Будущее в твоих ладонях

После проведённых в одиноких медитациях лет, шум Анкорхэда показался Люку нестерпимо громким. Бесстыдно торгующиеся прямо в порту контрабандисты, пищащие на все лады дроиды, просящие милостыню нищие и прочие характерные для Татуина персонажи сперва оглушили Джедая своим присутствием (и это при том, что среди них не было никого чувствительного к Силе). Не сразу собравшись с духом, Люк всё же выбрался из кабины пилота, и, позвав проходящего мимо работника порта, распорядился, чтобы астромеханика, временно заменившего ему R2, безопасно извлекли из его фиксатора в крыле корабля. R2-D2 в своё добровольное изгнание Люк не взял, решив, что его сестре, да и С-3РО, присутствие его маленького пищащего друга принесёт куда больше удовольствия и пользы. К тому же, полностью постигать Силу он мог исключительно в одиночестве. Он едва ли знал, что привело его на Татуин. Возможно, сама Сила возжелала, чтобы единственный оставшийся в живых Джедай после пяти лет медитаций и тренировок покинул влажный мир Дагобы, где нашёл свой последний приют его учитель, мастер Йода. Велик был страх Люка Скайуокера перед Тёмной стороной Силы, даже после самоотверженной гибели его отца Энакина. Но именно в компании призраков Оби-Вана, Энакина, Йоды и Квай-Гона смог Люк окончательно познать всю свою внутреннюю мощь и окончательно отвернуться от манящих объятий тьмы, что вновь распахнулись для него после инцидента, о котором Скайуокер предпочитал не вспоминать. Едва его нога ступила на разгорячённый песок Татуина, Люк почувствовал острый укол ностальгии, быстро сменившийся лёгкой грустью. На этой земле он когда-то вырос, под жаром двух палящих солнц прошло его детство, как и детство его отца. Много лет прошло с той поры, когда он, вдохновлённый голофильмами и приключенческими рассказами, отчаянно мечтал вырваться с опостылевшей дядюшкиной фермы. Многое изменилось с тех пор, и особенно — сам молодой Скайуокер. Татуин же ни капельки не изменился — даже дерзкая победа над Джаббой Хаттом лишь ненадолго изменила привычный уклад жизни местного населения. Накинув на голову капюшон, Люк неторопливой походкой вышел из Космопорта и вошёл в город, предварительно предъявив проездные документы стоящим на пропускном пункте солдатам Новой Республики. Несмотря на то, что его документы несколько устарели за последние пять лет, его пропустили безо всяких проблем — каждому служащему Республики было знакомо имя (а некоторым — и лицо) коммандера Скайуокера. Его путь к единственной достойной в этом городе гостинице пролегал по главной улице Анкорхэда, через рыночную площадь. И хотя самостоятельно Люк бывал в Анкорхэде всего несколько раз, ноги уверенно вели его вперёд. На рыночной площади наблюдалось необычное даже для Татуина оживление. Неприметный вид и небольшое вмешательство Силы позволили Люку мгновенно скрыться в толпе зевак, что сгрудились возле небольшого пёстрого шатра прямо у входа на рынок. — Вокруг чего столько шума? — спросил он у стоявшей справа от него полноватой человеческой женщины в возрасте. Та, удостоив его коротким взглядом, неохотно ответила: — Гадалка пришла какая-то, говорят, что ни нагадает — всё сбывается. — И откуда пришла? — Да я почём знаю? Вроде, из песчаных. А может, и прилетела откуда — слухи разные ходят. Но за десять кредитов расскажет всю судьбу, как открытую книжку. Айле, сестре моего мужа, много чего напророчила, а та и рада, дурёха, сорок лет, а всё не замужем… Полноватая женщина вдруг опомнилась, снова окинула Люка оценивающим взглядом и отошла на пару шагов, решив не делиться с ним дальнейшей информацией о семейных проблемах — не иначе, как её смутила видавшая виды роба, плохо перенёсшая жизнь на Дагобе. Люк, впрочем, не огорчился потере собеседницы. Весть о гадалке, однако, заинтересовала его — доподлинно известно, что способность видеть будущее дана лишь тем, кто чувствует Силу вокруг себя. Люк и сам порой видел пророческие сны, но с тех пор, как Дарт Вейдер был побеждён, они приходили к нему всё реже. Не стоило исключать и того, что гадание было делом рук шарлатанки, но и в этом случае стоило отдать ей должное — собрать такую толпу вокруг своего шатра мог только человек, наделённый достойными восхищения актёрскими талантами. Именно эти мысли и заставили его остаться среди зевак. После продолжительного одиночества присутствие большого количества людей заглушало его чувства, поэтому с непривычки сказать сразу, использовала ли Силу та самая загадочная гадалка, было трудно. Тем не менее люди выходили из её шатра шокированными — кто приятно, а кто не очень. Вероятно, «пророчица» не церемонилась со своими клиентами, и говорила им правду, какой бы неприятной она ни была — а это было серьёзным аргументом в корзину неподдельности её предсказаний. Шарлатаны стремятся сообщить клиенту то, что он хочет услышать. Вскоре очередь дошла и до Люка. Ещё издалека он приметил, что на входе в шатёр стоял внушительных размеров вышибала, рука которого опасно лежала на висящей на поясе кобуре с ионным бластером. По левую руку от вышибалы стоял терминал, на который клиенту полагалось перевести положенную плату за визит к гадалке. Люк, совершив необходимые финансовые манипуляции, кивнул охраннику и, откинув тяжёлый занавес, вошёл в шатёр. К его удивлению, когда занавес за ним закрылся, шатёр погрузился в абсолютную тишину — плотная ткань совершенно изолировала шум, раздающийся с рыночной площади. Внутри царил полумрак, воздух был влажным и прохладным, и это стало настоящим облегчением после часа стояния под жаркими солнцами Татуина. Люк поискал глазами источник слабого света, и понял, что нежно-голубое свечение исходит от наполовину закопанных в песок баночек с люминесцирующими мхами. Тут же, на песке, лежал вышитый необычными узорами ковёр — и на этом самом ковре сидела гадалка. Женщина с площади не врала — гадалка оказалась таскенкой, представительницей песчаных людей. Одетая в характерную для песчаных людей холщовую одежду с капюшоном-маской, скрывающим лицо, таскенка сидела на коленях, опустив голову и не глядя на вошедшего Люка. За её спиной стоял замызганный протокольный дроид-переводчик устаревшей линейки ТС, у которого отсутствовала одна рука — вместо неё в плечевой сустав почему-то был воткнут обломок рога банты. Жестом гадалка предложила Люку присесть. Подобрав подол робы, Люк послушно опустился на колени на пыльный ковёр. Гадалка что-то прохрипела на таскенском — и дроид поспешил перевести. Вернее, поспешила — характерной особенностью линейки протокольных роботов ТС являлось запрограммированное женское поведение. — Вас просят снять капюшон. И я, как дроид, смиренно прошу вашего прощения, господин, но в дальнейшем я буду обращаться к вам на «ты», потому что в таскенском языке нет подобающей уважительной формы. К тому же, это сэкономит нам время. Люк кивнул и, секунду поколебавшись, всё же откинул капюшон — со времён свержения Империи ему не было нужды скрывать своего лица. Таскенка подняла на него взгляд, но Люк все равно не смог ничего рассмотреть в тёмной прорези её капюшона. Зато гадалка, похоже, увидела что-то в его лице — её осанка резко изменилась, а руки взметнулись к лицу Джедая, пытаясь его потрогать. Люк невольно отшатнулся назад. Таскенка, тем временем, заговорила — и только сейчас Люк понял, что голос у неё слишком низкий для женского. Вероятно, хрупкое для песчаного человека телосложение в совокупности с женским голосом дроида-переводчика создали у клиентов ошибочное впечатление о половой принадлежности загадочного пророка. Люк же, прислушавшись к своим ощущениям, только уверился, что перед ним сидел мужчина. — Ты проделал большой путь, светлый. И я говорю не о расстоянии. Зачем кому-то с твоими силами предсказание будущего? — Меня привело любопытство, — Люк почтительно склонил голову. — Только те, кто чувствует Силу способен видеть будущее — так мне говорили. — Силу нельзя не чувствовать, — перевела дроид через какое-то время. — Каждый ощущает её, так или иначе. Я ощущаю её ясно, как солнечный свет или дуновение ветра. Но я не следую тому пути, что она могла бы мне навязать. Это безопаснее. Ты бы и сам мог, если бы захотел — но не захочешь, после всего, что с тобой приключилось. — У каждого своя судьба, — Люк пожал плечами. — Так поведай же мне мою. Таскен опустил голову и что-то монотонно забубнил себе под нос. Люк озадаченно посмотрел на переводчицу, но та, похоже, не собиралась ничего говорить, а может, просто не могла разобрать эту странную тарабарщину. Таскен, тем временем, протянул руку и набрал в нее горсть песка, а затем рассыпал его полоской на ковре между собой и Джедаем. — Я вижу твоё прошлое, — сказал он, отсекая от песчаной полоски маленькую часть и сгребая её прочь с ковра. — В нём много битв, и много крови. Ты, думаю, и сам это знаешь. Люк кивнул, пока что не сильно впечатлённый. — Я вижу твоё настоящее, — продолжил таскен, — ты и сам не представляешь, что здесь забыл и надолго ли здесь останешься. Он отделил от песчаной полоски ещё одну треть, собрал её в горсть и швырнул себе за спину. Часть песка попала на дроида, но, похоже, не задела никаких жизненно-важных систем, потому что та продолжила бойко переводить его слова. — Меня интересует будущее, — сказал Люк тихо, прислушиваясь к своим ощущениям. Только сейчас он ощутил разлившуюся в воздухе Силу. Она мягко проходила через таскена, не задерживаясь, словно вода, утекающая сквозь пальцы. Гадатель указал рукой на оставшийся на ковре песок: — Вот оно, твоё будущее. Для тебя это просто песчинки, но я читаю в них назревающую угрозу. Тьма, более древняя, чем всё, с чем ты имел дело, сгущается. А ты, как бы ты ни пытался себя обмануть, так и не сумел окончательно закрыть себя от её когтей. Ты, впрочем, ошибаешься, светлый, если думаешь, что если подчинишься соблазнам, то поддашься и тьме. — Что это значит? — в голосе Люка ощутимо сквозило напряжение. — Лишь то, что ты коришь себя понапрасну. Твоя главная слабость и Тёмная сторона имеют разную природу. Тебе не нужно бояться тьмы, ведь то, к чему ты стремишься, есть чистый свет. Но тебе этого не понять… Твои учителя были слишком суровы. И все, как один, умерли несчастными. Гадатель потянулся в висящую на поясе сумку и достал из неё маленький стеклянный флакон. Вытащив из него пробку, он неуклюже соскреб рассыпанный по ковру оставшийся песок во флакон, и, запечатав его, протянул Джедаю. — Твоё будущее я даю тебе в руки. Ты светлый, ты обойдёшься с ним более умело, чем многие из тех, что бывали в моём шатре ранее. Поддайся соблазнам без страха, но знай, что час, когда ты встретишься с тьмой, приближается. Выстоишь ли ты — известно одному лишь тебе. — О какой тьме ты говоришь? — беспомощно спросил Люк, сжимая в ладонях маленький флакончик с песком. Гадатель не ответил, а только покачал головой, давая понять, что сессия предсказаний окончена. Люк же сам не заметил, как поднялся на ноги. — Прощай, светлый, — уходя, услышал он в спину дребезжащий женский голос дроида-переводчика, — если в Силе ты находишь успокоение — пусть она прибудет с тобой в нелёгкий час.

***

Громкий писк комлинка разбудил задремавшего прямо в кресле Хана, и тот, витиевато ругнувшись, поспешил ответить на входящий вызов. Голова противно гудела, напоминая о бессонной ночи, так бездарно проведённой на переговорах. То, что компания бездушных политиков во главе с Леей отправила его, как человека с опытом, договариваться о торговых поставках весьма специфической формулы бакты, забавляло и льстило лишь поначалу. Сойтись на понятии «адекватной цены» с ребятами с Тайферра оказалось категорически невозможно, даже для человека с гигантским послужным списком в сфере контрабанды. Немалую роль тут сыграли не самые плодотворные отношения вратиксов с Империей, которые привели к чуть ли не полной монополизации людьми прав на бакту… Так или иначе, боролись за прибыль эти букашки как звери. Довести до белого каления знаменитого Хана Соло — это нужно уметь, и им, представьте себе, это удалось. В результате, поверженный, Хан на борту какой-то безымянной республиканской посудины возвращался на Эндор, чтобы сообщить о прошедших переговорах правительству. — Как успехи на дипломатическом поприще? — с беззлобной издёвкой в голосе спросила Лея по комлинку. Ему повезло, что на республиканской посудине не работала видео-связь — иначе Лея бы несомненно высмеяла его измотанный долгими переговорами вид. — Лучше не спрашивай, солнышко, — огрызнулся он, устало пряча лицо в ладонях, зажимая комлинк между указательным и большим пальцем правой руки. — Я понимаю, что тебе тяжело, но нам нужна эта формула бакты. Многое поставлено на карту, ты же знаешь, — ну вот, принцесса опять включила Крутого Лидера Революции. Хан ненавидел, когда она так делала, потому что этому мотивирующему на великие дела тону не мог сопротивляться даже такой беспринципный человек, как он. — Мне кажется, я старею, — неохотно попытался оправдаться Соло, лениво закидывая ноги на приборную панель. — Раньше переговоры давались мне куда лучше. Лея засмеялась. — Это потому, что раньше у тебя всегда был при себе бластер, а за спиной неизменно стоял двухметровый вуки. — Кстати о двухметровых вуки! От Чуи никаких вестей не приходило, пока меня не было? Ни письма, ни даже открыточки с сексуальной красоткой в бикини? — Ты знаешь, учитывая, что он сейчас на Кашиике, я сомневаюсь, что ты хотел бы получить местную открытку с сексуальной красоткой в бикини… Как минимум, она выглядела бы как сам Чуи. — Ваше высочество, как вам не стыдно выдавать расисткие шуточки по прослушиваемому каналу связи! — поцокал языком Хан, не в силах, впрочем, сдержать улыбки. — Во-первых, этот канал не прослушивается… По крайней мере, с моей стороны. А во-вторых, после того, как я в первый же день знакомства назвала Чубакку «пушистым ковриком», он вряд ли всерьёз обидится на любые последующие мои слова. На некоторое время они оба замолчали, каждый с улыбкой предаваясь воспоминаниям о дне их знакомства. Много воды утекло с той поры, много людей погибло, а судьба развела их компанию в разные стороны: Чубакка действительно отправился на Кашиик, Лея занялась политикой Новой Республики, встав чуть ли не у неё во главе, а Люк, как обычно, исчез. Иногда Хану казалось, что, в отличие от его друзей, он сам безвылазно застрял в прошлом, и что новый мир, в котором они оказались, совершенно не нуждается в таком, как он. Разумеется, Лея и Республика всегда находили для него работу, а среди солдат про него слагали самые сумасшедшие легенды, но этого было решительно недостаточно. Раньше от него зависела судьба всей галактики. Сейчас, исчезни он, как это сделал Люк, галактика бы этого даже не заметила. В дверь его каюты постучали. Не прощаясь с Леей, Хан поднялся на ноги и, уже даже не лелея надежду поспать, с мрачным видом открыл дверь. За ней обнаружился С-3РО, чей золотой корпус поблёскивал после полировки, любезно устроенной механиками Республики. — Господин Соло, я сожалею, что оторвал вас ото сна, и позвольте заметить, что вид у вас удручающе нездоровый… — Спасибо, 3РО, ты знаешь, как ободрить добрым словом после тяжелого дня, — ехидно сказал Хан, скрещивая руки на груди и опираясь плечом на дверь. — Я рад, что смог повысить ваше настроение, господин. Впрочем, это неудивительно — я обучен всем подобающим для дроида моего ранга правилам этикета, и прекрасно понимаю, что нужно сказать в ситуации, когда человек выглядит уста… Ой, — С-3РО замолчал, когда Хан жестом прервал сумасшедший поток его речи, — простите, господин. Меня порой заносит. Вас ждут на мостике — корабль уловил какой-то сигнал. — «Какой-то сигнал»? — чувствуя, что раздражается, громко переспросил Соло, так, чтобы его услышала Лея. — Ты слышишь это, принцесса? Твои образованные пилоты, отобранные специально для дипломатической миссии во благо Новой Республики что, сами расшифровать сигнал не в состоянии? — Если я правильно понял, — несколько обиженно ответил 3РО, — сигнал идёт с Татуина. Солдаты в Анкорхэде видели господина Люка на входе в город. Пилоты хотят, чтобы вы решили, менять нам курс или нет. Хан изменился в лице. Всё ещё сжимая в кулаке комлинк, он взволнованно спросил: — Лея, ты слышала? Люк на Татуине! В Анкорхэде! Что, по-твоему, это значит? Некоторое время на том конце комлинка была тишина. А затем Лея, которая, видимо, прислушивалась к своим чувствам и к Силе, что связывала её с братом, медленно ответила: — Не будь идиотом, Соло. Это значит, что он вернулся. Меняй курс, дорогой — и привези мне его как можно скорее.