Morning Comes

Несмотря на ожидания, Кларк чувствует себя комфортно рядом с Брюсом. Мужчина не позер, не циник: Брюс — в самых интимных моментах — очень тихий человек. Настолько тих, что он просыпается от кошмаров, не создавая шума. Внезапный толчок тела, лежащего рядом с ним, вырывает Кларка из сна. Сонный, он видит, как Брюс тяжело дышит, его шея влажна от холодного пота и глаза широко открыты. Кларк слушает, как его сердцебиение бешено скачет, будто мужчина находится не в безопасности своего дома, а убегает от опасности. — Брюс, — шепчет Кларк, голос немного охрип ото сна. — Все хорошо, — он тянется к нему, чтобы предложить поддержку, но Брюс уже вскочил на ноги. Он почти бежит на кухню с баночкой снотворного. Кларк, будучи сам тихой личностью, никогда о них не спрашивал. Январь принес сильные снегопады в Готэм: озерный дом Брюса замерз, лес полностью покрыт белым пухом. Снаружи все покрыто туманом и мраком: слабый свет приближающегося рассвета добавляет жути к атмосфере, будто пару раз в течение ночи реальность немного переделывали. Это заставляет Кларка чувствовать себя лунатиком, когда он присоединяется к Брюсу на кухне. Он пьет воду прямо из-под крана. Ужасная баночка лекарства лежит на столе. Кларк всегда пытался избегать клишированных фраз на письме, и одна из них — «ты выглядишь так, будто призрака увидел». Когда Брюс отворачивается от крана и медленно осознает его присутствие, Кларк думает, что ему, возможно, стоит пересмотреть свои принципы: Брюс определенно человек, увидевший призрака. Он бледный, каким-то образом выглядит куда старше, чем он есть на самом деле, его осенние глаза не здесь. Кларк осторожно подходит ближе, будто собирается приблизиться к норовистому животному. Было бы так просто отмахнуться от всего улыбкой, объятием, чем-то вроде беспечной поддержки. Тем не менее, он знает, что это не сработает на Брюсе. Не имея очевидного решения, Кларк не уверен, что ему следует сделать дальше. Часть него надеется, что Брюс что-нибудь скажет, но, конечно, этого не происходит, так что Кларк в некотором роде просто стоит рядом. Ужасный шрам на груди Брюса кажется более отчетливым, чем обычно — еще одна вещь, о которой не спрашивает Кларк. Тишина становится невыносимой. Кларку просто нужно сделать хоть что-нибудь. Он утыкается лбом в плечо другого мужчины. — Пойдем в постель? — просит он. К его облегчению, Брюс кивает. Постель все еще теплая от жара их тел. У Кларка даже не было шанса проскользнуть под покрывало — Брюс вжимает его в постель своим телом, впиваясь в его рот жестким поцелуем. В его движениях нет ничего мягкого: только зубы, ногти и возвращение контроля. Кларк колеблется. Он мог бы возбудиться без каких-либо проблем, но это не кажется правильным сейчас. Вместо того, чтобы ответить безумной нужде Брюса, он опускает руки на его грудь и мягко отталкивает. Даже несмотря на то, что они смотрят друг другу в глаза, между ними океаны. Брюс несчастливо вздыхает и поворачивается к Кларку спиной. Время на мгновение останавливается. Кларк поддается своей интуиции и обнимает Брюса сзади. Поначалу мужчина напрягается, но затем медленно расслабляется в объятии. Его сердцебиение снова спокойно; Кларк полагает, что лекарство начало действовать. — Помнишь Криптон? — внезапно спрашивает Брюс. — Нет, — шепчет Кларк. Он чувствует слабый укол между своих ребер. — Я был младенцем, когда мои родители… отправили меня сюда. Иногда мне… мне кажется, что у меня есть какие-то воспоминания, но нет доступа к ним. Это невозможно, я знаю, — он вздыхает. — Знаешь, как много людей говорят, что ребенок может слышать все в утробе матери и потом помнить все после рождения? Мне кажется, что это как раз мой случай. Или я просто, знаешь… выдумываю все, чтобы чувствовать себя лучше. — Я тоже так делал, — шепчет Брюс. — Что? — Придумывал ложные воспоминания, — он вздыхает так, будто признается в смертном грехе. — Я до сих пор не уверен в половине вещей, которые я помню из детства. Порой я спрашивал Альфреда, чтобы подтвердить ту или иную вещь, но не думаю, что он честен со мной, когда доходит до этого. — Мне жаль. — Ага. Мне тоже. Птицы щебечут в морозное серое утро. Они бы не удивились, если бы оказалось так, что они — единственные люди на земле. — Кал-Эл это твое настоящее имя? — говорит он очень тихо, погружаясь в сон. — Имя Кал, фамилия Эл, — последний из рода, — думает он. — Точно так же, как Кларк — имя, а Кент — фамилия. Они оба настоящие. — Хочешь, чтобы я называл тебя Кал? Кларк уверен, что излучает неожиданность, переполненный волной чистой любви. Он хотел бы дать Брюсу все мягкое, теплое и нежное в мире, выстелить перед ним ковер из этого и сделать его жизнь проще. — Ага, — соглашается он. — Я бы хотел. — Хорошо, — Брюс уже одной ногой ступил на другую сторону сознания. — Попробуй заснуть, Кал. — Хорошо. Спокойной ночи, Брюс. Ранние лучики солнца пронзают туман. Кажется, что мгновение уже потерялось во времени.