***
Хагрид громко кряхтел над своими грядками, вооружившись огромной канистрой и не менее огромным секатором. Было уже слишком темно для каких-либо работ, но лесничий кровь из носу должен был разобраться с этой заразой сегодня: за ночь она снова расплодится, и урожай окончательно погибнет. Полувеликан устало вытер лоб тыльной стороной ладони и взглянул на небо, высматривая своего неожиданного друга. Пару недель назад, когда он возвращался из замка, в Хагрида врезалась сова. Не справилась ли она с полетом или просто не заметила лесничего — для последнего это стало огромной неожиданностью. Птица до последнего отпиралась и даже пару раз клюнула его, но в итоге дала взять себя на руки и отнести в дом. Сова — потом Хагрид заметил, что это самец — была очень крупной, с хорошими длинными перьями буро-черного окраса и большими умными глазами. Одним словом чудо, а не сова. Красавица. То есть красавец. Птицу с забинтованным — обмотанным какой-то тряпкой, пахнущей травами — крылом лесничий отпустил уже тем же вечером. Правда, отпустил — сильно сказано. Сова вылетела в окно, стоило Хагриду только ослабить хватку. Но, что удивительно, вернулась на следующий день. И через неделю. Сегодня он прилетел очень поздно: Хагрид уже решил, что хозяин — а в наличии этого самого хозяина из числа школьников он не сомневался — отправил с ним письмо. Обычно необычный друг пролетал пару кругов над лесом, потом спускался, садился на одно из чучел и наблюдал за Хагридом, ухая и фыркая на некоторые реплики полувеликана. Сегодня птица не подлетала слишком близко, видимо, дышать отравленными парами ей не сильно хотелось. Около девяти вечера Грампи — как его назвал Хагрид — пролетел пару кругов над старой лачугой лесника, опустился совсем низко, чтобы аккуратно коснуться широких плеч крылом в прощальном жесте, и повернул в сторону Хогвартса. Работы оставалось еще на пару часов.***
Было уже слишком темно для полетов, и Гарри еще раз порадовался возможностям своей анимагической формы. К собственному удивлению, парень стал чувствовать себя гораздо комфортней в темное время суток. Днем зрение оставалось прежним, но вечером гриффиндорец мог позволить себе снять очки, хотя четкость все еще оставляла желать лучшего. Но этот сомнительный плюс был просто ничтожен по сравнению с полетами. Полеты. Сколько любви, страсти и свободы было вложено в это действие, для Гарри практически священное. Ему пришлось многое пережить с того момента, как он обнаружил свою форму, и хотя изначально он был разочарован — в конце концов, герои магического мира заслуживают чего-то посолиднее, чем обычная сова, — сейчас он чувствовал, что она подходит ему как нельзя лучше. Слишком замечтавшись, Поттер пропустил момент для маневра и в широкое окно совятни ввалился, попутно врезавшись в один из присадов. Несколько сов недовольно зашумели, кое-кто даже захлопал крыльями. Гарри выругался — звук получился странным: что-то между фырканьем и кашлем — и развернулся в сторону присадов со школьными совами. Больше половины школьников пользовалась своими собственными совами, поэтому часть совятни, где размещались школьные, была менее посещаема. По крайне мере не посещаема достаточно, чтобы спрятать в одном из дальних углов одежду. Парень сосредоточился и глубоко вздохнул. Дверь совятни громко, жалобно скрипнула, стукнулась о стену с глухим звуком и скрипнула еще раз — возмущенно. Гарри, благодаря многолетней практике ловца, быстро втиснулся между двумя совершенно одинаковыми школьными сипухами и посмотрел на Снейпа. Северус Снейп стоял посреди совятни и хмуро рассматривал ее обитателей. Совы так же хмуро смотрели в ответ: профессор им, кажется, тоже был не по душе. Зельевар был сосредоточен, спокоен и сдержан, во всей его позе чувствовалась уверенность; несколько темных прядей упало на лицо, одна прилипла ко рту — вероятно, из-за этой ужасной привычки так стремительно ходить и ветра, гуляющего в башне, — кожа выглядела еще более бледной в лунном свете. В помещении стало тихо. Тихо настолько, что можно было услышать чужое дыхание: чуть сбившееся, прерывистое и хриплое. В тишине раздался шелест, резкий и слишком громкий. Гарри с интересом посмотрел на источник звука: пергамент в руке Снейпа — тот сжимал его слишком сильно, сминая. Казалось, что его пальцы свело судорогой. Поттер еще раз осмотрел профессора, благо позиция и зрение позволяли. Спина слишком ровная даже для слизеринского декана, пальцы второй руки сжимают мантию так сильно, что гриффиндорцу показалось, будто он слышит треск ткани; губы, почти обескровленные, сжаты в тонкую полоску. «Нервничает», — почти удивлено отметил Гарри, когда Снейп, видимо, почувствовав пристальное внимание, обернулся, и карие глаза встретились с янтарными. У профессора всегда были манеры хищника — змеи. За эти долгие десять секунд, пока расстояние между ними двоими стремительно сокращалось, Гарри отметил это еще раз. Он чувствовал себя беспомощным, жалким и открытым; казалось, будто Снейп застал его врасплох, будто все понял: это он — Гарри чертов Поттер, Мальчик-который-выжил сидит перед ним, изображая обычную школьную сову. Как будто Гарри Поттер знает что-то о том, как быть обычным. Когда длинные белые пальцы легко коснулись перьев где-то в районе шеи, мальчик-сова почувствовал, что его сердце пропустило удар, а потом забилось в бешеном ритме. Прикосновения легкие, хотя кончики пальцев едва заметно подрагивали; Гарри смотрел на них, пока те, в свою очередь, аккуратно привязывали к его лапе тот самый пергамент. Письмо. — Отдай прямо в руки. Это срочно. Голос у Снейпа тихий, но властный и совершенно человеческий: совсем не похожий на щебетание птиц и уханье сов. Гарри удивился, не двинулся и с места, переводя взгляд с преподавателя на письмо и обратно. Профессор раздражено зашипел и мотнул головой в сторону огромного окна, задев птицу своими сальными прядями и заставив поморщиться от отвращения, насколько это вообще возможно, когда ты — сова. Перед тем как вылететь в огромное окно и покинуть Хогвартс, отправляясь в неизвестность, Гарри еще раз посмотрел на имя получателя, выведенное на конверте размашистым почерком Снейпа. Люциус Малфой. Что-то здесь было нечисто. И он, герой Магической Британии, просто обязан во всем этом разобраться.