Неправильно... или? - 2. Приключения в Хогвартсе

С момента памятного разговора с Шепард прошло больше двух недель. Все это время девочка ни разу не появилась в его кабинете, ни разу не предложила свою помощь в проверке контрольных и даже ни разу не отпустила какую-нибудь шуточку по телепатической связи во время урока. Поначалу он убеждал себя, что все нормально, что он не нуждается в ней и что та ссора целиком и полностью на ее вине, ведь не полезь она защищать Поттера, не встань на его сторону… В то время, как зельевар пытался сам себя успокоить, внутренний голос твердил об обратном: он виноват. Он злился, вспоминая, как взбесился Поттер в коридоре и даже не попытался все нормально объяснить, сразу переходя на крик. И как Айрин разъярилась, когда узнала, что Северус не намеревается ничего сделать для того, чтобы исправить ситуацию… Он злился. Злился и на этих двоих, и на себя самого… Да, пожалуй, больше всего на себя. Наедине сам с собой он признавал, что был с самого начала несправедлив и предвзят в отношении младшего Поттера. Признавал, что не имел никакого права отыгрываться на сыне старого врага. Но если бы он только знал, что мальчишке на самом деле было так плохо в маггловском мире, как когда-то ему. Если бы только подозревал, какой была его жизнь на самом деле… Забавно. Когда-то он также облажался с Айрин, приняв прошедшего через ад альтернатора за избалованную родителями девчонку. Вот только Айрин его простила, причем первой сделала шаг навстречу, а он… А он первым пойти на перемирие не мог. Боялся? Да, пожалуй. Боялся, что попытается наладить хорошие отношения и будет послан далеко и надолго. Лили когда-то оттолкнула его, не простила сказанное сгоряча одно единственное слово. Стоит ли надеяться на то, что ее сын простит четыре года издевательств? Он бы сам не простил. А еще он злился. Злился на то, что в действительности оказался слабаком, как называла его Айрин. Права она была, права, черт подери! Идя по темному коридору подземелья, мужчина мысленно клял себя последними словами за то, что не может сделать сам первый шаг, который наконец-то помирит его с Поттером и заодно — с Шепард. С Шепард, которая, как оказалось, очень ему нужна. Уже некоторое время подряд он называет ее племянницей вовсе не в шутку и не для показухи перед Амбридж. Вот уже долгое время он по-настоящему рад, что они до поздней ночи вдвоем экспериментируют с заклинаниями и зельями, отрабатывают его навыки снайперской стрельбы, а когда он окончательно выбьется из сил — просто сидят у огня и болтают на самые разные темы. И вот — из-за собственной слабости, неспособности сказать одному вихрастому пацану «прости» он вдруг лишается привычной своей жизни. А ведь у альтернаторов эта жизнь и так недолгая. Сколько Айрин пробудет еще в этом мире и главное — увидятся ли они хоть когда-нибудь после того, как она уйдет? А если с ней что-то случится? Что, если она не вернется с очередной вылазки, и в памяти у него навсегда останется прежде всего последняя ссора и собственная слабость, которая помешала всё исправить?! Мелькнули впереди белые волосы, спускающиеся волнами до пояса своей обладательницы.  — Рин, постой! — девочка как раз уходила в сторону от его кабинета. Зачем она приходила, пока его не было?  — Сев! — она обернулась к нему и он поразился переменам, произошедшим в ее облике. Она казалась воплощением ледяного спокойствия и только глаза, полыхающие яростью, выдавали истинные чувства их обладательницы. То, что она обратилась к нему так, как раньше, без всяких «профессор» и напускного холодного тона, говорило о том, что случилось что-то непредвиденное.  — Что? — с готовностью отозвался он. В это «что» вкладывалось куда больше смысла. «Что нужно сделать?», «чем я могу тебе помочь?»…  — Наших бьют, — сердце пропустило удар. Те самых два слова, которые, сродни кодовым, объединяли всех альтернаторов вне зависимости от привычного их отношения друг к другу. Можно было ненавидеть кого-то, бояться, даже желать зла этому человеку или нечеловеку, но стоило прозвучать такой фразе — и все до одного вставали плечом к плечу, вмиг превращаясь из разношерстого сброда в сплоченную команду. — Через час тут будут преданные Амбридж мракоборцы, которые собираются схватить Хагрида и заключить в Азкабан. МакГонагалл собирается им помешать, но как бы не закончилось это плохо для нее. У меня только один вопрос — ты со мной?  — Да, — тихо произнес он. Внутри закипала ярость. Кажется, он все-таки заразился от Шепард пресловутым «чувством локтя». Несмотря ни на какие разногласия друг с другом, альтернаторы всегда вставали на защиту своих, если происходило что-то экстраординарное. На задний план уходило все: ссоры, невыясненные конфликты, нерешенные проблемы, взаимная неприязнь. Те, кто в «мирное» время считался чуть ли не врагами, в военной стычке оказывались спиной к спине и честно стояли друг за друга горой.  — Держи, — Рин вытащила из сумки знакомую ему винтовку с оптическим прицелом. — И на вот еще — переоденься. Будет хреново, если тебя раскроют. В руки ему швырнули сверток с привычным темным одеянием. Что-то наподобие спортивного костюма, куртка с капюшоном и шапка-балаклава, закрывающая лицо. Две минуты ему потребовалось на то, чтобы переодеться и отправиться вместе с Рин к хижине Хагрида. Теперь оставалось только выжидать. Ждать зельевар умел даже лучше, чем Рин. По крайней мере, так было по её словам, а её слова в таких вопросах никогда не отличались от действительности. ***  — Все будет в порядке. Мы вооружены, нас много… Все будет хорошо, — привычно успокоил старший своих подчиненных. Перед глазами почему-то стоял образ презрительно скривившегося розоволосого бойца из другого отряда. Как там ее… Тонкс? Шмонкс? Было ощущение, что своим вскользь брошенным взглядом на его группу она у этой группы сняла все душевные возможности и способности сопротивляться страху, который их окутывал с каждым шагом при приближении к знакомой хижине. Хагрида знали все. Любить не любили, но уважали и даже побаивались. И отнюдь не благодаря тому, что этот полувеликан находился в ближайшем окружении Альбуса Дамблдора. Хотя и по этой причине тоже. Просто очень трудно не уважать огроменного мужика, который почти нечувствителен к магии и запросто ударом руки чисто случайно может сломать кому-нибудь хребет. Вдобавок Амбридж, бывшая инициатором ареста, сообщила о том, что лесничего могут защищать другие люди Дамблдора. Впрочем, к этому предупреждению мракоборцы серьезно не отнеслись — про паранойю Долорес и её видение кругом заговоров и врагов уже ходили легенды по всем ведомствам. Их основной проблемой был полувеликан. Восемь человек кольцом обступили хижину, а старший постучал в дверь. Его тут же оглушил заливистый собачий лай и громкий вопль.  — Кто это там идет? Сейчас-сейчас, бегу!!! Дверь открылась и перед аврорами появился будущий арестант.  — Вы чего это? — с удивлением и непониманием воззрился он на представителей Министерства окруживших его с палочками наготове.  — Вы арестованы по подозрению в пособничестве Альбусу Дамблдору. Мои люди доставят вас в Азкабан. У вас есть право на…  — Чего?! — взревел великан.  — Что тут происходит? — раздался за спиной мракоборца требовательный голос. Жестом приказав подчиненным не спускать палочек с великана, он развернулся лицом к декану Гриффиндора.  — Профессор МакГонагалл, — произнес он, чуть склонив голову в знак приветствия. — По приказу Министерства Магии мы пришли взять под арест Рубеуса Хагрида. Не откладывая в долгий ящик, декан Гриффиндора достала волшебную палочку, направив ее кончик в грудь аврору.  — Пошли вон отсюда. Хватит того, что ваше руководство сместило директора по ложному обвинению. Я не позволю вам хватать без разбору всех преподавателей Хогвартса на основании того, что ваш уважаемый министр придумал себе очередного грозного врага вместо того, чтобы обратить внимание на реальные пробле… Договорить женщине не дал удар заклинания. МакГонагалл легко отразила его и тут же атаковала своими чарами. Все внимание авроров было сосредоточено на старухе и полувеликане, поэтому все пропустили момент вмешательства третьей стороны. С уверенностью авроры могли сказать только одно: нападавших было двое. Один неожиданный помощник в темной одежде выскочил на поляну словно из ниоткуда и резким движением вырвал палочку из руки одного из авроров. Макгонагалл никак не прокомментировала это событие, сконцентрировавшись на других противниках. Группе пришлось разделиться. Оставшийся без палочки аврор поспешил ретироваться в сторону, выбывая из сражения. Кажется, это и спровоцировало фигуру в черном на решительные действия. Неизвестный мужчина, помогающий Макгонагалл, поманил рукой к себе авроров. Трое, включая старшего, вышли из боя с профессором трансфигурации, решив разделаться с неожиданной помехой. Вот только череда оглушающих заклинаний ударила в пустое место — неизвестный успел непонятно как переместиться на несколько футов влево. Закричал один из мракоборцев, нападавших на профессора. Обернувшись на крик, старший понял, что еще один помощник каким-то заклинанием умудрился разбить волшебную палочку одного из противников профессора. Тем временем МакГонагалл удалось оттеснить еще одного своего врага в сторону фигуры в черном. Миг — и мужчина оказался за спиной аврора, выкручивая ему руку. И ломая палочку небрежным жестом. Только сейчас старший понял, в какую передрягу они попали. Уже четверо из них оказались без оружия, а значит — просто не могли продолжать сражение. Странный щелчок — и его собственная палочка разлетается на куски. Кто бы это ни был — заклинаниями он палил с окраины леса. Если это вообще были заклинания, в чем старший сомневался.  — Эспеллиармус! — МакГонаггал выбивает палочку из руки ещё одного аврора. Щелчок — палочки лишается один из оставшихся бойцов. Удар каблуком тяжелого ботинка по руке последнего — и фигура в черном ломает последнюю волшебную палочку. Авроры смотрят зло на МакГонагалл, которая удерживает старшего под прицелом, зорко следя за всеми остальными, чтобы не приблизились на расстояние обычного удара.  — Убирайтесь из Хогвартса и никогда сюда больше не возвращайтесь. Или в следующий раз потерей палочек для вас подобная мерзость не ограничится. Фигура в черном красноречиво хрустнула кулаками друг о друга. Мимо головы старшего что-то просвистело. А потом сзади раздался треск. Обернувшись, он с ужасом увидел за спиной на стене хижины Хагрида отверстие, в котором, кажется, был кусочек железа. При мысли о том, что этот кусочек железа мог оказаться в его голове, аврора невольно прошибла дрожь.  — Уходим отсюда, — сквозь зубы скомандовал своим подчиненным аврор. Нужно было как можно скорей сообщить обо всем Фаджу. Подумать только — преподаватель Хогвартса напала на мракоборцев. Определенно, в этом заведении пора навести порядок. *** В другое время он бы посмеялся над тем, с какой поспешностью удрали гордые «ревнители закона». Сейчас же он поражался выдержке МакГонагалл и Айрин. На месте этих двоих он бы не преминул поквитаться с аврорами за нападение и… До непростительных заклинаний, конечно, дело бы не дошло, но отпустить противников без крови ему бы и в голову не пришло. Хотя, понятное дело, так будет лучше. Устрой девчонка кровавую бойню — по шапке могло бы прилететь преподавателям Хогвартса. Им, конечно, и так по шапке прилетит, но инкриминировать что-либо серьезное той же МакГонагалл никто будет не в состоянии. Айрин не снимает с лица балаклаву, о чем-то переговариваясь с МакГонагалл. Потом поднимает вверх руку, показывая условный жест «домой». Дважды повторять не требуется — не показываясь на глаза коллеге и Хагриду, Северус движется в сторону школы. И уже пробравшись в холл здания понимает: что-то идет не так. Слишком тихо. Нет ни привидений, ни снующих туда-сюда в обычное время учеников. Прежде, чем успевает что-либо сообразить, пустота рядом вдруг хватает его за руку.  — Это я, — прежде, чем успевает вырвать руку из ладони Поттера, мальчик произносит. — Рин меня на шухере оставила. Полумна сказала, что Амбридж собирается проверить всех преподавателей на предмет нападения на авроров. Ищут вас с Рин, судя по всему.  — Проклятье. Как они обо всем так быстро узнали?  — Авроры трансгрессировали в Министерство, потом прислали патронусов. Я и не знал, что их можно научить говорить.  — Потом, Поттер, — Северус перехватил покрепче сумку с разобранной винтовкой. И приготовился уже навести на себя дезилюминационные чары, но мальчик схватил его за руку.  — А если палочку проверят? — уточняет он. Миг — и на Северуса накидывают мантию-невидимку. — Ноги видно. Я проведу вас в подвалы, — в руке мальчишки появился кусок пергамента. Он был Северусу знаком — так называемая Карта Мародеров. Уж неизвестно, в чем там дело было с этой картой, но она работала и это было сейчас главным. Его больше всего поразило, что мальчишка не делал попыток свести старые счеты, или хотя бы упрекнуть его. Не делал попыток порисоваться, мол, я помогаю своему старому врагу из благородства. В полной тишине они миновали несколько коридоров и крутых лестниц. Все это время ближе к сердцу разливался знакомый неприятный холодок. Неприятный? Нет, пожалуй. Сейчас, по прошествии времени, проведенного с Айрин, он начинал понимать, что эта сумасшедшая нашла в своей работе. Что они все нашли в своей работе. Постоянное чувство опасности, ощущение игры если не со смертью, то как минимум с опасностью потерять всё и загреметь в Азкабан. Раньше он считал себя довольно мирным человеком. Но стоило вспомнить перекошенные от бессильной ярости лица авроров, чтобы поставить себя на место альтернаторов. Они постоянно были на той же позиции, что и Северус сегодня. Вроде как неуязвимые. Почти. Вроде как всесильные. Но не до конца. Вроде как поддавшиеся ощущениям собственной власти и безнаказанности. Но постоянно помнящие о тех, кто находится рядом с ними и за их спиной. Кто пострадает в том случае, если они заиграются во властителей мира и позволят себе слишком многое. Только зайдя в кабинет зельеварения, профессор облегченно вздыхает. И только сейчас смотрит на Поттера. Он знает, что надо извиниться перед мальчиком. Хотя бы за тот случай со слизеринцами, пристававшими к Полумне. Надо, но он не может заставить себя сделать это.  — Тебе лучше пока что остаться здесь. Вряд ли кто-то поверит, что тебе не хочется в Хогсмид с остальными.  — А так все решат, что я на отработке, — понимающе отозвался Поттер. — Спасибо, пожалуй, воспользуюсь столь щедрым предложением. Это лучше, чем любоваться на рожу Амбридж, если она что-то заподозрит. Северус кивает и отправляется переодеваться. Сумку с винтовкой и «униформой» он прячет в потайное отделение шкафа. Его не то что Амбридж — мракоборцы не найдут, в этом он был уверен. К моменту, когда он, переодевшийся, отдышавшийся и окончательно успокоившийся, оказывается снова в кабинете, Поттер чинно и мирно пишет за первой партой домашнее задание по зельеварению. Кхм, возможно, у этого парня есть мозги. В случае, если пожалует Амбридж (а в том, что она пожалует, Снегг не сомневался) — он всегда может сказать, что заставил Поттера делать домашнее задание. Подозрения оправдываются — не проходит и трех минут после того, как он сел за стол, как дверь в кабинет открывается и на пороге появляется Амбридж собственной персоной.  — Коллега. Вот и вы, наконец-то. «Айрин, хочешь хохму?» «Давай». «Профессор зельеварения, находящийся в кабинете этого самого зельеварения — довольно редкий гость. На его поиск в этом кабинете у Амбридж ушло очень много времени. Мне с лихвой хватило, чтобы заскочить, переодеться и даже проверить пару домашних заданий». Смех по телепатической связи. Собственные губы едва не трогает улыбка, но он вовремя вспоминает, что в кабинете кроме него — Амбридж.  — Добрый день, директор, — отвечает он женщине. — Могу узнать, что привело вас в подвалы, да ещё и в такое время? «Обычно вы в это время сидите в своем розовом кабинете и жрете переслащеный чай с плюшками», — эту фразу вслух он не сказал.  — О, профессор… Я всего лишь проверяла, как у вас дела. Скажите пожалуйста, вы не покидали кабинет ближайший час?  — По вашему, Поттера можно оставить одного в кабинете, где полно бьющегося стекла и взрывающегося оборудования? Мне хватит ущерба, который каждый урок причиняет этому кабинету Долгопупс.  — О, конечно-конечно, я просто спросила… А могу я узнать, где находится ваша племянница?  — Какая именно? — чуть приподнимает бровь Северус. Гарри, наблюдая за происходящим, явно с трудом сдерживает усмешку. А Северус снова чувствует знакомый холод где-то в груди. Приятное ощущение, которое расползается к рукам и ногам. Замедляется бег времени вокруг, словно отсекает все мысли и чувства.  — Старшая, разумеется.  — Видел утром в большом зале. Сейчас, надо полагать, в Хогсмиде. Спросите у Стефани, она забегала пару часов назад на отработку.  — Вот как? Вы даже не можете сказать, где находится вверенная вам воспитанница?  — Мне вверено более двухста воспитанников, директор. А вам — и того больше. Это не делает нас обязанными знать всё об их перемещениях и текущем местоположении. А что, она куда-то ввязалась?  — Вас бы это не удивило, коллега.  — Как помните, не так давно вы сами поймали её и Поттера в укромном месте и занимались они там не повторением домашнего задания, — пожал плечами Северус. — Шепард любит нарушать школьные правила ничуть не меньше присутствующего здесь Поттера. К сожалению, по современному законодательству я не имею права выпороть её розгами, чтобы привить немного если не ума, то хотя бы здравого смысла.  — Ох, как же я вас понимаю. Дети порой бывают такими мерзкими… Распрощавшись, Амбридж вышла из кабинета. Северус выдохнул и опустился на свое место. Вытянул вперед руку. Странно, пальцы не дрожат. Но холод в теле сменяется теплом. На губах появляется улыбка. Этот раунд остался за ним. «Айрин, носорог интересовался твоим местоположением». «Догадываюсь. Вот только я как свалила с утра в Хогсмид, так и не возвращалась до сих пор. И половина моих сокурсников это подтвердит». «Ты освоила дезилюминационные чары? — уточняет Северус Снегг» «Нет, Арми им глаза отвел, они не видели, что я возвращалась в школу». «Я смотрю, ты в последнее время сдружилась со своим давним врагом» «Я тебе больше скажу — я с ним встречаться начала». От этого заявления Северус едва не поперхнулся. «И… Как это выглядело?» «Ну, у нас разговор зашел про Найлуса. Арми сказал, что он на месте Крайка так бы не поступил. Меня это насторожило, я его спросила напрямую, нравлюсь ли я ему, как девушка. Он сказал, что да. Вот мы теперь и встречаемся». «Как все просто у тебя. Взяла, спросила в лоб, получила ответ и проблема решена», — этим поворотом сюжета Северус даже восхитился. Поскольку ему самому никогда не хватало смелости первым признаться в чувствах. Лили была его любовью с первого взгляда, вместе они провели более пяти лет, но он так и не набрался смелости сказать девушке, что любит ее. Да и она сама только потом призналась, что он ей нравился и поэтому она за него заступалась. По телепатической связи донесся тихий смешок. «Знаешь, я в общем-то постоянно этой чертой характера парней от себя отпугивала. Мне все время еще лет с четырнадцати внушали, что надо вести себя поскромней, что мальчик должен сам первым признаться в чувствах. Вот только мне всегда это побоку было. Какая разница, кто первым признается? Да и к тому же лично у меня самооценка не пострадает, даже если меня отошьют. Ну, в том плане, что я не буду по этому поводу загоняться в стиле «меня отшили, потому что я плохая». Скорей уж сделаю вывод в стиле «меня отшили, потому что этот мальчик решил, что я ему не подхожу». То есть, изначально считаю его мнение субъективным, а не объективным, а отказ или согласие — делом личных предпочтений. Самое смешное, что Ная я в прошлом точно так же «к стенке приперла» вопросом. Правда, он мне не сразу ответ дал. А Арми сразу сказал, что я ему тоже нравлюсь и он согласен встречаться». «Я же говорю, просто всё у тебя». «На самом деле большинство вещей в этой жизни — проще некуда. Мы сами всё усложняем. Ладно, конец связи, а то у меня тут дела…» «Вечером в Выручай-комнате?» — уточняет он. «А ты у Гарри прощения попросил?» Ответа Айрин ждать не стала — просто «повесила трубку», избавив профессора зельеварения от своего присутствия в голове. Северус же мысленно вздохнул и, сложив руки на столе, принялся смотреть на подростка, сидящего за первой партой. То ли дело было во влиянии Айрин на него, то ли в понимании, что если обо всем узнает Лили — проблем станет еще больше, но сейчас он глубоко в душе понимал: извиниться надо. Потому что конкретно в этой ситуации с Лавгуд он виноват. Потому что полез, не разобравшись. Потому что наговорил мальчику гадостей про умершего отца. Хотя эти гадости были справедливы, ведь папаша этого парня в школьные годы был тем ещё уродом. Хуже него был разве что только Блэк. Более-менее выделялся в этой компании Люпин, но лишь за счет того, что не вмешивался в школьную травлю против ненавистного мародерам слизеринца.  — Сэр, я… — неожиданно в его размышления вклинивается голос Поттера. — Я извиниться хотел. Дыхание почему-то перехватило. Что?! Что только что сказал этот несносный сын Джеймса Поттера?  — Я просто… Мне тогда в голову не пришло, что вы видите ситуацию совсем не так, как я. То есть, на самом деле я влез, потому что те уроды Полумну обижали, но понятно, что со стороны было сложно разобраться, кто там зачинщик. И… Я руки распустил. Мне не стоило этого делать, извините. Мокрая от пота рубашка прилипла к спине. Кабинет перед глазами почему-то качался. Происходящее сейчас не было похоже ни на что из известных ему моментов. Нет. На один все-таки было похоже. Первый их дружеский разговор с Айрин после того, как она спасла его от НТСК после Святочного бала. Она тогда извинилась первой. Как и Поттер сейчас.  — Сэр, с вами все в порядке? — голос мальчика звучал где-то на периферии сознания.  — Да, — он хотел было сказать в ответ… хоть что-нибудь. Но встретился взглядом с копией Джеймса Поттера, а потом… Потом окружающий мир перед глазами исчез окончательно, выбрасывая его в собственные воспоминания. И он готов был поклясться, что это произошло в момент, когда он встретился взглядом с зелеными, как у Лили, глазами.