Что-то пошло не так

Минерва послушно села в уютное кресло с золотыми подлокотниками и алой обивкой и машинально взяла лимонную дольку, маггловское угощение, которое ей настойчиво предлагал Дамблдор. Пожилая женщина искренне недоумевала, что же хотел сообщить ей Альбус, а тот лишь загадочно молчал, смотря куда-то вдаль, если не сказать, сквозь саму Минерву и стены кабинета. Тишину, повисшую так внезапно после резких слов МакГонагалл, которые казалось еще витали в воздухе не отзвучавшими отголосками, прерывал лишь треск дров в камине, озаряемого яркими языками огня, да порою подававший голос феникс, что сидел в большой позолоченной клетке. Она, тишина, начинала уже немного напрягать профессора МакГонагалл, как тут Дамблдор задумчиво начал говорить: — Знаешь ли, Минерва. Я перерыл всю библиотеку Школы и Министерства в поисках какой-либо информации по перемещениям во времени. Я даже не поленился раскопать маггловскую литературу по этому вопросу, но ничего не нашёл. Наши Маховики Времени, как Вы прекрасно знаете, не способны перенести на несколько лет, сам профессор Сол Крокер, посвятивший свою жизнь изучению необычайный способностей Маховиков, говорил, что время пребывания в прошлом, без серьёзных последствий для оного — составляет около пяти часов, если я не ошибаюсь. Не могу, кстати, не припомнить заодно ещё и случай с Элоиз Минтабл, которая на пять дней оказалась в ловушке в 1402 году, и эти злосчастные пять дней обернулись для неё пятью столетиями [1]. Но однако я чересчур увлёкся историей. Маховики возвращают нас в прошлое, как и всё, что нам в принципе известно, тоже возвращают в прошлое, да и в Хогвартсе таких приспособлений нет, даже Маховиков, сама понимаешь, слишком опасно это. Тем более дети, которые суют свой нос куда не следует, были есть и будут во все времена, а нам остаётся лишь следить за тем, чтобы с ними ничего не происходило. Но даже если и так. То про будущее — нет ни слова. Словно я натыкаюсь на глухую и непонятную стену, сквозь которую мне не пробиться. Однако же, я склоняюсь к мысли, что здесь сама Магия вмешалась в естественный ход времени, решив нашим героям дать шанс поучаствовать в будущем и, возможно, изменить свою, будущую для них и прошлую для нас с тобой, жизнь, по написанному ими же сценарию. Однако, что они должны здесь выполнить, чтобы вернуться домой, мне, увы, неведомо. Мне кажется, каждый определяет для себя это сам, или Магия даёт маленькие подсказки, как в случае с младшим из Блэков, — проговорив всё это, Альбус тяжело вздохнул и откинулся на широкую спинку кресла. — Ну хорошо, а от меня что Вы хотите, профессор? — недоумевающе произнесла пожилая женщина. — Хотелось бы, чтобы они об этом не знали. Пока не знали, — уточнил профессор. — Я ещё не уверен в правильности хода моих мыслей, мне нужно в этом убедиться. Именно поэтому я помогаю младшему из Блэков в уничтожении крестража. Его бы подвести к идее, что стоит уничтожить медальон сейчас, а не потом, — улыбнулся Альбус. — Вы хотите провести эксперимент на ребёнке? — аж задохнулась от возмущения профессор МакГонагалл. — Я не позволю! — Вы так рьяно его защищаете, словно он всю жизнь был на вашем факультете. — удивился Дамблдор. — А вообще, я имел ввиду, что он должен просто уничтожить свой медальон. Вот и всё. — Но каким способом! Нет-нет, я категорически против, — упрямо произнесла Минерва. — Я знаю, что в прошлом он был на четвертом курсе Слизерина, но сейчас он на пятом курсе Гриффиндора! И я отвечаю за него головой перед мадам Вальбургой и вообще перед той же Нарциссой, в конце концов, уж коли она их кузина и по сути, почти единственная их родственница в этом времени! Кстати, а почему именно пятый курс? — Минни, согласись, что младший Блэк весьма умён. — Ну, допустим. — Так вот, именно поэтому он на пятом курсе, в конце-концов, он смышленый, нагонит всю программу, — беззаботно ответил Дамблдор. Минерва лишь покачала головой, тяжело вздохнув. Она решительно не понимала профессора, но возражать — не стала. На этом их разговор и закончился. И в течение нескольких дней они к нему больше не возвращались.

***

Даже сами гриффиндорцы опасались трогать тему новеньких. В тот вечер даже Регулус, который всегда выделялся среди всех ледяным спокойствием, был взвинчен и ужасно зол, разумеется, мальчик этого не показал, но только в каждом жесте сквозило нечто такое, что инстинктивно заставляло держаться от Блэка подальше. Гермиона как-то обронила, что Блэки похожи на лесной пожар, разгораются плохо, а как вспыхнет, так ничего и никто их не остановит. В один из прекрасных осенних вечеров, ребята, как обычно делали уроки в гостиной. Как вдруг послышался негромкий стук в окно. Лили посмотрела на окно, где снаружи сидела красивая сипуха, смотревшая на Рона немигающим взглядом. Ребята переглянулись, усмехнувшись, видимо не у одной Нарциссы была странная фишка, писать, а вернее отправлять сову в такое время, чтобы та прибывала к адресату в то время, как все, или почти все спят. — Не Гермес ли это? — изумилась Гермиона. — Ух ты, он! — тихо сказал Рон и вскочил, бросив перо. — С чего это Перси мне пишет? — Открыть окно? — уточняюще спросил Сириус, глядя на Рона, а заодно пытаясь понять, кто такой Перси. — Да, открой, пожалуйста, Перси — это брат, он вроде как «важная шишка» в Министерстве, — вздохнул Рон. Сириус пожал плечами и открыл окно, умудрившись при этом отвязать письмо от ноги совы, передавая его Рону. Сова улетела, а Рон начал читать: — «Рональду Уизли, Гриффиндор-Хаус, Хогвартс» — он озадаченно посмотрел на друзей, а Джеймс произнёс: — Ну? — Не нукай, не лошадь, — обиженно проговорил Рональд, а потом продолжил. — Почерк Перси. Читаем? — Думаю, это будет целесообразно, — кивнул Римус, — Но я предлагаю всем пойти в нашу спальню. — Но… Почему не в нашу? — удивился Гарри. — Или в мою? — поддержала Гарри девушка. — У вас слишком много лишних ушей, ребята, — усмехнувшись, произнёс Сириус, — А в нашей спальне только мы вчетвером, думаю и Цветочку будет интересно, где же её жених обретается. — Дурак, — вспыхнув, словно маков цвет, буркнула Лили. — Мы тут про письмо, а ты про своего ненаглядного Джеймса, если ты его так любишь, то иди и целуйся с ним сам! — Что ты, Цветочек, — в ужасе произнёс Сириус, — Как можно? Я за традиции, вообще-то. И не буду же я лишать столь прекрасную леди её верного рыцаря? — Показушник, — неожиданно фыркнул Регулус, — Вы идёте, или так и будете сидеть? После слов Блэка ребята поднялись наверх в спальню мальчиков. Лили, как бы не делала вид, что ей не интересно быть здесь, то и дело украдкой бросала взгляды, полные любопытства. Разумеется, что самыми аккуратными из этой четвёрки были Римус и Регулус, с их аккуратно заправленными кроватями и идеально чистыми тумбочками не мог соперничать хаос творившийся в половине Поттера-Блэка. Лили в очередной раз подивилась тому, насколько однако же разные бывают братья, совсем забывая о том, что у неё с Петунией тоже есть масса различий, при этом весьма существенных и более болезненных. Рассевшись кто на полу, а кто на кроватях, ребята выжидающе посмотрели на Рона, а тот развернул свиток и начал читать. «Дорогой Рон! Я только что услышал (не от кого иного, как от самого министра магии, который узнал это от твоей новой преподавательницы, профессора Амбридж), что ты стал старостой Хогвартса…» — И здесь эта противная жаба промелькнула, — к удивлению всех присутствующих выразился Регулус. — Спасу от неё нет, вот вернусь домой, покажу ей её истинное место. — буркнул он про себя. — И не старостой Хогвартса, а всего лишь факультета, — вздохнул Гарри. — Странный Перси, пишет так, что понимай как знаешь. Да и не Рон им стал, а Рег. Информация однако устарела. Ладно, пусть будет так. »…Я был приятно удивлен этой новостью и раньше всего хочу тебя поздравить. Должен признаться, я всегда опасался, что ты пойдешь, если можно так выразиться, «дорожкой Фреда и Джорджа», а не по моим стопам, поэтому можешь вообразить, с каким чувством я воспринял известие о том, что ты перестал пренебрегать требованиями руководства и взял на себя реальную ответственность…» — Бла-бла-бла, — немного раздражённо бросил Рон. — Ну вот, что он хочет этим доказать? Что любит меня? И вообще, задавакой был, задавакой и остался. »…Но хочу не только поздравить тебя, Рон, я хочу дать тебе некоторые советы — почему и посылаю это письмо ночью, а не, как обычно, утренней почтой. Надеюсь, ты прочтешь его вдали от любопытных глаз и избежишь неудобных вопросов…» — Обломчик, Перси, — слишком радостно возвестил Сириус, словно Перси был здесь собственной персоной. — Интересно, что за советы он хочет дать? — Да ничего хорошего, — буркнул Рон. — Это же Перси. »…Из того, что говорил мне министр, сообщая о твоем назначении, я заключил, что ты по-прежнему часто общаешься с Гарри Поттером. Должен сказать тебе, Рон: ничто не угрожает тебе потерей значка больше, чем продолжающееся братание с этим учеником…» — Что? Он мне еще и друзей будет выбирать, зубрила несчастная! — взвыл Рон. — Дурак! Но тут письмо отобрала Гермиона и продолжила читать дальше уже сама. »…Не сомневаюсь, мои слова тебя удивят, и ты, безусловно, возразишь, что Поттер всегда был любимцем Дамблдора, — но должен сказать тебе, что Дамблдор, вероятно, недолго будет оставаться во главе Хогвартса, и влиятельные люди совсем иначе — и, наверное, правильнее — оценивают поведение Поттера… — ЧТО?! — разозлённо воскликнули почти все, кто сидел здесь. Мародёры зло прищурились, переглядываясь друг с другом, а Регулус судорожно до белых костяшек сжал спинку кровати, стиснув зубы, чтобы не отправиться и не заавадить одного рыжего нахального Уизли, посмевшего вообще что-либо писать. Блэк искренне не понимал, почему конкретно этот Уизли пошёл против своей же семьи. Сам же он так точно не поступил бы. Семья — это священно. Между тем Гермиона продолжила читать дальше: »…Распространяться не буду, но если ты просмотришь завтрашний «Ежедневный пророк», то получишь хорошее представление о том, куда дует ветер… и, быть может, наткнешься на имя твоего покорного слуги!» — Вот назло возьму и прочитаю завтра «Пророк», — хмуро сообщил Сириус »…Серьезно, Рон, нельзя, чтобы считали, будто вы с Поттером одного поля ягода. Это может очень повредить тебе в будущем — я имею в виду и карьеру после школы. Как тебе должно быть известно, поскольку в суд его провожал наш отец, этим летом у Поттера было дисциплинарное слушание перед Визенгамотом в полном составе, и прошло оно для него не лучшим образом. Его оправдали чисто формально, если хочешь знать мое мнение, и многие, с кем я говорил, по-прежнему убеждены в его виновности…» — Надо же, какой заботливый, — ехидно произнёс Регулус, — И что же он сделал для того, чтобы узнать эти сведения? Полы для них вылизал? Лили строго посмотрела на младшего Блэка, показывая ему, что не время для сарказма, тот же ответил ей взглядом, полным скептицизма. »…Возможно, ты боишься порвать отношения с Поттером — я знаю, что он бывает неуравновешен и даже буен, но, если ты обеспокоен этим или заметил еще что-то тревожащее в его поведении, настоятельно рекомендую тебе обратиться к Долорес Амбридж. Эта замечательная женщина, я знаю, будет только рада помочь тебе советом…» — Эта «замечательная женщина» училась на Слизерине, — лениво протянул Регулус, — Да к тому же она жалкая полукровка, которая даже стыдится своего полукровного происхождения, она, как по мне, так вдвойне ничтожество. — Почему это? — опешил Джеймс. — Посмотри на Гермиону, она — магглорожденная, посмотри на Лили — она тоже магглорожденная, но, тем не менее, они не стыдятся своего происхождения, их я уважаю. Мы, чистокровные маги, всегда чувствуем такие тонкие нюансы, — легкая улыбка осветила его губы, — Но, к чёрту нас, что там дальше? »…Перехожу ко второй части. Как я уже заметил выше, режиму Дамблдора в Хогвартсе, возможно, скоро придет конец. Ты должен быть предан не ему, а школе и Министерству. Я с огорчением услышал, что в своих попытках произвести в Хогвартсе необходимые изменения, которых горячо желает Министерство, профессор Амбридж встречает очень мало поддержки со стороны персонала (впрочем, с будущей недели ей станет легче — смотри опять-таки завтрашний номер «Ежедневного пророка»!). — Я не думаю, что большинство магов это одобрят. Сотни лет учились нормально, а тут такое нововведение. — вздохнул Регулус. — Наверное, стоит Нарси рассказать об этом. Ребята решили промолчать. Регулус с каждым днём удивлял их ещё больше, поэтому они не видели нужды в том, чтобы как-то комментировать его изменения. »…Скажу еще: ученик, выказавший готовность помочь профессору Амбридж сегодня, года через два получит очень хорошие шансы стать старостой школы!» — Очень надо, — фыркнул Блэк. — Да и твоя разлюбезная Амбридж надолго тут не задержится, — злорадно усмехнулся Рег. — Эм, Реджи, но адресата твоего сообщения здесь нет, — осторожно произнёс Сириус с опаской глядя на брата. — Я знаю, — слишком жизнерадостно ответил Регулус, — Но зато ему икаться больше будет. »…Жалею, что редко виделся с тобой этим летом. Мне больно критиковать родителей, но боюсь, что не смогу жить под их кровом, пока они связаны с опасной публикой из окружения Дамблдора. (Если надумаешь писать матери, можешь сообщить ей, что некий Стерджис Подмор, близкий друг Дамблдора, недавно заключен в Азкабан за незаконное проникновение в Министерство. Может быть, это откроет ей глаза на подлинную сущность мелких преступников, с которыми они теперь якшаются.) Считаю большой удачей для себя, что избежал позорного общения с такими людьми — министр проявил ко мне величайшую снисходительность, — и надеюсь, Рон, что семейные узы не помешают и тебе понять всю ошибочность взглядов и поступков наших родителей. Я искренне надеюсь, что со временем они сами осознают, насколько они заблуждались, и, если настанет такой день, с готовностью приму их извинения…» — Что? — неверяще произнёс Регулус. — Он это серьезно? Он издевается, да? Такое говорить о семье. Это позор просто! — Но, Рег… — заикнулся было Сириус. — А ты вообще молчи! — неожиданно выкрикнул младший Блэк. — Сам тоже хорош! — и, вылетев из спальни, убежал, оставив остальную компанию в недоумении. »…Пожалуйста, обдумай хорошенько все, что я здесь написал, в особенности о Гарри Поттере, и еще раз поздравляю тебя с назначением старостой. Твой брат Перси.» — Мдаа, — протянул Сириус. — Такого я точно не ожидал. Странный он у вас, очень странный. Да ещё и ошибся. Рон-то не староста. — Он… — неожиданно ледяным тоном начал было Рон, вырывая письмо из рук Гермионы, начиная его рвать. — Самый! — судорожно разорвав пополам, проговорил Уизли. — Большой! — разорвав еще на четыре части, продолжил рыжеволосый, — Гад! — порвал на восемь частей письмо гриффиндорец и со злостью закончил, — И скотина на всём белом свете! — на последнем слове голос сорвался на фальцет, и получилось слегка визгливо и по-бабьи. Выбежав из спальни, Рон закинул остатки письма в камин, а потом со всей силы двинул по дивану, восстанавливая свой эмоциональный баланс. Ребята молчали, не зная, что и сказать. А Уизли, как ни в чём не бывало, продолжил делать уроки. Вскоре к нему присоединились и Гарри, и неразлучная парочка, чьи имена часто произносили как одно: Джеймс-Сириус. У остальных всё уже было давно сделано, поэтому они решили помочь отстающим. Покончив с домашней работой, ребята попрощались с друг с другом и разошлись по своим комнатам. Сириус у себя сразу же залез на подоконник, ожидая прихода брата, который от чего-то не очень спешил возвращаться. Просить карту у Джима уже было поздно: тот крепко спал, а брать без спросу Блэку не позволяла совесть, поэтому он продолжал терпеливо сидеть на подоконнике и смотреть в ночное небо, усеянное звездами. Спустя какое-то время его начало клонить в сон, и юноша так и заснул там с мыслью: «Эх, Перси, что же ты наделал?»