Солги, что любишь меня.

«У тебя будет сказочная жизнь, милая. Сказочная — потому что в ней не будет меня». Но он ошибался...

«Два года. Двадцать четыре месяца. Семьсот тридцать дней. Семнадцать тысяч пятьсот двадцать часов. Один миллион пятьдесят одна тысяча двести минут. Шестьдесят три миллиона семьдесят две тысячи секунд». — Вновь и вновь, словно на повторе, прокручивались эти числа в моей голове. Два года заходя на его страницу в социальной сети, я смотрела его фотографии. Постриженный под ежика, серьезный взгляд, губы, сложенные в полосу. Видя его статус «онлайн», я хотела написать ему такое простое банальное: «Привет», но не решалась. Хочу ли я вернуться в прошлое? Хочу ли я, чтобы человек, что довел меня до состояния опустошенности, апатии и желания вырвать его жизнь, вновь имел место в моей жизни? Конечно, за два года мы оба сильно измелись. Взгляд опустился дом Шутовых. Свет в комнате Стаса был погашен. Как всегда. Я встала посреди комнаты, не зная, куда себя деть. Уборка была единственным выходом. Уборка была почти закончена, как вдруг под кроватью я что-то нащупала. Глаза резко стали влажными. Моему взору представились два когда-то счастливых ребенка: мальчик был выше девочки на голову, по-дружески обнимал ее за плечи, он улыбался так искренне, так тепло. Перевернув фотографию, я увидела надпись чудной почерк, наклон букв был влево, а не вправо, как у всех... «Эй, сестренка, выше нос! Старший брат не даст тебя в обиду!» Ком в горле мешал дышать. Я схватила себя за колени, горячим потоком слезы прошлись по щекам. Спустя минуты три я пришла в себя. Я спустилась вниз, выпить воды. Дед уже спал, на его груди лежала газета. Бабушки не было. Она вновь у своей подруги. Я поднялась к себе и легла на кровать. Закрыла глаза и задремала. И снова... Стас, я и наше беззаботное детство и в самом конце этот сладкий сон заканчивается кошмаром — колыбельной для кроликов. Я вскрикиваю, принимая сидячее положение. Кошмары вновь стали учищаться. Я хватаю ртом воздух. Как только восстановила дыхания, взглянула на экран телефона. Пять пропущенных звонков от Даши. Чёрт, что на этот раз? И где Ромка вообще? Набрав номер своей подруги, ожидаю, когда на сообразит взять трубку. Гудок. Два. Семь. И долгожданное: «Алло?» — Какого хера ты трубку не берёшь? — Спросила я, немного возмущаясь. — Этот вопрос можно и тебе задать. — Обидным тоном произнесла Даша. — Я спала, — на заднем фоне я услышала музыку. — Что у тебя? — Том-а-а-сик — протянула Даша. — Забери меня, прошу тебя. — А где твой суженный? — Мы поссорились, и этот козёл решил остаться дома. — Ясно, — вздохнула я. — Ладно, говори адрес. Произнеся информацию, она отключилась. Надев джинсы и кофту, я спустилась. Бабушка уже дома, дед все так же спит. Попробую проскользнуть, что у меня и получилось. Завязав шнурки кроссовок, тихонько открыла дверь, точно так же закрыв её. Дом, в котором тусовалась Дашка, находился не так уж и далеко, поэтому я решила пойти пешком, через дворы, дабы сократить время. И через несколько минут пожалела. Было темно. Ненавижу темноту. Сразу вспоминаю тот день, тот страшный день, с этими наркоманами, нюхающие клей из пакетов. День, который сломал сразу две жизни. Мою и... Шутова. Услышав смех, я обернулась. Небольшая компания. «Так, Мицкевич, не ссы. Это просто обычные люди. Они ничего тебе не сделают». — Эй, девушка, вы очень красивая. Голос был через чур сладким. «Игнорируй, Тома, просто игнорируй». Я старалась не оборачиваться, ускоряя шаг. Сергей Анатольевич говорил, что когда бежишь, лучше не оглядываться. Да я и на своей шкуре это испытала. — Я не понял, — один из парней схватил меня за капюшог кофты и, потянув на себя, накрыл мой рот ладонью. Я пыталась вырваться, но все попытки были тщетны. — Хули ты меня игноришь, шалава? В следующую секунду я была придавлена к кирпичной стене. Незнакомец склонился в попытке одарить меня поцелуем. В итоге чего получил хилую пощёчину, но все же голова была повернута в сторону. Он посмотрел на меня, в его глазах пылали искры. — Хочешь по-плохому? — Он облизнул нижнюю губу, прикусывая её. — Будет тебе по-плохому. После этих слов парень припал к моим губам. Я стучала кулаками по его груди, не сдаваясь. Не отвечала на поцелуй. Когда парень укусил иою губу, я невольно приоткрыла губы от неприятной боли. Его пьяный язык пронзал мой рот. «Господи, прошу, пусть это будет сном». Незнакомый парень оторвался от моих губ и стер большим пальцем стекающие по щекам слёзы. Сквозь всхлипы я произнесла: — Прошу, — я шмыгнула носом, почувствовав новый поток слёз. — Не делайте мне больно. — Я и не собирался, малышка, — парень поцеловал мою щеку, медленно спускаясь к уху. Он шепнул: — Будет больно в самом начале, но вскоре привыкнешь, и её затмит наслаждение. Его руки спустились к пуговице моих джинс. Я шевелила бедрами в разные стороны в попытке освободиться, но нет. Незнакомца это только ещё больше заводило. «Пожалуйста, Господи, я прошу. Хоть врага бы сейчас, лишь бы все эти "ласки" прекратились, умоляю» Мысли спутаны. Я испугана. Мне никто уже не поможет. — Слышь ты. Незнакомец отстранился от меня, смотря в сторону, откуда доносился голос. — Отпусти девчонку, — голос был спокойным и ужасно знакомым. — Живо. Я посмотрела в сторону голоса, но я ничего не видела из-за пелены слез и этой дурацкой темноты. — Схуяли я должен её отпустить? — Потому что она — моя. Горячие слезы вновь вырвались наружу. Стас. Этот голос принадлежит Стасу Шутову. Это был он — мой Стас. Тот самый, из нашего детства. Я, неожиданно для себя, вспомнила его подбадривающие слова на наше первое сентября: «Не бойся, тебя никто не укусит. Пусть только попробуют! Я им покажу!» Вот и сейчас... Он защищает меня. — Отпусти её, — Стас вышел из темноты. Его черты лица стали более мужественными. — Иначе, твои яйца превратятся всмятку, а твои ручонки будут находиться за решеткой. Усек? Незнакомец тут же меня отпустил, но уходить не собирался. Стас усмехнулся. После чего парень напал на Шутова. Я обессилиная сползла вниз по кирпичной стене. Я не могла смотреть на то, как эти двое бьются за одну цель: меня. Я очнулась, услышав шаги, что приближались ко мне. Я зажмурилась. Меня аккуратно приподняли и вмтряхнули пыль с одежды. Я открыла глаза. Стас стоял рядом. Он улыбнулся. — Мицкевич, твой зад, как всегда, так и ждет приключений. Стас снял капюшон, а потом вовсе куртку. — На, гном, а то промокнешь. — Спасибо. — Дрожащим голосом сказала я, протягивая руку. Его руки такие тёплые. Задерживаю на них свои, вспоминая сколько раз мы прикасались этими руками друг к другу. Я взяла куртку и надела её, парень ухмыльнулся. — Гномик, а тебя не учили ходить по освещенным местам, ну или где много народу. — Отсюда не так долго. — Ага, и жизнь с этого пути потерять не долго, дура. Он был прав. И я осознавала это. — Спасибо, Стас. — Господи, Мицкевич, было бы за что. Кстати, ты куда в такое позднее время? — Я за Дашкой. Она, кажется, выпила. — Проводить? — Буду благодарна. Но тут мой телефон завибрировал. Сообщение от Даши: «Ну ты тормоз, Том, за мной Рома приехал быстрее, хотя ты живешь к дому ближе. Завтра поговорим. Можешь не приходить». Я включила блокировку и закрыла веки, раздраженно выдыхая. — Что-то не так? — Нет, что ты, — я посмотрела на Шутова. — Просто я — тормоз, и Дашку забрал Рома только что. Пережила весь этот ужас из-за неё. — Да ладно тебе, — Стас по-дружески приобнял меня. — Подумаешь парень выебать хотел, что тут такого? — Ты издеваешься? — Да. Я его слегка шлепнула по руке. — Ну, так что? — он потер ладони. — Тебя провожать? — Да, пожалуйста. Дойдя до калитки моего дома, мы остановились. — Спасибо тебе, Стас. — Рад был помочь, Мицкевич. Он обернулся и поплел своей дорогой. А я стояла и вспоминала нашу: «В окошко — улыбку, а из окошка — смех».