Не можешь устоять? Попробуй убежать!

Медленно открываю глаза. У меня ощущение, что я с похмелья. Я лежу на большой кровати, на удивление мягкой. В комнате полумрак, шторы задернуты. Если бы не руки, пристегнутые наручниками к изголовью, то можно было бы предположить, что я просто тусовался где-то всю ночь, а потом поехал домой к незнакомому парню. Хочу чуть присесть на кровати, но ноги тоже пристегнуты и слегка разведены в стороны. Хорошо, что одежда полностью на мне. Спустя несколько минут мне все-таки удается чуть передвинуться, чтобы спина более удобно расположилась на подушке. Оглядываюсь по сторонам. Это не квартира, а скорее всего, огромный загородный дом. Дверь в комнату приоткрыта и отсюда можно увидеть лестницу, ведущую вниз. «Как в замке», — почему-то кажется мне. Слышатся легкие шаги. Они медленно приближаются, и я быстро облизываю пересохшие вмиг губы, только в этот момент полностью осознавая, что произошло. Все это время я медленно шёл по крупицам еды, разбросанной на полу. Прямо в его ловушку. И вот он поймал меня. В комнату заходит Бен. На нем сейчас не полицейская форма, а обычные домашние штаны и легкая футболка, выгодно подчеркивающая плечи и рельеф груди. Мы встречаемся с ним глазами. Он ничего не говорит, садится на небольшой диванчик у стены, наливает себе виски из стоящей тут же бутылки и делает один глоток. Я приподнимаю бровь. — Я что, невидимый? — негромко спрашиваю у него. Он снова безразлично смотрит на меня. — Где мы? — решаю зайти с другой стороны. — В моем поместье, — тут же отвечает он. — Благодаря тебе и твоему отделу мы не можем вернуться в наш прежний дом. — Какая жалость, — с сарказмом замечаю я. Вновь оглядываюсь по сторонам. В этой комнате еще одна небольшая дверь, скорее всего, ведущая в ванную. Надеюсь, что это не подвал, где спрятаны трупы. — Ну и где он? — вновь обращаюсь к Бену. — Если ты о Брайане, то он внизу… отдыхает. — Он ведь так устал… людей-то убивать, — чуть ли не выплевываю я. — Если ты не заметил, то он неделю провел на тюремной койке… — Но у него был ты, чтобы скрашивать его тоскливые ночи. — А вот это не твое дело, — грубо отвечает он, снова делая глоток. Я морщусь. Кисти начинают потихоньку отекать. — Ладно он… по нему видно, что он с катушек слетел. Но ты-то как оказался рядом с ним? — Этот вопрос меня действительно интересует. Его улыбка не предвещает ничего хорошего. — Если по нему видно, то что же ты повелся, как последняя дешевка? Целоваться к нему лез, раздевался перед ним? — Его голос прямо сочится ядом. Мне стыдно вспоминать о своем промахе. Я действительно поверил ему. — Ревнуешь? — вдруг доходит до меня. — Подожди. Это ты был возле моего дома? В ту ночь, когда я поехал к Майклу. Ты следил за мной? Он кивает, чуть улыбаясь. — Хотел меня убить, а потом поехать к Майклу, чтобы обеспечить себе алиби? Я-то думал, что это ты резко на него переключился, ведь изначально не хотел иметь с ним дел. Кусочки пазла постепенно встают на свои места. — Все зашло слишком далеко. Мне проще было от тебя избавиться, — задумчиво проговаривает он. — Но почему? Ты ведь видел, что я захожу в тупик. Я не представлял угрозы. — Мне было плевать на расследование. Но... он уделял тебе слишком много внимания. Я очень хорошо знаю Брайана. В тебе есть что-то, что очень интересует его. Он поднимается с места, крутит в руках бокал, потом ставит его на столик и пристально смотрит на меня, словно пытаясь понять, чем я мог заинтересовать его парня. А я опять теряю дар речи. — Почему ты ему помогаешь? — выдавливаю из себя. Мне кажется, что Бен не такой. Да, я уже убедился, что мои предположения не всегда верны, но насчет Бена я почему-то уверен — не свяжись он с Кинни, или какая там у него фамилия, то был бы нормальным человеком. — Он мой любовник, — просто отвечает Бен. — И мне нравится то, что он делает. Если бы не наручники, я бы покрутил пальцем у виска. — Он чудовище, — тихо произношу я. — Таких нужно держать в клетках под пристальным наблюдением. — Не смей так про него говорить, — тут же бесится он. В комнате повисает оглушающая тишина, сквозь которую я слышу неспешные шаги по лестнице. Все мои внутренности резко сжимаются. И как только я вижу размытый силуэт в коридоре, то почти хочу подавить крик. Брайан. Он останавливается в проеме и опирается спиной о дверной косяк. У него вид, словно он вышел из душа. Только уже успел надеть синие джинсы и черную майку. Я окидываю его взглядом. Впервые вижу его без тюремной одежды. Майка идеально отглажена, но чуть-чуть задралась, показывая блядскую дорожку, спускающуюся вниз к паху, его джинсы расстегнуты на верхнюю пуговицу, и если вглядеться, то можно увидеть небольшие паховые волоски, что подтверждает мою догадку — на нем нет белья. Стараюсь смотреть куда угодно, только не на него, но все-таки в последний раз пробегаюсь глазами по его лицу. Он выглядит отдохнувшим, гладко выбритым и безмятежным. Бен тоже замечает его, осторожно подходит и что-то шепчет на ухо. Кинни понимающе улыбается. От этой идиллии меня тянет блевать, и я привлекаю к себе внимание: — Как мило. Они оборачиваются. — Мистер Тейлор, — Кинни приподнимает бровь и, наконец, смотрит на меня. — А я уже почти забыл, что вы здесь. Я фыркаю, ни разу не поверив. Гребаная ложь. Фарс. И мне предстоит в этом участвовать. Он медленно ко мне подходит, прожигая взглядом. У меня чувство, что меня окунули в ледяную воду, и я передергиваюсь. — Каково это? — тихо спрашивает он, останавливаясь в метре. — Быть связанным… и знать, что через некоторое время вас не будет в живых? Чувствуете ли вы себя смельчаком, каким были, когда рассказывали мне, что скоро меня посадят на электрический стул? Я только открываю рот, чтобы ответить, как слышу, что сзади хлопает дверь. Это вышел Бен. Мы с Кинни оборачиваемся, и я успеваю заметить в его взгляде некоторое недовольство, но когда он поворачивает голову ко мне, то его лицо снова невозмутимо. — Я не чувствую страха, — говорю ему, глядя в глаза. — Я чувствую ужасное разочарование и лютую злость от осознания, что я вам поверил, и что такой псих, как вы, сейчас на свободе, а не там, где ему положено быть. Он слегка прищуривается, а потом улыбается. Оглядывается по сторонам, берет стул и садится напротив меня, положив руки на колени. Что-то вспоминает, поднимая глаза к потолку, а потом усмехается. — Вы настолько глупы… Вы были так уверены в своей правоте. Вы изобрели целую схему моей невиновности, и всё… мимо. Мне даже придумывать ничего не пришлось, вы все сделали за меня. Но знаете, что… — мягко говорит он, вновь возвращаясь к моему лицу. — Это было очень мило. И слишком невинно для копа. Несмотря на то, что я едва сдерживал смех, мне понравилось, как вы меня защищали. Определенно, я бы хотел себе такого адвоката. — Да я вообще вам жизнь спас, — едва сдерживая ярость, отвечаю ему. — Если бы я к вам не пришел, сегодня был бы уже суд. И так как я не ваш адвокат, то закончился бы он плачевно для вас. — Вы не мне жизнь спасли, — серьезно отвечает он и поясняет, когда я удивленно вскидываю бровь: — Вы спасли жизнь всему вашему отделу. Бен просто перестрелял бы вас, как собак, и я бы был свободен. Я представляю себе эту картину, и мне становится жутко по-настоящему. — Это и был ваш план? Именно поэтому вы не брали адвоката? — изумляюсь я. — Поставили на Бена? — Нет. Я поставил на вас. Я замолкаю и отворачиваюсь от него, обдумывая его слова. Я так облажался. Я ведь знал, что нельзя разговаривать с заключенными наедине, и нельзя верить тому, на ком висит убийство пятидесяти девяти человек, что бы он тебе ни говорил. Тяжело вздыхаю. Интересно, он убьет меня сразу, или я так и буду спать в наручниках? Снова поворачиваю к нему голову и перехватываю взгляд: он плавно скользит по моим ногам вверх, и мне кажется, что он сейчас кинется на меня. Внутренне съеживаюсь и пытаюсь его отвлечь. — Ну, а что Бен? Бегает за вами, как собачка? Где его поводок? Блядь. Плохая идея. Теперь он пристально смотрит мне в лицо, сложив кончики пальцев вместе. Где-то внизу слышен грохот, будто бы упал шкаф. Я вздрагиваю, но Кинни и бровью не ведет. Он поднимается, от чего я на секунду думаю, что он сейчас пойдет проверять, что там случилось, но моей надежде не суждено сбыться. Он садится на кровать рядом со мной. Так аккуратно, будто боясь потревожить. Я неосознанно отодвигаюсь, насколько позволяют наручники. Он изучает мое лицо, переводит взгляд на губы, оценивающе осматривает линию ключицы, взгляд спускается к груди. Такое ощущение, что для него это обычное дело, и что он всего лишь раздумывает, куда нанести удар. Его рука осторожно прикасается к моему животу, мягко оглаживает его, что заставляет меня напрячь мышцы, а потом так же осторожно дотрагивается до паха. — Что, мистер Кинни, не получается заполучить парня и приходится его связывать? — зло спрашиваю, пытаясь скинуть его руку. Он настолько сосредоточился на своих действиях, что слегка вздрагивает, когда слышит вопрос. Потом его лицо смягчается. — Я могу получить любого, мистер Тейлор. — Сомневаюсь, что те парни стали изуродованными трупами добровольно, — ядовито отвечаю я. Он снисходительно улыбается, но тем не менее продолжает: — Я даже смог заполучить вас. — Меня? Вы считаете, что связать парня и не дать ему возможности двигаться или вообще защищаться это — заполучить?! — Я не про нынешнюю ситуацию, — спокойно проговаривает он. — Я заполучил вас еще тогда, как только вы переступили порог камеры для допросов. Я вспоминаю, как впервые увидел его. Да, я был растерян… наверное, даже на секунду потерял дар речи. Помню даже, как у меня встал после его слов. Но это всего лишь мысли, представления… точнее, я будто посмотрел порно. Но если я смотрю порно, и у меня на них встает, это не значит, что я хочу их всех трахнуть, ну или чтобы они трахнули меня. Наконец, поняв, что меня так тревожило, я успокаиваюсь. Это физиология. У меня встает на красивого парня, так же, как и от сексуальных мыслей. — Так может, вы объясните, в чем удовольствие разрезать парней на части и трахать обездвиженные тела, мистер Кинни? — тихо спрашиваю я, мечтая, чтобы он больше не говорил о том, что происходило в тюрьме. В его глазах загорается недобрый огонек. — Думаю… что лучше я вам покажу, — вкрадчивым шепотом предлагает он, а потом делает резкое движение и в следующую секунду уже придавливает меня к кровати, усаживаясь на мои бедра. Тяжело выдыхаю. Пошевелиться нет никакой возможности. Его руки, тем временем, забираются мне под футболку, задирая ее, и останавливаются на сосках. Пальцы слегка зажимают их, посылая тысячи мурашек по всему телу. Делаю усилие, чтобы вырвать руку, но ничего не выходит. Слишком крепко. Дышу так, словно пробежал стометровку. Тяжесть его тела сильно отвлекает от рациональных мыслей. Он опирается ладонью правой руки на кровать возле моей головы, придвигаясь ближе ко мне, а левая плавно скользит вверх, обхватывая за шею. Мое сознание взрывается от ужаса предстоящего, и я зажмуриваюсь, ожидая самого худшего. Нет, он не увидит страха в моих глазах. Не дождется. Однако вместо того, чтобы душить меня, он очень тихо произносит: — В тот день, когда вы взяли меня за руку в камере… — На этих словах я почему-то открываю глаза. Заглядываю в его. Ищу луч надежды или сожаления. Не нахожу. Но я помню тот момент, когда предположил, что его подставили. Всего на один миг защитная маска безразличного, невозмутимого и хладнокровного убийцы слетела с его лица. Он беспомощно смотрел в окно. А мне словно передалась его усталость. И именно тогда я почему-то представил перед собой ребенка, который плачет из-за ерунды горючими слезами, не зная, что такое жизнь. Мне стало так его жаль. В тот день я действительно увидел, что у него есть проблема, и хотел помочь ее решить. Но уже через несколько часов я понял — защитная маска сроднилась с душой. — Я думал, что не сдержусь, — тем временем продолжает он, не убирая руки с моей шеи. — И если бы не ваш донельзя гениальный в своей тупости план, то вы не вышли бы из моей камеры. Я был так возбужден… Вы первый человек, мистер Тейлор, который увидел во мне что-то… хорошее. Даже Бен… — на этих словах он хмыкает, на секунду прикрывая глаза, — даже он всегда осторожничал со мной, опасался… Он делает это до сих пор. Но не вы, — отрицательно качает головой. — Вы зашли в мою камеру, прекрасно осознавая, что я могу вас убить. Ваша ладонь дрожала в моих руках. Вы были напуганы до такой степени, что вряд ли могли слаженно мыслить, но вы не сделали ни одной попытки отстраниться. — Его голос падает до шепота, будто он рассказывает какой-то интимный секрет. — Как хорошо, что я так больше не думаю, — облизывая губы, хрипло отвечаю я. — Вы чудовище. И в вас нет ничего хорошего. Рука резко сжимается на моей шее. Чего-то подобного я ожидал, но все равно не могу подавить дрожь, расползающуюся по всему телу. — Я не такой, — признается он. Рука ослабляет хватку, и я снова широко распахиваю глаза. — Мои поступки чудовищны…, но не я. — Вы псих, если так думаете. Он как-то вымученно улыбается, а потом ласково говорит: — Я ведь могу быть нежным… — Пальцы начинают мягко перебирать мои волосы. — Но только если вы попросите, — почти весело добавляет он. — Близость с вами при любом раскладе — сомнительное удовольствие, — со злостью отвечаю я, пытаясь уклониться от его руки. Он смотрит мне в глаза. Его взгляд будто расстроенный. — Поверьте мне, — просит он. — Я уже один раз поверил, — отрицательно качаю головой. — И в итоге я с долбаным психом в одной постели, прикованный по рукам и ногам. Пальцы перестают гладить волосы. Его лицо приближается ко мне, и вот уже губы осторожно прижимаются к моим. Плотно их сжимаю, чтобы не отвечать на поцелуй, пытаюсь отвернуться. Чувствую, как язык проходится по верхней губе, горячее дыхание обдает жаром мое лицо, а потом он резко сжимает мой сосок, понимая, что я не реагирую. Я не выдерживаю и стону от острой боли, в это же мгновение он глубоко проникает языком в мой рот. Пытаюсь пнуть его коленом, но это бесполезно. Он только крепче прижимается ко мне. Сосредотачиваюсь на том, чтобы не отвечать ему, но когда понимаю, что неосознанно подстраиваюсь под его ритм, тут же сжимаю зубы, до крови прокусывая его губу. Он шипит, отстраняясь. Я пытаюсь отдышаться. Несколько секунд он смотрит на меня, медленно слизывая кровь. Я не знаю, чего ожидать, поэтому просто лежу, не шевелясь. Затем он чему-то усмехается и ласково, почти дружелюбно произносит, снова наклоняясь ко мне: — Я выбью вам все зубы, мистер Тейлор, если вы еще раз посмеете меня укусить. — В его глазах предупреждение, которое не стоит игнорировать, и все же… — Лучше я буду без зубов, чем с чувством, что добровольно лег под безумного ублюдка. Я действительно это сказал. Сердце начинает биться, как сумасшедшее, да с такой силой, что я скоро почувствую боль в ребрах из-за нестерпимого предупреждения — оно словно намекает, что я точно такой же псих, раз не сумел удержать язык за зубами, а под угрозой сейчас не только тело, но и жизнь. — Я даю вам последний шанс, мистер Тейлор, — очень спокойно говорит он, учитывая мои слова, но пока не давая на них ответ. — Используйте его с умом. Его губы вновь приближаются к моим, и я, даже не успев подумать, что делаю, резко ударяю его головой куда-то в скулу. Он отшатывается, прикладывая руку к пострадавшему месту, на секунду прикрывая глаза. Я делаю то же самое. Я знаю, что лучше его не злить, но почему-то внезапно чувствую откуда-то взявшуюся смелость. Мне кажется, что Кинни сейчас раскричится или вовсе изобьет меня до полусмерти, но тут я слышу легкий смех. Открываю глаза. Тут же сталкиваюсь с ним взглядом. Мне кажется или там проскальзывает… восхищение? Прежде, чем он что-то скажет, я быстро говорю: — Мне все равно, что вы со мной сделаете. Обращаюсь к нему на «вы» не потому, что он заслуживает уважения. Нет. Я хочу, чтобы он понял, что он не достоин даже того, чтобы я обращался к нему по имени. И это вроде как усиливает мою позицию, несмотря на ситуацию в целом. Он едва заметно хмыкает. Потом с силой вцепляется в мои волосы и оттягивает их назад. — Вот как? Вы просто находка для маньяка, мистер Тейлор. Если вам все равно, то моя совесть будет чиста. — Будто вы будете спрашивать у меня разрешения, — выдавливаю я. — Нет, — мягко отвечает он. — Просто у вас очень необычное поведение. Те парни… с которыми я был, — тут он замолкает, словно припоминая. Я кривлюсь от отвращения. Это не остается незамеченным для него. — Они обычно спрашивали, что я с ними буду делать. Проклинаю себя и спрашиваю, разрушая установленную между нами дистанцию: — Ну и что ты будешь со мной делать? Он ухмыляется. Глаза загораются фанатичным блеском, когда он произносит обыденным тоном: — Я разорву тебя, нахуй, в кровавые клочья. Моя смелость растворяется в этих словах.