Хроники одной церкви

Если ты вампир, об этом узнают рано или поздно (предпочтительней последний вариант). Так что Кэссиди и не намеревался скрываться, он просто… ну, не знал, как помягче объяснить это Джесси. Проповедник узнал его секрет буквально по ошибке, и в этом просматривается какая-то насмешка судьбы. Несколько дней Кэсс живет в тревожном ожидании. Джесси привычно улыбается и делает вид, что ничего не произошло. Только избегает прямо смотреть вампиру в глаза. Если вглядеться, в глубине Кастера можно увидеть страх. Это сводит с ума. Проповедник — будто бомба на таймере, не поймешь, когда рванет. Пока он старательно обдумывает все перспективы однажды проснуться с перекушенной артерией. Кэссиди не дурак, он уже подобное переживал. — Можешь меня выгнать, если боишься. Кэссу очень, очень хочется верить, что там должно быть это «если». — Нет, я просто… — Ты смотришь на мои зубы и поправляешь воротник, — излишне спокойно говорит Кэссиди с непривычной серьезностью. — Джесс, ты не обязан меня терпеть. Я монстр. — Нет. Пусть и сказано скорее из привычки, Кэсс рад. Место действия и время прежние: они пьют в церкви ночью. И если раньше вампир предпочитал устраиваться поближе к Джесси, прижимаясь к излучающему живое тепло проповеднику, то теперь он просто садится напротив. Их отношения снова скатываются в настороженное изучение друг друга. — Мы ведь друг друга стоим, — криво и как-то болезненно усмехается Кастер. — Господи, подумать только, ты ведь быстрее признался в любви, чем в вампиризме. — Ну, терять мне уже нечего. Не глядя на него, Джесси закуривает. Если подумать, Кэссиди врет. Терять ему внезапно есть кого. И это, оказывается, довольно страшно и больно. — Я уйду, если ты прикажешь, — доверительно сообщает Кэсс. — Решай. Прежде чем ответить, проповедник отточенным и немного механическим движением стряхивает пепел на исцарапанные доски. — Говори, чего ты хочешь на самом деле. Кэссиди ненавидит этот Голос. От него ты сразу начинаешь задыхаться, словно невидимая рука стискивает твое сердце ледяными пальцами, вынуждая подчиниться. — Хочу быть здесь. С тобой. — Почему? — вздыхает Джесси. Это уже не командным голосом, но Кэсс, кажется, еще не отошел. Поэтому отвечает торопливо и четко: — Да потому что я люблю тебя, идиот ебанутый. И только потом до него доходит, что он сейчас сделал. Кэссиди никогда не было принципиально, с кем и где спать. Но никому прежде он в таком не признавался. Больше сказать, слово «люблю» было вообще не из его лексикона. Он уйдет, если Джесси прикажет. Он собственноручно вырвет себе клыки, если Джесси не нравятся вампиры. Он умрет за Джесси, мать его, Кастера, если нужно будет. И, да, он по уши влюблен в проповедника. — Ничего себе, — пораженно признается Джесси. На его памяти в любви ему прежде не объяснялись, да и кто, Тюлип бы не стала… — Я говорил уже. — Ты выдал что-то вроде: «А ты ничего такой, падре» и полез целоваться. — Не было такого! — почти испуганно орет вампир. — Кэсс, ты был пьян в стельку. Я, если тебе будет легче, тоже. — Конечно, на трезвую голову ты бы не стал со мной спать! — Потом же спал, — пожимает плечами Джесси. И, да, у него в лексиконе тоже отродясь не водилось «люблю». Но, если вдуматься, им и этого было достаточно. Тут до Кэсса медленно начинает доходить, что Кастер улыбается. Что тот смотрит на него почти трезво. И подается вперед, обнимая вампира за талию и притягивая к себе. Чтобы не упасть прямо на Джесси, он обеими руками вцепляется в лавку. — Я же вампир, — придушенно шепчет Кэссиди. — И я подумал, ты ведь никого не загрыз просто так. — Так чего ты надо мной издевался? — рычит Кэсс, стараясь не поддаваться настойчивому желанию поцеловать невыносимого проповедника. Прямо в шею, едва касаясь кончиками клыков кожи. — Мне надо было подумать. — И что надумал? — Никуда я тебя не отпущу. Никогда. И пусть даже… Кэссиди не выдерживает первым и жадно целует Джесси. И пусть даже он убил сотни людей и нарушил огромное количество законов одним своим существованием, это становится совсем не важно. Потому что где-то маячит мысль, что ради этого человека Кэсс сделает абсолютно все, отдаст себя без остатка. И потому что Джесси крепко держит его за руку. И отпускать не собирается. — Если завтра ты передумаешь, я пойму… — Да забудь ты это слово!