Шестнадцатилетие Хинаты Шоё.

POV Tobio Когда я вернулся в домик, сразу отметил полную тишину — значит ещё спит. В тишине я разделся, помылся и переоделся, тем временем на улице пошёл дождь. Я сидел на кухне и пил горячий чай, которым и облился, когда неожиданно раздался гром. Только через время понял, что слышал и крик. Я подорвался и побежал в комнату. Войдя и посмотрев на футон, где спит Хината, увидел только рыжую копну, торчащую из-под одеяла, и услышал всхлипы. POV Shoyo — Кагеяма! Кагеяма, прошу! Не уходи! Тобио! Я бегу за ним. По моим щекам текут слезы. Не могу! Он далеко, мне его не догнать! И вдруг… Гром! Он оглушает! Я закричал во весь голос и… — Хината! Хината! Все хорошо! Я тут! Хин… Не успел он договорить, как я прижался к нему. Уткнувшись в его грудь, плакал. От страха, от чувств. Это был крик моей души. Вдруг я почувствовал, как Кагеяма взял меня на руки, посадил на свои колени и обернул одеялом. Он обнял меня, а я снова уткнулся ему в грудь. Снова прогремел гром, и я плотнее прижался к связующему. Кагеяма зашевелился, и я почувствовал холодную руку под футболкой. Он медленно гладил меня, успокаивающе, с особой нежностью. Так мы просидели довольно долго, и тишину, которую до этого нарушал только гром, в этот раз нарушил Тобио. — Хината, ты как? Я лишь опустил лицо, красное, как помидор, мне не хотелось говорить о случившемся. И, кажется, звуки грома заглушил стук сердца, участившиеся удары. Они исходили не только от меня, но и от Тобио. В голове крутилась единственная мысль: «Вот Черт! Он так близко!» — Спасибо, Кагеяма, — пробубнил я в футболку связующего. — Угу. Это… ну… Не проголодался? Ты пропустил перекус, и я… — Да, есть такое. Спасибо ещё раз, — я улыбнулся во все 32 зуба. От напарника исходило тепло + он не рассмеялся, не начал допрос. Я аккуратно начал слезать с временного седалища, но ноги подвели, и я упал. Нет не на пол, а на Тобио. Так я «оседлал» Кагеяму. — Ой! Прости! Ноги затекли и… — затараторил я оправдания, но меня перебили. — Ничего. Все нормально. Кагеяма лежал на футоне, я на нем и будто прирос. Все так же не слезая со связующего, я упорно пытался наладить зрительный контакт — прожечь дыру в сокоманднике. Но новый раскат грома вернул меня в реальность. Опустив волосы на глаза, я на сколько это возможно тихо слез с объекта «зависания» и материализовался в ванной комнате. Включив холодную воду, набрал в ладоши ледяной жидкости и умыл лицо. Поморщившись от холода, я проделал это раз пять. Румянец так и не сошёл. Спину жжёт непонятным колючим теплом, всё тело бьёт мелкая дрожь. Стоит рассказать ему обо всём? Да? От доносящихся звуков грома меня до сих пор потряхивало. На немного трясущихся ногах вышел из ванны и сразу пошёл на запах еды. Только сейчас живот сделал протестующее «ррррр». Зайдя на кухню, я увидел то, что вызвало улыбку до ушей. Сам Кагеяма Тобио, эгоистичный Король площадки, хлопотал около плиты в милом рыжем фартучке. Если кто-нибудь назовёт этого паренька «эгоистичным», ему не поздоровится от меня. Он же так старается и у него получается. Я тихо сел на стул и смиренно ждал еды. — Кагеяма, тебе помочь, а то сижу без дела? — Нет. Почти всё готово. Через минут пять всё было готово. Связующий приготовил карри со свининой. — Я не очень хорошо готовлю. Если не понравится, то… — бубнил, смотря в тарелку, Тобио. — Вкусно! Спасибо за лучшее карри, Кагеяма, — оно было подгоревшее, пересоленное и с недоваренным рисом, но я ел и улыбался, словно это было последнее, что съем в этой жизни. Кагеяма при этих словах чуть ли не лежал носом в тарелке. Потом я помыл тарелки, и мы сели пить чай. Вернее, я пил чай, а Тобио — сок. — Так и не объяснишь, что произошло? — Ты уверен, что хочешь слушать эту драму? Связующий только грозно посмотрел. — Ну ладно, мне было четыре, когда папа погиб в автокатастрофе, в ту ночь была гроза… На мне очень это отразилось, поэтому каждый раз в грозу я, вздрагивая, вспоминал тот ужас… Прости, что так получилось, я не хотел… Минута молчания… Потом грубый голос: — Моя мать умерла при родах. Растил меня отец, который всё время был в командировках. Поэтому сначала я был с няньками, а потом один… и я… Я в прямом смысле налетел на Кагеяму, ведь теперь я его понял. Хоть чуть-чуть, хоть каплю, но узнал о нём, и я этому так счастлив. — Кагеяма, прости меня… Прости меня за те моменты, когда называл холодным и чёрствым. Я тебе много ещё чего наговорил, прости. Почему раньше не сказал? — Потому что это слабость. — Дурак ты, Кагеяма. Какая же эта слабость? Думаешь, я стал хуже к тебе относится после этого или считать слабаком? Думаешь, после этой мелочи, я перестану принимать твои подачи? Ты открылся мне и это только сплотило нас. Спасибо, Кагеяма! — он в ответ обнял меня. Он не сказал ничего. Его выдавали только участившееся дыхание и подрагивание плеч. Он плакал, но я никому об этом не скажу.

***

POV Tobio После того, как я… кхм… Расчувствовался. Мы ещё немного молча посидели на кухне. А потом пошли спать. Мы улеглись на свои футоны, и, пожелав спокойной ночи, оба отвернулись в противоположные стороны. Наши футоны находились довольно далеко друг от друга, но и не настолько далеко, чтоб не слышать соседа, тем более в полной тишине. Так и началась наша игра: «Кто первый спалится, что не спит?» Я терпел пол часа, час, полтора, но когда время подходило к двум часам, то я не выдержал. — Ты чё не спишь, тупица Хината? — ответ и вовсе не заставил себя ждать. Как будто знал, что спрошу. — Тоже самое могу спросить у тебя, — он сказал это таким обиженным голосом, что я не мог не улыбнуться. Молчание, давящее на нервы. — Не могу заснуть. Мысли в голову лезут и лезут. А ты? — Примерно тоже самое. — Но спать-то надо. Иначе Дайчи-семпай из нас на тренировке завтра заживо всю душу выжмет. — Что верно, то верно. Наш капитан страшен в гневе. — Кагеяма, так не удобно говорить, я поближе к тебе лягу. Хината проделал кучу громких движений прежде, чем ему удалось лечь ко мне почти вплотную. — Вот, это другое дело. Так удобнее. — Угу. Опять молчание, бьющее по нервной системе. Не знаю, что со мной. Не знаю, зачем я это делаю, но… была не была. Живём один раз. — Хината. — Ась. — То, что я сейчас сделаю — ничего не значит, а если об этом узнает хоть одна душа — то живым из лагеря ты не выйдешь, — да уж, наверное я из Хинаты скоро заику сделаю. — Хорошо, только обещай, что это не больно, — в его голосе я не услышал страха, скорее некое волнение. — Обещаю. Я пододвинулся поближе к Хинате, а тот закрыл глаза, ожидая моих действий. Прихватив одеяло с собой, я полностью перелез на футон рыжика, а тот в свою очередь, съежившись и закрыв глаза, ждал, что же будет. Переместив подушку, я лёг и подтащил к себе Шоё. Так и получилось. Я лежу на боку, а ко мне прижат Хината. Он открыл глаза и огляделся. Наконец его вопросительный взгляд остановился на мне. — Мне холодно просто стало, — молодец, Тобио, Нобелевская премия за отмазки уже заждалась тебя. — А, ну и правда прохладно, так лучше, да, — нет, прохладно не было. Стояло лето и жара. Опять неловкое молчание. — Тогда — оба засыпаем, — я посмотрел на Хинату — тот уже видел сны. — Прости мой эгоизм, Хината, но даже если я не твой соулмейтер, то не отпущу тебя, Шоё, — я немного потрепал рыжего по волосам и сам заснул, обнимая что-то тёплое.