"Ну и что мы делать с вами будем, молодой человек?"

— Эй, слышь ты! Сюда, бля, иди! Вы наверняка являетесь счастливчиком, если никогда в юности не слышали подобного призыва в свою сторону. Узнаешь этот клич — считай, что обречен. Будь уверен, что отныне на тебе клеймо неудачника, груши для избиения и насмешек. Есть единственный выход из этой ситуации: пройти через все унижения, признать превосходство человека, который сильнее и влиятельнее тебя, затихнуть. Не стоит доказывать, что ты умнее или изобретательнее, так ты только лишний раз продемонстрируешь свою слабость и уязвимость. Таких людей презирают все до единого. Либо забиваешься в угол и трясешься от страха, либо внушаешь страх другим. Таковы здесь законы. Юра Хованский — высокорослый пухлый мальчуган пятнадцати лет, которого в округе узнавал каждый человек абсолютно всех возрастов: начиная от детей, мирно играющих в песочнице, заканчивая пенсионерками-старушками, занимающих просиженные годами деревянные лавочки. Внушительные размеры, недоброжелательный вид и шепелявость — вот его главные отличительные черты. Хована тяжело когда-либо заметить без неотделимой свиты: людей, которым удалось заслужить уважение своего главаря путем верной службы и терпения. Поэтому сейчас именно эти ребята царствовали во дворах своего района, доказывая свое превосходство над другими бандами посредством побед в постоянных стрелках, отжиманием денег и стабильным спонсированием других «малолеток» (как выражался сам Юра) сигаретами и пивом. Главный гангстер славился очень суровым отношением к людям, зашедшим с другого района. Вот, например, как этот парень: щупленький и на две головы ниже его, вероятно, младшеклассник, который нерешительным шагом обреченно направлялся к кучке подростков, поняв, что обращались именно к нему. Он осознал, что убежать от этих страшных ребят не получится, поэтому смирился со своей ужасной участью.  — Так, ты не здешний, малой? — грозно задал вопрос Юра, спрыгивая со ступенек обшарпанной лестницы, ведущей в подъезд. Он небрежно оттряхнул штанины синего спортивного костюма и близко подошел к новоприбывшему.  — Э, н-нет, я просто заблудился, я сейчас же уйду, п-правд… — мальчик уже хотел сбежать, как его схватили за шкирку и поставили на то же место, где он и стоял, не дав даже договорить.  — Ты че, совсем тупой, что ли? — Хован продолжал придерживать свою жертву за ворот одежды, пронизывая своим взглядом. — Ты не в курсе, что у нас здесь за вход на чужую территорию платят штраф? — Мальчик активно замотал головой из стороны в сторону. — Ну тогда знай. С тебя штраф. Пока остальные безудержно смеялись, наблюдая за разворачивающейся перед ними сценой, паренек дрожащими руками вытряхивал из карманов всю мелочь, что у него при себе была, после чего протянул пригоршню монет главарю. Юра пересчитал деньги, недовольно цыкнул, но вернулся на свое место. — Все, можешь идти, пиздюк. Но знай, во второй раз платить должен будешь больше. Эй, ты меня слышал, блять?! — крикнул он ребенку, который стремглав бросился бежать. — Вот охуевшие малолетки пошли, а? — возмутился тот, повернувшись к друзьям. — А че вы ржете-то, я не понял? Нам и так на шавуху еле хватает в последнее время. Надо опять что-то новое замутить, фишку нашу какую-нибудь, а-то теряем авторитет. Кузьма и Максим — самые близкие кореши Хованского. Эта троица знакома друг с другом с самых малых лет, и все это время они вместе пробивались на верхушку элиты, заслуживая уважения и одновременно внушая страх остальным подросткам. Так что в этих ребятах Юра никогда не сомневался: он знал, что им можно доверить абсолютно все. — Да ладно тебе. Как мы можем терять авторитет, когда ты всех уже зашугал. Этот вон как метнулся, — кивнул в сторону маячившего вдалеке силуэта Максон, который стоял рядом, облокотившись о стену дома. — Но, он вообще обосрался, по-моему, — добавил Кузьма, выплевывая шелуху от семечек себе под ноги. — Ай, ну и похер на вас, — махнул рукой Хован. Он выудил всю полученную выручку за сегодня и потряс деньгами перед братвой. — Пойдем лучше пожрать купим че-нибудь. Тяжелый был денек. Ребята направились в сторону небольшого ларька с едой быстрого приготовления, который признанно считался лучшим среди других местных конкурентов в области общепита. Он представлял собой скромное заведеньице, по обломившейся почти полностью штукатурке на стенах которого можно было сделать вывод, что существует ларек уже достаточно давно. Но тем он и был ценнее. — Ладно, ждите здесь, сейчас приду, — распорядился Юра, когда они уже подошли к месту, где традиционно обедали. — Вам же по двойной шаве, да? — получив утвердительные кивки, он зашел в кафе. Сделав заказ и расплатившись, Хован вернулся с шаурмой, аппетитно издававшей аромат жирного мяса и обжаренного лаваша. Но место, где пять минут назад обосновались друзья, одиноко пустовало. — Да хватит уже, бля. А-то жратвы не получите, — крикнул Юра, рассудив пропажу ребят как очередной несмешной розыгрыш. Растерянно осмотрев улицу со всех сторон, краем глаза он уловил какое-то странное движение неподалеку. Уже собираясь направиться в том направлении и навалять друзьям за то, что вынуждают его пустой желудок ждать, он внезапно осекся. Это не Кузьма и Максим. Из-за угла стремительным шагом к Юре направлялся полицейский, по решительному взгляду которого можно было сразу догадаться о его строгих намерениях. Парня охватила натуральная паника, которая мгновенно смешалась со страхом и ужасом. Комиссия по делам несовершеннолетних давно метит глаз на мальчика, Хован знал это не понаслышке. Попадет к ним в руки — пиши пропало. Можно было не сомневаться в том, что местные участковые не хуже остальных осведомлены о деятельности шепелявого и его друзей. Кстати о последних, и где же они? Нет, они ведь не могли просто так его оставить и смыться вдвоем? Всю жизнь они стояли друг за друга горой, при любых обстоятельствах, сколько раз выручали друг друга. Юру начали одолевать сомнения в собственных друзьях, из-за чего внутри предательски сдавило сердце. По причине возникшего спектра отрицательных эмоций и ощущений, которые в этот момент переживал Юра, прошибало все тело с ног до головы, на лбу выступили крупные горошины пота, а сердце забилось в каком-то невероятно бешеном ритме. Внезапный выброс адреналина боле не позволял мыслить трезво или делать выбор в этой ситуации. Существует лишь одно решение — бежать. Обронив пакет с едой на землю, Хован со всей силы дал деру от сотрудника полиции, который также, не медля, перешел на бег, что-то грозно выкрикивая ему следом. Мальчик огибал здания, перебегал через дороги, несколько раз чуть было не попав под автомобиль, задевал прохожих, но продолжал нестись все дальше. Он не знал счет времени, не знал, существует ли до сих пор погоня, не знал, куда именно бежит. С каждой минутой дышать было значительно труднее, казалось, что горло разрывало от боли, нещадно кололо в боку, а промокшая от пота ткань мерзко прилипала к коже. Оказавшись в одном из незнакомых ему дворов, шепелявый забежал в подъезд, дверь которого по счастливой случайности оказалась открытой. Юра сложился пополам, тщетно пытаясь восстановить дыхание и успокоиться. Обождав некоторое время там, он понял, что оторвался. Одержал победу, как и всегда. Хован самодовольно ухмыльнулся своему везению, осторожно выглядывая из окна лестничной площадки, не замечая на улице никого. Гангстера было не так просто уделать. Выйдя из своего укрытия, Юра глубоко вздохнул, подняв голову к небу. Какое же это великолепное чувство, когда душа освобождается от тяготящего ее груза. Когда ты пару минут назад боялся даже шелохнуться, а сейчас — свобода. — Че уставились, бля? Батю впервые видите? — весело выкрикнул Хованский детям, которые начали перешептываться и хихикать, завидя его. Юра шагал обратно к ларьку, снова почувствовав невероятный голод, как вдруг, свернув за угол, его грубо схватили и прижали к стене, скрутив руки за спину. — Ну че, батя, набегался? — насмешливо сказали ему, попутно сковывая запястья металлическими наручниками. По голосу парень узнал того самого полицейского, который сейчас был уже не один. — Ах вы, суки, менты поганые! — орал он во всю глотку, до сих пор предпринимая попытки вырваться. — Нихуя он борзый-то, блять! — удивился второй сотрудник, обращаясь к напарнику. — Его в обезьянник на пятнадцать суток надо бы, после этого перестал бы выебываться. — Соглашусь, я вообще впервые малолетку скручиваю, — признался первый, заталкивая Юру в служебный автомобиль. Всю дорогу в участок он самыми изощренными способами предпринимал попытки снять злополучные наручники, найти хоть какую-то лазейку, пререкался с полицейскими и даже угрожал им, что вызывало лишь ярый хохот последних. Осознав, что на этот раз выхода, действительно, нет, Хован сдался и с беспокойством наблюдал за пейзажами, пролетающими по ту сторону окна, которые нисколько не интересовали его. Он думал о своей дальнейшей судьбе, понимая, как ему придется худо, ведь у ментов есть полно обвинений, которые они могут ему предоставить. Юра уже позабыл, что за все всегда нужно расплачиваться.

***

Они уже прибыли к отделению полиции. Мальчика вытолкнули из машины, после чего некоторое время водили по каким-то заковыристым коридорам, наконец подведя к кабинету с тяжелой железной дверью. — Закончились твои беззаботные деньки, приятель, — пропел один из сотрудников, входя в помещение. — Дмитрий Александрович, мы поймали его.