Муравей на листе Мебиуса

В этой главе я использовала идеи Несплюшки, с ее разрешения, которое она дала во время обсуждения фика „Эффект птеродактиля” уважаемой Заязочки. 15. POV Гарри Поттера-семнадцатилетнего Я и представить себе не мог, что когда-нибудь попаду сюда? Как я могу существовать в одном и том же пространстве и времени вместе с постаревшим собой? Как ОН установил этот „временной кокон”, если, конечно, верить ему на слово? Одни только вопросы и никаких ответов. Я попробовал дотронуться до стен этого „кокона”, но мои пальцы оттолкнуло непонятным вихрем, который – я так думаю, окружает нас со всех сторон, отделяя от реальности. Наступившее сразу после этого головокружение говорило о том, что – я это ясно почувствовал на собственной шкуре, стенки кокона защищены каким-то неизвестным заклятьем, поглощающим энергию пытающегося пересечь границу. Да еще руку назад отбросило, и пальцы здорово тряхнуло - мне показалось как от удара электричеством, значит, там еще некая, неизвестная мне дополнительная защита понакручена. Понял я, понял! Мне дали ясное указание не лезть туда, куда не положено, чтобы не навлечь на свою голову одни неприятности.... Прижав к груди оцепеневшую руку, я злобно посмотрел на Гарри-старика, баюкая пострадавшую конечность и тихо шипя сквозь зубы; и тут я заметил, как этот гад ехидно ухмыляется. Интересно, он специально не предостерег меня, чтобы развлечься за мой счет или просто не успел? Впрочем, стоит ли сердиться, учитывая, что он – это я? Стоило, однако, удостовериться в этом, чтобы в дальнейшем между нами не было недопонимания. – Скажите, вы – это я? – спрашиваю я, чувствуя при этом себя полным кретином. Вопрос на самом деле глупый, учитывая, что он выглядит как моя постаревшая копия. Его длинная до пояса борода скрывала, конечно, черты лица, но сбрей он ее сейчас – я уверен в этом – под ним будет то же лицо, только морщинистое. Старик, словно пытаясь развеять мои сомнения наверняка, слегка наклонился вперед, опираясь на посох, чтобы я отчетливо разглядел нашу „фирменную эмблему“ – молниевидный шрам на лбу. Шрам, как и ожидалось, оказался на своем законном месте, но в отличии от моего, был еле заметным и очевидно не беспокоил его. А мой часто болел, зудел и словно жил своей собственной жизнью. Он кивнул, и я принял было его кивок за утвердительный ответ. Но, через несколько минут, он опроверг мои умозаключения. – Да, мы один и тот же человек, Гарри, но мы из разных эпох, – просто сказал он, как будто это нечто естественное. Значит, он из моего будущего. Но зачем ему понадобилось связываться со мной? В моей голове табуном проскакивали идеи одна абсурдней другой, навеянные теми фантастическими романами, которые мне пришлось прочесть во время наших с Гермионой странствий по стране, в поисках хоркруксов. Подумав о хоркруксах, я вдруг осознал всю нелепость ситуации, в которой мы с ней оказались по собственной глупости. Ну, не идиоты ли мы? Искать хоркруксы Волдеморта ... И где? В лесах ... То, что я тупой недоумок, это понятно, но вот та же Гермиона – самая, как говорилось, выдающаяся ведьма нашего поколения – она сразу и безуговорочно последовала за мной, не сказав ни слово поперек! Даже Рона Уизли потащила с нами... Так или иначе, по воле судьбы, мы вдвоем с ней оказались в этом странном месте. И даже здесь я умудрился выделиться и оказался в самом невозможном из всех странных мест мира, а теперь сижу напротив себя самого, только постаревшего. Он говорил со мной с терпением, сдерживая собственные эмоций, словно знал насколько я вспыльчив. Впрочем, чему удивляться, если он сказал, что он – это я? – Да ... Вот делааа... Но, зачем вы привели меня сюда? – Меня обуревали сомнения и страхи, я еще помнил его последние слова во время нашей первой встречи. – Я хотел тебя кое-о-чем предупредить – начал он, подтверждая мои опасения. – И хотел бы отдать тебе некоторые предметы, чтобы ты их забрал с собой. В его словах чувствовалась доля некой недосказанности, растерянности или, быть может, недоверия, что очень задело меня. Словно он не до конца доверяет мне и сомневается в моей компетентности.Отсутствие веры в мои способности с его – а в действительности, с моей собственной стороны, оскорбило меня больше всего. – Говорите, я вас слушаю, – сказал я ледяным тоном, впервые осознав, что обращаюсь к нему на „Вы”. Дурсли, какими бы они ни были, воспитывали меня правильно, ставя на первое место уважение к взрослым. Это привитое родственниками уважение к старшим и заставляло меня беспрекословно верить директору Дамблдору, не смотря на то, что не раз и не два видел явное противоречие между его словами и его действиями. – Должен тебя предупредить, – вздохнув начал старый я, - что мы с тобой оказались в петле Мебиуса ... – Чего? – не понял я. Кто такой Мебиус – человек или некое незнакомое мне заклинание, но само название меня очень насторожило. Он, не глядя на меня, шевельнул навершием своего посоха, покоящимся до сих пор у него между ладонями. В воздухе появилась и начала плавно изгибаться длинная белая лента, змеясь и мерцая, сотканная словно из звездной пыли. Эта лента с одной стороны была ослепительно белой, а с другой – матово черной. Под воздействием посоха края ленты соединились, составив в месте соединения тонкую блестящую полоску. Получилась обычная петля - светлая снаружи, темная внутри. Подняв руку, старик призвал ее к себе и она плавно опустилась на его ладонь. – Смотри, Гарри, – сказал старик. – Это должна была быть наша с тобой жизнь, какой бы она не была. – Его сморщенный, костлявый палец указал на внешнюю, светлую сторону полоски. В месте склеивания петли появилась маленькая красная стрелка, которая, медленно двигаясь по краям петли, пунктиром очертила линию, пока не дошла – уже с другой стороны, до блестящей полоски, заканчивая свой путь жирной черной точкой. – Так нам было предначертано судьбой жить. Но кому-то наша светлая судьба чем-то мешала в осуществлении собственных планов, и он разорвал петлю нашей жизни, соединяя ее вот так! Смотри! – Одновременно с последним его словом лента разъединилась, но не в месте склеивания, а на сантиметр дальше от этого места. Освободившийся конец ленты, с идущим дальше красным пунктиром перевернулся на сто восемьдесят градусов и снова приклеился к свободному краю ленты. Теперь я видел в чем загвоздка – светлая сторона соединилась с темной – петля получилась перевернутой. Ага, вот в чем дело! Вдруг я вспомнил, что это за петля такая и кто такой этот Мебиус. Мистер Хопкинс, наш учитель по математике в начальной школе Литлл Уингинга, показывал нам этот способ соединения бумажных полосочек, называя их „листьями Мебиуса”. И он рассказывал еще, что если по этой полоске опустить муравья, эта поверхность в длине покажется ему бесконечной. Но каким боком это касается меня, я не сообразил. Или боялся признаться себе ... – Продолжайте, я вспомнил об этих лентах, – пальцем указал я на кружившуюся перед глазами перевернутую петлю. – Видишь ли, Гарри, тот, кто сделал это, разрушил нашу жизнь полностью, перевернув ее на изнанку, чтобы его план воплощался в жизнь, вопреки всякому здравому смыслу и логике. Вспомни свое проживание на Тиссовой с Дурслями, дружбу с Уизлями, ссору с Малфоем, Хагрида – твоего проводника в волшебный мир, полосу препятствий и спасение Философского камня на первом курсе. Вспомни встречу с василиском и задай себе вопрос: на кой тебе, постороннему человеку, было отправляться спасать Джиневру; тебе, а не ее четверым старшим братьям? И дальше ... – Я понял. Не надо перечислять все мои „подвиги“, я давно над этими странностями задумываюсь, – прервал его я. Дай этому старику волю, и он не остановится до пришествия следующего Темного лорда. – Ладно, – он быстро переключил свое внимание снова на петлю Мебиуса. – Посмотри сюда. Если светлая страна ленты – это предначертанная нам богом судьба, а другая – отражение „страшных грез” – то, что никогда не должно было с нами случиться, тогда, если правильно срежем петлю и соединим нашу реальную жизнь с жизнью, навязанной нам насильно, что получается? – Он несколько раз за время своей речи разделял и соединял края светящейся ленты то правильно, то с закручиванием. – Наша реально прожитая жизнь? – ответил я и он согласно кивнул. – И что нужно сделать? – Нужно еще раз разрубить ленту Судьбы и соединить ее снова, но уже правильно, Гарри! – воскликнул он взволнованно. – Иначе твоя судьба воплотиться в мою жизнь, плавно переходя в полосу пережитых тобой Обливиейтов Снейпа. Тебе придется забыть о любви к Гермионе, жениться на бессовестной шлюшке Джиневре, воспитывать ее ублюдков и так далее. – Что-что? – не поверил я своим ушам. От самой идеи связать свою жизнь с сестрой Рона меня тошнило. – Что слышал. И много еще чего, - он был бледен как труп, и я испугался, успеет ли он рассказать мне все. – И запомни наконец, что нельзя связываться с Предателями крови. Вот, снова эта кличка! – Скажите, а вы узнали, почему к Уизли прикрепилось это прозвище? – Узнал. После того, как прогнал Джиневру прочь из моего дома на Гриммуальд Плейс, я не сразу уволился из Аврората. С каждым днем, прожитым вдалеке от рыжих мой разум становился все четче. И я отправился изучать архивы Отдела Тайн. Как ты уже знаешь ... – он посмотрел на меня, - нет, еще не знаешь, но я тебе расскажу. В Отделе Тайн автоматически ведется запись обо всех важнейших событиях волшебного мира, даже самых секретных. Конечно, обыватели не догадываются, что за ними столь пристально наблюдают, иначе подняли бы скандал. Так я узнал, что в школе Молли прокляли бесплодием. Мне стало так смешно, что я не удержался от и расхохотался. Молли Уизли бесплодна, вот умора. Но старик невозмутимо выждал, пока мой приступ смеха не пройдет и продолжил: – И так же, как и ее дочь Джиневра, в школе она не была образцом морали. Она слыла жуткой вертихвосткой и весьма доступной барышней. Флиртуя с женихом Беллатрисы Блэк, Родольфусом Лестрейнджем, задела тем самым ее гордость и честь, и та наслала на Молли Прюэтт фирменное родовое проклятие Блэков – Бесплодие. – Но-но-но ..., – начал бы я, но меня грубо прервали. – Не перебивай меня, Гарри, я пока еще не закончил! Я замер, пришибленный. Старик пылал гневом из-за меня, и я почувствовал себя невоспитанным дурачком. – Извините, – прошептал я, почувствовав как горят мои уши. – Ладно, принимаю твое извинение, но предупреждаю – у нас не так много времени осталось. Я должен еще много чего тебе рассказать, а если будешь и дальше перебивать, что-нибудь да забуду и нам придется повторить эксперимент. Я решил не спрашивать о каком таком эксперименте он говорит, лишь кивнул в знак согласия. – Тааак-с ... Да. Белла наслала проклятие и Молли вдруг изменила свое поведение. Она зачастила в библиотеку, забыв о парнях и полуночных прогулках до чуланов для метел, пока однажды ее к себе в кабинет не вызвал сам Альбус Дамблдор. Что они там обсуждали, о чем судачили, в записях Отдела Тайн не говорилось, но внезапно молодая мисс Прюэтт, уроженица знатной чистокровной фамилии воспылала любовью к бедному парню из своего факультета, Артуру Уизли. Сразу по окончанию школы, Молли выскочила за него наперекор своей семье и год спустя у них родился первенец. Т.е., словно проклятие Блэков исчезло в небытие. А такое возможно только в одном единственном случае – если проклятая выходит за кровного родственника проклинающей, наслав на семью мужа аналогичное по силе, но другое по сущности проклятие, тем самым отразив на проклинающую ее собственное проклятие. Я молчал, пытаясь осознать и переварить сказанное мной-стариком. Что же тогда выходит? Выходит, что Молли Прюэтт, чтобы иметь детей, была вынуждена выйти за родственника Беллатрикс Блэк? За любого из кровных родственников Беллы. Просто, Артур был ближе и доступнее. Интересно, чем она прокляла свою новую семью, чтобы родить? Словно услышав мой последний вопрос, старик сказал: – Она должна была проклясть свой выводок заклятьем Полного отщепления от Магии. Это было единственным равносильным проклятием. И миссис Уизли пошла на этот шаг. Опережая твой вопрос – бесплодие вернулось к Белле, но оно задело не только ее, но и всех ее кровных родственников, тем самым ослабляясь, поэтому у них рождается только один ребенок. Отраженное проклятие даровало Молли много детей. Однако, за все надо платить. Потомков Молли ждет полное лишение магических способностей – не в первом, так во втором или третьем поколении. И что хуже всего, их тоже настигнет проклятие бесплодия, потому что они тоже кровные родственники Беллы и наследники Артура. Вот значит как оно было! Семья Уизли – Предатели крови не из-за Артура, а из-за Молли. Наверно, Прюэттам тоже досталось, поэтому они и вымерли. Ведь, скоро после рождения Билла Уизли, погибли братья Молли – Гидеон и Фабиан Прюэтт. Я задумался. Все непросто в мире магии. Маглам владение волшебством показалось бы истинным счастьем и воплощением мечты. Но в реальном мире магии, чтобы не навлечь на себя и потомков беду, приходится постоянно следить за своими словами и действиями, чтобы не дай бог магия не сочла это предательством или какая-нибудь обиженная ведьма не прокляла тебя. Молчание между нами затягивалось. Я видел его страдания из-за будущей судьбы его родившиеся уже детей. Клянусь себе, я не допущу, чтобы эта судьба постигла моих детей. И детей Гермионы. – Вижу, хоркрукс у тебя еще в шраме, - нарушил молчание старик, ошарашив Гарри резкой сменой темы разговора. – Что вы сказали? – крикнул парень. – В моем шраме есть хоркрукс Волдеморта? – Что это хоркрукс Волдеморта я не говорил, - улыбнулся старик. – Я сказал ... – Да, я слышал. Чей хоркрукс находится у меня в голове? – Дамблдора. Но ты не переживай, его ждет огромный сюрприз в том временном коконе, похожем на безлюдный вокзал Кинг Кросс, где он устроил ловушку своему ручному герою ... – Вы о нас говорите, что ли? – не доверчиво спросил я, – уж слишком невероятно звучало сказанное мной-стариком. Он нахмурился. Я видел, что ему не хочется вспоминать прошлое, а необходимость все-таки сделать этого удручала еще больше. – О нас, конечно, о ком же еще? – он отмахнулся рукой от нахлынувших неприятных воспоминаний. – Но, сперва, давай уточним, когда тебя перетянуло в прошлое. Разрази меня гром, такого я не ожидал. – В прошлое? – вскрикнув, я вскочил с кресла. – Как в прошлое? Я думал, мы просто аппарировали в неизвестное место... Старик изумленно посмотрел на меня: – Где вы были, когда вам пришлось аппарировать? – В Годриковой были, хоркрукс Волдеморта в доме родителей искали. – А-а-а-а, этот момент ... Вы должны были в палатку вернуться, да-да-да ... Значит, вот как получилось, - пока я снова недоумевал, он очень оживился. – Там скоро Рон появится с делюминатором, Снейп отправит вам меч Гриффиндора ... Но прежде чем это случится, у вас с Гермионой будет любовь, ты ей предложение сделаешь, она его примет, - я хлопал глазами, не веря его словам. – Но счастье не продлится долго, Гарри, Снейп вам сотрет память ... – Я открыл было рот, возразить, но он поднял руку и я заткнулся. – Дальше вас с Гермионой похитят егери Волдеморта ... – он внезапно замолчал, прикрыв глаза. Из-под век, по сморщенных щеках потекли слезы и я нечаянно представил что дальше с НИМИ случилось. Мороз пробежался тысячами мурашками по спине. – И ты встретишься и победишь Волдеморта... – Его голос задрожал и он глубоко вздохнул, стараясь привести себя в порядке. - А там и до встречи с Дамблдором на пустынном вокзале как рукой подать. Ох и попытается он навешать тебе лапшу на уши, чтобы уговорить тебя сесть вместо него на поезд, отправляющийся в Бездну ... Конец POV Гарри Поттера-семнадцатилетнего