Perfect Weapon

POV Энди        Говорят, если прошлый день прошел хорошо, значит, следующий будет еще лучше. Похоже, не в моем случае.        Мое утро началось не с песен Эша и не с запаха его блюд, а с того, что я долбанулся с кровати. Не знаю, что пострадало больше: моя задница или моя гордость. И то, и другое. Но мне не привыкать, я часто падаю с кровати.        Сидя на полу, я вспомнил, что видел спящего Эшли. Улыбка тут же возникла на лице, а щеки покраснели. Как же я мечтаю проснуться утром и увидеть его, лежащего рядом со мной. Он обнимает меня за талию, пока я лежу на его груди. Увы, но пока Эшли не признает своих чувств ко мне, этого не случиться. Не хочу на него давить. Если нам судьбой суждено быть вместе, то так оно и будет.        С горем пополам я добрался до кухни, с которой валил запах вкусной еды. Странно, что я раньше его не почувствовал. У меня что, был нос заложен? Ладно, я так голоден, что готов стол сожрать. Эшик снова стоял у плиты и жарил что-то на сковородке. По запаху — это тосты. У меня уже слюни текут, да так текут, что потоп будет скоро, если голод не утолю.        — Доброе утро, Энди! — поприветствовал меня Эшли, снова первым срегировав на мое появление.        — Доброе, Эш! Боже, я сейчас сдохну от запаха! Как вкусно пахнет! — восхищенно воскликнул я.        Эшли улыбнулся своей очаровательной улыбкой, его ярко-карие глаза лучились счастьем. Как приятно видеть любимого человека таким счастливым!        — Энди… прошу тебя… я… Приятного аппетита! — скомкано ответил парень.        — Спасибо, Эшли! — расстроено пробормотал я. Он явно не может понять свои чувства. Он не хочет мне их показывать. Не знаю, почему…        Эшли взял тарелку и, положив в нее тост, отдал мне, а после налил мне какао. Я сел за стол и жадно откусил кусок. Арахисовое масло?        — Господи, как вкусно! Я с детства не ел настоящее арахисовое масло! Где ты его достал?        — В спец-поезде, предназначенном для канцлера. — От такой новости я едва не подавился.        — Так ты обокрал канцлера? — удивленно спросил я.        — Да, — без тени смущения ответил Эшли.        — Ты сумасшедший! — хихикнул я.        — Я смею больше, чем положено человеку. Кто смеет больше — тот не человек.        — Это Макбет, — улыбнулся я. Эшли кивнул. — Моя мама читала мне все пьесы Шекспира. Она мечтала видеть меня на сцене.        — А где твоя мама сейчас? — спросил Эшли.        — Умерла… — поник я.        — Соболезную… — смутившись, прошептал любимый. Мне очень неприятно об этом говорить. Это было страшным ударом для меня. Надо отвлечься от этой темы.        — А эти произведения искусства откуда? — спросил я, оглядывая украшения гостиной.        — Из разных мест. В основном, у того же канцлера.        — Украл еду и произведения искусства у канцлера? — поразился я. Эшли усмехнулся и ответил:        — Украл — сильно сказано. Украсть — это значит забрать вещь у законного владельца, а эти вещи ему не принадлежали. Я их просто забрал. Ведь я имею на них больше прав, чем он.        — Как так?        — Многое забрали у меня, но я все верну. — Все-таки он такой загадочный.        Я немного помолчал, собираясь с силами, чтобы задать мучивший меня вопрос, из-за которого я, по сути, здесь и нахожусь.        — Можно спросить тебя про вчерашнее? — попивая какао, спросил я.        — Да.        — Ты правда считаешь, что взрыв Нью Бэйли и Парламента способен изменить к лучшему нашу страну?        — Гарантий нет, но есть возможность. — Эш явно был в этом уверен. — Люди придут по моему зову к Парламенту и увидят конец своего рабства.        — Можешь не сомневаться, если кто-то и придет, Кирди упакует всех до единого в черный ящик, — мрачно отозвался я. Уж я знаю, о чем говорю.        — Народ не должен бояться власти, власть должна бояться народа, — ответил Эшли, сжимая кулак. Он говорил это, как настоящий революционер.        — И ты хочешь этого добиться, взорвав здание?        Я недоумевал, зачем ему это, почему здание, а не люди?        — Здание — это символ, также как и его уничтожение. Это люди дают силу символам. Без них символ — ничто. Но если людей достаточно, можно изменить мир.        — Хотел бы в это поверить. На моей памяти, сколько мир не менялся, — все к худшему. — И это правда. Я видел, что Новая Власть не такая хорошая, как они о себе говорили, но после потери родных и того, что я пережил, просто молчал. Я принял тотальный режим, убил свои мечты и надежды. И в этом Эшли был прав на счет меня.        — Ты поверишь. Я помогу.        Мы молчали весь оставшийся завтрак, а после я ушел в свою комнату. Время провел в мыслях о помощи Эшу. Я не должен стоять в стороне. Если мир действительно можно изменить, и Эшли может это сделать, я должен помочь человеку, которого люблю. Хватит путаться в паутине. Бабочка должна найти выход, иначе просто погибнет в лапах пауку. Надеюсь, Эшли не ушел.        Зайдя в гостиную, я убедился, что Эшли на месте. Парень сидел на диване в позе «а-ля мстя будет ужасна». Он что-то обдумывал. Мне не хотелось мешать, но я решился. Сейчас, или никогда. Я подошел к нему и положил руку ему на плечо, тем самым давая понять, что я здесь. Эшли обратил свое внимание на меня и удивленно спросил:        — Ди? Что-то случилось?        — Да… — Я замялся. — Эшли, я хочу, чтобы ты узнал кое-что обо мне. Мой отец был писателем, тебе бы он понравился. Он всегда говорил, что ложь для художника — это способ открыть правду, тогда как для политика — спрятать ее.        — Что ж, это мне близко… — тихо сказал Эшли.        — Он всегда рассказывал чудные истории… Пока не умер мой брат. Мой брат учился в школе Сент-Мэри. После его смерти родители занялись политикой. Они протестовали против войны или организаций. Когда Сатлер стал Верховным Канцлером, они участвовали в волнениях улиц. Я смотрел телевизор и боялся увидеть, как моих родителей убивают. Мама хотела мигрировать, а папа был против. Он говорил, что если мы сбежим, они выиграют. Словно это была игра…        Однажды ночью ко мне ворвалась мама и велела мне спрятаться. Я сделал, как она просила. Вскоре дверь выбили люди в черных костюмах военных. Они ударили маму и она упала. Я видел ее лицо. В нем был страх, но не за себя, а за меня. Я позвал ее, когда на ее голову надели черный мешок. Один из военных достал меня из-под кровати и усадил в машину. Меня отвезли в детскую колонию, где были дети, подобные мне. Я пробыл там до четырнадцати лет, после пяти лет заключения меня выпустили. Меня восстановили в правах нашего дома, но так как свободу я получу только в восемнадцать, мне наняли опекуна. Она заботится обо мне. Мне было стыдно рассказывать одноклассникам и друзьям, что случилось с моей семьей, поэтому при них я называл ее «мамой». Говорил, что отца у меня нет. Она с радостью мне подыгрывает и любит, как своего сына, ведь своих детей у нее нет, — закончил я со слезами.        — Мне очень жаль, Энди! — пробормотал Эшли.        — Нет, — серьезно возразил я, вытирая лицо рукой, — это мне очень жаль, что я не похож на своих родителей, что у меня слишком мало сил, я не хочу все время бояться, но… Не выходит. Потому я и пытался забыть то время, думал, что так и должно быть. Я знаю, как наш мир ужасен, поверь мне. Именно поэтому я хочу попросить тебя: если я могу что-то сделать, чтобы изменить его, ты только скажи, — чуть ли не плача, попросил я.        — У меня и в самом деле есть дело, и ты можешь мне помочь. Есть один епископ — Отец Лиллиман. Я хочу его убить.        — Чем тебе епископ не угодил? — спросил я.        — Скажем так, он тоже одна из моих целей, — сверкнул глазами Эш.        — Но я…        — Я же сказал: я все тебе расскажу, в свое время. — Я кивнул и умолк. Он обещал, а значит, он сдержит слово, я это знаю. Эшли продолжил. — Он любит молодых девочек и мальчиков. Если ты придешь к нему… поразвлечься, то я смогу незаметно проникнуть к нему. Ты не пострадаешь! — поспешно протараторил Эшли, увидев мое выражение лица. — Я не позволю ему даже коснуться тебя! — добавил он, покраснев.        Я успокоился. Значит, я буду защищен. Но я дал слово, что помогу, я не боюсь.        — Когда мы приступим к этому? — с готовностью, но легким волнением, спросил я.        — Сейчас. Если ты готов, — мигом отозвался Эш.        Я снова кивнул. Я понимаю всю опасность, но Эшли мне доверяет, и я не подведу его. Любимый быстрым шагом подошел ко мне и взял за руку. Я понял, что сейчас будет. Телепортация была быстрой и легкой. Мы были возле церкви. Фу, ненавижу белый цвет! Такое ощущение, что в психушку снова попал! Да и церковь не переношу. Навязывание веры всегда было одним из обязательных этапов тоталитарного режима. Какой смысл в навязывании веры, если народ, жаждущий свободы все равно не примет ее?        — Что теперь, Эш?        — Подожди!        Эш закрыл глаза и резко открыл. Карие глаза загорелись ярко-голубым цветом. Спрашивать, что он делает, я не стал. Едва Эш только нашел, что искал, как он сказал:       — Ага, я нашел его! Он на крыльце! Так, Энди, слушай меня внимательно! — Он взял меня за руку и приблизился к моему лицу. Он был так близко, что у меня мурашки поползли по коже. Лицо Эшли тоже покраснело от такой близости, но он твердо и внятно начал объяснять мне, что я должен делать: — Лиллиман будет, наверняка, лезть к тебе, выигрывай время как только можешь: неси ему разную чушь, можешь даже выдать меня, я позабочусь, чтобы об этом никто кроме него не услышал. Я не брошу тебя надолго! Он не причинит тебе вреда!        — Хорошо, Эшли! — кивнул я. Руки и ноги подрагивали. — Я только прошу тебя, побыстрее. Мне страшно!        — Страх исчезнет! Поверь мне! Заверни за угол и подойди вон к тому пареньку. — Заглянув за угол, он указал на парня в деловом костюме. — И скажи, что ты предназначен для епископа. Он отведет тебя в комнату, жди меня там. Что делать я тебе объяснил. Иди!        — Я не подведу, Эшли!        Я уже хотел бежать сломя голову к тому парню, но вдруг Эшли схватил меня за локоть и дернул на себя. Я оказался в его сильных объятиях. Честно, я в шоке!        — Будь осторожен, Энди. Если с тобой что-то случится, я себе этого не прощу… — прошептал он мне на ухо. Любимый выпустил меня из объятий и одним могучим прыжком забрался на крышу.        Едва передвигая ноги из-за того, что произошло, я приперся к тому пареньку. Парень поправил деловой костюм и посмотрел на меня с любопытством.        — А я… к епископу… — пробубнил я. Парень внимательно меня осмотрел, его лицо прояснилось, и он усыпляющим голосом протянул:        — А-а-а, да-да, именно тебя мы и ждали. Симпатичный. Ну, пошли, я отведу тебя Его Святейшеству.        Парень отвел меня в какую-то комнату, но как мы туда добрались, я совершенно не помнил. Голова была забита Эшли. У него такие теплые руки, такие сильные объятия… Так, Бирсак, не витай в облаках, иначе раскусят!        Оказавшись в по-блядски белой комнате, я сел на кровать. Через три минуты вошел низкий, лысеющий и важный мужик. Он такой маленький и сморщенный, как будто только что из холодной воды вылез! Надо выдавить из себя милую улыбочку. Вроде, получилось…        — Чудесно, ты произвел на меня впечатление, — проквакал старик. — Майк, оставьте нас! — приказал епископ.        — Ваше Святейшество! — поклонился парниша и вышел.        — Что ж, я могу уделить время такому милому мальчику, как ты, — довольно прокряхтел старик. Уделить время? Его время уже прошло! Он же на глазах сейчас засохнет! Эшли, поторопись!        — Ваше преподобие, — поклонился я. — Я должен вам кое-что рассказать, — быстро ответил я, сразу упрекнув себя в излишней скорости ответа. Надо тянуть время, пока Эшли не придет.        — Да, мальчик мой…        В этот момент в моей голове я услышал такой родной голос: «Я почти добрался, задержи его еще чуть-чуть!»        — Я Энди Бирсак, я был заложником террориста по имени Эшли. Он может войти сюда в любой момент.        Отец Лиллиман отреагировал, но не совсем так, как я ожидал. Улыбка перекосила половину лица, а сам он явно был доволен. Пьяный, что ли?        — Как это мило. Я не знаю такую игру. Какая прелестная у тебя фантазия, мой мальчик. Давай я покажу, насколько тебе верю.        Епископ схватил меня за руки.        В этот момент мне стало не очень хорошо. Я почувствовал странную ярость у себя в голове. Не пойму, откуда она. Мне страшно сейчас. Думаю, этим бы дело не закончилось, если бы не звук разбитого стекла. Повернув голову к окну, я увидел моего темного ангела. Он влетел на своих темных крыльях в комнату, его лицо исказилось от ярости.        — А НУ УБЕРИ ОТ НЕГО РУКИ, ТЫ, СКОЛЬЗКАЯ ТВАРЬ! — взревел Эшли.        — Я… Я только… — лепетал епископ, пряча взгляд от глаз Эша.        — ЭНДИ, БЕГИ ОТСЮДА! Я НАЙДУ ТЕБЯ! — орал Эшли, указывая мне на дверь.        Повернувшись, я бросился бежать. Путь был расчищен. Видать, Эшли постарался. Вокруг лежали тела, но мне было плевать, живы они или нет. Главное уйти отсюда подальше и надеяться, что с моим темным ангелом все хорошо…