"Ну и что мы делать с вами будем, молодой человек?"

Сквозь желтизну потертой тюли, обрамленной черно-белыми узорами с замысловатыми завитушками, с трудом можно было различить прилегающую территорию с садом небольших размеров, если таковым можно назвать огромные кусты отливающей золотом метлицы, которая не позволяла ничему более разрастаться на этой земле. Разве что солнечные шляпки одуванчиков пробивались сквозь господствующие длинные стебли. Юра не спеша перевел взгляд с окна, внимательно осматривая помещение, в котором был вынужден сейчас находиться. Дабы немного позабыть о скуке, он старался подметить все мельчайшие детали в интерьере кабинета участкового, представлявшего из себя маленькую душную комнатушку. Примерно треть всех четырех стен покрывала странная деревянная плитка, отвалившаяся в некоторых местах и покрывшаяся толстым слоем пыли. В щели между двумя уцелевшими пластинами Юра заметил небольшого таракана, круглого и черного: он уже не раз встречал особей данной породы, хоть у самого дома обитали с удлиненным тельцем, ярко-рыжие. Уже через секунду насекомое исчезло из виду. Мальчишка повернул голову направо, заметив стоящий в углу небольшой железный ящик, по всей видимости, сейф. Наличие подобного предмета все же было очень необычно для комнаты, где не было ремонта лет как десять точно. И уборки тоже, по всей видимости. Перед Юрой — обыкновенный деревянный стол, как в школе, разве только немного большего размера. Вся столешница была усеяна царапинами и небольшими вмятинками самых разных очертаний: рассматривать их было так же увлекательно, как, например, облака на небе. Вроде бы, все в этой комнате было отталкивающим, но Хованскому не казались неприятными паутина у плинтуса или, например, неисчисляемое количество папок и архивов в шкафу, которые у большинства людей вызывают невероятную тоску, потому что самым отвратительным в этом помещении для него был человек, сидящий напротив. Настольная лампа противным желтым цветом освещала напряженное лицо мужчины в фуражке и идеально выглаженном костюме, сидевший на нем как влитой, он сосредоточенно что-то строчил, периодически переводя взгляд на экран монитора, который, кстати, своей новизной сильно отличался среди остальных элементов «декора». Сорокалетний на вид участковый всем своим нутром вызывал мощную ненависть у Юры. С каждой секундой молчания мужчины у него все сильнее чесался кулак. Как же хотелось со всей силы проехаться по этой мерзкой роже. Самыми изощренными способами Юра пытался привлечь к себе внимание, потому что больше всего в жизни он не выносил мучительного ожидания. И тишины. В ход задействовались и тяжелые нервные вздохи, и ритмичные постукивания по столешнице, которые были просто обязаны вывести из себя работника полиции. Юра один раз даже передвинул стул с крайне неприятным скрипом, но бесполезно. «Он спокоен, сука, как удав.» — И как долго я здесь должен сидеть? — нарочито громко и возмущенно задал вопрос Хованский. — Я даже пообедать не смог из-за ваших ментов. Сами жрете на своих постах, как свиньи, а нормальным людям не даете. Юра смутился, осмыслив последнюю фразу. Участковый перед ним не имел необъятных размеров живота, как всегда показывали в фильмах, а как раз наоборот, был крайне строен. Ну, что в понимании мальчика — «дрищ». «Пидор ебаный» — прорычал он про себя, не получая никакого ответа от мужчины. Хованский хотел уже вскипеть, в полной мере выказать все свое недовольство и ярость, вырваться из змеиного логова, съебаться куда подальше отсюда, неважно, но громкий звук столкновения пластика с деревянной поверхностью стола вынудил того остудить свой невероятный пыл и перевести взгляд вперед. Участковый отложил ручку в сторону, сцепив длинные бледные пальцы в замок. Он испытующе смотрел на мальчишку своими бледно-зелеными глазами. Порядком уставшими, о чем свидетельствовало несколько лопнувших капилляров и яркие синяки под нижним веком. Юру заворотило от данного зрелища, и он мгновенно пожалел, что был настолько самоуверенным. И возможно, его внезапное смятение отразилось на его лице. — Боюсь, тебя ждет нечто более серьезное, чем какое-то получасовое ожидание в участке, — спокойным, даже беззаботным тоном, как бы издевательски выдал он. Серьезное. Сегхьезное. Смысл данного слова из уст этого человека для Юры теряет всякий смысл, он невольно ухмыляется, найдя повод для подъебов в качестве картавости. И тот факт, что мальчишка и сам был не без дефектов речи, его не волновал. — А ты забавный, Юрий! Мне нравится, что перспектива загреметь за решетку или, в лучшем случае, попасть в детдом тебя веселит, — мужчина резко оскалился, обнажив ровные белые зубы. Юра отметил, что ровные, потому что он смотрел тому в рот. — А-то, знаешь, такие же малолетки, как и ты, постоянно ныть начинают, как только попадают сюда. Отвратительно. «Когда ты морщишься — это намного, блять, отвратнее. И когда пытаешься улыбнуться тем более» — Подожди, что? Какая решетка, блять?! Какой детдом?! — от удивления, смешавшегося с нехилой дозой страха, Юра покрылся багровыми пятнами, а распиравшее его возмущение заставило даже привстать во время громкой реплики. — А разве не пятнадцать суток в СИЗО? Ну или пол подметать, хуй знает! Полицейский смотрел на мальчишку, выдающего свою невероятную тираду, и в его взгляде, как пробегающей красной строкой на экране телевизора, можно было прочесть, насколько он заебался. Он накрыл ладонью глаза, откинувшись на спинку стула и не спеша протирая веки. Несколько погодя, будто опомнившись, поднялся с места и, заведя руки за спину, начал свой монолог будничным низким голосом: — Юрий Хованский, две тысячи первого года рождения, гражданин Российской Федерации и уроженец Пензы, за вами ряд административных и гражданских проступков, которые влекут за собой определенные последствия. В обычной ситуации, когда, например, ребенок употребляет алкоголь или совершает кражи, он будет поставлен на учет. Но за вами злодеяний значительно больше, которые совершались неоднократно. Постоянные избиения, нелегальная продажа табачных и энергетических продуктов лицам, не достигшим восемнадцати лет, воровство, отказ от посещения учебного заведения, сей список может продолжаться долго, верно? — участковый сделал паузу, после чего на пятках повернулся к Юре. К невероятному ужасу последнего, мужчина резко приблизился, наклонившись прямо к его уху. — А еще к этому можно приплюсовать неподобающее поведение и грубость в адрес сотрудника полиции, что является ни вежливым, ни логичным с твоей стороны, знаешь почему? Твоя судьба целиком и полностью в моих руках, — он выплевывал каждое свое слово, и от этого тембра, чужого горячего дыхания на своем виске, Юра весь сжимался изнутри. По спине пробежал омерзительный холодок, заставляя содрогаться всем телом, когда тот все-таки отпрянул. Но прожигающий взгляд зеленых глаз не позволял расслабиться или перевести дух. Еще не все. — Во-первых, Ларин Дмитрий Александрович, — он кивнул на многочисленные дипломы и сертификаты с его именем, торжественно вывешенные на стене, видимо, именно для подобных случаев. — Во-вторых, неплохо было бы на «вы», для начала. Юра нервно сглотнул. Это означало, что какие-никакие, но определенные выводы он сделал. Дмитрий Александрович снова уселся за собственное рабочее место, начиная что-то усердно строчить. — На учет ты будешь поставлен, но не надейся, что отделаешься только этим. Комиссия по делам несовершеннолетних вынесет окончательный вердикт, а пока можешь идти, — он протянул какую-то бумажку мальчишке. — Здесь адрес, время и номер кабинета. Ты обязан явиться, на этом собрании будет решено твое дальнейшее существование. Если оно вообще возможно. — Ага, спасибо, до свидания, — Юра поспешно встал, выхватив листок и метнувшись к двери. — Эй! — рявкнули ему в спину, — ты же понимаешь, что в твоих же интересах не чудить за это время. Уловив последнюю фразу, Юра вырвался из кабинета, даже оставив открытой дверь. Кажется, сейчас он бежал еще быстрее, чем когда за ним была погоня несколько ранее. Оказавшись на улице, он просто замер, смотря в одну точку. У него отобрали свободу. Вроде бы нету оков на теле, но ощущение, что связан по рукам и ногам. Связан этим человеком.