Совушка

Небо было очень темного, почти угольного цвета. Улицы пустовали и до ушей доносились лишь завывания сильного холодного ноябрьского ветра и скрип деревянных вывесок и дверей. Почти все лавки были закрыты. Где-то выбили окна и разворовали все подчистую, где-то, казалось бы, царил идеальный порядок, но двери были закрыты, а слой пыли наводил на мысли, что тут уже давно никто не появлялся. Под ногами шуршали листья, осколки стекол и обрывки старых газет. Косой переулок сильно изменился. Северус натянул сползший капюшон, пытаясь укрыться от неприятной погоды. На нем была — как и всегда черная — мантия из плотной шерсти с глубоким капюшоном, который полностью скрывал лицо, а ботинки высокие, на шнуровке, из толстой кожи — те, что он использовал для похода в Запретный лес. Рядом шел Малфой. Его капюшон также скрывал лицо максимально сильно — лишь чёрные кудри трепал ветер. Они шли быстро — насколько это было возможно. Малфой постоянно чертыхался и пару раз даже оступился, ему было непривычно передвигаться в сапогах на высоком каблуке и платье с длинной юбкой в пол. Снейп подхватил своего компаньона под руку и постарался ускориться. Ему не хотелось, чтобы их заметили раньше времени. Добравшись до банка, они на некоторое время остановились, чтобы Малфой мог выпить ещё одну порцию оборотного. Зельевар оглянулся вокруг, еще раз убеждаясь в отсутствии слежки, и посмотрел на часы. 11:25 Северус не мог поверить, что его втянули в подобную авантюру — ему уже не девятнадцать в конце-то концов — но вот он здесь, собственной персоной, вместе с Люциусом Малфоем собирается ограбить Гринготтс. Пожалуй, это не было самой безумной вещью, которую ему приходилось совершать в своей жизни — он ведь был Пожирателем Смерти. Однако сейчас ему это казалось верхом наглости и человеческой глупости. Их могут заметить — их точно заметят — и может даже убить. Он так долго был двойным агентом, что уже забыл, каково это не притворяться все время кем-то другим, не следить тщательно за каждым своим действием — лишь бы не раскрыли — и не врать постоянно самому безумному злодею современности. Не играть с огнём. Просто жить нормальной жизнью — это все, чего ему хотелось. Но о какой нормальной жизни может идти речь, когда он по собственной воле выступил на стороне третьего участника войны. — Это безумие. Малфой поджал губы и скинул капюшон. — Идем. Они поднялись по ступеням, Северус все еще держал своего друга за руку и в другое время ему бы это польстило — Беллатриса, несмотря на свое безумие, была очень красивой женщиной. В молодости она была ему очень симпатична и возможно — будь он чуть богаче и красивее и чуть менее благоразумен — составил бы конкуренцию Лестрейнджу в борьбе за сердце очаровательной Блэк. В банк они вошли в полной тишине. Малфой тут же оттолкнул своего компаньона и, довольно удачно изображая походку Безумной Беллы, направился к большому столу в самом конце холла. Гоблины недовольно отрывали свои уродливые головы от бумаг и провожали незваную гостью неприятным взглядом. Других посетителей не было. Зельевар посмотрел на потолок — высокий, вычурный и золотой — и взмолился, чтобы они остались живы. Услышит ли его Мерлин или Иисус, или кто бы то ни было. Неважно. Умирать — тем более так глупо — не хотелось. — Я бы хотела посетить свой сейф! Северус быстро пересек холл и оказался рядом со своим подельником как раз в тот момент, когда тот незаметно взмахнул палочкой, спрятанной в рукаве, и прошептал: — Империус.

***

— Мог бы и посвятить меня в свой гениальный план. Они ехали на вагонетке и вокруг не было ни одного источника света, кроме палочки зельевара, яркости которой в масштабах огромного подземелья категорически не хватало. — Я надеялся, что до этого не дойдет. Люциус нахмурился из-за чего лицо Лестрейндж стало выглядеть непривычно. — Что мы должны найти? — Я думаю, это должна быть чаша. — О, так ты думаешь! Пожиратели — уже скорее всего бывшие — злобно уставились друг на друга. Рука Малфоя, державшая палочку, направленную на гоблина, дернулась. Снейп закатил глаза и отвернулся, продолжая всматриваться во тьму. Северус никогда раньше не бывал в этом месте: он не был достаточно богат, чтобы иметь хоть какие-то серьезные сбережения, достойные обращения в банк, а доступ к фамильному сейфу Принцев для него был закрыт — спасибо матери. Ему много чего было недоступно благодаря выходкам Эйлин, но с возрастом его перестало это заботить. В конце концов он был явно не лучше, особенно прямо сейчас. Послышалось что-то отдаленно напоминающее воду. Снейп напрягся. Он точно знал, что Малфой тоже занервничал, потому что услышал, как тот достал свою вторую палочку и подошел ближе к сопровождающему их гоблину. С каждой секундой звук становился все сильнее и в какой-то момент можно было точно сказать, что это было. Водопад. Когда они увидели его, было слишком поздно что-то предпринимать и их окатило ледяной водой. — Черт! Империус! Настоящий голос Малфоя был настолько громким и непривычным, что зельевар застыл на мгновенье, а потом высушил себя заклинанием. — На нем есть сигнальные чары? Люциус высушил себя с помощью свободной палочки, но ответить не успел: на переднем конце вагонетки загорелся огонек и раздался звук, похожий на вой магловских сирен. Они остановились. — Отключи это немедленно! Гоблин перевел остекленевший взгляд вперед, взмахнул своей когтистой рукой – одеревенело, словно робот – и шум прекратился. Вагонетка скрипнула, дернулась и вновь пришла в движение. — План. Я жду, – Снейп скрестил руки на груди. Палочка отдавала теплом, знакомым и успокаивающим, и он еще сильнее сжал ее в своей ладони. Малфой бросил недовольный взгляд на собеседника, будто это не он собственнолично организовал это безумие, из-за которого они оба отправятся в Азкабан или умрут прямо на месте. Конечно, когда ты находишься в бегах, это может казаться сущим пустяком: в конце концов столь неблагоприятная перспектива нависает над тобой постоянно, и ты привыкаешь к ней, как к неприятным бытовым трудностям, - однако Северус не был рад такой перспективе. Он и так был должен чертовой прорве людей, особенно Дамблдору, за свою свободу и было верхом глупости вновь поставить ее под угрозу. Тем более сейчас. — Спускаемся в сейф, забираем чашу, уходим. Стараемся не привлекать лишнего внимания и обойтись без потерь. Чашу заберешь ты – как только я разберусь, что с ней делать – заберу у тебя. — С вниманием уже не получилось, Малфой. Все пойдет не по плану – зельевар не сомневался в этом ни минуты – вопрос оставался лишь в том, какую цену им придется заплатить за это. Малфой никогда не был хорошим стратегом: он не умел планировать, учитывая все детали, всегда действовал по чужой указке – сначала отца, а затем Лорда. Северус же не мог позволить себе подобное поведение, ведь у него не было права на ошибку. Просчитать все наперед, прикрыть все тылы, обеспечить ходы к отступлению, перепроверить – вот его алгоритм, закон, который он применял к своей жизни и который не мог нарушить. Взять того же Поттера, будь он неладен. Пот-тер. Необъяснимая загадка, которую Снейп так до конца и не разгадал. Несносный, импульсивный, упертый ребенок, раз за разом попадающий в самую гущу событий темнейшего периода в истории магической Британии и так же регулярно выходящий из этих событий победителем. Удача ли это? И насколько нужно быть любимцем судьбы, чтобы эта удача не отвернулась от тебя? Северус не верил в удачу. Он верил в упорный труд и старания, в поддержку влиятельных личностей и связи, в ум и силу характера, но не в удачу. Еще он не верил Дамблдору, хоть тот и был мудрейшим человеком на его жизненном пути, директор был слишком непредсказуем и опасен. Поэтому Снейп взял на себя ответственность научить мальчишку анимагии в тайне от остальных: нельзя отправлять бойца в битву без козырей в рукаве, без оружия, которое может ему помочь в этой борьбе или, как минимум, поможет ему уйти с поля биты живым. И если Дамблдор не хочет давать Поттеру такую возможность, то ее даст он. По крайней мере так совесть Северуса будет чиста. — Я надеюсь, ты зачтешь мне это в качестве выплаты долга. Люциус не успел ответить. Вагонетка остановилась, гоблин так же неестественно, как и все до этого, выбрался из нее и зашагал по темному коридору в сторону, откуда доносилось утробное звериное рычание. Зельевар обновил чары на своей маскировке и двинулся следом. Малфой не отставал. Они минули несколько поворотов, прежде чем выйти в огромный зал с потолками, которые казалось находились на высоте равной десятиэтажному зданию. И увидели его. Огромное величественное создание невероятной красоты прижималось к полу и скулило от ужаса, пока гоблин шел к противоположной стороне стены с железными колотушками в руках. Волшебники молча переглянулись и направились следом. — Помни, нам нужна чаша, - Малфой немного помедлил у открытой двери сейфа. – Вот эта. Маг указал на чашу, стоявшую на самой вершине горы из золота, сундуков и украшений. Северус никогда в жизни не видел такого количества денег разом – возможно, что даже из всего, что он видел за тридцать шесть лет, не сложить хоть сколько-нибудь сравнимой с этой кучи. Чаша была точно та. Это было необъяснимое чувство: холодок по шее и узел в животе, словно сам Воландеморт стоит за спиной. Он сделал шаг вперед и … — Это же мой! – возмущенный Люциус схватил амулет с ярко-красным камнем по середине. И начался хаос. Монеты, сервиз, амулеты, сундуки – все начало дребезжать и с бешенной скоростью удваиваться. Северус поднял себя в воздух заклинанием и полетел в сторону чаши: он видел только ее и не собирался отвлекаться на крики Малфоя. Тот, очевидно, пытался заставить гоблина отменить действие охранного заклятья, но было уже поздно, монеты завалили незадачливого работника банка – Империус лишал возможности адекватно поступать в подобных ситуациях. Счет шел на секунды и, как только чаша оказалась у Снейпа в руках, он полетел к выходу из сейфа. Волна золота чуть не погребла под собой и его тоже, но он успел и вместе с Малфоем бросился в сторону комнаты с драконом. За спиной раздавался грохот металла и вой сработавших сигнальных чар, дышать было тяжело: воздух глубоко под землей тяжелый, густой, с низким содержанием кислорода, а зимняя мантия слишком теплая и тяжелая, чтобы в ней можно было бежать. Дракон больше не жался в дальний угол – приспособление, отпугивающее животное, осталось в руках у погибшего гоблина. Он расправил свои огромные крылья и извергал предупредительные залпы огня вперемешку с дымом, от которого дышать становилось еще тяжелее. Малфой отставал – хотя оборотное перестало действовать уже давно, каблуки никуда не делись – и рисковал быть заблокированным в узком проходе между грудой золота и мордой дракона, который стремительно надвигался на них. Еще пара мгновений, и они умрут. В голове профессора промелькнула шальная мысль, что, по крайней мере, им не придется проводить остаток своей жалкой жизни в Азкабане. — Малфой, быстрее! Когда между ними и драконом оставалось едва ли десять метров, Северус подхватил подбежавшего Люциуса и взмыл в воздух. Следующим, что он почувствовал после кратковременного облегчения, была боль. Сильная, жгучая, проникающая в самое нутро боль охватила сначала голень, потом всю ногу, а затем распространилась по всему телу. Только бы успеть добраться до верха, только бы не отключиться. Снейп посмотрел на старые маггловские наручные часы. 12:05