***
Элис впервые увидела этот домашний кукольный театр в комиссионке, куда ходила вместе с папой. Прилавки были заполнены одеждой, старой обувью, шкатулками, антикварными вазами и прочим барахлом. Но в углу стоял он, терем с облезлой краской и золотыми кулисами, из-за которых выглядывали головы разных кукол — деревянных животных и людей, одетых в цветастую одежду. Маме очень не понравилось, что папа купил для Элис этот театр. До ее тринадцатого дня рождения оставалось несколько недель, а подарок куплен и подарен заранее. К тому же, мама планировала подарить дочке серебряные туфельки и кулон в форме сердечка — такие подарки полагаются тринадцатилетним девочкам. А не куклы. Зато папа поощрял тягу Элис к искусству — пусть девочка не очень демонстрировала свою радость, но он знал, что дочка довольна. Когда он обустроил театр в нише ее комнаты (раньше ниша была занята книжным шкафом), то Элис стала проводить там много времени. Мама не переставала сетовать, что дочке пора искать увлечения по возрасту, но папа за спиной мамы подмигивал дочке и шептал: — Мы же вытерпим это ворчание? Во имя Искусства? — Во имя Искусства, — отзывалась Элис, улыбаясь.***
Элис показывала спектакль про Алису в Стране Чудес своей кошке по кличке Симми. Черно-белая кошка вылизывала себе лапки и не обращала внимания на беседу куклы Алисы и Лисенка, которому Элис черным маркером пририсовала широкую улыбку, чтобы он изображал Чеширского Кота. Внезапно звонкий заливистый смех прервал спектакль. Элис, разозлившись, что представление сорвано, вылезла через проход из ниши и подошла к окну, чтобы захлопнуть его. Две соседские девочки из дома напротив весело смеялись. Они сидели на подстилке на лужайке перед домом и играли в чаепитие. — Аннабель отдала все игрушки сестре, — передразнила Элис, глядя на белокурую красавицу Аннабель. Мама вечно приводит ее в пример — Аннабель то, Аннабель се, и красавица, и отличница, и танцует хорошо. Аннабель души не чаяла в своей младшей сестренке Линдси, все время с ней возилась и развлекала. Например, сейчас она встала босиком на лужайку и танцует, а Линдси смеется. Элис же играть было не с кем. — Кхх, кхх, кхх, — услышала вдруг девочка странный хрип, похожий на кашель. Элис повернула голову и увидела свою кошечку, оскалившуюся, шипящую и словно пытающуюся отхаркнуть что-то застрявшее в горле. — Кость! — сообразила Элис. Однажды был похожий случай. Соседский пес Рекс постоянно через дырку в заборе пробирается к ним в сад, топчет и перерывает мамины растения и оставляет там свои кости. Тогда Симми подобрала одну кость, но она оказалась слишком большая и застряла в горле. Но в тот раз кошку спас папа. А сейчас Элис была одна в доме. Симми выгнула спину, ее шерсть встала дыбом. Девочка в слезах бросилась к кошке, пытаясь что-то сделать, но кошка только выпустила когти, когда Элис попыталась к ней прикоснуться. Элис хотела отыскать свой мобильный и позвонить родителям, позвать соседей, позвать хоть кого-нибудь! Но было поздно. Горло кошки дернулась, и Симми повалилась набок. — Нет, нет, нет! — зарыдала Элис. Она лишилась своего единственного зрителя.***
Никто не придал значения смерти Симми. Никто, кроме Элис. Она запирала свою комнату на ключ, забиралась в нишу театра и сидела со своими куклами. Когда печаль ее прошла, она все равно продолжала сидеть в кукольном театре. Теперь ей было с кем поиграть. Девочка держала на коленях лисенка и по одному отрезала нити, за которые надо управлять марионеткой. Лисенок больше не нуждается в них. Элис освобождает его от пут. Потому что Лисенок ожил. Элис взяла в обе руки по кресту, за нити к которым были приделаны куклы — кукла Алисы и кукла пастуха. Алиса изображала саму себя, а пастух — Шляпника. Но этими двумя куклами управляла Элис, а Лисенок, изображающий Чеширского Кота с безумной нарисованной улыбкой… двигался сам. Деревянные лапки передвигались, голова поворачивалась из стороны в сторону. — Мой Лисенок, рыжий друг Лучше всяких ты подруг. Ну, станцуй ты мне, дружок! Встаньте куклы все в кружок! С тихо произнесенными словами Элис куклы начинали двигаться по кругу. Лисенок был лучше всех. И от этого девочка хохотала.***
Свист тормозов, грохот, короткий вскрик, хруст — словно раздавали ореховую скорлупу. Элис подскочила и села на кровати, тяжело дыша. Раннее утро, солнце едва запускает первые лучи в девичью комнату. Но это был не сон. Девочка выползла из кровати, босиком подошла к окну и выглянула на улицу. Опрокинутый на бок фургон и… Тошнота подступила к горлу, девочка зажала рот руками. Человеческое тело лежало в лужи крови, рядом лежала сумка почтальона. Ноги были неестественно выкручены, а голова… только одна половина лица почтальона Робинсона сохранила человеческие очертания, а вторая превратилась в кровавую кашу. Череп был размозжен, и как только Элис заметила выглядывающие мозги, то тут же с отвращением отвернулась. На нее смотрела кукла пастуха. Стояла на сцене, держа в руке свой собственный крест с нитями, и моргала. Деревянные руки вытянулись вперед, протягивая девочке крест. — Хорошо, — сказала Элис, поняв все без слов. Она взяла со стола ножницы и отрезала нити от куклы. — Ты свободен. Ты тоже живой… пастух Роб, — моментально придумала она имя кукле. Мысли лихорадочно крутились в голове девочки. Странная, ужасная идея зародилась в ней, незаметно охватывая всю ее сущность. Волнение, азарт и благоговейный ужас овладели девочкой. Лисенок тоже вышел из хоровода кукол и посмотрел на девочку. Кошка и почтальон. Лисенок и пастух. Все кончается, мой друг, Разрывают кольца рук. Свитые в тугую плеть Боль и сказка, свет и смерть. — Во имя Искусства, — прошептала Элис, а в голове ее зарождались безумные планы.