Совушка

      Дорогой мой Северус.       Я тронут твоим беспокойством и почти поверил в его искренность. Тем не менее, то, о чем ты, мой дорогой друг, пишешь, меня очень расстраивает. Я надеялся на благоразумие Драко, но, увы, ошибся и очень сильно. Понимаешь, в нем так много от Нарциссы и совсем ничего от меня. Он привлекает лишнее внимание, боюсь, один наш общий друг это очень быстро заметит и не преминет использовать в своих целях, пытаясь еще больше наказать мою семью.       Что касается твоего вопроса… Я бы не стал торопиться, Северус. Сейчас все так нестабильно, мы с Нарси только пришли к взаимопониманию, а ты знаешь, как твое присутствие в моей жизни на нее действует.       У меня есть к тебе одно дельце, касаемо любимой сестрицы моей жены. Я же могу на тебя рассчитывать?       Продолжай приглядывать за Драко.       Люциус Малфой.       П.С. Северус, что за гадкую сову ты себе нашел? Абсолютно отвратительный характер: съела всю нашу еду, заклевала Долохова, а Макнейр от нее отбивается до сих пор. Я уже не говорю о том, что она сделала с моей мантией и волосами. Не зря говорят о сходстве хозяев с их питомцами.       Честно говоря, Гарри действительно слишком разошелся тогда, но он не мог упустить возможности хоть как-то нагадить своим врагам, пусть и так по-детски. Пожиратели были подвыпившими — не зря же нашел он их в каком-то непонятном питейном заведении, — и сову убивать не собирались: нужно же было с кем-то отправить ответ. Вседозволенность ударила в голову, и он около четверти часа всячески доставал патлатого Пожирателя со странным акцентом, пропустив момент прочтения и сжигания письма.       Когда Малфой-старший попросил хозяина кабака принести ему пергамент, Гарри понял, как сильно он оплошал. Он мог бы, нет, он обязан был перехватить письмо и не доставлять его Малфою ни в коем случае. Но что сделано, то сделано. В конечном счете, он что-нибудь придумает. Возможно, даже скажет Гермионе, если ситуация выйдет из-под контроля, но в этот момент перед ним открылось чуть большее количество возможностей, чем он мог ожидать. Например, испортить прическу Малфою.       Гарри потоптался по широкому плечу и укусил Снейпа за палец, как бы намекая, что стоило бы и расщедриться на угощение. В тот же момент он незаметно — Поттер очень сильно надеялся, что у него так и получилось — наклонился чуть вперед, чтобы лучше был виден текст письма. Строчка за строчкой отпечатывались в памяти мальчика, и он был уверен, что сможет пересказать их своим внукам. Если они у него еще будут, конечно.       Снейп раздраженно дернул плечом, стряхивая птицу, откинулся на спинку кресла и пальцами левой руки потер глаза. Гарри настороженно посмотрел на руку, почему-то вспомнив про Темную Метку, Турнир Трех Волшебников и возрождение Темного Лорда. Воспоминания неприятные, их хотелось навсегда стереть из своей памяти. Еще хотелось сдернуть со Снейпа мантию и закричать, спросить у него, какого черта он смеет ходить по этим коридорам так спокойно, открыто, когда его предплечье изуродовано этим ужасным клеймом.       — Инсендио.       Зельевар открыл верхний ящик стола и — сколько же там было хлама — через какое-то время извлек нечто, похожее на печенье. Гарри показалось, что оно суховато, но на вкус вполне ничего. Даже вкусно.       — А теперь проваливай, — раздраженно махнул рукой Снейп, — ты мне еще понадобишься сегодня.       Класс медленно начал заполняться учениками: ревейнкловцы и хаффлпаффцы тихо переговаривались между собой, доставали котлы, пергаменты, дописывали домашнее эссе. Гарри внезапно осознал, что у него у самого скоро начнутся занятия, и рванул из класса, уронив со стола преподавателя кучу пергаментов с письменными принадлежностями и испугав при этом кучку девчонок с Хаффлпаффа.       До занятия оставалось не больше десяти минут, и Гарри очень рассчитывал успеть к самому звонку. О том, с каким восхищением Снейп бросил свое последнее «вот гаденыш», он старался не думать.

***

      В теплицу номер шесть Гарри Поттер вошел спустя двадцать минут после начала лекции. Свободного места не было — мальчик с удивлением отметил, что присутствовали представители всех четырех факультетов.       «Наверное, опять отменили что-то», — подумал Гарри, выискивая взглядом Рона с Гермионой.       Друзья стояли в одном из самых дальних концов теплицы: Гермиона умостилась на какой-то ящик и старательно записывала конспект лекции; Рон стоял рядом и даже не пытался скрыть того, что никакие Ядовитые Тентакулы его не интересуют — по крайней мере, пока в его жизни они присутствуют только в теории, а не пытаются цапнуть или задушить.       Протолкнуться было практически невозможно, приходилось толкаться и защищаться от внезапных ударов различными частями тел других учеников. Помог Уизли, который заметил друга и грозно шикнул на ближайших сокурсников, многозначительно махнул широкой ладонью и также многозначительно взглядом указал на Поттера. Дальше дело пошло гораздо легче. Оказавшись возле друзей, Гарри скинул сумку, кивнул Рону и повернулся к Гермионе.       — Потом, — прошептала девушка, стоило ему только открыть рот, и продолжила записывать за профессором Спраут.       Рон, у которого наконец-то появилась подходящая компания, наклонился к Гарри:       — Сегодня ЗОТИ опять отменили, в аврорате переполох из-за субботних нападений, и они не смогли никого прислать.       В этом учебном году преподаватели по Защите сменялись каждую неделю или две: им присылали одного аврора, потом другого — требование Министерства. Была жуткая путаница с программой и расписанием, но абсолютное большинство учеников приходило в восторг, кроме Гарри и некоторых членов ОД — тех, кто на собственной шкуре испытал, что такое война, и относился к этому серьезней.       — Меня кто-нибудь искал? — Поттер зевнул и почувствовал, как он на самом деле устал за эту долгую, насыщенную событиями ночь.        — Мы сказали, что тебе было нехорошо утром, и ты пошел в Больничное крыло, к мадам Помфри, — тихо начал рыжий. — Знаешь, ты не пришел вчера вечером, и утром тебя не было в кровати. Ты не один воюешь на этой войне, Гарри. Мы тоже имеем право знать.       — Рон, я не!.. — несколько студентов обернулись и с интересом уставились на двух друзей. — Я бы сказал, если что-то серьезное произошло. Честно, — шепотом добавил он, моля всех известных богов, чтобы любопытные однокурсники вернулись к занятию.       Уизли внимательно посмотрел на друга, а потом заметно расслабился.       — В следующий раз хотя бы предупреди. Я, конечно, все понимаю, дружище, но время сейчас неспокойное. Надеюсь, она не из Слизерина.       — Она?       — Он?       — Рон!       Уизли широко улыбнулся и наклонился как можно ближе:       — Тот, с кем ты провел эту ночь.       Сначала Гарри подумал о широких полях, темных лесах, тихих поселениях и грязных улочках, по которым ему приходилось пролетать. Потом он вспомнил свое веселое времяпрепровождение в компании трех Пожирателей Смерти и тихо рассмеялся.       Лучше бы тебе не знать, Рон.       — Надеюсь, этот человек и вправду не слизеринец, а то твоя любовь к различному роду ящерообразным точно до добра не доведет, — рыжий гаденько хихикнул, за что получил локтем в бок от Гермионы.       Девушка, дождавшись, пока профессор отвлечется на ученика, залезшего в самую гущу Тентаклей, отложила пергамент и повернулась к парням:       — Во-первых, Рональд, змеи относятся к чешуйчатым, а ящерообразных, как ты выразился, не существует в принципе. Во-вторых, — Грейнджер сложила руки на груди, — Гарри имеет право встречаться, с кем он хочет, и если он счастлив, то мы, как его друзья, примем его выбор.       Гарри благодарно улыбнулся ей. Пусть он ни с кем не встречался на данный момент, было приятно ощущать поддержку со стороны подруги. Возможно, им с Роном действительно очень повезло с ней.       — Что ж, тогда, я думаю, нужно будет дать Миртл шанс. Вдруг она сделает тебя самым счастливым извращенцем на свете?       На этот раз Гермиона запустила в Рона своей сумкой, и ребята громко рассмеялись под звон колокола, оповещающего об окончании занятия.

***

      — Почему оно только понижает температуру поверхности, а не покрывает ее льдом, как должно быть? Я не понимаю.       Уизли сосредоточено нахмурился и заглянул в книгу, в то время как Гарри страдальчески простонал и упал в кресло.       — Гермиона.       Девушка молча продолжила писать эссе, изредка перелистывая страницы старого фолианта.       — Герми.       Гриффиндорка свернула свиток, аккуратно перевязала и убрала в сумку, попутно доставая оттуда новый вместе с учебником по Высшим Зельям.       — Миона, ну пожалуйста, — Гарри опустился на пол возле кресла подруги, положил ей руки на колени и умоляющим взглядом посмотрел на нее.       — Ты неправильно делаешь движение палочкой и к тому же неправильно произносишь само заклинание. Гарри, может, тебе стоит отдохнуть? Не пойми меня неправильно, ты очень хорошо подтянулся и даже обогнал меня по некоторым вопросам, но, кажется, это твой предел на данный момент.       Гермиона взъерошила и так растрепанные черные вихры и мягко улыбнулась. Гриффиндорец и сам прекрасно понимал то, о чем говорила подруга: он начал изучать многие предметы намного тщательней с тех пор, как осознал — можно не только делать вид, что изучаешь трансфигурацию, прикрывая обложкой старого учебника книгу по анимагии, а действительно изучать трансфигурацию. Проблемы возникали в самом начале, но очень быстро решались либо всезнающей Грейнджер, либо самим Поттером. Сейчас же таких ошибок стало больше, иногда до нелепого простых, глупых. Перерыв был явно хорошей идеей.       — Я понимаю, спасибо, — Гарри опустил голову на колени девушки, которая вернулась к эссе по Зельям. Честно говоря, Гарри тоже должен был написать это эссе, но откладывал до последнего: сдвоенная пара у Снейпа была только в среду.       Осознав, что совершенно забыл о Снейпе и письмах, он резко вскинулся и под удивленный взгляд Гермионы кинулся к выходу из гостиной.