Perfect Weapon

I tried to save you Я пытался спасти тебя But let you drink the pain Но позволил тебе пьянеть от боли, A final song now we both know. А финальная песня известна нам обоим. So Iʼm not givin' up Так что я не сдаюсь, Wonʼt let you suffocate me Я не позволю тебе задушить меня, You find your hell-less home. А ты найдешь свои пенаты без ада. POV Эшли        Вот придурок! Зачем он полез? Я ведь его предупреждал! Но я не могу его здесь оставить. За такой короткий промежуток времени общения с ним я успел к нему привязаться. Ну, как к другу! Я ценю его как друга, и только. Любить я не умею. Черт, я просил его не лезть в мою месть! Я боялся, что он пострадает. Но теперь он со мной, и никто его не тронет. Мой смысл жизни давно пропал… Смогу ли я получить надежду? Я знаю, случится битва, которая решит судьбу всего города.        Я несу Энди в свою Галерею. Никто не знает где она. Но придется пройти по крышам. Я не могу использовать крылья. Если нас заметят копы, то начнут стрелять, а тогда они могут задеть Энди. Вечно я ищу приключения на свой… кхм… ну, вы поняли.        Перепрыгивая с крыши на крышу, я достиг своей Галереи Элементов. Она не носила такое название, это я ее так назвал. Потом поймете почему. День, когда я ее нашел, помню до сих пор: убегаю от стражи, добегаю до тупика, вижу странный выпирающий знак на углублении в стене, нажимаю и отпускаю. Стена поднимается вверх и открывает мне путь вперед. Немного неудобно сделать это, в этот раз у меня в руках этот маленький засранец, который чуть и дело не загубил, и спас меня. Придется отплатить ему долг. Блин, ненавижу быть перед кем-то в долгу, тем более перед человеком!        С горем пополам, я таки добрался до своего «дома». У меня в распоряжении есть катакомбы под городом и крыши зданий. Я управляю камерами города и могу следить за всем, что тут происходит. Но только камеры на улице. За камерами в магазинах, банках, студиях и других не менее важных для меня зданиях следят охранники. У меня много времени на эту хренотень ушло, но с помощью своего улучшенного интеллекта дело пошло быстрее. Намного.        Зачем все это? Странный и очень дебильный вопрос. Ради мести, конечно же! Я хочу наконец-то поймать доктора Джайнс. Я много раз видел ее сыновей в городе, но ее не видел, ни разу. Хотя, она по-прежнему в городе. Я это точно знаю. Ладно, я не так давно начал ее поиски, сейчас не до этого. Энди — моя «маленькая» заноза в жопе. Ди думал, что я не знаю о его слежке за мной. Он знает кто я. Не на сто процентов, конечно же, но на шестнадцать точно. Он знает, что я странный, что я похож на парня из концлагеря и что я необычайно силен. Стоит ему говорить правду? Да, наверное. Я не хочу его потерять, а правда отпугнет его от меня. Но и врать тоже бессмыслено. Ди должен будет остаться в Галерее со мной. У него нет выбора. Камеры в «TV Интертейменд» засекли нас. Мне-то не страшно, а вот ему каюк. В школе копы могут схватить его. Это чудо никто, кроме меня, не защитит.        Пока я думал об этом, я прошел по короткому туннелю и добрался до гостиной, свернул правее и достиг комнаты. Я положил Бирсака на кровать, снял его косуху. Убедившись, что кроме раны на голове других повреждений нет, принес аптечку. Да, мне она без надобности, я сам могу лечить свои раны. Держу ее на всякий пожарный. Почти тридцать лет ею не пользовался. Так, ранка не глубокая, достаточно просто продезинфицировать и смазать йодом. Айболит, блин. Ладно, сказал — отрезал. Не Айболита отрезал, конечно же, и не Энди. Просто отрезал.        Вот и все. Пойду, просмотрю камеры, пока Ди не очнется. Чую, нам предстоит не очень легкий разговор… Но мне не привыкать к трудностям.        Комната с камерами находится рядом, и я ушел совсем не далеко от Ди. Если ему станет плохо, я это почувствую. Странно, но когда он следил за мной, я чувствовал его волнение. Не спрашивайте как, сам в шоке! Такого со мной не еще было. Ощущать чувства других я не могу, а его — запросто! Или он особенный, или просто очень мне дорог. Мой друг… Больше сорока лет я не мог никого назвать другом…        Большая дверь была преградой всякому, кто захочет посмотреть мои тайны. Хотя, сама Галерея сама по себе большая тайна. Нужен был пароль. Я изредка их меняю безопасности ради. Есть лишь несколько людей, которым я могу и доверяю пароль и саму Галерею.        — Пароль? — спросил мой записанный голос. Даже здесь он умудрялся звучать жизнерадостно. Я уже отвык от чувств, в жизни я не выражаю ничего, кроме ненависти, хладнокровия, жажды мести и гнева. Ну, ладно, почти…        — Авис, — ответил я. Это в честь моей покойной сестрицы — Авис-орлицы. Когда моя сестра родилась, родители не могли подобрать ей имя: то Оливия, то Мария, то Катерина, а она только плакала. Тогда над нами пролетел орел, и мое маленькое чудо засмотрелось на эту благородную птицу и рассмеялось. Я предложил родителям назвать ее Авис. Ей понравилось, да и родители тоже одобрили. Единственное оставшееся радостное воспоминание.        Дверь открылась, и я вошел в комнату. Здесь были и способы связи, и компьютер с пятнадцатью экранами, и вооружение: от метательных ножей и пистолетов до ракетниц и пушек. Спросите «откуда»? Стащил. Всей этой хренотенью я пользуюсь только в том случае, если мои силы мне не слишком помогают. Больше всего я люблю метательные ножи, они хорошо поражают цели, а ведь целюсь я чаще в горло или голову. Я подошел к компьютеру и посмотрел на мониторы. Номер один… два… три… четыре… пять… шесть. Бинго! «Голос Калифорнии» — Кевин Ричардс! Одна из моих целей! Он ведет новости и говорит людям «правду». Когда я был в концлагере, он был комендантом. Та еще мразь! Он смог уйти от меня. В «TV Интертейменд» его не было. Но теперь…        Так-так, похоже, что этот гаденыш очнулся. Хитрожопость мне в помощь! Я решительно вернулся в комнату. Энди лежал на кровати и потирал рану на голове. Было смешно и… мило. Так, Парди, не о том думаешь.        — Придурок! — фыркнул я. Да, я мастер приветствий друзей.        — Не ори, пожалуйста, у меня голова сейчас разорвется от боли! — попросил Энди. В подтверждение своих слов он поморщился и схватился за свою горе-голову.        — Твой котелок вообще не варит? Зачем ты следил за мной? — сердито спрашивал я. Надо было видеть его лицо в этот момент.        — Ты знал? — удивился Энди. Вот чудила.        — А ты думал, я тебя не видел? — хмыкнул я, скрещивая руки на груди.        — А я уже ассассином себя почувствовал, — усмехнулся Энди. — Жаль, что не преуспел!        — Из тебя ассассин, как из дерьма — пуля, — фыркнул я.        — Зачем ты спас меня? — Твою мать, это он МЕНЯ спросил? Я надеялся, что он не спросит. Я смутился:        — Я… я не знаю. Тебя бы убили… Я не мог тебя там бросить, ты мне очень дорог. Ты… мой друг!        По его лицу видно, что он в шоке. Но не он один. Я не думал, что смогу сказать такое. Но это правда. Приятно осознавать, что я еще могу чувствовать.        — Ты серьезно? — спросил Энди, всматриваясь в моё лицо. Я кивнул. — Ты тоже мне очень дорог.        «Из него сейчас пар, наверное, повалит» — подумал я, смотря на раскрасневшегося парня.        Он немного помедлил и спросил:        — А где мы?        — В моем укрытии, — ответил я. — Я называю его Галерея Элементов.        — Почему?        — Ради безопасности я устроил ловушки. Они не только здесь, но и в катакомбах, и на крышах которые могут сюда привести. Каждая ловушка имеет пять элементов — Огонь, Молния, Воздух, Вода и Земля.        — Как ты ими управляешь, если далеко отсюда? — заинтересовался Энди.        — С помощью этого, — указал я на наруч, находящийся на моей руке. — Я могу активировать стихию в определенной ловушке. — В моей голове вдруг пронесся его голос: «Интересно, а почему он и Молнию сюда впихнул? Это вроде элемент Огня!»        — Я знаю, что это элемент Огня, — ответил я. — Но вообще стихий пять, и Молния отдельная от Огня.        Тишина…        — Как ты узнал, о чем я думаю? — широко раскрыв глаза, спросил Энди.        — Это элементарно для меня. По развитию я выше тебя и всех людей на планете.        — А как ты стал таким? — полюбопытствовал Энди. Мое лицо помрачнело… Мне не хотелось об этом говорить.        — Тебя это не касается, — отрезал я. Слишком грубо, знаю, но я должен поставить его на место. Я ему жизнь спас, а он в мою лезет. Но Энди решил так просто не сдаваться, а продолжать гнуть свою линию любопытсва. Любопытное чудо…        — Кто ты такой? — допытывался Энди. — Я не хотел заводить об этом разговор, но… после того, что ты сделал, я хочу знать.        — И что именно тебя интересует? — вздохнул я. Хотя бы слез с вопроса как я таким стал.        — Твое сходство с парнем из концлагеря по имени Эшли Парди. Вы во всем похожи. Это совпадение?        — А если я скажу, что это я и есть? — спросил я, подняв бровь. POV Энди        Не может быть! Нет, я отказываюсь верить! Хотя, что скрывать, я это подозревал. Я в шоке! А кто не был бы на моем месте? Передо мной стоит парень из концлагеря, по общему мнению, умерший 30 лет назад!        — Как? Ты же умер 30 лет назад. Как ты выжил? Сейчас тебе бы было 47 лет!        Вместо ответа он снял косуху и футболку. Торс был в меру подкачанный, на животе красовалась татуировка «Outlaw». Я засмотрелся на его торс. Наверное, слишком, так как он произнес мое имя, требуя внимания. После Эш повернулся спиной. Я глянул и чуть не офигел! Пока он был в футболке, которая хорошо прикрывала грудную клетку и спину, этого увидеть было нельзя. Это было… ужасно! Небольшой, но глубокий ожог на спине. Ожог выглядел, наверное, лучше, чем раньше, так как он зарос. Он не перекрывал его татуировку крыльев на спине. Также присутствовали небольшие шрамы, вроде того, что на плече. Меня даже передернуло от мысли, сколько боли ему пришлось вытерпеть.        — Свобода ценою в боль, — с тяжелым вздохом сообщил парень. — Здесь моя регенерация бессильна. Я пытался исцелить это, но, как видишь, не преуспел. Именно благодаря мутации я смог выбраться из концлагеря. А шрамы и раны лишь небольшая цена, которую мне пришлось заплатить.        — А это тату у тебя откуда? — спросил я, указывая на тату крыльев на спине.        — Это мои крылья. Таким образом, я защищаю их от повреждений, да и маскироваться и сливаться с толпой так намного легче.        Я кивнул, как бы соглашаясь с этим.        — А ты… — Я хотел было спросить про его жизнь, но он меня перебил, причем резко, словно еще не был готов об этом говорить:        — Первое время я был один, а потом у меня появились дорогие люди, которые проявляли ко мне заботу, как и я о них. Я не старею и меня сложно убить. Поверь, я знаю, — ответил Эшли в ответ на мой мысленный вопрос. Пиздец, придется привыкать к его умению читать мысли. Он очень расстроен и подавлен. Надо подбодрить…        — А ребята один раз в шутку сказали, что ты вампир или призрак, — со смешком ответил я. И тут я вспомнил. — Кстати, я должен им рассказать, мы же друзья, завтра же пойду в школу и…        — У ТЕБЯ МОЗГИ В БОКСЕРЫ ОТ УДАРА УПАЛИ?! — От такого дикого ора, я долбанулся задницей об пол.        — П-почему? — испугался я. Странная у Эша реакция.        — Ты останешься здесь! — твердым тоном произнес Эшли. — Будешь жить со мной в Галерее, и это не обсуждается!        Я вскочил на ноги от такого известия. С чего это я должен оставаться здесь с ним? Симпатия симпатией, но, по-моему, он полный псих!        — Но я не могу. У меня родители будут волноваться, а мои друзья… — я не понимал, почему он навязывает себе такое хлопоты.        — Энди, копы будут тебя искать, я не могу тебя отпустить, — продолжал доказывать Эшли. И не смотря на кое-какие смутные мысли, я все же продолжал упорствовать.        — Как долго я буду здесь жить? — в ужасе спросил я.        — Столько, сколько потребуется времени на выполнение моей мести. Пока мои цели не умрут, и народ не станет свободным, ты будешь в постоянной опасности. Они убьют тебя.        — За что им меня убивать? Оставил бы меня там! — негодовал я.        — По законам Новой Власти, ты совершил государственную измену — спас жизнь террористу.        — Я никому, в отличие от тебя, даже вреда не причинял! — крикнул я. Упрямство затмило все. Мне стало страшно, что все возвращается. А я так хотел забыть этот кошмар. Если я останусь здесь, то я снова окажусь в него втянут, и прощай спокойная жизнь. — Какая измена? Новая власть… О чем ты вообще говоришь, псих? Мы хорошо живем и все благодаря канцлеру. Он защищает нас, и благодаря ему, у нас все тихо и спокойно!        — Ты даже не знаешь другую сторону этой Новой Власти! Ты не знаешь, что она сделала со мной! Ты понятия не имеешь, как страдают люди, борющиеся за свою свободу и свободу своей страны и своего города! Как ты можешь мне об этом говорить?! Люди забывают о своих мечтах и достижениях, их единственная мечта, это дожить до завтрашнего дня! Тебе сейчас семнадцать и ты лежишь в теплой постели и ешь хлопья, а я в свои семнадцать учился жить с горем и потерями и боролся за жизнь!        Он так орал мне прямо в лицо, а его глаза горели так же, как и когда он избивал футболистов, но на этот раз в них было больше огня. Они буквально воспламенились… Если бы он применил на мне свою силу стихий, от меня не осталось бы ничего, что можно было бы похоронить.        Эшли развернулся и в бешенстве вылетел из комнаты и так закрыл дверь, что я поразился, как она не только с петель не слетела и меня не прибила, но и как она стену не проломила. Тут мне стало стыдно за свои слова. Он прав… Обо мне заботилась Эми, моя мама, и мой отец Крис, и Дайяна… А он… Боже, хоть я и атеист, я прошу тебя быть свидетелем моего тупизма и эгоизма. Он меня спас, а выебываюсь. Эшли вообще мог меня там оставить на произвол судьбы, но нет, он спас меня. Надо извиниться. Он прав, я не всё знаю. Точнее, я не хочу это признавать. Я так хотел всё забыть, но, похоже, моя борьба должна начаться. Мне не убежать от своего прошлого.        Я должен извиниться перед Эшли. Немного стремно идти к нему. Он страшный в гневе, но так похож на объятую пламенем розу. Но я виноват перед ним и обязан извиниться.        Я вышел из своей комнаты и сразу запутался: где же его комната? Удивительно, но я быстро ее нашел. Нет, не по табличке «Эшли» на двери, а по трехэтажному мату. Звук доносился из гостиной. В ней была и кухня. Самая просторная гостиная-кухня, какую я только видел. Тут и была дверь в комнату Эша. Он лежал на кровати, а в его голове сотни маленьких Эндичков умирали самыми изощренными способами, какие мог придумать в этот момент разъяренный парень. Бирсак, признай, ты налажал, как никогда. Это что-то вроде моей суперспособности.        Я кхекхекнул, намекая на свое присутствие. Он не отреагировал. Никак. Тогда я решил начать:        — Эшли, мне очень стыдно за свое поведение, — признался я, нерво сжимая краешек косухи. — Ты прав, прав во всем: я лишь избалованный мальчишка, которому не понять твоих страданий. Я не думал, что власть совершает такое преступление по отношению к народу. Я лишь хотел все забыть…        — Энди, преступление — это жестокость сильного, паразитирующего на слабом, — вздохнул Эшли, но его голос смягчился. — Ты это говоришь, но все равно не понимаешь. Тебе не понять, по крайне мере сейчас. Всему свое время. Ты сможешь забыть весь страх, если только не поддашься ему снова.        — Прости меня, Эшли! Я понимаю, что ты делаешь для меня, и я тебе очень благодарен, — с легкой улыбкой прошептал я.        — Прощаю, — кивнул Эшли с улыбкой. — И ты прости за то, что наорал. Иди спать, завтра поговорим.        Придя в комнату, я завалился в кровать. Черт, как я устал! Завтра меня ждет много дел, и первое из них — узнать про Эша все, что смогу. Мой друг, моя симпатия. И только. Стараюсь о нем не думать: он же телепат. Но я знаю, что он мне нравится. Но я его не люблю. Я разрываюсь и понимаю, что он другой, он не такой, как я. Он Дьявол, но и в то же время Ангел. Он Падший. Как будто в подтверждение моих слов, я услышал голос Эшли. Точнее его пение: Follow the morning star, a light when darkness fell, Следуй за утренней звездой, светом среди опустившейся тьмы, The passion left unholy, now you find yourself. Страсть осталась нечестивой, а теперь ищите себя. We have nowhere to go, no one to wish us well, Нам некуда идти, никто не пожелает нам добра, A cry to find our home, our stories they will tell. Крик, чтобы отыскать дом, они поведают наши истории.        Под эту красоту я и заснул, и мои мысли были об Эшли…