Предметный плач о несчастном старце
8 мая 2019 г. в 15:08
Которого совершенно не щадил гад-Монсоро, добираясь всякими бесчестными путями до белоснежной девственной плоти юной баронской дочки, и который, именно поэтому своим враньём едва не свёл в могилу несчастного, нежно и преданно любящего свою дочь папу-барона.
Удивляюсь, Читатель, как мне удалось в такую короткую фразу,запихнуть сразу столько вранья, но как бы там ни было, именно из тезисов подобного рода, Читатель Незадачливый строит фабулу истории о баронской дочке и двух графах.
Именно так, Читатель: воздушно-кремовый папа, нежно обожающий своё дитя, гад-Монсоро, который желает девственного тела, только никак до него, почему-то не доберётся, хотя имеет такую возможность, и трепетные чувства баронской дочки, грубо попираемые негодяем-графом, о которых столь горестно вздыхает общественность.
Ну что же, давай рассмотрим внимательно эту конструкцию, Читатель, глядишь, найдём в этой истории что-нибудь интересное и неожиданное.
Вот папа-барон который нежно любит свою девочку, но ведёт себя при этом, более, чем странно: при первых признаках опасности отсылает доченьку к тётке...молодец какой.
С чего вдруг, спрашиваю я, эту баронскую дочку должна охранять, и от принца спасать, старая тётка? А любящий папа в это время спокойно сложит лапки на животике? Непорядочек, Читатель, ну да ладно, дальше будет ещё интереснее.
Вот доченька до тётки не доехала, и оказалась в замке принца Анжуйского, а это, по местным понятиям - стыдоба и позор несмываемый. И папа-барон понимает, что он, за компанию со своей древней родовой честью - в жопе.
Что доченьку теперь вся округа будет именовать, не иначе, как: "Объедки светлейшего принца", или ещё чего похуже придумают, и ворота дёгтем вымажут. И пальцем будут показывать.
В общем - нет опозоренной дочери места в отчем доме, и это, читатель, очевидно. У барона, после такого афронту, есть две возможности, честно смотреть людям в глаза: вернуть дочь домой, и просить защиты и у короля, или выдать дочку замуж, прикрыв этаким фиговым листком, изодранную в клочья репутацию.
Первый способ для любящего отца очевидно не сгодился: трудно, хлопотно, очень долго, и результат обещал быть совершенно непредсказуем, и поэтому отпал сам собой. А вот жених для баронской дочки нашёлся незамедлительно: граф Монсоро, который вместе со статусом мужа, рисковал, кроме всего прочего, получить пожизненное прозвище: "Подъедала", или "Собиратель светлейших объедков", потому что распространение по округе новости, о том, куда запропала баронская дочка, было только делом времени. И вот вопрос, Читатель, мог ли Монсоро, составляя свой коварный план, сознательно желать себе такого прозвища? Полагаю, что нет. И полагаю, что если бы данный план составлялся графом, а не герцогом Анжуйским, то граф, очевидно, держал бы девицу, - свою будущую жену, как можно дальше от принца и замка Божё. Но всю эту катавасию, очевидно, затеял принц, и получилось так, как получилось.
Посему папа-барон произносит вслух эпическое: "Я старенький, бессильный и кашляю, а вот Монсоро - молодой и энергичный, пусть мою девочку и спасает", - и пишет письмо, в котором приказывает дочери, бегом, не раздумывая, выйти замуж за Монсоро, и отсылает в Париж ейный портрет, в залог будущего семейного счастья.
Доченьку любящий отец не щадит, хотя знает прекрасно, что будущего мужа она на дух не выносит - уж коль дело доходит до родовой чести, то честь барону оказалась дороже всякой любви. И все права на свою дочь, на её жизнь и смерть, барон, не задумываясь, передаёт в руки человека, которого она ненавидит.
В принципе папу-барона понять можно: принять опозоренную дочь назад, приголубить, а потом тащиться на поклон к королю, ища защиты и справедливости, попутно демонстрируя всем желающим, непотревоженную девственную промежность - такое не всякий сдюжит, особенно, когда под рукой есть более простое решение. Вот папа-барон и не сдюжил - за спасение родовой чести, когда припекло, сполна расплатился жизнью дочки.
Цинично и расчётливо. И потому, дорогой Читатель, я только криво ухмыляюсь, когда слышу возвышенно-эмоциональные сентенции о несчастном, убитом горем старце, потерявшем, по воле злодея-Монсоро любимую дочь: этот старец сознательно сделал свой выбор, отдал дочь графу, спихнув, при этом на последнего всю ответственность, и ожидал дальнейшего появления дочери, пред свои очи, не менее, чем в статусе законной жены и графини. Что логично.
Дочь, в свою очередь, такой подлянки, очевидно, никак от папы не ожидала, - это видно по её реакции, отлично описанной папашей-Дюма: прочтя папенькино письмо, она затыкается, и даёт согласие ехать с графом в Париж, хотя, по дороге из замка Божё, Диана де Меридор была свято уверена, что поедет домой, и вела себя соответственно.
"Спасаясь" от бесчестия, эта безмозглая выхухоль делает всё возможное, чтобы попасть в лапки герцога, а завидя, что дорога к Меридорскому замку - тю-тю, - осталась позади, начинает визжать, брыкаться, и делает попытку спрыгнуть с лошади, несущейся во весь опор - вот до чего мамзель Диана уверена, что любящий папенька ждёт её дома. С распростёртыми объятьями. И что, только подлый Монсоро мешает этой встрече состояться.
А подлый Монсоро, в домике у дороги в Париж, стоит и жамкает рейтузы, потому что должен сказать этой овце следующее: "Ваш папаша желает видеть в своём доме только графиню де Монсоро, а никак не объедки светлейшего герцога. Незамужней и опозоренной вы своему папеньке не нужны".
И это так, читатель. Старик Меридор, памятуя о дочкином отвращении к жениху, мог бы сказать графу: "Хороший ты мужик, Монсоро, и в зятья мне годишься нельзя более как, но, раз уж такой благородный, то привези мне дочь и свали с глаз долой, а дальше я сам, как-нибудь разберусь. И с принцем и с дочкой", - и Диана, кстати, понимая, что нынешнее её приключение не может обойтись без последствий, рассчитывала именно на такое папенькино поведение, но получила письмо совершенно иного свойства.
Она перечитывает его три раза, перед тем, как принять решение: это говорит как раз о том, что баронская дочка ошеломлена, растеряна и не верит своим глазам. Она читает раз, другой, третий, и в итоге, открыто сопротивляться и бороться не осмеливается - уж больно очевидно и недвусмысленно выражено папино решение, и даёт согласие на брак, и блеет, что поедет в Париж, завися, при этом, со всеми потрохами от ненавистного ей человека, во власти которого, отныне её жизнь и смерть, потому что именно отец не оставил ей никакого иного выбора, а отнюдь не Монсоро. Не оставил, хотя мог бы.
Монсоро, кстати, со своей стороны, предоставляет Диане выбор, и говорит: "Я отвезу вас домой, если прочтя отцовское письмо, вы пожелаете туда ехать". И отвёз бы, читатель, если бы мамзель этого бы потребовала, я уверена. Вовсе не из сияющего благородства и возвышенных принципов, а потому что бремя вражды с герцогом Анжуйским было очень уж велико, и на этом пути действовать нужно было только заодно, и меньше всего на свете Монсоро желал себе в этом деле такого "союзника", который пихал бы ему палки в колёса на каждом шагу, как это делала, в последствии, баронская дочка.
Папа-барон выпихнул дочку замуж, отдал в руки чужому, ненавистному мужику, и Дюма-пэр, похоже, не знал, что ему с этим фактом жизни делать, потому что при таком раскладе, Монсоро выглядит вовсе не по-злодейски, а старый папа-барон и вовсе "линяет", теряя окраску благородного, обманутого отца.
И посему, Бюсси привозит в Париж какого-то странного барона-полудурка, который, видя живую-здоровую дочь, блеет: "А кто здесь графиня?", - а потом ещё хлеще: "А почему ты, дочь моя, графиня?". Так и хочется ответить: "Потому, что кончается на "У", козёл ты старый",- и ёбнуть любящего папу по голове портретом дочери, снятым со стены. С размаху. Потому что графу барон Меридор передал дочь, из рук в руки, как и все права на неё, и по логике вещей, именно с графа он мог бы, и должен был спросить за её судьбу. Графа Монсоро он прочил ей в мужья, и коль дочь отыскалась живой-здоровой, то мужем, по логике барона, мог ей быть только граф. И на дурацкий вопрос дочери: "Почему ты, вдруг, неожиданно, графиня?", - есть только один, не менее идиотский, в контексте событий, и очевидный ответ: "Потому, батюшка,что,замуж за графа вы меня отправили, практически, пинком под зад. Чего же вы теперь спрашиваете, и несказанно удивляетесь?"
А когда сам Монсоро говорит принцу: "Вы помирите меня с бароном?", - хочется тем же портретом "отоварить" самого Дюма-отца, вопросив, предварительно: "Какого хрена ты это пишешь, дядя?"
Монсоро что, ссорился с бароном? Обманул его самого и его отцовские ожидания? Нет. Монсоро выполнил всё, что пообещал барону, выполнил, вывернувшись наизнанку. Он сделал всё, что мог, и сделал бы даже больше, но ему помешали. Баронская дочка, которой плевать было на папу, слюной, сделала всё, что смогла, чтобы скорбящий отец оставался в неведении как можно дольше. Возможно, так она ему мстила, за своё нежданное, скороспелое замужество. Почему бы и нет, Читатель, почему бы и нет?