Что-то пошло не так

Прошло уже несколько дней с того злополучного второго сентября. Регулус уже выписался из Больничного Крыла, Мародёры благополучно пережили первое полнолуние в Хогвартсе, снова пугая жителей Хогсмида своими завываниями, как в старые добрые времена, ещё раз доказав, что Визжащая Хижина не зря получила когда-то своё название. Гермиона, Рон и Гарри снова начали приглядываться к новеньким, чтобы понять: стоит ли доверять им, или же нет, причем и Рон, и Гермиона ратовали за то, чтобы получше их узнать, а Гарри голосовал за осторожность, но тем не менее они всё же начали общаться. Поначалу общение было немного натянутое, ребята недоверчиво косились друг на друга, не зная как начать общение, потихоньку притираясь к друг другу. Регулус не сразу примирился с Гермионой, памятуя и своё к ней отношение, и её пренебрежительное отношение к чистокровным, сильно напоминая этим саму Лили, которая не видела в дружбе с аристократами особого смысла. Но потом, узнав друг друга получше, Грейнджер и младший Блэк в компании Люпина стали чаще пропадать в библиотеке. Сириус и Джеймс всё больше сближались с Поттером и Уизли, помятуя об известной английской поговорке: «Любишь меня — люби мою собаку». Поход к Дамблдору всё чаще откладывался, потому что профессора по самым разным причинам вызывали в Министерство, а между тем влияние Амбридж всё более укреплялось, и ребятам это жутко не нравилось. На уроках по-прежнему было затишье — и это было весьма не по нраву пятикурсникам. А в одной из газет, что приносили Гермионе, как-то написали, что им известно, где скрывается Сириус, а потом вечером, когда никого не было, кроме их теперь такой большой и в принципе дружной компании, Гарри как-то обмолвился, что написал письмо Сириусу и теперь ждёт от него ответа, а крёстный пока не отвечает. Это заставило Сириуса-младшего вздрогнуть и обменяться взглядами с Джеймсом. Это, конечно же, сразу заметила Гермиона, снова сделав себе маленькую пометочку после кличек: «Бродяга» и «Сохатый». Однажды в её светлую голову пришла идея, и в выходные, отозвав Гарри и Рона к себе, проговорила. — Гарри, ты когда доставал карту? — Эм, давно уже. Честно говоря, я и забыл про неё. — обескураженно произносит Поттер, серьёзно глядя на Гермиону, а та, чуть промолчав, выкладывает всё, что услышала, узнала и до чего сама додумалась. Ребята молчат, неверяще смотря на подругу, а та кивает. Гарри медлит. Ему и хочется, и не хочется признавать правоту Гермионы. Ему хочется ей поверить, но в то же время он боится. Боится того, что это всё окажется не так. Гермиона, конечно, умная ведьма. Но и она не может всегда быть правой. Однокурсники молчат, но всё равно стоят рядом, как символ единства, как… Золотое Трио. Именно так, никто другой так не понимал Поттера, как Грейнджер и Уизли, они всегда были в курсе самых грандиозных идей, самых нелепых теорий, и даже свидетелями самых разных событий. Наконец, Гарри решился, он с тяжёлым вздохом лезет в сумку, которую зачем-то прихватил с собой и достает её — ту самую, знаменитую Карту Мародёров. Привычно касается пергамента палочкой, на кончике которой после произнесения традиционной формулировки «Торжественно клянусь, что замышляю шалость и только шалость», загорелся неяркий огонёчек, наподобие того, что выосвобождает заклятие Люмос. Карта начала медленно проявляться, наконец, развернув её, ребята начали пристально всматриваться в надписи, ища здесь имена — «Брендан Моро», «Брайан Моро» и остальных новеньких, но к удивлению Поттера их здесь не было. Точка «Регулус Блэк» тихо-мирно общалась с точкой «Максимилиан Крузентштерн» в Больничном Крыле. — Разве у Сириуса есть сын? — удивлённо произнёс Рон, ошарашенно посмотрев на Гермиону. Та лишь мотнула головой, не желая особо пока комментировать происходящее. Точка «Джеймс Поттер» вместе с точкой «Сириус Блэк» находилась в «Трёх Мётлах», что снова вызвало удивлённый комментарий Рона: — Что здесь делает Сириус, да ещё и в компании ещё одного Поттера, которого зовут в точности, как твоего отца! — Не знаю, — с досадой отмахнулся Гарри и продолжил смотреть дальше. Точка «Лили Эванс» была в компании с точкой «Полумна Лавгуд» в «Сладком королевстве», а последняя «Римус Люпин» сейчас просто гуляла по улице в компании с точкой «Драко Малфой», что заставило всех нахмуриться. А Гарри ещё и задуматься над странностью происходящего. — Я, честно говоря, в растерянности, — произнёс Гарри. — Может стоит напрямик с ними поговорить? Так, мол, и так, а не хотите ли вы, дражайшие новоприбывшие неизвестно откуда, сказать правду. — Не знаю, Гарри, Тебе не кажется, что это всё слишком странно выглядит? И не кажется ли вам, что Дамблдор точно что-то знает? — спросила Гермиона. — Ну, раз они были на Совете Ордена, куда нам, например, категорически было запрещено входить. — А ты права, — внезапно «очнулся от спячки» Рон. — Это вот и выглядит весьма и весьма подозрительно. Может расскажем всё Дамблдору? По крайней мере скажем про наши подозрения… — Но тогда… — задумчиво начала было Гермиона, а потом, после минутного молчания, всё же продолжила: — Мне кажется, что к ним идти не вариант, они отбрешутся, как пить дать, а к Дамблдору… В принципе он тоже может перевести стрелки и сказать, что нам всё почудилось. — Но карту Мародёров не обманешь ведь. Кроме того «Бродяга», «Сохатый», — эти клички мало кто знал, — продолжая размышлять Гарри, стараясь держать всё пять точек в поле зрения, хотя это всё-таки было весьма трудно, учитывая то, где находился Регулус. — Смотрите, кажется, они собираются! — внезапно воскликнул юноша, глядя как точки новеньких, исключая Регулуса, стягиваются постепенно в одно место. И решительно встал с места, намереваясь серьёзно поговорить с ребятами. *** Сегодняшний день для Северуса Снейпа выпал свободным от бездарно написанных домашних работ студентов и составления конспектов к предстоящим занятиям. Тематическое планирование на первый семестр, да и на второй тоже уже давно были готовы, тем более, что особо никакой теоретической части на уроках он не давал, предпочитая проводить практическую часть. Теоретическая же — целиком и полностью уходила в самостоятельную работу студента, что должно было развить у них умение логически мыслить и анализировать, но кажется где-то он немного просчитался. Все мысли преподавателя внезапно переместились к одному очень высокомерному внешне, но от того не менее знакомому гриффиндорцу, имевшего фамилию схожую с фамилией Блэк, только во французском эквиваленте, который единственный посмел так отсчитать Северуса, на что решался раньше один только Регулус. Смешно сказать! Но когда впервые тоненький первокурсник, строго насупив брови, начал отчитывать Северуса не хуже Лили Эванс, тогдашний Снейп почувствовал невольное уважение к этому ребёнку, с рождения умевшему так себя поставить, чтобы все внезапно зауважали его. И дело даже не в том, что он Блэк (Эту семью боялись и уважали все, кроме Малфоев, они единственные кто мог держаться с ними на равных), и не в том, что он аристократ — голубую кровь сразу видно, разумеется, а в том… Что он имел то самое еле уловимое обаяние, которое и располагало к себе. Регулус легко сошёлся с Мальсибером, Розье, Эйвери и настолько органично влился в их компанию что… А впрочем, Северус слишком увлёкся воспоминаниями, этот высокомерный, заносчивый Моро просто не мог быть Регулусом. Северус знал, что тот погиб. Знал еще тогда. Когда застал тот дикий, полный горечи вой Сириуса, осознавшего в том далёком 1979 году, что брата больше нет. Когда увидел внезапно потухший и безразличный взгляд, удивительнейшим образом совмещавший неверие и отчаянную надежду на что-то. Хотя почему на что-то? Блэк просто не хотел верить в то, что младшего брата больше нет, что никогда он не сможет с ним поругаться, поговорить по душам, да просто увидеть его вживую, чёрт возьми! Когда… Он привёл Блэка к себе в тёмную комнатушку и попытался влить в этого упрямого гриффиндорца хоть толику успокаивающего зелья, потому что смотреть на бледного словно мел Сириуса, было просто невозможно. Было слишком больно, и эта боль ощущалась физически. Он всю ночь просидел возле бредившего Сириуса, который то и дело бормотал что-то вроде «Рег, это я виноват, прости меня», «Не уследил», «Не уберёг». Когда расстались с Блэком если не друзьями, то уже не врагами, сохраняя при этом нейтралитет. Как странно, Блэк-младший столько бился над тем, чтобы Сириус перестал цепляться к Северусу и всё же добился своего, правда не таким способом каким хотелось. Северус резко вышел из своей лаборатории, где проводил последние несколько часов, наслаждаясь тишиной и покоем, а потом отправился в Больничное Крыло. Кажется, пришло время расставить все точки над i. *** Декан Гриффиндора задумчиво сидела у себя в кабинете, размышляя над странностью судьбы. Только, казалось бы, недавно выпустились Мародёры, как тут же появился Поттер, который вечно влипает в неприятности, при этом умудряясь втягивать в них еще и умницу Грейнджер и растяпу и просто ленивого увальня Уизли. На пятом курсе словно легенды все ожили. Словно вернулись они — Мародёры. Уж своих воспитанников она может отличить, ни разу ведь не путала ни с кем. Да и разве можно забыть нахально-прищуренный взгляд Сириуса, спокойно-сосредоточенный, а то и полный укоризны или искреннего раскаяния взгляд Римуса, и озорно-шальной взор Джеймса? Разумеется нет. У профессора уже давно закрались подозрения насчет их личностей. Однако Дамблдор на все вопросы Минервы лишь загадочно улыбался и предлагал лимонные дольки, что категорически не устраивало пожилую даму. Конечно, внешность вполне могла обмануть пожилую женщину, но уж точно не манера держать себя. МакГонагалл до сих пор помнила лающий смех новенького Брайана, ошеломительные, чисто мародёрские, успехи по трансфигурации у Адриана, раздражённый взгляд, обещавший убить каждого, кто оторвет обладателя синих глаз от любимого чтения, Брендана, знакомый взгляд «Поттер (а в данном случае — Морель), ты дурак или как» Эванс, а уж загадочное исчезновение Троих ребят, в том числе Ромула — и вовсе наводило на определённые мысли. «Неужели Альбус Дамблдор не понимает, как летит по швам такая конспирация? — немного раздраженно подумала профессор. — Они слишком яркие для нынешнего небосклона и затмевают собой все остальные звезды, например, Поттера. Хотя для мальчика это сейчас и к лучшему» В общем поднялась МаККошка и двинулась в сторону кабинета Альбуса Дамблдора, решив, что пора пролить на эту ужасно странную историю свет истины. *** Ребята упрямо шли по улочке, заметив, как Мародёры собираются где-то на площади. Драко Малфоя с ними уже не было, что бесконечно радовало Поттера, до сих пор не знавшего, как ему реагировать на противную смазливую блондинистую рожу, то и дело маячившего рядом с братьями Моро на правах родственника. Сириус Джеймс и Римус радостно махнули руками, приветствуя подошедших. Однако по серьезным лицам подошедших они поняли, что дело запахло жареным. *** Северус шёл по узким или широким коридорам, спускаясь, или поднимаясь по лестнице, смотря куда приведут его ноги по пути в Больничное Крыло. Пару раз заметил испуганно шуганувшихся первокурсников с Когтеврана, но не стал останавливаться или что-то требовать, даже пугать детей и в мыслях не было. Достигнув Больничного Северус совершенно не церемонясь, резко распахнул двери в Крыло, вызывая тем самым легкое раздражение Мадам Помфри. Регулус, если это, конечно же, был именно он, удивленно поднял взгляд и слишком знакомо изогнул бровь, словно говоря: «Простите, что вы тут забыли?» Разумеется, как любой благовоспитанный юноша, Моро с достоинством ответил: — Здравствуйте, чем обязан? — оставив легкую недосказанность в голосе, гриффиндорец прямо посмотрел в глаза Северусу — ещё одна привычка, присущая этому несносному младшему Блэку. *** У профессор МакГонагалл не было особых проблем по дороге, она успела лишь отчитать зазевавшегося и потому не вовремя попавшего под горячую руку декана, который был не в духе, пятикурсника с факультета Львов, да снять парочку баллов со Слизерина, вздумавшего внезапно поиздеваться над второкурсником-пуффендуйцем. Сказав пароль, профессор беспрепятственно вошла в кабинет, где она увидела Альбуса сидящего в кресле. Глаза в глаза. Легкий прищур. Удивление и спокойствие. И почти одновременно в разных концах Хогвартса раздается: — Нам надо поговорить! — произнесённое тремя разными голосами, и встретившим разную реакцию оппонентов.