Сказка северной страны

- Что такое? – спрашивает Гермиона все еще с той теплой улыбкой, обращенной дождю. – Что, Северус? - Ничего, - бездумно произносит он, не уставая смотреть. – Просто… ты такая красивая сейчас. Гермиона краснеет и вытягивает из волос большой ярко-желтый кленовый лист. И смеется, показывая его Снейпу. Он делает шаг вперед и заключает ее в объятия, ощущая огромную потребность в этом. Как будто его сердце разобьется, если он не обнимет ее. Гермиона замирает в сильных любимых объятиях. - Ты сегодня сам не свой, Северус, - шепчет она с улыбкой. - Знаю, - отвечает он ей в макушку. Они возращаются домой поздно, но довольные жизнью. Миссис Грейнджер уже успевает все рассказать вернувшемуся с работы мужу. Снейпа за ужином ожидает форменный допрос, который он с честью и достоинством выносит. Гермиона только улыбается, маленькая чертовка. Снейпу хочется смять этот рот поцелуем, чтобы он не улыбался так миленько и не заставлял его думать о неприличном. Впрочем, он не торопится с признаниями. Очерствевшая за многие годы душа, кажется, больше никого не впустит. Он понимает, что поздно, что образ этой девушки уже в его сердце, но вот понять и признать – разные вещи. А признавать Северус не хочет. Он живет сам для себя! У него отличная жизнь, и женщинам там не место! И тем более, Гермионе Грейнджер – третьей части Золотого трио, так портившего жизнь в школе. - Полагаю, уже пора спать, – как бы намекает миссис Грейнджер, бросая взгляд на часы. – Мы засиделись за вечерним чаем. Гермиона неспешно поднимается с дивана, где греется в объятиях Северуса и потягивается. - Мы приготовили вам комнату, дорогие мои! – Сияя улыбкой, объявляет тетушка. - Вам? – Тут же хмурится отец, а Гермиона и Северус переглядываются. Одна комната на двоих? Сердце предательски сжимается. А вдруг это будет слишком для него? Тогда весь план полетит под откос. Мать и отец спорят. Маму тетушка уже уговаривает. Кажется, она уверена, что Гермиона возьмется за процесс производства ребенка сразу же. Снейп же ругается про себя. Спать в одной кровати с Грейнджер, когда у него на ее прикосновения встает? Он себя выдаст! - Мам, мы пойдем, – встревает в спор родителей Гермиона. Отец уже по чуть-чуть сдает позиции. Она утаскивает Северуса в свою комнату, в которой вместо узкой кровати уже приготовлен раскладной диван из отцовского кабинета. Снейп ругается. - Не уверен, что это хорошая идея, - бормочет он сквозь зубы. Гермиона сжамается в комочек. - Боюсь, нет выхода. Можно, конечно, трасфигурировать диван в два топчана, но мама встает рано, и если мы проспим… - Не проспим! – рявкает Снейп сердито и достает волшебную палочку. *** Он не спит половину ночи, вслушиваясь в дыхание лежащей рядом девушки и проклиная себя. Ну как, черт возьми?! Жизнь научила Снейпа, что любовь может принести только боль. Он не хотел влюбляться, обещал себе, что никого больше не впустит в свое сердце и душу. Четыре года он жил в свое удовольствие, не деля себя ни с кем. Четыре прекрасных года! Он построил себе дом, нарисовал замечательную жизнь. И зачем? Чтобы впустить туда ее? Чтобы она изменила весь его привычный уклад, требуя чего-то, имея свои представления о правильности его жизни? Нет, он не согласен так жить! Северус Снейп больше никогда и никому не будет принадлежать! И Гермиона ему тоже не нужна. Это все бред, а не любовь. Не может он влюбиться, его сердце не предназначено для этого. Не зря все окружающие считают, что он слишком черств. Минерва не раз трагически сообщала, что Северус Снейп – сухарь, каких поискать. Значит, нужно соответствовать своему статусу. Видимо, он сам обманывается в своих чувствах по поводу несносной девчонки! Да и сама Гермиона вряд ли обрадуется такому подарочку, как Снейп. Может, сейчас он и нравится этой глупенькой девочке, но что она знает о жизни? Как воевать и ненавидеть? Да, это она знает. А как любить? Внутренний голос спрашивает, а что он сам знает о любви, но Снейп предпочитает не слушать. Нет, определенно, Гермиона сама сбежит от него, едва узнает получше. Он человек со сложным, даже мерзким характером, несгибаемый, а она, как и большинство женщин, вряд ли согласится терпеть и плясать под чью-то дудку. Так что гораздо лучше выгнать ее поскорее, пока Северус не слишком успел привязаться к неразумному ребенку. Потом, когда она сама решит уйти, отпускать будет в миллион раз сложнее. Гермиона об этих мыслях и выводах и не ведает. Просто тихонько спит и видит приятные, теплые сны, а где-то на самой подкорке сознания даже во сне живет понимание, что ОН – рядом. Снейп, как пообещал, не просыпает. Будит сонную возмущающуюся Гермиону в пять утра. Получает пяткой в челюсть, не очень сильно, но все равно неприятно, окончательно выходит из себя и скидывает ее на пол. Пока милая «невеста» приходит в себя на холодной полу, Северус возвращает диван в прежнее состояние, самостоятельно стелет постель и машет рукой, мол, залезай. Бурчащая себе что-то под нос Гермиона до того сонная – сама не сразу смогла уснуть, – что заползает под одеяло без всякой задней мысли и сразу вырубается. Северус задумчиво смотрит на толстовку, в которой спит девушка, и опять начинает ее будить. Вряд ли кто-то поверит, что невеста в одну постель с женихом в таком легла бы. Спустя часа пол приготовления окончены. Отчаянно краснеющая Гермиона, уже немного проснувшаяся, прикрывает одеялом нижнее белье, а Снейп щеголяет голым торсом. Уснуть теперь становится гораздо сложнее, ведь гибкое маленькое тело дарит свое тепло под общим одеялом даже с другого края дивана. Отвернувшаяся к стене, Гермиона лежит с широко открытыми глазами и ничего перед собой не видит. Сердце трепещет, выскакивает из груди, хочется повернуться и прижаться к теплому боку. Но она не может так сделать. Неизвестно, нужно ли это Северусу. Он себя странно ведет в последнее время, то обнимает без причины и улыбается, то опять ворчит на нее. Не поймешь, что у него на уме. Лучше не лезть под горячую руку. *** Снейп больше не может этого терпеть. Поэтому категорично заявляет Гермионе, что отбывает к себе домой, а она может торчать в Англии хоть до посинения. Он здраво понимает, что еще одной такой ночи не вынесет, и спешит уехать, сославшись на срочную работу, и стараясь не думать, что все это напоминает трусливый побег от самого себя. Гермиона, к его удивлению, за ним следом не уходит. Проводит только до границы, чтобы его выпустили без проблем, и возвращается к родителям. Она соскучилась. Хочется побыть с мамой и папой, побыть малышкой хоть пару дней. Чтобы ровно в семь будила мама, нежно трогая за плечо, или ворчал глубоким баритоном над ухом отец, щекоча за неосторожно высунутую из-под одеяла пятку. Чтобы велели немедленно идти умываться и чистить зубы противной, но дико полезной зубной пастой с фтором, и напоминали, что постель сама не заправится. И чтобы потом мама звала на завтрак на кухню, потому что отец уехал на работу пораньше и можно не накрывать в столовой. А потом чтобы мама ворчала, что Гермиона спустилась к столу нечесаная и в пижаме, но все равно подкладывала на тарелку пышущие жаром румяные оладушки и подвигала большой стакан молока. Все это для Гермионы является кусочком счастья, ее беззаботного детства. И этого хочется так сильно, что она не может отказать себе в удовольствии задержаться на пару дней. Казалось, моменты детства возвращаются. Потому что после вкусного завтрака мама не едет на работу, а идет с Гермионой по магазинам и соглашаетсяь затащить себя на ленч в кафе-мороженое, чтобы перекусить сладеньким. Она так давно не позволяет себе ничего подобного, что давно забыла, каким вкусным бывает ее любимое шоколадное мороженое. Насладившись прохладным перекусом и захватив по молочному коктейлю, мама с дочерью гуляют в парке. Погода стоит чудесная, не по-осеннему теплая, так что даже приходится распахнуть пальто без страха простудиться. А вечером они вместе готовят ужин, поджидая с работы папу. Гермиона, нарезающая мясо за столом на кухне, вспомнает, как лет в двенадцать летом вот так вот тоже помогала маме с готовкой. Особо серьезной работы ей не поручали, но даже помешивание подливки казалось ужасно ответственной работой для маленькой девочки. Только теперь она понимает, что это действительно ответственное дело, если не хочешь, чтобы подливка подгорела. Не хватает только Северуса. И вечером перед сном в своей комнате с уже прежней кроватью, Гермиона позволяет себе помечать, вспоминая, как готовила блины у Северуса дома. Так хочется вернуться туда, и чтобы он не прогонял ее больше. Гермиона закрывает глаза, представляя, как входит в дом. И Северус, успевший заскучать за несколько дней, сам просит ее остаться. И она встает ранним утром, чтобы купить в городе свежего молока и булочек, а потом готовит для них завтрак и заваривает крепкий кофе для него. А он сидит за столом и слегка улыбается, щурясь от лучей зимнего солнца, нагло хозяйничающих на их кухне. Картина ужасно заманчивая. Гермиона счастливо улыбается своим фантазиям. Так не хочется думать, что возможно обратное. Вроде бы их отношения немного налаживаются, хотя понять поведение Снейпа слишком сложно, чтобы делать окончательные выводы. Но, по крайней мере, он ни разу за несколько последних дней не заикался о том, что она должна исчезнуть из его жизни. Может быть, все еще будет хорошо? Северус же вздыхает с облегчением, оказавшись у своей родной калитки на засыпанной снегом каменной дорожке. Вокруг предсказуемо ни души, лишь огромные снежные сугробы и маленький домик, похожий на праздничное жилище доброго волшебника. Снейп ехидно кривится, представляя себя в роли волшебника с длинной белой бородой, раздающего детишкам сладости. Ни дать ни взять, Дамблдор. Только нос не вписывается. Он хмыкает и начинает прокладывать себе дорогу к дому. Кто бы мог подумать, что так все заметет за такое короткое время! Уже почти у крыльца, остановившись отдохнуть, Северус оглядывается вокруг. Нет, все-таки прекрасное место он выбрал себе для жизни! Какой замечательной выглядит сейчас эта заснеженная равнина, как радует глаз своей безлюдностью, девственно гладким, нетронутым снежным покровом. Вечнозеленые сосны-исполины темные от влаги, на их разлапистых ветвях лежит пушистый мягкий снежок. Постучишь по стволу, и он осыплется вниз – прямо на голову и подставленное лицо крошечными ледяными снежинками, и станет так приятно в первый миг от такого простого прикосновения. А как чудесно выглядят бело-голубые заостренные вершины гор отсюда, так и тянет любоваться. Лавины Северус не боится, его дом, да и поляна с частью леса были отлично защищены при помощи магии. В доме было холодно и сумрачно: снег засыпал подоконники на четверть окна. Ежась от неприятной прохлады, Северус разводит камин в гостиной, подвальной лаборатории и своей спальне. Чары, наложенные на стены, чтобы те сохраняли тепло, уже выветрились без подкрепления, так что приходится колдовать заново, а процесс этот трудоемкий. Снейп зачаровывает несколько комнат, в которых планирует находиться, чтобы не тратить лишние силы и принимается разбирать свои записи, устроившись на диване в гостиной с чашкой горячего кофе. Наконец-то, все их с Родриго наработки в его руках! Они неплохо продвинулись тогда в разработке способов видоизменить форму приема зелий, но сделать окончательных выводов не успели. У Северуса есть кое-какие мысли по этому поводу, но и они еще не оформились окончательно. Необходимо найти способ изготовления прочных, быстрорастворимых в желудочном соке и безопасных для организма капсул, в которые будет возможно заключать небольшое количество сильно концентрированного зелья. Для лечения зелья обычно принимались во флаконах или фиалах, а здесь нужно заключить в одну-две капли ту же концентрацию, что и в эти пресловутые сосуды. С уколами все сложнее. Впрочем, тогда они с Родриго успели поработать только над капсулами. Идея инъекций пришла Северусу в голову относительно недавно. Как-то быстро наступает ночь. С сожалением отложив наработки, Снейп потягивается и попытается представить, как замечательно будет работать завтра в тишине и одиночестве. Без Гермионы в его доме. Наконец-то, все хорошо. Сердце тоскливо ноет. *** Гермиона пересекает границу родной страны и оборачивается, прежде чем аппарировать в Барроу. Но ничего уже не видит благодаря куполу. Только осеннюю красивую природу. Прихватив на прощание несколько крупных кленовых листьев золотисто-красной расцветки, она подхватывает сумку с гостинцами и исчезает. В Барроу царит привычная суматоха. Гермиона думает о том, что не хочет возвращаться на работу в ратушу. Она брала больничный из-за своей ноги, но теперь-то его придется закрыть. Но пока терять работу не хочется просто до ужаса. Неизвестно, как все сложится с Северусом. Конечно, живи она в его доме, можно было бы вплотную заняться своими талисманами, не отвлекаясь на отлучки. То есть, она, конечно же, работала бы по дому, и готовила бы еду, но там по крайней мере можно развести огородик для порой необходимых свежих растений с волшебными свойствами. Например, порой для изготовления защитных талисманов ей требуется порошок из корня свежей мандрагоры. Чтобы достать его, необходимо лично шататься по аптекам, отыскивая действительно свежий компонент и за более или менее приемлемую цену. Задерживаться дома нет причины, разве что смену белья еще в сумку докинуть, и можно аппарировать. На границе антиаппарционного барьера, закрывающего домик Северуса, Гермиона с улыбкой останавливается, рассматривая как будто праздничное жилище, засыпанное снегом. Дорожки нерасчищены, а кое-как протоптаны. Похоже, ходят по ним не часто. Пробравшись к дому, девушка звонит, с трудом сдерживая радостное волнение при перспективе встречи с Северусом. Снейп показывается на пороге с крайне хмурым выражением лица. - А, это вы, мисс, - бурчит он утвердительно и пропускает ее в прихожую. - Да, – отвечает Гермиона, испытывая разочарование от такого холодного и недовольного тона. Похоже, он не успел соскучиться. - Отлично, значит, решим вопрос немедленно. Гермиона холодеет. Неужели он собирается?.. - Мама тут гостинцев передала, - робко вворачивает она, надеясь задобрить его и отвлечь от так называемого вопроса. Снейп с недоумением смотрит на ее сумку, сбитый с толку этим заявлением. Гермиона решает быть понаглее, и, не теряя времени даром, прошмыгивает на кухню. Снейп следует за ней, сверля спину недовольным взглядом. Девушка выкладывает на стол все то вкусненькое, что мама с тетушкой наготовили для дорогой доченьки и ее жениха. - Вот пирог, с яблоками и апельсинами, - разъясняет Гермиона. – Здесь пирожки с мясом, с картошкой, грибами. Ах да, вот еще сладкие пирожки! А тут мясо, мама свое фирменное приготовила! - Мисс Грейнджер, собирайте все это обратно! Мне не нужно ничего. - Почему? – искренне изумляется девушка. – А что мы есть будем? Она по неосторожности ляпает это «мы», потому что уже привыкла мечтать о том, что они станут жить вместе. Снейп, кажется, не считает такие мечты достойными стать реальностью, поэтому вскидывает брови. - Мы? Я не ослышался, мисс Грейнджер? Гермиона мотает головой, отступая на шаг от него. - Разве не было между нами договора о том, что вы покинете мой дом, едва вылечитесь окончательно? Так я вас поздравляю, вы совершенно здоровы! Он надвигается с неотвратимостью цунами. Гермиона уже вжимается в кухонную тумбу, испуганно взирая на злое лицо профессора, не зная, что зол он не на нее вовсе, а на себя самого. Ему ужасно трудно говорить ей все это, но Северус приказывает себе прогнать ее. Ничего, переболит, свыкнется! Она найдет себе другого, помоложе, получше, да и с характером нормальным. А он не успеет совсем голову потерять от девчонки. - Мисс Грейнджер, - раздельно произносит он, нависнув над ней. – Собирайте свои вещи и выметайтесь прочь из моего дома и моей жизни. Немедленно! Он резво разворачивается и скрывается в своей лаборатории, чтобы перевести дух. И что, спрашивается, он творит? Вон, она уже рыдает на кухне! Северус стискивает зубы и отверачивается к столу с ингредиентами. Нужно держать себя в руках. Если выйдет сейчас и начнет утешать, один Мерлин знает, чем это все закончится. *** Гермиона смотрит вслед самому любимому человеку, который только что прямым текстом послал ее подальше из своей жизни. В груди не просто больно, там все разрывается, сходит с ума, как будто для мисс Грейнджер наступил персональный локализованный конец света. Она не сдерживает слез, забившись в угол кухни и прячет лицо в наполовину пустой сумке. Пожалуй, так больно ей не было даже тогда, когда все решили, что Северус умер. Тогда ей казалось, что часть ее души умерла с ним. И было так глухо и пусто, что выть хотелось, на стену лезть. А сейчас, когда у нее появилась хотя бы крошечная надежда, он указывает ей на дверь. За что? Что такого она сделала ему? Вроде бы все уже начало образовываться. Или она саму себя убеждает в этом? Гермиона заставляет себя встать, выложить остаток продуктов на стол, чтобы освободить сумку. Не замечает, как выпадает на пол сверток в целлофановом пакете. Нужно собрать вещи. Нужно забрать все, чтобы не напоминать ему о себе. Как сомнамбула, она плетется в свою временную комнатку и как попало швыряет вещи в сумку. Разодирает от отчаянья в клочья платье, купленное, чтобы понравится ему – еще тогда, до поездки. Сгребает мыло и шампунь из ванной, не заботясь, что может запачкать одежду. Все тщетно. Что она вообще думает себе? Как может даже предположить, что он будет с ней, что согласится спустить ее в свою идеальную жизнь. Да он всегда любил одиночество, разве нет? Здесь для него просто идеальное место, до того, как она испортила все! Кордильеры – личный идеал… Она хрипло смеется. Гермиона посмела надеяться, что Северус хотя из благодарности будет добр к ней, ведь она же помогла ему достать эти старые исследования. Но он, видимо, решает, что был добр достаточно долго, оставаясь с ней в Англии и выставляя себя в качестве жениха. Наверное, он прав. Кто она такая, чтобы нарушать его чудесную долгожданную свободу? Будь она просто незнакомой девушкой, все могло бы сложиться иначе. Но на беду она его бывшая ученица. Да не просто ученица, а лучшая подруга Гарри Поттера, такого ненавистного Избранного, Золотого мальчика. Гермиона в этот миг готова ненавидеть и себя, и Гарри с Роном вместе взятых. Ну, вот все собрано. У нее больше нет причин оставаться здесь, дышать этим воздухом. Она вынуждена покинуть дом. А хотелось покинуть жизнь. Но это все глупости. Гермиона давно не маленькая, не станет искать возможности покончить с собой из-за разбитого сердца, как девочка-подросток. Она вытерпит, все переживет. Снейп слышит только громкий хлопок дверью, свидетельствующий, что мисс Грейнджер покинула его дом. На душе гадко. Все валится из рук, он умудрияется запороть элементарное зелье и плюет на все. Поднимается на кухню. Весь стол занят различными лакомствами, которые оставила Гермиона. Хмурый Снейп сверлит их взглядом, не зная, как поступить. Догнать ее и всунуть обратно все это? Нет, это просто глупо. Да и он зарекается снова видеть ее. Что ж, пусть остаются. Продуктов все равно в доме осталось мало, а так есть возможность еще несколько дней из дому не выходить. Под столом валяется сверток в пакете. Вытянув его и развернув, Северус с изумлением обнаруживает внутри черный мягкий свитер из приятной на ощупь пряжи. Явно мужской. Что это? Подарок от семейства Грейнджер? Он фыркает и закидывает свитер в самый дальний угол своего шкафа. Он никогда его не наденет! *** Гермиона опять учится существовать без Снейпа. Учится заново дышать без него, передвигаться, видеть мир пустым. Снежный король Северус Снейп. Пора теперь и ей побыть Снежной королевой, намертво заморозив в душе все чувства. Каждое утро она заставляет себя вставать, принимать душ и силой заталкивает завтрак, даже если было тошно от всего. Потом работа. К сожалению, она не может продержаться в таком режиме и недели. Необходимо что-то менять. Жить здесь, зная, что в любой момент он может появиться в городе, она не может. И так ловит себя на том, что бродит по вечерам у магазинов с продуктами и бытовой химией, на что-то глупо надеясь. Снейп не появляется. Снежный король будто исчезает из маленького северного городка, оставив его в одиночестве. И глупую девчонку, мечтавшую занять место королевы, тоже оставил. Ага, королева. Недоделанная. С тяжелым сердцем Гермиона собирает свои вещи и покидает Барроу. Ей просто необходима энергия большого города, что-то, что увлечет ее, отвлечет от мыслей, раздумий, мук. Гарри пишет ей, что его брак расстроился окончательно. Они с Джинни оформили развод. Гермиона обещает, что они увидятся, как только она устроится на новом месте. Она выбирает Нью-Йорк. Огромный город завораживает своей яркой, быстрой жизнью. Здесь все куда-то спешат, что-то делают, звонят кому-то. Здесь идеальное место для того, чтобы забыться. Жизнь в мегаполисе захватывает ее мгновенно. Гермиона снимает маленькую квартирку в огромном доме, накладывает все необходимые чары, разлаживает вещи и уходит в новую жизнь. Жизнь без Северуса Снейпа. Первый делом необходимо увидеться с Гарри. Он в письме соглашается аппарировать, если Гермиона пришлет ему координаты своей квартиры. Временно открыв доступ для парня, Гермиона уже в четыре сидит на кухне, и пьет чай вместе со старым другом. Гарри выглядит расстроенным, даже практически убитым. - Гарри, ты так из-за Джинни расстроился? – спрашивает Гермиона. – Не беспокойся, попробуй поговорить с ней. Она успокоится, я думаю. Но Гарри только мотает головой. - Нет, уже ничего не исправить. Да и не в Джинни дело. Хотя, с ней было бы проще, конечно. Но вот она никогда не примет то, что со мной случилось. - Гарри, милый, разве Джинни не принимала тебя любым? – тихо замечает Гермиона. – Вспомни, как она ждала тебя во время войны, как любила все время, даже пытаясь встречаться с другими парнями. Она давала тебе свадебные клятвы, что будет рядом в любой ситуации. Магический брак – не шутка. - Нет, Гермиона, наш брак был обычным, - говорит ее Гарри, совершенно огорошив ее. – Я не захотел так, а Джинни согласилась. Гермиона удивлена. Как это Гарри не захотел? Разве он не любит Джинни? Оказывается, все куда сложнее, чем можно было представить. - Я уверен, - бормочет Гарри. – ЭТО она не примет. - Мерлин, Гарри! Да что с тобой такое могло случиться?! - Я гей, Гермиона, - шепчет Гарри и прямо смотрит на нее. Словно вызов бросил: вот, я признался, смейся теперь, издевайся. Но Гермиона не смеется. - Я знаю, Гарри, – говорит она очень тихо. – Я помню ваш скандал, когда Джинни вернулась раньше домой. Гарри принимается спешно и путано объяснять. Он, дескать, и сам не подозревал ни о чем, пока после бурного мальчишника не обнаружил себя голым в постели с каким-то парнем. Ему было жутко стыдно, он не понимал, как такое могло случиться. Он же натурал! И у него есть Джинни! Но после того будто крышу сорвало. Они поженились, но Гарри больше не ощущал удовольствия от секса с женой. Потом начались сбои с потенцией. Джинни списывала все на работу, но Гарри знал правду. Он решил проверить догадки и отправился в гей-клуб. А там крыша отправилась в полет окончательно. Он стал наведываться туда все чаще и чаще, пытался даже на выходных выкроить часок. Там он встретил парня, в которого неожиданно для себя влюбился. Тут Гермиона вынуждена прервать повествование. - Постой, как же влюбиться? А Джинни как же? - Я сам не знаю, Гермиона. Наверное, она только сильно нравилась мне, а тот парень… Короче, мы стали часто там видеться. Хотя непросто было притереться после войны. У Гермионы в душе шевелятся нехорошие подозрения. - Кто он, Гарри? – спросила она сурово. Она отворачивается и молчит. Потом тихо отвечает. - Это уже не неважно. И он женат. - Ты тоже был! – восклицает Гермиона возмущенно. – Кто он, скажи мне! И что такого у вас случилось, если ты приехал ко мне совсем убитый? Гарри смотрит на нее, а Гермиона вдруг отмечает, что всегда яркие зеленые глаза друга как-то словно потускнели, утратили частичку своего ясного света, надежды, которая всегда жила в их глубине. Гарри, определенно, не в себе. - Гарри? – напоминает о себе девушка. – Расскажи мне. - Я не могу, Гермиона. Ты не поймешь меня. Он – враг. Вот и все. Гермиона роняет кружку и внезапно начинает хохотать. Напряжение, которое она прячет столько дней, вырывается наружу и грозит теперь захлестнуть ее безумной волной истерики. Гарри пугается не на шутку, начинает бегать вокруг подруги, тыкать стакан воды и утешать. Наконец, Гермиона немного приходит в себя. Залпом осушив предлагаемый Гарри стакан, она вытерает выступившие на глазах слезы и судорожно вздыхает, усилием сдерживая новый порыв истерики. - Просто, Гарри, я в такой же ситуации! Гарри изумленно таращится на нее. А Гермионе вдруг хочется рассказать ему если не все, так хоть часть правды. Она всегда делилась с друзьями, и держать в себе свою историю столько лет вдруг становится внезапно невыносимо. Слова, опережая друг друга, торопятся выскочить, неровной рекой льются из ее рта, а изумленный до крайности Гарри сидит на стуле напротив и только открывает и закрывает рот, не в силах выдать ни звука. Гермиона рассказывает почти все. На душе становится легче, но теперь следует привести в порядок самого Гарри. - Ого! – восклицает он, наконец. – А я-то думал, почему ты Рону отказала! Гермиона только кивает. Она встает и ставит чайник на огонь. Конечно, можно магией, но хочется занять руки и голову хоть каким-то делом. Поэтому она устраивает целую чайную церемонию, даже достает листовой чай с травами и ситечко. - Так кто же он? – уточняет девушка, немного придя в себя после сеанса откровения. - Ладно, – негромко говорит ей Гарри. – Раз уж ты выложила мне все… Он тот же. С меня Джинни застала. Драко. Драко Малфой. И тут Гермиона тоже открывает рот. *** Отношения Гарри и Драко всегда были очень сложными, и Гермиона может надеяться лишь на то, что после войны их вражда немного уляжется. Но чтобы настолько… Представить себе Гарри, сходящего с ума по Малфою, она не может. Но Гарри говорит так буднично, спокойно, что она даже не может усомнится в его словах. Но Драко тоже женат. И если Гарри готов бросить все, то Драко мыслит более расчетливо. Зачем ему бросать Асторию, чей отец заплатил немало денег Люциусу? Тем более что этот брак помогает Малфоям немного реабилитироваться в обществе, ведь Гринграссы не поддерживали Волдеморта в свое время. О них почти никто не слышал. Драко твердо говорит, что разрывать брак с Асторией не намерен, предлагает Гарри только секс. Который однажды перерастает в скандал, когда Джинни застает их в постели, не вовремя вернувшись из командировки. Газеты распаляются, описывая картину маслом, Люциус зол до неимоверного, Астория тоже неадекватно реагирует на новость. Но разрывать брак, как Джинни, не торопится. Спустя время Гарри и Драко опять встречаются и не могут сдержать себя. Опять оказываются в одной постели. Но теперь Малфой шифрует, очень тщательно обставляет их встречи и твердо говорит, что Поттер – только любовник и никакие другие отношения между ними невозможны. - И тогда я сделал страшную глупость, - покаянно шепчет Гарри. – Я решил, что ребенок перетянет Драко на мою сторону. Так что… Он решительно встает и задирает свитер вместе с рубашкой. Сначала Гермиона не понимает ничего. Потом, присмотревшись, понимает, что всегда плоский подкачанный живот друга как-то выдается вперед и круглиться. Немного, но заметить можно. Ужасная догадка посещает Гермиону. Нет, не может такого быть. Не может же Гарри в самом деле решиться на такое?! - Гарри, умоляю, скажи, что ты шутишь… Но он качает головой. - Я сам не верил до конца. Зелье действует только в пяти процентах, меня предупредили об этом. - Да где ты вообще достал эту дрянь?! Я о нем читала только когда-то! Гарри усмехается горько и отпивает немного свежего чаю. - Ум, вкусно, - бормочет он. Гермиона почти рычит. - Ладно, не злись! – мгновенно реагирует Гарри. – Мне рассказала парочка геев давно, еще до встречи с Драко. Они пробовали, но не подействовало. Я нашел зелье в подпольной аптеке, за огромные деньги купил. Аптекарь предупредил, что девяносто пять процентов, что я пролечу. Так что я мог только надеться. Он смешно фыркает в чашку с чаем. - Я же везучий, ты знаешь. - Ага, на неприятности, - припечатывает Гермиона. – Но, Гарри, как же ты мог пить какое-то сомнительное варево? А если бы отравился? Гарри как-то совсем равнодушно пожимает плечами. - Мне было плевать. Я как с ума сошел. Хотел только, чтобы Драко был со мной! Но мне показалось, что зелье не сработало, я не ощущал ничего особенного. Но потом, когда через месяц понял, что все же попал в те самые пять процентов, не смог рассказать Драко. - Почему? - Просто не смог. Мы стали часто ссориться, и я подумал, то поступаю нечестно. Это была моя идея, так что расхлебывать тоже мне. Я пока никуда не обращался, боюсь огласки. Гермиона качает головой. - Я понимаю, но как ты собираешься рожать, Гарри? Если так мало было волшебников, которые вообще попадали в твою ситуацию, кто тебе поможет? - Не знаю. Мне страшно думать об этом. Иногда мне кажется, что я не выживу, - шепчет он, и Гермиона замечает, что губы Гарри дрожат. - Не говори глупостей! – решительно говорит и встает. – Все будет хорошо. Гарри не уверен, но в любом случае, ему легче после откровенного разговора. - Пока все нормально. Я не ощущаю особенного дискомфорта. Но будет дальше – не знаю. Они сидят еще немного, после чего Гарри аппарирует домой, пообещав, что постарается как можно скорее вырваться в гости. Гермиона сидит на полутемной кухоньке, глядя на серо-фиолетовое сумеречное небо за окном, поглаживая пальцем ободок чашки давно остывшим чаем. На душе пасмурно и гадко.