Крылья

— Раздевайся. Что ж, идеальному слуге (ну, или не совсем идеальному прототипу) не надо повторять дважды. Стягиваю с себя одежду дрожащими пальцами. Знаю, ты чувствуешь мой страх (стоит только увидеть, как мерзко ты улыбаешься), знаю, что ни в коем случае не должен тебе его показать, но не могу. В этот раз это выше меня, и я ничего не могу с этим поделать. Колеблюсь, снимать ночную рубашку или нет. В итоге решаю, что не стоит. Захочет — сам снимет. Наверное, мои глаза стали как блюдца, расширившись от поглощающего страха. Ноги онемели, а руки заледенели. Вещи уже давно сняты и лежат бесформенной кучей на стуле, а я все еще не могу сдвинуться с места и лечь в эту чертову кровать. Точнее, в демонскую. Впрочем, неважно. Слишком сильно медлю — ты даже перестаешь делать вид, будто бы читаешь книгу, и смотришь на меня, подняв бровь. Хочется убежать. Интересно, а какое наказание стоит за нарушением прямого приказа? Наверное, слишком жестокое, раз даже ты никогда не осмеливался ослушаться, хотя и мастерски умел коверкать. Но тут за окном блеснула молния, и тотчас раздался звук грома. Это и стало решающим фактом – я скользнул под одеяло. Тепло, хоть и страшно. Ты все еще "читаешь" глупую книжку. Знаешь, раньше я не знал, что демоны читают. Да, раньше я многого не знал. Но это неважно, есть только здесь и сейчас. И то, что было в прошлом, и то, что произойдет в будущем, не имеет значения. Память не спасает от молний. Снова вспышка, секунду спустя раздается гром — а на меня накатывают детские воспоминания. Мама сидит у моей кровати, за окном сверкают молнии, а я, в то время еще пятилетний мальчишка, сжимаюсь под одеялом, а мама меня успокаивает и говорит… Говорит о том, что я ее смелый большой сыночек. И что даже если страшно, я с этим справлюсь. А потом мы вместе считали, сколько времени проходит от вспышки до грома. И каждый раз секунд становилось больше, и я засыпал еще задолго до тех пор, как заканчивалась война стихий. Я моргнул, стараясь отвлечься от наваждения. От детских воспоминаний стало еще более одиноко. Мама, я не хочу нарушать твой светлый образ воспоминаниями в эту ужасную ночь, я и так слишком часто это делал — вспомнить только тот дурацкий фотоаппарат. На смену страху приходит раздражение, и откуда-то берутся силы довольно язвительно поинтересоваться: — И что дальше, Хозяин? — не господин, а Хозяин. Я подчеркиваю свое бесправие. Умирать, так с музыкой! Эх, хотел бы я умереть — вместо того, чтобы унижаться перед тобой. — Ты — спать. Я — читать, потом тоже спать. Есть другие варианты, малыш? — Насмешливый тон, презрительно выделенное обращение. Да, да, я — маленький ребенок и не знаю, чем могут заниматься двое в одной постели. Эх, Себастьян, иногда твоя язвительность меня успокаивает. Ты ведь не знал, да? А может, и знал. Ты все знаешь, чертов демон. Закрываю глаза и пытаюсь уснуть. Отчего-то не выходит. Чертова гроза. Чертовы мысли. Чертов ад. Черт. Черт. Черт. Слишком много мыслей, и уснуть не получается. Тем более, что как бы странно это не звучало, но мысли приятные. Ты даже на правах хозяина обо мне заботишься, что ли? Хотя, скорее, это не забота, а лишь сохранение «имущества» — ведь без тебя я бы точно свихнулся в эту ночь. И все же я рад. До безумия рад, что ты рядом. Близко. А с другой стороны – безумно злюсь, что ты успел изучить мои привычки слишком хорошо. Мне не было так спокойно с того самого момента, когда я здесь появился. Просто потому что теперь ты совсем-совсем близко… И снова молния. Черт! Такой близости мне слишком мало для спасения от этого ужаса. Там, в прошлой жизни, во время гроз я засыпал, положив твою ладошку под лицо. Это было лучшим спасением от страха. Но теперь в моем положении это недопустимо. Как-то ты сумел научить меня держаться в рамках того, кем я являюсь. И неважно, графом или слугой, я знаю свои права и обязанности. Надо посчитать. Итак, молния… раз, два, три и гром. Снова молния, раз, два, три и гром. Эй, что-то не так, эпицентр ведь должен удаляться?! Раз, два, три. И снова, раз, два, три. Черт, я начал считать, и это не то что не помогло, а стало еще страшнее. Я лежал на боку спиной к демону, хотелось обернуться, но это было бы полным провалом – просто потому, что я сам бы потянулся к объятьям демона, чтобы убежать от страха. Нельзя. Нельзя! Надо придумать что-то еще — и мысль тут же приходит в голову. Я ведь малыш и должен спать, так? А во сне малыши часто ворочаются. Вот и я так сделаю – просто подвинусь чуть ближе и смогу уснуть в этом мерзопакостном местечке. Постарался откинуться назад как можно дальше. Кажется, слишком далеко – моя спина наткнулась на его руку. Страшно стало даже дышать. Знаешь, я прямо-таки чувствовал твою самодовольную усмешку, ублюдок! Но мгновение спустя злость на тебя куда-то испарилась. Ты аккуратно протиснул свою руку так, что оказалось, будто я на ней лежу. Второй рукой ты поправил одеяло, укрыв меня получше. Было тепло и спокойно, и не хотелось даже злиться. Спустя несколько минут я, все еще чувствуя твою улыбку (улыбку « все-знаю-все-могу», которая отчего-то даже перестала раздражать), начал засыпать. Проснулся я с восходом солнца – как раз примерно в то время, когда меня будил Джозеф. Кажется, я начал жить по новому графику. Открыл глаза, и первой моей мыслью было сбежать куда подальше, второй — остаться в таком положении, третья мысль полностью поддерживала и одобряла первую. Мало того, что я умудрился стянуть почти все одеяло со своего хозяина, (который только по одному ему известным причинам решил, что я вчера должен был спать у него), так и практически лежу на нем, бесстыдно обнимая… Черт! Черт! Черт! Пытаюсь аккуратно встать, дабы не разбудить бывшего дворецкого (это должно у меня получиться, ведь сам Себастьян меня не обнимает). На секунду замираю, не в силах удержаться. А ты очень красивый, ты знаешь? Тяжело признать, но я до безумия завидую той девице, что рвал букет – уверен, она часто может любоваться на тебя… Такого. Черт! Черт! Черт! Что за глупое наваждение? Рывком вскакиваю, уже не опасаясь тебя разбудить, слегка дрожащими руками (и что это со мной такое?) беру свою кучу шмотья и, по возможности, бесшумно выскальзываю в коридор. Странное чувство не покидает меня. Отчего-то мне казалось, что ты не спал, когда я довольно бесстыдно тебя рассматривал. Черт! Голова болит. Эх, как бы мне не помешал горячий терпкий чай с имбирем и ромашкой. Он был моим любимым, ты знал? Скорее всего — да, впрочем, теперь это неважно. Захожу в свою комнату. Пора одеваться. На тумбочке уже стоит завтрак. Странно, все-таки еще рано для завтрака, да и Джозеф явно не заходил (а завтрак обычно появлялся уже после его ухода). И аромат, какой знакомый аромат. Секунду спустя я уже пил Эрл Грей с бергамотом, имбирем и ромашкой. И ел лимонный пирог – мой любимый. Хотелось облизывать пальцы, что я, в общем-то, и делал. То, что нельзя графу, можно обычному слуге. Да, ты ведь тогда не спал? Чертов, чертов Себастьян