Perfect Weapon

POV Энди        «Энди! Вставай, а то в школу опоздаешь!» — верещал будильник на моем телефоне.        Мама записала это напоминание на мой телефон, чтобы я избежал соблазна заново заснуть. Я слепо протянул руку и пару раз потыкал в телефон и проде отключил будьник. Потянувшись и упав с кровати, я проснулся. Долбаное утро! Кто его вообще придумал? И это орущее чудовище насилует мой мозг с самого утра! Можно чуть-чуть попозже? Нет, оказалось, что еще пять минуточек поспать нельзя, иначе точно опоздаю. Подняв свой зад, я поперся к зеркалу. Боже, я выгляжу, как пьяный дебил. Волосы сильно растрепанные, глаза не могут сфокусироваться, а двигаюсь я как зомби. Приняв водные процедуры (ага, только я могу споткнуться на ровном месте, причем об свои ноги), едва не своротив полку и не растянувшись на кафеле, я с горем пополам спустился на кухню.        Мама уезжает раньше меня и потому готовит мне завтрак. От меня, ленивой жопы, требуется его только разогреть. Чтобы не было скучно, я включил телевизор. Сказать, что я охренел, это слишком мягко. В новостях говорили о нахождении концлагеря, где над пленными проводили бесчеловечные издевательства. Диктор сказал, что этот лагерь был разрушен во времена Второй Мировой Войны. Моя еда куском льда долбанулась об желудок. Я решил досмотреть новости. Сначала ничего интересного — история этого лагеря. Меня, конечно, напугал тот факт, что там нашли много изуродованных, не похороненных тел как пленников, так и солдат, но это меня не сильно волновало. Мне было интересней узнать о пленных. Я уже хотел выключить телевизор, как вдруг, показали фото какого-то парня, а под фото — информацию о нем:        Эшли Аброкет Парди — пленник лагеря, скончался в декабре 1986 года в возрасте 17 лет…        Парень был очень красив, и как-то не верилось, что его нет в живых. В нем было столько жизни, что на полмиллиона людей бы хватило. В его внешнем виде преобладал рокерский стиль. Черные волосы с косой челкой на левый бок, удивительные карие глаза цвета горячего шоколада, родинка на левой скуле, а от плеча до предплечья красовался большой шрам. Мне было страшно предположить, как парень его получил.        Случайно мой взгляд упал на часы. Они показывали        — Святые бутерброды, я опаздываю в школу!        Я запихал завтрак себе в рот, выключил телевизор, по которому уже вещали о других пленниках лагеря, и схватил сумку. Ураганом вылетел из дома, запер дверь и побежал на учебу. Я жил недалеко от школы, но все равно умудрялся опаздывать. А сейчас еще и биология. Опоздаю, и мне придется выслушивать получасовую лекцию о том, какой я безответственный ученик.        Добрался я быстро, но если бы за мной гнался псих с бензопилой, я бы бежал быстрее. Я залетел в класс, но мне повезло: училка была в лабораторной комнате, журнал не проверяла на наличие отсутствующих учеников, значит я в безопасности. Я тихо пробрался на задние парты. Мои друзья — Крис, черноволосый с карими глазами, Джейк черноволосый с мускатно-карими глаза и Джереми по прозвищу Джинкс, черноволосый с бирюзовыми глазами — уже сидели там и вовсю что-то обсуждали. Я даже поздороваться не успел, как они заговорили о концлагере из новостей.        — Энди, ты видел новости? — Криса явно это взволновало.        — Да, видел.        — Мне не по себе было, когда слушал, что там вытворяли с людьми! — Джейк был бледен, и, кажется, его тошнило.        — Мне стало не по себе от фотографии того парня: он был таким молодым, а с ним так поступили, — я сглотнул, — но не стал дослушивать, так как опаздывал. Что-то еще говорили о нем?        — Говорят, что там был не только он, но и его семья, — сказал Джейк. — Младшая сестра умерла первая — слабое здоровье. Потом мать и отец пошли следом. Причем, в один день. А он всех пережил на два месяца! Как он так долго продержался — непонятно!        — Ребят, нашли, о чем думать, — хмыкнул Джереми. — Это было 30 лет назад. — Фергюсон в своем репертуаре. Если давно — значит неинтересно.        — Джер, ты тухлый, как подвал! — заявил я.        — И все равно… — начал было Джереми, но тут раздался голос:        — Кхем-кхем!        Вашу мамашу, мы директора не заметили! Надеюсь, наш разговор никто не слышал? Стоп, походу, у нас новенький! Странно звучит, но он немного напоминал мне того самого паренька. Блин, не выспался и уже глюки начались. Он был одет в черную косуху, перчатки без пальцев, футболку Kiss, черные узкачи с ремнем и цепью и черные рокерские ботинки на невысоком толстом каблуке. Глаза закрывали солнечные очки. А парень из новостей был в синей жилетке. И все.        — Это Эшли Парди и он… — слова директора потонули в общем шоковом стоне, — будет учиться вместе с вами. Не обижайте его! Сними очки, парень, дай классу поглядеть на тебя, и сам посмотри!        — Если я сниму очки — вы все обосретесь! — Голос у него был бархатный и мягкий, но тон явно недружелюбный.        — Снимай давай! — Крис заорал на весь класс, и ему не влетело только по той простой причине, что весь класс его поддержал. Парди усмехнулся и красивым небрежным жестом снял очки и посмотрел на охреневшего Кому своими ярко-карими глазами оттенка горячего шоколада, подведенными черным карандашом.        — Доволен, надоедливая кричалка? — хладнокровно поинтересовался он.        Мне уже жутко…        — Так, вижу вы хорошо поладите. — Директор как всегда вовремя спас Криса. — А сядешь ты…        Бля, свободное место только рядом со мной и моей одноклассницей Эмили. Я украдкой посмотрел на нее и увидел, что она спряталась под парту. Она тоже смотрела новости.        — …к Бирсаку!        Твою ж мать!        Пока Эшли шел ко мне, я тихонько охреневал и поражался его сходству с тем парнем из концлагеря. Похоже, я не один об этом думал… Класс не переставал шептать, а Эшли, похоже, было плевать на это с высокой колокольни. Он посмотрел на меня и протянул мне руку, сказав свое имя.        — Это явно было лишнее с твоей стороны, — сказал я, улыбнувшись, как дебил.        — Вовсе нет. А тебя как зовут?        — Энди Бирсак. А это мои друзья — Джереми Майлс-Фергюсон или Джинкс (дерганый кивок головы), Джейк Питтс (полное оцепенение и глаза по пять копеек) и Кристиан Кома (желание провалиться сквозь землю к чертям собачьим).        Эш сухо кивал в ответ на их приветственные знаки. Я хотел кое-что у него спросить, но визг биологички не дал мне это сделать:        — Открываем учебники и читаем про клетки человека и мутацию. Через пятнадцать минут спрашиваю.        Все послушно достали учебники. Я заметил, что лишь отличники и новенький стали читать. Хотя… глаза Эшли не двигались, он просто тупо смотрел в книгу. Остальные мельком посматривали на странного парня. Параграф мне был неинтересен, я писал записку соседу. В ней было следующее: «Давай дружить?». Он развернул, прочитал и начал в ней что-то писать в ответ. Может, он согласится? Ага, мечтай дальше Бирсак. Скорее ангелы полезут из задницы, чем он согласится. Фак, волнуюсь, как малолетка. Он бросил мне записку, и, развернув ее, я увидел аккуратно написанное «Давай!». Внизу было: «Тема отстой». А с этим я был ой как согласен. Но если мне тема просто неинтересна, то по нему было видно, что он в ярости. По глазам это вижу. Они словно потемнели. Мне стало немного не по себе, но от этого Эшли казался мне еще более интересным.        Я собирался заснуть над учебником в тот момент, когда биологичка, объявив, что время закончилось, склонилась над журналом. Кого же вызовет? Бирсака, кого же еще?        — Бирсак, к доске! — Да я Ванга!        — Не знаю и знать не хочу! — равнодушно отозвался я. Я все равно ничего не понимаю в этих клетках.        — Вот и отлично! Парди, тогда ты. У всех остальных есть оценки, а тебе надо… — Она замолчала, так и не договорив. И понятно почему: если Эшли так яростно смотрит, лучше свалить или заткнуться по-хорошему.        Но он послушно встал, непринужденно притопал к доске и начал рассказывать. Я был в шоке: как он запомнил такой параграфище за такой маленький промежуток времени, причем слово в слово? Он же просто тупо пялился в текст! У меня есть доказательства. Я сам видел.        Закончив, он просто сел на место. На этом закончился и урок. Только прозвенел звонок, а Эшли уже пулей вскочил с места и ушел. Я вышел в коридор, чтобы догнать новенького, но он как сквозь землю провалился. Мистика, да и только. В дверях меня нагнали друзья. Я сказал им о нашей с Парди дружбе, на что они высказали свои опасения. Крис пробормотал мне на ухо:        — Энди, будь осторожен! Ты же его совсем не знаешь! Вдруг он псих или маньяк? — Пока Крис говорил это, он нервно оглядывался. Наверно, не забыл той усрачки на уроке.        — Он похож на вампира, «а-ля Граф Дракула». — Джейку явно пора завязывать с мистикой.        — Глаза у него стра-странные. — Джереми, по новой кличке Дерганый, смог выговорить только это.        Я не понимал причину их страха. Мне он кажется милым, привлекательным и… Да, я не могу отрицать тот факт, что он мне нравится, но это не любовь! Нельзя же влюбиться вот так вот от одного взгляда этих прекрасных карих глаз, в которых хочется тонуть… Он очень загадочный, и я хочу понять, совпадение ли то, что он так похож на того Парди из концлагеря. Я должен это узнать. Зачем, кто бы знал?        Второй, третий и четвертый урок прошли без особых приветов. Парди опять умудрился рассказать параграфы, выученные черт знает как. Самое интересное произошло во время пятого урока. Парди снял свою косуху, так как в кабинете химии было жарковато. И тут я охренел! Шрам на плече! Точно такой же, как и у парня на фото в новостях! На шрам обратил внимание только я. Ребята тоже его заметили, но он, видимо, их не взволновал.        Шестым уроком была физкультура. Святые Эшлики, ненавижу бегать! Кстати об Эшли. Он куда-то свалил, а Дэйв — капитан футболистов, пошел за ним со своей командой. Я сразу понял, что он хочет сделать. Я пошел за ним. А зачем? Черт его знает. Я ведь не смогу помочь. Но вспомнив, что парень со странностями, я решил посмотреть, как он поступит.        Они зашли за поворот спортзала, а я спрятался за углом. Эшли заметил преследователей и повернулся к ним лицом. Дэйв явно струсил, увидев его глаза, но приказал своим бабуинам прибить Парди на месте. Они сразу на него полетели, но просчитались моментально. Этот получил в морду, тот в пах, третий в подбородок. Эшли двигался грациозно и бил сильно, с удивительным хладнокровием. Эти спортсмены отлетали слишком далеко. У обычного человека не хватило бы сил так запустить кого-то. Бабуины были побеждены, остался только Дэйв. Он с видом отчаявшегося человека побежал с кулаками, размером с хороший булыжник, на Парди. И тут моя челюсть отправилась на свидание с землей. Эшли схватил Дэйва, приподнял этого бугая над землей и швырнул далеко в мусорный контейнер. И тут случилось что-то странное и мистическое. Эшли посмотрел в мою сторону, и его глаза вдруг на мгновенье загорелись ярким светом и тут же потухли. Мне даже стало страшно.        Я бросился бежать к друзьям, чтобы рассказать им, свидетелем чего я был, но видать, не судьба. Эшли в мгновенье ока предстал передо мной…        — Эш, ты что, телепортировался? Ты избил футболистов? — Капитан Очевидность, блин.        — А ты решил подсматривать? И что интересного ты увидел? — Его глаза вдруг снова стали яркими. Если бы взгляд Эшли умел метать молнии, я бы уже был шашлычком по имени Эндрю Деннис Бирсак. — Не стой у меня на пути, Бирсак! До встречи, дружок!        На каком пути? Я или дурак, или дибил, или псих. Других вариантов нет. Друзьям я решил ничего не говорить: я боюсь за свою задницу. Но любопытство берет верх над мозгом, и я решил за ним проследить. Он покинул территорию школы и пошел куда-то, я за ним. Я прятался за деревьями, чтобы он меня не увидел. Да я ассассин! Ну, дела! Куда же он идет? Зря я задал себе этот вопрос. Когда узнал, мне стало не по себе. Это здание ведущих новостей «TV Интертейменд». Зачем он туда пошел? Он подрабатывает там так же, как и я? Упс, забыл сказать. Да, я там подрабатываю. Таскаю вещи и оборудование. Довольно неплохо платят за это. Возле входа стояла охрана, чтобы любопытные детишки не забежали. Чтобы пройти, нужен пропуск. Заметив Эша, они встали и загородили ему проход. Мне так захотелось крикнуть ему: «Придурок, беги, они от тебя мокрого места не оставят!», но вспомнил о том, что я слежу за ним, и благоразумно промолчал. Целее буду. Но тут моя челюсть второй раз грохнулась на землю. Эшли продолжал идти прямо на охрану, и стоило ему только развести руки, как охрана отправилась в полет! Как он это сделал? Ладно, это позже! Путь был расчищен не только ему, но и мне.        Я побежал за ним и очутился в холле. Блядь, я потерял его из виду! Как я его теперь найду? Как он вообще умудрился так быстро уйти из поля моего зрения? Заметил меня? Нет, вряд ли. Если бы заметил, я бы это почувствовал. Так, сбегаю я в комнату наблюдения, там камеры и я смогу…        Мои размышления прервал дикий крик страха и боли. У меня все внутри похолодело. Я решил пойти на крик. По звуку я уже примерно понял, где это произошло. Надо было только подняться на лестнице на второй этаж и зайти во вторую дверь слева. Я так и сделал. Комната операторов. Черт, меня щас стошнит! Эшли стоял над телом мужчины с окровавленным кинжалом в руке. Он не заметил меня. Парди подошел к экранам и засунул диск в дисковод компьютера. Он пошел к выходу из комнаты, и я забежал в первую попавшуюся дверь. Это чудо, что я не попался ему на глаза! Шаги за дверью стихли, а это значило, что он ушел. Но выйти я все равно боялся. И вдруг телевизор… он… включился… сам! На экране возник Эшли, сидящий за столом на красном фоне. Он начал свою речь:        — Приветствую вас, друзья! Прошу прощения за отнимание вашего драгоценного времени, но я хочу побеседовать с вами. Наверное, многие понимают, как спокойна однообразная рутина, как безопасно хорошо знакомое однообразие. Я наслаждался этим как все, но любому терпению рано или поздно приходит конец. Особенно раненому терпению. А моя рана глубока… Во все времена происходило много разных событий, связанных с чьей-либо смертью или завершением жестокой кровопролитной борьбы, они остаются в памяти людей, и люди привыкли отмечать их праздниками. Но один праздник, увы, позабыли. Падение концлагеря Ларкхилл 5 декабря 1986 года. Конец рабства… Признайте, что страх одолел вас. Верховный Канцлер и его помощники забрали Вашу свободу, Ваше право выбора и свободу слова. Кто в этом виноват? Это просто узнать. Для этого достаточно просто посмотреть в зеркало… Да, я понимаю, вы испугались войны, террора, вируса и смерти. Вы позволили Канцлеру захватить власть. Вы позволяли забирать Ваших детей в так называемые «лагеря отдыха», где над ними ставили эксперименты. Он обещал Вам мир и порядок, спокойствие и благодать, и взамен потребовал лишь Вашей покорности и слабости духа. Он сбил Вас с истинного пути, поставил на колени, принудив Вас принять эти несправедливые законы, цензуру и тотальный режим. Да, я знаю, вы сейчас думаете, что Ваша жизнь хороша и ничего не надо менять. Вы не видели того ужаса, через который прошел Я. Я видел правду. Честность, свобода, справедливость — это не просто слова. И хотя вместо слов и можно использовать оружие, слова никогда не потеряют смысл. Слова передают истину тем, кто ей внимает. А истина проста. С нашей страной твориться что-то не ладное. В стране, где когда-то была свобода, где раньше каждый мог говорить то, что думает, властвует тотальный надзор, принуждающий людей к подчинению и навязывающий противоречивые идеалы. Одни приняли надзор невольно, насильно, принудительно, а другие добровольно, продав свою свободу и свои права! Мне надоело молчать, я ВОССТАЛ против ЭТОГО, и я буду действовать! Я буду бороться за свою свободу и свободу тех, кто поможет мне. Сегодня я положу начало революции. Я буду давать Вам надежду с каждым днем. И Вы обязательно это увидите и услышите…        Итак, если Вы довольны своей жалкой жизнью, если преступление Новой Власти для Вас не очевидны, то можете проигнорировать мой призыв и дату «5 декабря», но если Вы видите то же, что вижу я, если Вы чувствуете то же, что чувствую я, если Вам дорого то же, что дорого мне — тогда я предлагаю присоединиться ко мне. Ровно по моему зову, у входа в Парламент, и вместе мы устроим такое 5 декабря, которое уже никогда не забудется…        Я был уверен, что все это видели. И в школе тоже. Там тоже есть телевизоры и компьютеры, а значит Крис, Джейк и Джинкс это видели. Он наверняка подключился к сети всех телевизоров и компьютеров города. Надеюсь, ребята сюда не пойдут… Я не знаю, что сейчас будет, но жопой чую, что ничего хорошего. Мне надо выбираться, иначе меня к этому происшествию насильно привяжут. Я выбежал из комнаты и начал бежать дальше по коридору к лифту, по лестнице не рискну. Но добежав, я увидел, что лифт отключили. Одно из двух: либо Эш, либо полиция. Вечно мне «везет». Добежав до лестницы, я услышал шум на первом этаже, а точнее, чьи-то голоса.        — Стоять, террорист! Не двигайся, иначе голову прострелю!        — Как быстро ты среагировал! Но, боюсь, ты уже опоздал. Я не хочу лишних жертв. Так что беги, пока я отпускаю, иначе я убью тебя.        Пока они это говорили, я медленно и тихо спускался в холл. Интересная картина: Эшли стоит с невысоко поднятыми руками и усмехается, а полицейский нацелил на него пистолет и тихонько ссыт себе в штаны от страха. Неудивительно, ведь у Эша пугающие, но красивые глаза. Лично для меня. Блин, не о том думаю, надо решать: убежать или помочь, а если помочь, то кому? Все, я решил…        Я стал медленно подходить сзади к копу, и пока я сокращал дистанцию, Эшли меня успел заметить. Чую, после его спасения мне будет жопа. Хах, сейчас это не важно, я должен ему помочь! Эш решил отвлечь копа и помочь мне быстрей отвесить ему хороших пендалей.        — Сейчас посмотрим, кто тебя уложит на лопатки быстрее… — он говорил медленно, растягивая слова.        Я подошел к копу сзади и похлопал по плечу. Он обернулся ко мне и тут я нанес удар прямо в нос! Для меня нехилое достижение, но коп не вырубился, как я надеялся, а огрел меня пистолетом по голове. Я начал терять сознание. Упав на спину, краем глаза я увидел, как Эшли избив наглеца кинул его куда подальше. Я думал, что он меня прикончит, ведь я свидетель, но вместо этого, он посмотрел на меня с недоверием, благодарностью и… нежностью? Нет, я вырубаюсь, вот у меня и глюки. Но этот его взгляд заставил меня порадоваться, что я спас его. Он подошел ко мне и осторожно поднял меня на руки, как невесту. Его прикосновения было последним, что я помнил прежде, чем отключиться…