Perfect Weapon

I get so lost, forget my way Я начинаю плутать, сбиваюсь с пути, But still you love and you donʼt forget my name Но Ты продолжаешь любить, и Ты не забываешь мое имя. Skillet — Stars POV Эшли        Энди убежал, а Лиллиман корчится у моих ног. Раньше нам приходилось кланяться ему, а теперь он мне. Эта мразь получала бешеные деньги за то, что якобы ставила нас на «праведный путь». Он говорил нам покаяться в грехах, которых у нас не было. Смысла в вере нет, если ей нет места в сердце.        Я смотрел на дверь, через которую выбежал Ди. Лиллиман тоже зря времени не терял. Он достал из книги-тайника карманный пистолет и попытался пристрелить меня. Я пошел прямо на эту тварь, не боясь пулевого ранения. Выбыв пистолет из его руки, я оторвал ему ее. Дикий крик боли пронзил мои уши. Музыка, да и только…        — П-прошу тебя! С-сжалься надо мной! — рыдал старик, сразу растеряв весь свой пыл.        — А ты надо мной сжалился, когда я попросил помиловать мою семью? — рассвирепел я. — Ты надо мной сжалился, когда я замученный экспериментами молил тебя дать мне еды и воды? Олень полу-лысый, шакал, гадюка, попугай шышколобый, мухомор ходячий, хоббит импотентный! — Все эти слова сопровождались мощными ударами, от которых дедуган кряхтел и сворачивался в три погибели.        Я схватил его за горло, заставляя подняться на колени. Я решил не пачкаться в крови этой ходячей дряхлости, а потому достал сильный яд, который сам приготовил. Это цианид калия в особом растворе. Очень сильная отрава! У нее есть некая особенность — чем дольше ее хранишь, тем крепче и опасней она становится. Я называю его коротко — Цианид. Думаю, что он сильный, ведь я не помню, сколько он уже у меня стоит, но точно больше года.        — А теперь, открой рот! — приказал я.        Слабо замотал головой и схватил меня за руки то ли пытаясь вырваться, то ли моля о пощаде. Мне плевать, что он уже стар, мне плевать, что у него семья. Он — моя цель, а значит, он умрет. Но вдруг меня поразило желание причинить ему столько же боли, сколько он причинял мне. Мои крылья казались черными с серебряными кончиками перьев, но на самом деле это были клинки-перья. Я толкнул его к стене, и когда он уперся в нее, я пронзил его плечо своим крылом. Теперь он почувствует мою боль…        — Внимательно посмотри на меня, старик, — с холодным презрением велел я. Он поспешил выполнить просьбу, хотя от боли уже мало соображал. — Я тебе никого не напоминаю? Ричардс меня не узнал, пока я не намекнул. Может быть, ты меня быстрее узнаешь?        Надо было видеть недоумение, а после ужас на его лице…        — Эшли Парди? Объект 7? — истерически пробормотал Лиллиман.        — Вспомнил, значит? Уже столько людей замучили, что даже не взяли себе труда запомнить того, на кого покладали надежды? Конечно, зачем запоминать жертвы, принесенные во имя великой цели?        Лиллиман ничего не отвечал, лишь стонал и пытался выбраться. Смешно! Тираны слабы перед теми, кого когда-то унижали.        — Как ты там говорил: «Покайся в своем грехе, сын мой?» На мне нет грехов. И тогда не было. Разве это грех — желать свободы и бороться за нее? — старик мне не отвечал, парализованный страхом, он даже не пытался мне навредить. Он и не сможет, в любом случае.        Я надавил ему на челюсть, заставляя открыть рот, а после влил ему Цианид. Смерть Лиллимана будет мучительной, но на такую он и «благословлял» заключенных концлагеря. Я не дал ему выплюнуть яд, вместо этого я надавил ему на точку в горле, и это заставило его выпить Цианид.        Старик начал хвататься за горло и рыдать, как младенец. Жалкое зрелище, но с теми страданиями, которые испытывали заключенные Ларкхилла, это не сравнится.        Что ж, я сделал свое дело, теперь мне нужно найти Энди, пока не поздно. Взлетев, я пробил потолок и остановился в воздухе. Мои глаза снова загорелись ярко-голубым цветом. Так, несколько охранников, но Энди не видно. Сердце защемил страх. Если с ним что-то случится, я себе это не прощу. Охрана начала палить в меня. От заразы, я уже задолбался зашивать одежду от дырок и стирать от крови. Я вам что, прачка и швея, мать вашу? Хотя, последние тридцать лет я этим и занимался. Но мне и Райчел помогала.        Благодаря высоте, пули меня почти не доставали, но я должен был спешить, иначе Энди может пострадать. Мои крылья закрыли меня от пуль. Энергия позволяла мне оставаться в полете. Надо от этих паскуд избавиться по-быстрому, я беспокоюсь за Ди. Вдруг с ним что-то случилось? Копы перестали палить и смотрели на меня с ужасом, а я на них с презрением. Самый главный из этой компашки велел мне опуститься на землю и положить руки за голову. Медленно, не спеша, я опустился на землю и… быстро завертелся на месте. Я создал большой торнадо, резко остановился и направил его на копов. Их затянуло туда и понесло неизвестно куда.        — Удачных американских горок, придурки! — через ржач прокричал я.        Энди, где ты?        Я здесь, Эшли. Скорее!        Ничего не соображая от страха за жизнь дорогого человека, я побежал искать Ди, ориентируясь по ощущениям. Я могу чувствовать, где Ди находится, стоит мне только подумать о нем или прочитать его мысли. Что-то вроде невидимой нити, что ведет меня к нему. Эта связь усилилась в последнее время.        Я нашел Энди довольно быстро. Он сидел за большим камнем и трясся от страха. Я нежно коснулся его плеча, тем самым привлекая его внимание. Он резко повернулся ко мне, но, увидев меня, расслабился. Я хотел было помочь ему подняться, как этот маленький недотеррорист запрыгнул на меня сверху зареванный и с воплем: «Эшли, ты жив!». Но это еще не все. После этого дикого ора он схватил меня за шею и впился в мои губы. Сказать, что я охренел — это ничего не сказать. Мы лежали не в очень культурной позе и целовались. Чувствуя, что он сейчас свалится к чертям с меня, а поцелуй в этот раз так быстро разрывать я не намерен, я быстро обнял его за талию и углубил поцелуй. Так прошло минут пять, пока мы-таки решили разорвать поцелуй, и опять это пришлось сделать мне.        — Энди, не хочу прерывать, но нам надо уходить, пока не пришла полиция и Норслайф, к нашему горю, — прямо ему в губы проговорил я.        Малыш был такой красный, что сейчас, казалось, взорвется. Он пробормотал что-то вроде: «Я волновался за тебя!» — и сполз с меня. Могу сказать то же самое. Я нежно взял Энди за руку и помог ему подняться, но походу уйти незамеченными нам не удастся, по крайне мере без боя мы точно не удерем. Копы нашли нас и здесь, причем в этот раз они были с собаками. Их спустили прямо на нас. Спрятав Энди себе за спину, я посмотрел на собак. Увидев мой взгляд, они остановились недалеко от нас, на расстоянии прыжка. Мои глаза загорелись, как расплавленное золото. Я покажу этим шавкам силу ярости. Собаки почувствовали мою не хилую силу и отступили, хотя, если быть более точным, удрали в ужасе, дико скуля при этом. Энди удивленно смотрел на это за моим плечом.        — Как ты это сделал? — удивленно спросил он, пока копы командовали собакам вернуться.        — Собаки почувствовали мою силу и испугались меня, — ответил я.        — А с ними что ты будешь делать? — Энди кивнул на охрану.        — А с ними я быстро разберусь! — прорычал я.        Я хотел было двинуться к ним и перебить их к чертовой матери, но этот маленький засранец схватил меня за руку и не дал мне это сделать.        — Прошу, не надо! Это невинные люди! Они просто выполняют приказы! — с отчаяньем воскликнул Энди.        — Я уже был в руках людей, которые выполняли приказы, — отказал я. Энди посмотрел в мои глаза и понял, что меня не остановить. — Больше не хочу! — После этих слов Ди выпустил меня. Я понимаю, что у меня это не вызывает никаких чувств, но он нежный и черный ангелочек с чистой, невинной душой. Да, именно черный ангел, но с белыми крыльями. Ему мысль об убийстве человека просто противна. А для меня это — смысл моей жизни…        Я взял огромную глыбу, она была очень большая и очень тяжелая, и швырнул в копов. Большая часть даже шевельнуться не успела, как глыба обрушилась на них. Плевать сколько умерло, сколько покалечено, я и так пострадал от рук людей. Все они твари, всех ненавижу. Всех, кроме моего Ди… Я схватил его за руку и перенес нас в Галерею. Ди был бледный, и он дрожал, как осенний лист. Я приобнял его за плечи.        — Ди, извини, что я сделал это! Но они бы нас не пожалели. Они бы убили тебя!        — И тебя тоже! — пробормотал Энди.        — Я же говорил, меня так просто не убить!        — Да, ты та еще у меня Пандора! — слабо усмехнулся Ди.        Пандора… Авис… Опять воспоминания…        Авис сидит на кровати, а я читаю ей древнегреческую легенду о Пандоре. После нее она запрыгнула мне на спину, обняла за шею и прощебетала:        — Эшли, а ты у меня Пандора!        — Я — Пандора? — усмехнулся я.        — Да, братик, ты очень талантливый, и ты наделен всеми дарами. Я бы хотела быть такой же, как ты!        Авис всегда равнялась на меня, я всегда ее защищал. У моего чуда было слабое здоровье. Пока все мои сверстники ходили и гуляли, где хотели, я проводил все свое время с Авис. Я не жалею об этом. Когда надо мной проводили эксперименты, я все это время боялся за Авис. Мало того, что она заболела брюшным тифом, так еще эксперименты. Это и убило ее…        — Я… пойду к себе…        Энди обеспокоенно смотрел мне в след, пока я, пошатываясь и хватаясь за стены, плелся к себе. Когда он подошел ко мне, чтобы помочь, я не удержался на ногах, но, к счастью, Ди меня поймал.        — Эш, ты в порядке? — воскликнул голубоглазый.        — Да… Все в порядке, Ди, — тяжело дыша, пробормотал я. — Помоги, пожалуйста, дойти к кровати. — Энди кивнул и, поддерживая меня за талию, повел к комнате.        Сил держаться просто не было. Душевная боль тисками стискивала меня. Дойдя до двери, Ди почувствовал, что я уже обмяк в его руках. Я почти не соображал ничего. Нежное, мягкое, холодное прикосновение помогло мне понять, что меня бережно уложили на шелковое одеяло кровати.        — Эшли, не пугай меня так! Снова припадок? — обеспокоенно спросил Ди.        — Я в норме. Спасибо за беспокойство, — слабо ответил я, попытаясь сесть, но попытка провалилась.        Только я принял вертикальное положение, как голову пронзила боль. От нее я даже схватился за голову и застонал. Слишком резко встал. Надо просто успокоиться и отвлечься от страшных воспоминаний. Энди с ужасом смотрел на меня. Я знаю, он думает о том, что не может ничем мне помочь. Ох, Энди, твое присутствие уже лечит меня.        — Это с тобой давно? — заботливо спросил Энди.        — С самой мутации, — хрипло прорычал я.        — Знаю, я, наверное, тебе уже надоел этим вопросом, но… Как ты стал таким? Что с тобой случилось? — робко, но громко спросил Энди.        Я тяжело вздохнул…        «Ты меня до взрыва довести хочешь, парень?!» — пронеслось у меня в голове. Но он такой милый, что злиться на него я не могу. Я чувствую, что меня к нему тянет, и очень тянет. Хочется заключить его в объятия и никуда не выпускать. Когда я почувствовал такую перемену в себе? Наверное, когда начал осознавать, что живу не только ради Райчел, Тода и Хеавен, а и ради Энди тоже. Пора ему все рассказать. Он это заслужил. Он меня не предал, хотя мог. Он любит меня, а я люблю его. Я должен открыть ему правду. Даже если она его отпугнет… POV Энди        Фак, зря я задал этот вопрос! Но я хочу знать, а обидеть или разозлить его я не хотел. Он смотрел куда-то в сторону и взгляд не выражал ничего. Я ожидал, что он откажется мне все объяснять, но он сел на край кровати, рядом со мной, и тяжело вздохнув начал:        — Я родился 28 января 1968 года в Калифорнии. Я неплохо учился в школе, но учеба меня никогда не интересовала. Я мечтал играть в рок группе…        — Правда? — обрадовался я.        — А что тебя так удивляет? — вопросом на вопрос ответил он.        — Это моя мечта! С детства! И тут у меня появился единомышленник!        — Мне приятно это слышать! — скромно улыбнулся Эшли.        — А твои родные как к этому отнеслись? — поинтересовался я. На моей памяти, Эшли ни разу не говорил о своих родителях, да и я не спрашивал.        — Мои родители этого не одобряли. Ничего не уважали — ни моих стремлений, ни моих талантов, ни моего мнения. Нет, не подумай, они любили меня, очень, но шесть поколений моей семьи были химиками и пытались…        В его глазах я увидел те же ярость и обиду, но в этот раз там была и искорка любви. Я его понимал, но мне в этом плане было легче: мои родители меня во всем поддерживали, по крайне мере до своей смерти, но остальные только насмехались надо мной… и избивали. Меня постоянно дубасили, а я не жаловался, ни директору, ни родителям. Даже Дайяне, своей опекунше, я ничего не говорил. Когда у меня появились друзья, бить меня перестали. Это случилось в 14 лет, через два месяца после начала опеки. Дайяна за мной приглядывала, но в ее опеке я особо не нуждался. Она просто мне помогала. Но я ей благодарен. Просто по закону я не мог жить один. А по-настоящему заботились обо мне родители…        Я не решался спросить, что же пытались сделать эти шесть поколений, но он сам продолжил с горечью в голосе:        —…пытались найти секрет бессмертия и сверхспособностей. Отец говорил, что я должен продолжить семейное дело. Из-за этого мы часто ссорились. Мама тоже не поддерживала меня. Она хотела видеть во мне только химика уже седьмого поколения. Перед смертью они смогли изобрести сыворотку. Что-то вроде мутагена. Это и использовали против нас. Что стало с моими родителями, я не знаю. А сестра… Когда я был в отключке, я все видел и слышал вокруг. Брэдок вколол ей тоже, что и мне, но… мутаген разрушил ее организм. Авис не приняла его. На моих глазах она начала биться в судорогах, а из глаз, носа, ушей и рта шла кровь, кожа покрылась язвами… В тот же день умерли и родители. Их симптомы были менее плачевными. Я же был в таком состоянии два месяца.        — А как вы вообще туда попали? Вас схватили? Или заманили туда? — тревожно спросил я.        — Мы заболели, — просто ответил Эш. — Я и сестра заболели брюшным тифом. Это было связано с войной, и многие заболевали от туберкулеза до тифа. Позже, благодаря документам, что я нашел в Норслайф, я узнал, что причиной смерти мамы был рак, а отца — туберкулез. Просто мы были в разных местах, когда заболели. Родители обнаружили свои болезни только когда вернулись из лаборатории. У них был эксперимент, их не было три недели. Через два дня я и Авис заболели тифом. Шансов у нас не было. Из-за войны был дефицит лекарств. Единственное, что могли сделать родители — это купить нам гроб, заказать место на кладбище, и быть с нами до конца. Потом я плохо помню. К нам пришли какие-то люди и забрали нас. Я думал врачи. Но это были ученые. Когда я пришел в себя в декабре 1986 года, мне рассказали, что мои родные не приняли мутаген. Их организм его отверг и, как последствие, разрушил организм. А я смог выжить.        — Ты знаешь почему?        — Брэдок что-то говорил про особенное строение ДНК, генетическую память, и сам мутаген. Он восхищался мной. Говорил, что я — единственный кто удачно мутировал, хотя был смертельно болен.        — Про генетическую память я не понял ничего. Причем здесь она. Это же вроде воспоминания наших предков, так ведь? — неуверенно проговорил я.        — Это могут быть не только воспоминания, а и другие особенности предков. Брэдок говорил о моей связи с каким-то предком, который и был носителем особенного гена ДНК. И это за столько поколений передалось мне.        Ему было так тяжело, я это видел. Столько пережить. Я бы сломался раньше. Он сильнее меня.        — Ты не слабый, Ди. Ты просто не способен был видеть, — грустно сказал Эшли.        — Но ты сейчас жив и здоров, и у тебя есть я. Вместе мы справимся со всем, — оптимистично заявил я.        — Ты ошибаешься, я уже тридцать лет как мертв. Тот день убил во мне всю человечность, я уже не человек. А был ли я им вообще? — словно в трансе пробубнил Эшли и, встав с кровати, медленно побрел к двери. Я даже рассердился на него.        — Не говори так! — вскочив с кровати, заорал я. — Смотри, чего ты добился! Я бы не смог вообще даже напасть на кого-то, а ты народу надежду дал! Ты сражаешься за свободу! Ты не сдашься сейчас?! Ты же не слабый! Хотя бы ради меня!        — Энди… — прошептал Эш. Я сделал вид, что не расслышал и продолжил:        — Я не дам тебе сдаться и думать что ты чудовище! Я заставлю тебя почувствовать себя живым!        — Энди! — уже громче сказал Эшли, но я все равно его перебил.        — Ты — моя Жизнь, моя Семья, моя Любовь, — это самое главное, что есть в жизни каждого человека! И у тебя тоже! Я без тебя ничто!        — Почему ты все это говоришь?! — в отчаянье проорал Эш.        — Потому что я люблю тебя! — заорал я в ответ со слезами на глазах.        Я хотел еще многое ему сказать, но меня нагло перебили. Я ожидал чего угодно, но только не этого. Эшли в один шаг подлетел ко мне и повалил на кровать, при этом страстно целуя. От неожиданности я оцепенел, но позже врубился, что это не сон и начал отвечать ему, вцепившись в его футболку.        «Если ты попробуешь сказать, что это ошибка, я тебя убью, Эш» — со злостью подумал я, прекрасно зная, что он меня услышит.        Вместо ответа он впился в мою шею, опаляя ее горячими поцелуями. От нахлынувшей волны удовольствия, я сладко застонал. Его руки пробрались под мою хрен-знает-на-что-похожую-футболку и одним махом сорвали ее с меня. Я не стал возражать. Его футболка полетела вслед за моей. Следом полетели узкачи. Он устроился между моих ног, прокладывая мокрую дорожку от шеи до пупка. Я почувствовал не хилый стояк.        Эшли покрывал поцелуями всю мою грудь, медленно продвигаясь к шее. Мое тело приятно дрожало от всех тех чувств, что я испытывал в тот момент. Продвигаясь поцелуями к моим губам, Эшли зарылся пальцами в мои волосы, а я обнял его за шею. Я уже весь горел, передавая все свое тепло Эшли. Мы мяли губы друг друга, просто наслаждаясь моментом, который оба долго ждали. Найти настоящую любовь в тяжелое время. Я ни к кому не испытывал таких сильных чувств.        Ненадолго оторвавшись от губ любимого, я стянул с него боксеры. Эшли не стал со мной церемониться и довольно быстро освободил меня от нижнего белья. Эш оценивающе осмотрел меня, от чего я смутился и закрыл глаза. Я всегда был довольно худым, но ему понравилось мое телосложение.        — Ди, — услышал я нежный голос, — открой глаза, милый! Ты прекрасен!        Я открыл глаза, хотя румянец так и не сошел с лица. Эшли, увидев мою готовность, просунул в меня один палец. Я, конечно, знал, что нужна будет растяжка, но не знал, что это настолько дискомфортно. Эш добавил второй палец и развел колечко мышц «ножницами». Я начал ерзать по шелковому одеялу от неприятных ощущений. Правая рука сжала левую руку Эша, а левая — одеяло. Терпи, Бирсак, ты же мужик! Черт, больно! Эшли начал действовать немного быстрее и аккуратнее, чтобы не причинять мне лишней боли. Тут не надо быть телепатом, чтобы понять, в чем дело. Потому он ввел третий палец. Было уже не так неприятно, терпеть можно. Закончив меня растягивать, он вынул пальцы. Я вздохнул с облегчением, но, посмотрев на достоинство Эшли, мне стало не по себе.        «Срань Господняя, а у него большой. Нет, я это и так почувствовал, но одно дело почувствовать, а другое — увидеть. А вдруг он меня порвет? Нет, он меня любит, он не причинит мне вреда, я это знаю. Он меня не обидит».        Из мыслей меня вывел член, упирающийся мне в пятую точку. Стоило только головке войти внутрь, как я уже начал жмуриться от нового дискомфорта. Эшли ласково чмокнул меня в губы и прошептал на ухо:        — Все хорошо! Расслабься, я не причиню тебе боль. Обещаю, ты никогда не почувствуешь ту боль, что перенес я!        Ох, мой темный ангел, я верю тебе и всегда верил…        Я попробовал расслабиться. И вдруг Эшли резко толкнулся в меня и вошел полностью. Мой крик потонул в поцелуе. Движение было резким и неожиданным, но не так больно, как я мог ожидать. Просто неприятно, первый раз же.        Когда я перестал всхлипывать, Эш внимательно посмотрел на меня, словно спрашивая разрешения. Я быстро кивнул. Любимый начал медленно двигаться. Неприятные ощущения стали отступать, мне становилось приятно с каждым новым движением. Я уже не морщился, а постанывал. Эшли сменил угол движений. Еще одно движение и из горла вырвался громкий стон удовольствия: Эшли задел простату. И, похоже, этот стон напрочь снес крыши нам обоим. Кареглазый начал толкаться в меня под этим углом в более быстром темпе. Мы стонали в унисон, так еще и так громко, что слышно могло быть и на улице.        Не сбавляя темп, Эшли обнял меня за спину. Одной рукой я обнял любимого за шею, а другой царапал его спину. Мы были вместе одним целым. Два горячих тела сливались вместе в порыве безумной страсти. Я отдавался любимому, не желая разрывать контакт. Мы посмотрели друг другу в глаза, и я увидел то, что мечтал увидеть с самой нашей встречи — огонь любви. Я нашел свою настоящую любовь. Я это чувствую. Сколько мы скрывали свои чувства друг к другу… Если бы не эта ночь, мы бы, возможно, никогда бы не раскрыли свои истинные чувства. Волна наслаждения накрыла нас с головой. Я чувствовал, что уже близок к развязке.        — О, Боже… Эшли…        — Я тоже, Энди! — на одном дыхании сказал Эшли.        Еще пара движений, и он вошел в меня до упора и остановился. Кончили мы одновременно, выкрикнув имена друг друга. Я обмяк в его руках. Эш вышел из меня и, упав рядом со мной, прижал к себе, ласково гладя мои волосы, целуя в губы и носик. И меня уже не пугало ничего. Все это неважно. Для меня имеет значение только то, что происходит сейчас. Теперь я уверен, что нашел свою судьбу.        Приведя дыхание в норму, Эшли нежно посмотрел в мои глаза и сказал то, что я мечтал услышать и то, что мечтал сказать:        — Я люблю тебя, Энди!        — Я тоже люблю тебя, мой темный ангел! — на выдохе сказал я, прижимаясь к любимому. Эшли улыбнулся своему прозвищу и лишь сильнее обнял меня в ответ.        Окруженные звездами, находясь в объятиях друг друга, мы приготовились встречать новый рассвет.