Morning Comes

Брюс всегда думал, что отношения должны быть сложными. Даже если он не выбрал бы стать Бэтменом, он подозревал, что в любом случае будет вести одинокую жизнь до конца своих дней: он был сломлен, что делало реальные отношения почти болезненными. Одиночество не было идеальным положением, но его он знал лучше всего. Чувства только бы сломали то, что он имел — Брюс верил, что отношения равносильны нарушению равновесия. Не говоря уже о том, что Брюс определенно не является примером для подражания в плане эмоциональной открытости. Потенциально важные люди рано или поздно разочаровывались в нем с тех пор, как ему нечего было предложить. Они сидят по разные стороны стола в доме Брюса. Кларк переписывает набросок своей последней статьи. Напряженный злобный взгляд выдает то, как сильно он ненавидит это. Брюс тоже разбирается со своей работой: ему придется предложить вразумительное объяснение десятикратному возрастанию расходов на космическую программу Уэйн Энтерпрайз. Инвесторы недовольны проектом в нынешнем виде, и сейчас Брюс не может позволить себе терять их деньги. У него болит голова, когда он думает о том, сколько понадобится лжи, чтобы скрыть реальную цель программы. Несмотря на недовольство, оба настроены на выполнение заданий; атмосфера спокойная. Люди часто обвиняют его в холодности, отстраненности или в откровенной снисходительности за то, что большую часть времени он молчит. Кларк был другим — ему нужны были покой и тишина в той же степени, что и Брюсу. Как и он сам, Кларк провел большую часть жизни в одиночестве. Такой образ жизни часто создает проблемы в общении с другими людьми, тем не менее между ними нет неловкости, нет никакого напряжения, висящего в воздухе, когда они сидят в одной комнате, но не говорят: достаточно просто компании. Их секреты как на ладони, и они это просто они. Так просто. Брюс начинает уставать от работы. Он больше не может сфокусироваться на числах, так что он наблюдает за тем, как меняется лицо Кларка, когда он печатает. Он в очках — говорит, это помогает ему думать — и хмурится так, будто сам лэптоп сделал что-то чрезвычайно оскорбительное. Брюс чувствует, как что-то поднимается в его груди, что-то, что он предпочел бы оставить без названия. Поэтому он делает то, что умеет лучше всего, чтобы эффективно пресечь это. — Хочешь трахаться? Кларк даже не отрывается от экрана. — Нет, — говорит он, ни секунду не сомневаясь. — Подожди… — он выпрямляется и смотрит в сторону. На скромный взгляд Брюса, гримаса на его лице должна быть припасена для более сложных случаев. — Я не знаю. — Как ты можешь не знать? — сейчас черед Брюса хмурится. — С одной стороны, я хочу, потому что, ну… — Кларк делает неопределенный жест рукой. — С другой, я очень-очень хочу покончить с этим настолько быстро, насколько возможно, отослать на dropbox, забыть и потом трахаться до самого утра. Трахаться прямо сейчас было бы нежелательным отвлечением. — Да ладно тебе, это не займет много времени. Кларк закатывает глаза: — Ты реально себя недооцениваешь. — Что мне тогда сделать? — спрашивает Брюс с озорной усмешкой. — Я думал, мы прошли этап дурацких подкатов. — Вообще-то, не прошли. Ты никогда не использовал их на мне. — Да?... — Брюс знает, что не использовал. Кларк одаривает его язвительным взглядом. На его щеках появляется намек на румянец. — Собственно, ты сказал мне, что хочешь кончить на мои очки. — Ну, это сработало, — Брюс встает со стула, обходит Кларка, встает позади и нежно прижимается ухом. — По крайней мере, скажи что-то приятное, чтобы я не казался такой легкой добычей, — говорит Кларк с мягким стоном. — К примеру? — спрашивает Брюс и кусает мочку его уха. — Не знаю, что-нибудь сексуальное? Комплимент? Розы красные, фиалки синие? Ты у нас тут плейбой. — Ага, к слову об этом… — Брюс оставляет горячие поцелуи на его шее. — Я никогда на самом деле не пытался, знаешь? — Тогда попрактикуйся на мне, покажи, как работают твои чары. Брюс вздыхает и останавливается, чтобы поразмыслить. Он слишком устал, чтобы заниматься поэзией. — Волосы у тебя вкусно пахнут… Кожа такая мягкая… — он пытается быть милым. Кларк оценивает его миловидность. — Я хочу трахаться, снимай штаны, — в общем, миловидность не его стезя. — Брюс, нет! — Кларк притворяется возмущенным, когда Брюс тянется к его ширинке, но не может сдержать хихиканье. — Брюс, да! — они немного борются и смеются как дети, затем Брюс приносит Кларка в спальню, неся его, как пожарник. — Отпусти меня, зверюга! — Кларк драматично вздыхает. — Думаю, ты неправильно произнес мое имя, дорогуша. Между ними есть одно большое различие, когда дело доходит до секса: для Брюса это способ все забыть и сбежать от реальности, что-то вроде алкоголя или наркотиков, в то время как для Кларка каждая близость — это маленький праздник жизни, источник удовольствия, которое можно испытать только будучи в полном сознании. Он всегда находится в настоящем, почти смехотворно отзываясь на каждое прикосновение, и Брюс каждый раз опьянен им. Кларк приземляется на кровать с приглушенным стоном. Брюс мгновенно оказывается сверху и целует, кусая его нижнюю губу. Затем он чувствует, как Кларк улыбается в поцелуй. Брюс проскальзывает руками под его серую толстовку, чтобы ощутить аномально горячую кожу. Ради Бога, как это возможно, что кто-то может настолько возбудить его после всех этих его связей на одну ночь и горьких пробуждений после? По правде сказать, Брюса никогда не привлекали женоподобные мужчины — массивное тело Кларка и волосы на его теле заводят его больше, чем смогли бы все твинки* Готэма вместе взятые. Он оставляет дорожку поцелуев на груди мужчины, ребрах, животе, дрожа при мысли о том, сколько силы спрятано под этим красиво сложенным телом. Когда он добирается ртом до этого великолепного члена, Кларк задыхается и хватает его за волосы. Брюс не спешит и сосет его медленно, дразня уздечку кончиком языка. Спустя приличное количество времени, брюки и нижнее белье Кларка оказываются на полу вместе с Брюсом, стоящим на коленях между его широко разведенных ног. Он немного приподнимает их. — Подержишь их для меня так, ладно? — спрашивает Брюс низким, хриплым голосом. — Ох, блять, да, — Кларк протяжно стонет, когда чувствует, как его входа касается язык. Не нужно много времени, чтобы он начал извиваться, таять, путаться. Дыхание становится тяжелее, когда Брюс начинает растягивать его еще и пальцами, желая перейти к активным действиям. Наконец сморщенное колечко мышц немного раскрывается: Брюс погружается в него пальцами с гортанным стоном. Он проводит по своему члену ладонью и, убедившись, что он готов, тянется к прикроватной тумбочке за смазкой. Кларк ничего не говорит, просто наблюдает за тем, как Брюс покрывает свой член прозрачным гелем. Губы Кларка округляются, идеально повторяя очертания буквы «О», когда Брюс плавно проскальзывает в него. Кларк тесный, теснее, чем когда-либо чувствовал Брюс. Он смотрит, как мышцы живота его любовника напрягаются в такт каждому толчку, как широкая грудь поднимается и опускается, и затем переводит взгляд на его лицо. Господь Всемогущий, если они когда-нибудь будут снимать порно, все, что нужно Брюсу — это крупный план лица Кларка — глаза закрыты, очки перекошены и сползают вниз, покрасневшие щеки и эта улыбка — никто не улыбается так широко, будучи оттраханым так сильно. — Я кончаю, — слабо заявляет Кларк. Он стонет безо всякого стыда, когда ласкает себя, постоянный поток "да, да, да" звучит громче, чем когда они занимались этим в его квартире. Брюс трахает его быстрее и внезапно вспоминает, как выглядит Кларк, когда летает: гибкая сталь, крошащая скалы в труху голыми руками и своим зрением, возбуждает его еще больше. Кларк насаживается на него, умоляя о большем каждым вздохом… — Аах, блять, — оргазм настигает Брюса, как удар грома. — Нет, нет, не смей, — протестует Кларк, когда чувствует, как его наполняет влага. — Нет, ты, ублюдок! Я был так близко. — Прости, малыш, — Брюс искренен. Он снова оказывается между его ног и заглатывает целиком, сосет так сильно, как только может, все еще чувствуя головокружение от своего собственного оргазма. Кларк кончает в его глотку с громким криком. После этого Брюс слизывает сперму, просто потому что. — Ты такой, блять, пошлый, — говорит Кларк, пытаясь перевести дыхание. — Мхммм, — соглашается Брюс. Когда он заканчивает, он встает и смотрит на Кларка, лежащего на кровати, расслабленного, удовлетворенного. Его толстовка закатана до подбородка, и он похлопывает по кровати в поисках очков. Брюс чувствует, как ухмыляется. Его сердце странно бьется, что он не привык чувствовать, так что он направляется в ванну, чтобы не сболтнуть что-нибудь глупое. Кларк присоединяется к нему через минуту. — Подгузники в ящике позади тебя, — информирует он и продолжает чистить зубы. — Как всегда подготовился, — Кларк обнимает его со спины и нежно кусает его шею. — Мой пошлый старик. — Никакого ужина, если продолжишь говорить подобным образом. — А что на ужин? — спрашивает Кларк, опираясь головой на его плечо. — Жареный цыпленок со шпинатом и пшеничным кускусом, — отвечает Брюс и полощет рот. — Звучит… полезно. — Ну, хоть кто-то из нас должен сидеть на диете. — Уверен, будет здорово, — Кларк смотрит в зеркало. Брюс ловит его взгляд и затем осматривает их обоих: близко стоящих, доверяющих, спокойных. "Черт, мы хорошо смотримся вместе", — думает Брюс и задерживает дыхание. Конечно, это не ускользает от чрезмерного внимания Кларка. — Ты в порядке? — спрашивает он. — Угу, просто устал, — Брюс прекрасный лжец — у него было много практики за все эти годы. Он разрывает объятие и выходит из ванной. — Я собираюсь переодеться и начать готовить. — Хорошо, — мягко говорит Кларк. — Альфред сделал чизкейк! — кричит он на пути в гардеробную и слышит, как Кларк шепчет «Удача!» себе под нос. Надеясь, что этого было достаточно, чтобы отвлечь его, Брюс тянется к своей медицинской заначке, достает Xanax** и очень-очень сильно старается убедить свои дерьмовые мозги, что он в безопасности. Он не имеет ни малейшего представления, как с легкостью справиться с этим. *Твинк - смазливый гомосексуальный юноша (це википедия) ** Xanax – собственно, таблеточки. Показания: Тревожные состояния и неврозы с чувством тревоги, напряжения, беспокойства, раздражительностью, ухудшением сна, соматическими нарушениями, смешанные тревожно-депрессивные и невротические реактивно-депрессивные состояния, сопровождающиеся снижением настроения, потерей интереса к окружающему, психомоторной ажитацией, нарушением сна, снижением аппетита, изменениями массы тела, соматическими жалобами, нарушениями познавательной деятельности, суицидальными мыслями (ощущение вины, малоценности), снижением энергии и др., в т.ч. при соматических расстройствах, алкогольном абстинентном синдроме, функциональных и органических заболеваниях (сердечно-сосудистых, дерматологических, ЖКТ), панические состояния (в сочетании или без фобической симптоматики), приступы паники и фобии при агорафобии.