Три оси времени

Уэко Мундо было погружено в сон. Тяжёлый, болезненный, такой, какой бывает в момент основного кризиса, врач говорит — «если переживёт эту ночь». И вокруг больного садятся обнадёженные члены семьи, они пожимают друг другу руки и хлопают по плечам. Все их разговоры звучат примерно одинаково — «ну, тут уже… хотя, конечно, говорить ещё рано». Но, несмотря на одёргивание, несмотря на запреты, в их глазах уже горит надежда — ведь все они, даже скептически настроенные, уже в глубине души верят, что всё закончится хорошо. Они настолько уверены в этом, что их приподнятое настроение просто летает по комнате, перебивается с гнетущим присутствием смерти и  создаёт какой-то жуткий коктейль из безнадёжности и надежды. А больной — вот он, лежит в предсмертной лихорадке. Он не видит лиц, не слышит спокойный голос врача. Не знает, что от этой ночи зависит его жизнь. Он только что провалился в него — в тяжёлый, удушающий сон после выматывающего бреда. Всего на несколько секунд, чтобы потом опять вынырнуть навстречу этому миру, который перестал существовать, и провалиться в него снова. Больной не знает, что несколько часов решают его судьбу, не знает, что этот рассвет может стать последним. Он даже не знает, что он болен — потому что его мир сузился до ускользающих ощущений собственного тела и странных видений, нескольких удушающих звуков и рваного, неправильного ритма, с которым воздух поступает в измученные лёгкие. А потом — снова сон, всего на несколько минут, в котором видения ещё более безумные и пугающие, а тело ещё более хрупкое и эфемерное.  И трое капитанов Готей-13 словно поймали мгновение и попали в этот сон. Ичиго, как и всегда в моменты перехода в другой мир, задержал дыхание, но реальность чужого измерения всё равно обрушилась на него и почти сбила с ног, пробуя на твёрдость его силовой кокон. Он закрепил реацу Зараки Кенпачи с помощью кидо и уже привык к ней, но всё равно — в этот раз было куда хуже, чем когда он был третьим. Тогда он дышал силой, внушал ужас и входил в Мир Живых, чтобы отомстить за друга и смести квинси с лица земли. Тогда он входил в проход за демонической бабочкой с гордо поднятой головой и ненавистью в глазах, неся смерть и разрушения, переступая через собственные принципы и нарушая запреты. Сейчас он шёл тайно, как преступник, и совсем другой номер красовался на его спине. Сейчас он выглядел от силы лет на двадцать, и был слабейшим капитаном, который почти не мог использовать собственное боевое кидо, позволившее ему в своё время оставить за спиной остальных. Он пришёл сюда за силой, за своими былыми возможностями — и за одной маленькой рыжеволосой девочкой, которая в прошлой жизни почему-то отправилась за ним. Он пришёл сюда за мечтой — но первый же шаг заставил его пошатнуться, словно он снова пятнадцатилетний подросток, и сильные мира сего показывают ему его место. — Капитан? Конечно же, Гин поймал его. Даже не поймал — просто подставил открытую ладонь, несильно упёрся в лопатку,  ненавязчиво давая такую необходимую поддержку. И свою реацу — совсем немного, тонкой струйкой, потому что Змей никогда не умел толком делиться. Только с Рангику, с их ненаглядной Апельсинкой — но ей он отдавал слишком много, фатально много, так много, что легко мог убить. — Не стоит, Гин. Я в порядке. Немного не рассчитал, но один пустой — и всё будет просто восхитительно. Куросаки мог буквально пить жгучее, ледяное любопытство капитана Хитсугаи — но, конечно же, не собирался ничего говорить, а Тоширо не собирался ничего спрашивать. Самый лучший из его детей — может, потому что был единственным, кого он не воспитывал? Впрочем, та девочка, Хинамори, была совершенно иной, как и его Апельсинка. Неужели все достижения учёных умов его мира были ложными, и это девочкам больше нужны отцы, а не парням? Или это только у его детей такие проблемы, и он самый никудышный родитель на свете? Седьмой капитан украдкой обернулся, рассматривая этих двоих — таких непохожих по внешности, по характерам и по выбранному в жизни пути. Один вырос без матери, другой без отца, но они оба были сильнейшими, и за ошибки любого из них он был готов отвечать. Его сыновья. Если бы они были в Обществе Душ, то Величество непременно сообщил бы ему, что все эти люди просто его воспитанники,  и что биологически это вообще не его дети. Что к Тоширо и Хинамори он имеет отношение самое номинальное, и что называть детей надоедливой девчонки своими это явно перебор. Он бы сказал, что Ичиго упорно отказывался признавать Апельсинку и Змеёныша, подбирая им любые эпитеты, кроме самых простых.  Воистину, ему надо было умереть, чтобы признать собственных детей. Интересно, что же будет, когда он заведёт совсем родных? Впрочем, это невозможно. Даже думать не имеет смысла. — Капитан Куросаки? Он и в самом деле слишком замечтался, наслаждаясь новыми, прежде скрытыми от него чувствами. Хотя, он всё же старик, ему простительно. Даже если он собирается штурмовать Уэко Мундо почти в одиночку. — Не волнуйся об этом, капитан Хитсугая. Я просто слишком стар для всего этого. Идём. И второй шаг по спящей пустыне был куда легче первого. Свой прижизненный штурм Уэко Мундо Куросаки Ичиго воспринимал исключительно в качестве пособия «Как не надо проводить операции по освобождению заложников из вражеских штабов», и, разумеется, их нынешний отряд действовал совершенно иначе. Реацу была спрятана, не давая пустым ощутить их присутствие, они передвигались клином и двигались к центру зигзагообразной траекторией, стараясь следовать за бушующим хаосом Мёртвого Мира. Прямо на ходу капитан Хитсугая посвящал остальных в подробности. — Как удалось выяснить, они называют себя Эспадой — десять сильнейших арранкаров, пронумерованных от одного до десяти, в соответствии со своими силами. Их центральная позиция называется Лас Ночес, и это крепость, в которой прячется Айзен. Если они куда и увели… пленницу, то только туда. Ичиго кивнул, продолжая смотреть вперёд — их выкинуло довольно далеко, но за счёт скорости они уже преодолели достаточное расстояние, чтобы высокие башни мелькнули на горизонте. — Есть что-нибудь ещё, что нам стоит знать, капитан Хитсугая? Тоширо немного помялся, прежде чем утвердительно кивнуть. — В одной из стычек я отсёк руку их сексте. Возможно, он смог восстановиться, или они забрали девочку именно для него. Гин позволил себе вопросительно улыбнуться, но Куросаки не собирался что-либо объяснять сейчас — Змей узнает о цели их прибытия уже у стен Лас Ночес, когда придёт время разделиться для скрытного проникновения.  В один момент всё изменилось. Ичиго ощутил это той своей частью, что пришла от квинси, и той, что пришла от меча — и резко повернулся, подсекая успевшего отскочить Хитсугаю и меняя свою траекторию. Враг. Пустой, довольно сильный для своих размеров, но вся энергия словно скрыта за толстой плёнкой, а тело явно как-то повреждено, не позволяя сражаться в полную мощность. Чужая сила забурлила, грозясь разрушить кокон и превратить его в железку, Мидори но Бураши привычно холодил ладонь… Ребёнок. Маленький ребёнок в тряпье, с зелёными волосами и красной полоской на носу. С чистыми глазами и нехваткой зубов во рту, с маской-черепом на голове. Кажется, он куда-то бежал, но остановился, увидев их небольшой отряд. Такой же, как и те, другие. Те, кому было суждено стать квинси. Мир вокруг сузился до двух огромных карих глаз, с недоверием и любопытством рассматривающих его. Звуки исчезли, в ушах стучало.  Мидори но Бураши вышел из ножен на три сантиметра. Теперь он видит, что перед ним девочка. Маленькая девочка с повреждённым телом, не способная высвободить собственные силы. Рядом с ней три пустых — слабые, слишком слабые, он уничтожит их чистой силой, если они приблизятся. Девочек он тоже убивал — как и мальчиков, и женщин, и других. С ними всегда труднее — ведь грех девочки лишь в том, что она может родить мальчика.  Мидори но Бураши неприятно скрипнул по ножнам, неудобно выворачивая ладонь. Она ещё не начала догадываться — дети редко ощущают, что их собираются убить. Понимание приходит в их чистые, широко открытые глаза в последний момент, и всё их лицо невообразимо меняется. Все они плачут. Иногда они надеются — что кто-то придёт, кто-то спасёт их. Что они ни в чём не виноваты. Что кровь квинси, текущая в их венах, ничего не значит. В их убийствах он был чёртовым мастером. — Что ты здесь делаешь, маленькая? Голос Тоширо Хитсугаи словно разрушил чужое заклинание, и Ичиго тяжело пошатнулся, опираясь на Змея и краем уха слушая дико шепелявящую речь. Спасибо, Снежок, огромное спасибо. Он ведь почти сделал это, почти сделал это снова — то, что было худшей жертвой во имя победы над Врагом в его жизни. А эта девочка точно была ни в чём не виновата — даже в том, что была пустой. Он вполне может восстановить силы, не трогая детей. Малышку звали Нелл, и она довольно быстро сдалась холодному обаянию капитана Хитсугаи — он был неизменно вежлив, дружелюбен и не проявлял ни капли враждебности. Ичиго с Гином стояли чуть поодаль, не мешая их мастеру по работе с пленными добывать информацию — корпус палачей умел не только вырывать ногти. Бывший и нынешний третий капитаны, скорее всего, просто убили бы этих пустых и продолжили свой путь.  Наконец, капитан Хитсугая закончил, узнав всё, что можно было узнать, и вежливо попросил Нелл не играть около Лас Ночес, а ещё лучше убегать куда подальше. Её друзья-пустые полностью согласились с этой идеей, и Куросаки поспешил выкрикнуть крайне интересующий его вопрос, пока мелочь садилась на третьего своего приятеля, похожего на огромного червя. — Скажи, Нелл — тут где-нибудь есть кто-нибудь сильный? Не из Эспады, послабее? Девочка задумалась, комично уперев палец в подбородок и с опаской косясь на его меч — всё же, пустые не совсем дети, и его намерение она, кажется, поняла. Нелл явно считала его самым опасным из всей троицы — хотя смертью и железом сильнее всего пах Гин. Но, несмотря на явную опасность, девочка решила ответить, и маленький пальчик указал на виднеющиеся башни Лас Ночес. — Фтраж Лунуганга фильный. Он никофо не пуфкает в Лаф Нофеф. Больше эти пустые не сказали ничего — товарищи маленькой девочки были слишком озабочены тем, чтобы сбежать подальше. Ичиго только плечами пожал, про себя удивляясь, что у такой маленькой и слабой, явно раненой арранкарши сохранился фрассьон. Не всё они знают о пустых, явно не всё. По крайней мере, некоторые из них человечны. — Что будем делать, капитан Куросаки? Тоширо настолько явно фонил любопытством, что Ичиго с трудом подавил в себе желание обернуться к нему и театрально усмехнуться.  — Пойдём, посмотрим поближе на этого Лунугангу. Это решение не сильно изменило их маршрут — фактически, капитаны просто перестали прятать реацу так сильно, давая неведомому стражу знать о своём присутствии. План был прост и гениален — пробраться в Лас Ночес, как можно дольше оставаться незамеченными, после отбиваться и стоять насмерть, ожидая, пока Гинрей уломает старика отправить им поддержку.  Совсем идеально-карамельным был бы вариант скрытой диверсии, в ходе которой они смогли бы вытащить человеческую девочку незамеченными, но это даже звучало слишком сказочно. Впрочем, такое вполне возможно. Если он поговорит с Айзеном. Ичиго тряхнул головой, прогоняя опасные мысли. С чего он взял, что Айзен выполнит его просьбу? Может, потому что раньше всегда выполнял? Нет. Нельзя даже допускать эти опасные мысли до своей головы. Айзен опасен — он уже несколько месяцев ведёт партизанскую войну. Он не щадит ни женщин, ни детей, он не даёт им ни секунды передышки. Он — враг. Даже если это он вытащил его из небытия. Присутствие стража Лас Ночес они ощутили одновременно, и десятый с третьим капитаном почтительно отступили назад, давая ему время подготовиться. Гин уже видел то, что должно было произойти дальше, а вот любопытство Тоширо и в самом деле перелилось через край. — Это какое-то запрещённое заклинание из Вашего боевого кидо, капитан Куросаки? Страж собирался из песка, слепо клюнув на их примитивную ловушку. Мидори но Бураши послушно выскользнул из ножен, приятно холодя руку — и в этот раз совсем не так, как полчаса назад. — Не совсем, капитан Хитсугая. Думаю, это скорее можно назвать моей особенностью. Наследство Яхве — той её части, что была его стариком, пока он был жив. Сила шинигами находится внутри, силы квинси черпаются из мира вокруг. Враг может забирать силы у своих потомков, а его лук тянет реацу из всего, до чего может дотянуться. А о том, что он не только меч, но и лук, Ичиго подозревал уже очень давно. Ведь старик внутри был именно луком — или правильнее говорить «крест»? Король Душ вообще считал, что он так безболезненно пережил переход в занпакто именно за счёт крови квинси — ведь, в отличие от занпакто, кресты передаются по наследству. Такие мелочи, право слово. Главное, чтобы о потенциальном кресте не узнал Враг. Лунуганга даже не успел ничего понять. Он был на своей территории, этот Лунуганга — он был из песка, он был огромен и всемогущ. И он не ожидал, что один незаметный укол железкой станет его концом. Безликая реацу пустого была бальзамом для измученного Ичиго. Её было гораздо меньше, чем непокорной силы от Зараки, но она сразу же смешалась с его собственной, и слушалась просто идеально. Куросаки с облегчением сменил свой колючий кокон на мягкий и плотный и вдохнул полной грудью, позволяя чужой реацу разлиться вокруг. Сегодня он от неё окончательно избавится — или, вернее, заменит на более послушную и свою. Мир Уэко Мундо сразу стал гораздо дружелюбнее. Они добрались до стен Лас Ночес где-то через шесть часов, в какой-то момент перемещаясь по воздуху. Не до стен даже — до огромного купола, скрывающего в себе вражескую цитадель.  — Гин, наша цель — рыжая риока, Иноуэ Орихиме. Она должна остаться живой, остальное на твоё усмотрение. Капитан Хитсугая, вечером этого дня Гинрей получит моё письмо и выбьет для нас подкрепление. Капитаны понятливо кивнули и почти кинулись в разные стороны — вторгаться в Лас Ночес из одной точки было бы абсолютной глупостью. Видя, что все готовы, Ичиго поспешил добавить: — Тоширо, спасибо. Это могло стать их последним разговором, и не поблагодарить сына за право умереть человеком было бы глупо. Хитсугая прекрасно его понял и прикрыл глаза. — Вы бы не стали убивать ту девочку, капитан Куросаки. Конечно, надо было ограничиться коротким смешком и ухмылкой, но Ичиго хотел быть честным. — Когда ты заговорил с ней, я уже начал. — Сила Капитана просто поражает, правда? Конечно, Змей просто не мог не вмешаться — но за его словами и отравленной улыбкой скрывалось понимание. Кому, как не третьему капитану, такое понимать? И Ичиго было немного легче от этого понимания и поддержки. Через несколько секунд реацу капитанов исчезла, и можно было приступать — воистину, демонические заклинания существуют на все случаи жизни. Путь связывания включал в себя один крайне интересный барьер, позволяющий на короткий промежуток времени буквально раздвигать стены — конечно, он относился к запретным, и, конечно, все трое воспользовались именно им. Самоубийственный штурм Лас Ночес официально начался.