Не трогай меня изнутри

Молли Белик не понимала почему никто не любит понедельники, по ее мнению среда была намного хуже — четыре пары не любимых предметов, одногрупники и жареная рыба в столовой. Вот и сейчас скучные лекции и отсутствие телефона обещали ей воистину кошмарный день. Горестно вздохнув, она открыла дверь в аудиторию — разговоры стихли, чтоб меньше чем через секунду возобновиться, никто не сказал ей "привет" и даже не улыбнулся, да она и не ждала. Противница пустого общения, серая мышь и белая моль — так ее называли, так она воспринимала себя. Первая лекция была скучной, хотя Моли могла это только предполагать, поскольку больше половины она проспала на заднем ряду. Вторая лекция тоже ничем не отличалась, разве что приходилось делать вид глубокой заинтересованности и все понимания. К третьей лекции в ней проснулся научный интерес и она стала наблюдать за людьми в аудитории анализируя их типажи, манеру поведения, жесты и мимику. Это было ее своеобразным хобби. Она обожала психологию и социологию но в силу своего характера предпочитала изучать их по наблюдениям и научным работам, а не на личном опыте. Увлекательный всего было наблюдать за компаниями и парочками. Она старалась не сильно пялиться ибо чувствовала себя извращенкой. Последняя лекция — литература, не самый любимый предмет, но самый противоречивый преподаватель. С одной стороны она почти боготворила его как психолога, а с другой он был ей противен как человек. Она могла ночи на пролет читать его работы и восхищаться, но стоило ей увидеть его в реальности как восторг угасал. Моли не смогла объяснить причину этого, хотя где то в душе обозвала этот парадокс — синдромом розы. "Человек может ненавидеть шипы но любить запах цветка" именно так она иногда думала. Из размышлений ее вывело покашливание, причем весьма настойчивое, а потом и вовсе сосед ущипнул ее за руку: — Моль, тебя профессор спросил. Девушка подняла глаза и вздрогнула, ей было предоставлено всеобщее внимание, сглотнув она снова вопросительно посмотрела на соседа. — Он спрашивал, останешься ли ты, после пары, — продолжал шептать тот, для этого ему пришлось наклониться к ней еще ближе , из-за чего они почти касались друг друга. Девушка нервно прошептала: — Отодвинься. — Что? — он недоуменно на нее посмотрел, — "Отодвинься"? — Да! — ответ получился слишком громким и разражительным. Одногрупник тут же отпрянул, а из-за кафедры иронично донеслось: — Не стоит так нервничать, мисс, все будет быстро и по регламенту, — все захихикали. Белик опустила голову, чтоб никто не видел её красных щек и подумала, что пошловатые шутки не достойны преподавателя его уровня, но промолчала. Остаток лекции для нее прошел в долгих размышлениях и бессильном, нетипичном для нее, раздражении. Но когда пришло время для беседы тет-а-тет, на неё накатила апатия. Сначала они долго молчали, стоя напротив друг друга. Молли это в принципе устраивало, она даже не смотрела на профессора, а куда-то в бок, и думала о своем. —Я удивлен, — он положил на стол ессе, ее ессе, — вы использовали понятия и термины из моей научной работы, и даже не одной. Девушка мельком глянула на сочинение и снова отвела взгляд: — Они находятся в открытом доступе и написаны довольно адекватно. Я сочла их уместными для использования — в ее голосе чувствовалась безразличность. — Хм, интересно, тоесть вы их использовали не только для того, чтоб польстить мне. Она снова посмотрела на него и подняла одну бровь: — Не терплю ложь, особенно лесть как одно из ее проявлений, — она пожала плечами и продолжила, — я использовала ваши работы только как дополнительную информацию, причем весьма спорную в некоторых моментах. — Мне послышалось или проскользнула нотка критики? — он аналогично поднял бровь и сложил руки на груди. — Да, именно так, — она лукавила, но ей хотелось досадить этому человеку, хоть как-то его уколоть. Но в своем стремлении она забыла, с кем разговаривает. Считая себя неплохим психологом, она не учла вспыльчивый характер этого человека и их отношения учитель—ученица. За что и поплатилась. Проффесор вспыхнул как спичка, но от следующей его тирады веяло холодом: — А теперь давайте разберем, белая моль, а точнее, социально не активная девица критикует мои изучения десяти лет, причем не приводя адекватных доводов, — он улыбнулся, но как то жестко и продолжил, все таким же язвительные — что ж, раз вы любите честность, буду откровенен. Вы мне противны как человек, но с точки зрения психологии ваш случай нестандартный, и я хочу изучить его для моей следующей работы. Надеюсь на ваше содействие...— отказ уже был готов сорваться с ее языка, но тут мужчина задумчиво продолжил, — учителя часто заваливают степендиатов, как бы мне не хотелось, чтоб вы потеряли свою заслуженную стипендию. Это был намек, скорее даже шантаж. "Сволочь". Моль опустила голову, ей потребовалась пара секунд, чтоб справиться с собой. — Конечно, Владимир Романович, буду рада помочь, — добродушный тон и вежливая улыбка. — Тогда каждую среду после пар. Посторонний мог бы сказать что в тот миг между ними промелькнула молния, но ничего такого не было. Лишь безмолвная борьба взглядами. "Я изучу тебя полностью".