В этом ее прелесть

Своё намерение навестить султана Мехмеда я так и не исполнил. Что-то сдержало моё желание явиться в сердце Османского государства и предстать перед султаном, своим давним врагом. Но должен признаться, что я заглянул в мечеть Фатих и посетил его тюрбе, где не забыл презрительно плюнуть на его усыпальницу. Великий Завоеватель, надеюсь, ты мучаешься в аду так же, как и все те, кто пал по твоему приказу! Я понимал, что такую мощную державу, как Османская Империя, со счетов сбрасывать нельзя, несмотря на то, что расцвет её величия достиг своего пика во времена владычества Сулеймана Кануни и сейчас спадал. Я отправился в Истанбул осенью тысяча шестьсот двадцать второго года. Лишь в мае янычары убили султана Османа Второго, и вновь возвели на трон душевнобольного Мустафу, являющегося марионеткой в руках своей матери Халиме Султан и великого визиря Кара Давута-паши. Из-за всех этих интриг творилась настоящая неразбериха, которая сулила новым дворцовым переворотом, тем более другие претенденты на престол имелись в лице детей султана Ахмеда и его жены Кёсем Султан. Появившемуся в Истанбуле румынскому аристократу никто рад не был, но мудрая Халиме Султан, понимающая, что правление сына и её регентство может продлиться недолго, была рада любой посильной помощи в борьбе против соперников. Формально согласившись помочь, на самом деле я следовал исключительно собственным интересам, разыскивая себе верных псов. Мне было плевать на политические игры турок. Правда, для поддержания соответствующего образа, в первый же месяц своего пребывания во дворце я сдал Халиме заговорщиков и тем самым подкрепил её положительное отношение к своей персоне. В благодарность она преподнесла мне щедрую награду и одарила особыми привилегиями, в число которых входило право посещать гарем султана, к которому он сам был абсолютно равнодушен. Верное решение. Не простаивать же девицам почем зря. К тому моменту мои бурные чувства к прекрасной Вероне поостыли. Я чувствовал к ней привязанность, симпатию, но не более того. Она осталась лишь моей верной союзницей и никак не претендовала на роль возлюбленной. Верона наскучила мне. По этой самой причине я старался найти среди смертных женщин ту, которая вновь заставит меня испытать чувство живости. Удача подвернулась мне именно во дворце султана Мустафы, ибо здесь я повстречал желтую розу — Сарыгюль. Девицу, что вывезли из Болгарии и продали во дворец, на самом деле звали Мариной. А для меня она стала игривой, беспокойной Маришкой. Моей веселой хохотушкой. Наша встреча с ней была, мягко говоря, не идеальной. При самом моем первом посещении гарема я стал свидетелем драки между двумя наложницами. Блондинка, вцепившись в волосы брюнетки, повалила её на пол и стала бить головой об каменный пол. Когда стража и другие девушки попытались оттащить её, она с небывалой для женщины яростью ударила обидчицу кулаком по лицу, тем самым разбив ей нос. Из-за внезапно появившегося аромата крови я был вынужден как можно скорее скрыться, и поэтому не увидел, чем кончилось дело. Блондинку Сарыгюль я заметил вновь лишь через месяц, ибо за устроенную драку она была наказана и подвергнута аресту. На сей раз, она предстала передо мной в куда более выгодном свете, и я смог разглядеть все её достоинства, как внешние, так и внутренние. Светловолосая прелестница резко выделялась на фоне остальных наложниц. Она была звонкой и яркой, словно солнце. В ней чувствовалась горячность, которую я так люблю в женщинах… А как же Маришка искусно танцевала танец живота! Одетая в золотистый наряд, она с помощью языка танца доказывала всем своё превосходство! Я не мог оторвать взгляда от соблазнительных изгибов её тела. Она опьяняла и возбуждала меня. Хотелось вновь и вновь смотреть, как она заманчиво крутит бёдрами и трясёт грудью. Я был зачарован её плавными движениями. Изо дня в день я любовался ею, и однажды она подошла ко мне и спросила: — Что мне ещё нужно сделать, чтобы вы набрались смелости и пригласили меня к себе? Опешив, я ответил: — Ты… наглая девица. — Здесь другие не выживают, — с улыбкой на устах произнесла она, подмигнув мне. В ту же ночь я призвал её в отведенные мне покои. Все последующие вечера до отъезда из Турции она провела со мной. Маришка не только услаждала меня нежными ласками, но также радовала своими выдумками и весёлыми рассказами. Она заряжала меня позитивным настроением и позволяла, подобно ей, поддаться развлечениям. Бывали ночи, когда мы не предавались любовным утехам, а лишь шутили и болтали. Маришка в такие моменты, словно малое дитя, объедалась сладостями, чем ещё больше умиляла меня. Рядом с ней я превращался в озорного мальчишку и смеялся до колик в животе. Я чувствовал себя вновь живым, и мне даже думалось, что моё сердце возобновляло свою работу. Казалось, Маришку ничто в этом мире не может опечалить, однако, в глубине ореховых глаз я видел глубокую тоску. Сначала она не открывала мне тайны своей души, всячески переводя разговор в весёлое русло, но вскоре она поняла, что я единственный в этом дворце, кому она может довериться. Мы сильно привязались друг к другу. Осмелюсь даже сказать, полюбились. Свой рассказ она начала со старой поговорки: — Красивые — всегда несчастливые. Чудесная, звонкая Маришка скучала по родной земле и по семье, которая погибла. Она всеми фибрами души ненавидела этот дворец и желала, чтобы он рухнул на головы живущих в этих стенах. Девушка глубоко презирала Османскую империю, лишившую её семьи, самоуважения, будущего и свободы. С самого начала, в гареме, девушка была мишенью, на которой срывали злость. Положение её ничуть не изменилось, когда ночи с ней стал проводить султан Осман Второй, который, по словам Маришки, был не только жестоким правителем, но и жестоким любовником. Сарыгюль терпела издевательства наложниц днём, а ночью унижалась перед султаном. Она даже подумывала закончить свои страдания, вскрыв вены, однако, передумала, боясь, что в случае неудачи, её жестоко замучают. Примерно через год после начала отношений с Османом, Маришка понесла от него и понадеялась, что, родив тому шехзаде, сможет подняться на вершину и заставить всех своих обидчиков ответить за принесённые страдания. Но случившийся выкидыш уничтожил эту надежду. Стало только хуже. Султан отверг её, а другие женщины из гарема дразнили, обзывая бесплодной. Та драка, свидетелем которой я стал, была вызвана очередным оскорблением. Узнав обо мне, приезжем иностранце, Маришка решила во что бы то ни стало меня соблазнить и уговорить забрать с собой. Тогда она еще не знала меня, и посему хотела лишь использовать, как средство на пути к свободе. Однако на момент рассказа её отношение изменилось, и Маришка готова была покинуть Истанбул только для того, чтобы начать жизнь со мной с чистого листа. Мы оба прикрывали своё горе натянутыми улыбками, желая, чтобы когда-нибудь счастье стало не наигранным. Мы увидели израненные сердца друг друга, жаждущие любви и радости. И мы оба захотели рискнуть и попытаться отыскать долгожданное умиротворение. Обманывать ожидания красавицы я не хотел, поэтому рассказал свой секрет, не позабыв при этом продемонстрировать наглядно, что сказанное мной истина. Завидев мой демонический облик, Маришка тогда упала в обморок. А по возвращению в сознание с лёгкой иронией заметила, что к жизни в роли наложницы она привыкшая. Рассмеявшись, я прильнул к её шее и впился в неё зубами. Маришка взвизгнула и сильнее прижалась ко мне, словно мечтая приблизить момент своего перевоплощения. Кровь моей хохотушки была вкусной, терпкой, я бы даже сказал острой. Маришка готова была положить жизнь на то, чтобы раскрасить серый и унылый мир сочными красками. В нужный момент я отстранился от девушки и, проведя когтями по своей груди, сделал на ней глубокий порез. Слабо что-либо понимающую Маришку я ткнул носом себе в грудь, ласково прося от неё попробовать вкус моей крови. Красавица сначала, словно маленький ребёнок, сосущий молоко, причмокивала, а затем захлестнувший голод превратил её в ненасытную бестию. Она повалила меня на спину и прицепилась ко мне, словно пиявка. Маришка с невероятным усердием вылизывала мой порез. Касания её губ и языка доводили меня до исступления. Я был охвачен огнём экстаза и не хотел, чтобы Маришка прекращала свои действия. Но это было необходимо, чтобы она завершила своё превращение… Маришка кричала во всё горло и пыталась разодрать себе грудь, чтобы вырвать нечто из своего тела. Я пресекал все её попытки навредить себе, и с нежностью приговаривал, что стоит чуть-чуть потерпеть и её жизнь наполнится яркими цветами. На её ужасающие стоны среагировала лишь стоявшая неподалёку стража. Заметив кровь, они ринулись вперед с целью расправиться со мной. У них, разумеется, ничего не вышло. Пара верных ударов и они упали на пол как подкошенные. Однако я их не убил. Моей Маришке же нужно было подкормиться… Быстро расправившись с мужчинами, моя новоиспеченная невеста выбежала в коридор и понеслась по одному только ей известному направлению. Я неспешно шёл за ней следом, наблюдая за тем, как по пути она расправляется с людьми. Прежде чем убить человека, она с ним игралась, подобно кошке с мышкой. Ох, озорница! Маришка примчалась в комнаты наложниц, где быстро отыскала своих обидчиц. Ту самую брюнетку, что она избила месяц назад, Маришка убила с особой жестокостью, лишив её особых опознавательных признаков. Наложница перестала походить на женщину. После моя вторая невеста навестила нескольких янычар и отплатила им сполна за унижения, которым те её подвергли. Здесь уже я присоединился к ней, припомнив о своей жгучей ненависти к османам. Ещё немного покутив во дворце, мы бежали из него прочь. Правда, игривая Маришка уговорила меня прогуляться по Истанбулу и сходить на Большой Базар. Она словно девчушка хотела получить несколько подарков от меня. Я ей в этом не отказал. Маришка заслужила того, чтобы её баловали. По прибытию в Трансильванию меня ожидала буря негодования от Вероны. Старшая невеста плакала и причитала. Она думала, что навечно будет единственной, но, завидев Маришку, не уступающую ей по красоте, поняла свою ошибку. Верона пыталась узнать, почему я завёл себе другую женщину, но я не дал ей ответа, что лишь сильнее оскорбило её. Сначала отношения невест не складывались, они соперничали друг с другом за моё внимание. Иногда дело доходило до абсурда! Но затем, хохотушка-Маришка, чтобы не огорчать меня, своего повелителя, нашла подход к рассудительной Вероне. Мои невесты осознали, что их связывают сильные чувства ко мне и закопали свой топор войны. Со временем, они стали друг другу сёстрами и совместно служили на благо нашего вампирского рода. Я повстречал Маришку там, где никогда не думал отыскать что-то хорошее. Я нашел её и наполнил полотно своей жизни светом. Её смех отгонял от меня мрачные думы. Её улыбка заставляла на мгновение забыть о своём бремени. Она стала моим ярким солнечным лучиком: всегда озорная, весёлая, задорно смеющаяся и дарящая тепло. Она не похожа на НЕЁ… И в этом её прелесть.