! Да и к кому! – здесь настроение Велены упало ещё ниже, - к боевому товарищу… к сикирийке! Нет, ты пойми, - тут же осадил себя молодой колдун, видимо, ощутив напряжение в воздухе, - ты… то есть, тощая, конечно, и мелковата… но дело не в этом! От подобных откровений колдунья даже не нашлась, что ответить. Так и сидела на кровати с открытым ртом, когда Илиан размашисто шагнул к ней, стиснул узкие плечи и требовательно, почти торжественно заглянул в глаза: - Я был бы горд назвать тебя сестрой! Напряжённая тишина продолжалась недолго – нелепость ситуации постепенно просочилась в потрясённую сикирийку, так что она нашла в себе силы усмехнуться, глубоко вдохнуть и тут же выдохнуть: - Да уж, Илиан… тяжело тебе будет с женщинами… Кажется, сквиталась: лицо стонгардского самородка пошло пятнами, а сам колдун недоумённо развёл руками: - Почему? Резкий окрик иммуна подогнал обоих; мигом собрались, сбежали по лестнице вниз. Лия и впрямь уже накрыла на стол, и от вида еды, простой и сытной, у Велены жалобно заурчало в животе. Тем не менее, и начальник, и его старшая невестка не присаживались, обратившись к символу Великого Духа в углу, и Сибранд велел коротко: - Читай. Илиан заметно растерялся, но и собрался быстро: зазвучали слова молитвы, разлились в тишине дома целительным бальзамом. Велена обхватила себя за плечи, сдерживая короткую дрожь. Кое-какие строки узнала: молитвенник Райко по-прежнему путешествовал с ней, и открывать его становилось с каждым разом интересней. Дивно, что Илиан, маг пятого круга, едва ли не превосходящий по силе колдунов с шестым, теми же губами, которыми выплёвывал заклинания, произносил святые слова; теми же руками, что колдовал, благословлял пищу. Посаженное с детства зерно дало свои всходы; возможно, что и пробьют они плевелы да бурьян, которыми неизбежно порастает душа на жизненном пути. - Ешьте, - приказал иммун, как только все расселись. – Я говорить буду. Никто не возражал: маги налегли на нехитрое и сытное угощение, Лия никогда не перечила свёкру. - Ты, - Сибранд ткнул пальцем в сторону Илиана, - после того, как заглянешь к Дагборну, - взгляды иммуна и Велены пересеклись, - летишь в северную крепость. Тамошний маг, Стефан, хоть и раскаялся во всех грехах, а проверить его на верность легиону не помешает, тем паче перед нападением. Деметра прилетит следом, прямиком из столицы. Так было оговорено заранее, - предупредил лишние вопросы иммун. – А ещё тебя особо попрошу… - Илиан поспешно проглотил кусок, вскинул на отца внимательные голубые глаза, - будь осторожен. - Не переживай, - с присущей ему уверенностью заявил молодой маг, - присмотрю и за старшими. Особенно за Никанором с его капитанским чином. Лия бросила на деверя благодарный взгляд, коротко улыбнулась, исподволь разглядывая и свою гостью – как показалось удивлённой Велене, с немалой долей интереса и лёгкой зависти. Взгляд задержался на смоляных волосах сикирийки, прошёлся по бледному лицу. Наконец запнулся о встречный взгляд – и хозяйка поспешно уткнулась носом в собственную тарелку, чем немало подняла настроение самой колдунье. Не так уж и плохо всё, если самая красивая из виденных ею девиц заглядывается на неё с откровенным восхищением. - Трое здоровых сыновей – и все на передовой, - пробормотал тем временем иммун, сцепляя руки замком. – Хоть бы внуков от кого дождаться… - Не ко мне, - развёл руками Илиан. - Ещё посмотрим, - тут же посуровел Сибранд. – Такие, как ты, болтуны порой самых сумасбродных выбирают! Попадёшься какой-нибудь Дарии – и сам не заметишь, как станешь отцом. - Вот ещё! – возмутился стонгардский маг. – Она же сикирийка! Мелкая, смуглая – чисто угорь копчёный! А мне, может, девушки видные нравятся… как наша Лия! - Посмотрим-посмотрим, - усмехнулся иммун, - кого ты в дом приведёшь. Только не из оглумских племён – пощади старика… - А в Оше на него реттонка на рынке заглядывалась, - тут же наябедничала Велена, не упустив возможности отомстить за утренние откровения. – Миленькая такая, губастенькая. Одни белки глаз на чёрном личике и видны. - Иди к Тёмному, - едва слышно огрызнулся маг. - Только вместе с тобой, - не осталась в долгу сикирийка. Иммун рявкнул на обоих; некоторое время за столом слышался лишь стук ложек. Короткая перепалка позволила отвлечься ненадолго от растущего напряжения: с ошским Братством хоть и расправились, а всё же ценный кладезь сведений – мастера Грега – потеряли; Изран погиб; Дагборна освободили от тёмного духа, но едва ли несчастный легионер обрадуется дальнейшей судьбе, особенно если всё же вспомнит о совершённых преступлениях; что до альдов – теперь, без Грега, они оставались в полнейшем неведении касательно дальнейших планов восточных соседей. - Поспеши в Кристар, - словно прочёл её мысли иммун. – Если альды двинутся в обход, порт спалят дотла на пути к устью имперской реки. А по ней до самого Арретиум Артаксарта им дорога открыта – ни одного крупного гарнизона вдоль побережья… - Перекроем, - с уверенностью, которая могла поспорить с самонадеянностью самого Илиана Иннара, заявила Велена. Возражать бывшей адептке Братства никто не решился. «Здравствуй, Райко. Я уже дома, в Кристаре – всё подгоняла Деда, чтобы скорее добраться. Хотела вдохнуть солёный воздух, увидеть блики северного моря - как в тот первый раз, с Дагборном… Но насладиться видом уже почти родного городка так и не пришлось: мы с Дедом добрались к порту почти ночью. Верно, завтра же заявится мой напарник, мастер Мартин, если и вовсе до утра дотерпит. А мне бы поблагодарить его за заботу и подаренный шарф, который спас меня от верной смерти… Гостинцы детям Нилы раздать… С Дагборном повидались коротко: его вели под конвоем к ожидавшим ящерам, пока мы готовились к отлёту. Райко, видел бы ты эти глаза… клянусь, ты бы проклял мастера Грега сам! Потому что нельзя из наглого, невыносимо самоуверенного, но – живого человека делать сломанную куклу. Знаю, знаю, - нечто подобное мы проходили и в Братстве. Но тех несчастных людей готовили к неизбежной смерти; Дагборн обречён на жизнь. Какой она будет? С провалами в памяти, с острым желанием понять, что же произошло? С жутким осознанием, когда он всё-таки вспомнит? Этот его взгляд на мне… я скажу вычурно, мой дорогой брат, но ты, верно, простишь меня: Дагборн смотрел на меня так, словно держал в руках и безвозвратно потерял самое важное, что у него было. - Велена, - хрипло выдохнул он, как только мы поравнялись. – Ты ведь не оставишь меня, верно? Ты… всегда пыталась… я ведь помню… Помню! Спаси меня, красавица… Что со мной случилось, Райко? Я стала так плаксива, словно шлюзы многолетней выдержки прорвало потоком невыплаканных слёз. Знаю, что иммун был недоволен, но я не могла иначе: шагнула к раздавленному, сгорбленному, совершенно потерянному легионеру, коснулась губами щеки. - Прощай, - только и сумела сказать. В больные глаза не смотрела – свои то и дело вытирала, прячась от морозного ло-хельмского ветра. Что я натворила, Райко? Сколько ещё мне расхлёбывать сотворённые мерзости? Чем искупить бесконечную вину перед каждым погубленным человеком? Я виновата, я так виновата, Райко! Ты уже расплатился сполна; что осталось мне? Не впадать в отчаяние, каяться и надеяться, что выпадет шанс, чтобы всё исправить… И никогда, никогда больше – слышишь меня?! – никогда не попадаться в ту же нелепую ловушку гордыни и высокомерия. Как низко мы с тобой пали, брат! И каким долгим кажется путь наверх отсюда, с самого дна омертвевшей души… Дагборн и его провожатые улетели; Илиан привлёк меня к себе, несильно сжал, целуя в макушку. Обошлись без слов – слишком сильным оказалось потрясение. Да и то, что ожидало впереди, не позволяло даже на миг вздохнуть свободно. Торопились оба: Илиан с проводником отправились на восток, мы с Дедом умчались на север. Это хорошо, что я привыкла к одиночеству: лететь с ящером над безбрежными стонгардскими лесами то ещё удовольствие. Чувствуешь себя затерянной и никому в Мире не нужной… Прости, дорогой, я прервусь: в дверь стучат. Кому я понадобилась глубокой ночью, в столь поздний час?..»