Рука дающего

Понедельник был, разумеется, невыносимым. Кэт использовала любую возможность, чтобы держать Кару подальше от рабочего места. Начальникам всех отделов вдруг потребовались личные напоминания, а в магазинах по всему Нэшнл-Сити были сделаны онлайн-покупки, — и всё это, Кара не сомневалась, лишь бы только убрать её с глаз долой. Один раз, в перерыве между визитом в Barney’s и поездкой за очередной диковинной закуской, которую Кэт не собиралась и пробовать, Кара заметила, как та смотрит на неё сквозь стеклянную стену. Застигнутая на месте Кэт не отвела взгляд — только склонила голову набок, будто размышляя о какой-то тайне, которую по лицу Кары могла прочесть она одна. Потом одёрнула её привычным «Живее», и Кара поспешила выполнять следующее поручение. Уставшая и раздражённая, она вернулась после поисков вышедшей из продажи книги, два экземпляра которой, Кара точно знала, у Кэт уже имелись. Марш-бросок в Чикаго к одному букинисту немного прояснил мысли, но всё, чего Каре сейчас хотелось, — чтобы этот день поскорее закончился. Она плюхнулась на свой стул и только тогда заметила, что весь этаж опустел. Весь — за исключением сидящей под мягко мерцающими экранами и полностью погружённой в работу Кэт. Возник порыв запустить книжкой ей в голову, прямо так, через стекло. Вместо этого Кара потянулась к ящику стола за ластиком — чтобы стереть с форзаца написанную карандашом цену. Какой-то отблеск привлёк её внимание, заметный даже в слабом освещении пустого офиса. Это была золотая ручка Кэт. Её любимая, никогда не упускаемая из виду ручка с бриллиантом в колпачке. Её точно не было здесь, когда Кара уходила, и уж конечно она помнила бы, укради она эту чёртову ручку, как давно мечтала. Кара взяла холодный металлический предмет в руки и внимательно рассмотрела. Без сомнения, именно этой ручкой Кэт подписывала каждый документ. Прошлой осенью она отказывалась подписать контракт о покупке СМИ целого восточноевропейского государства, пока ручку не принесли из её сумочки. Так что вряд ли она попала в ящик стола случайно. Дверь кабинета отворилась, и Кэт показалась в проёме. — У меня пара распоряжений, — отчеканила она. Кара бросила на неё злобный взгляд, не зная, чего ждать дальше. — Вижу, ручка у тебя есть. Прихвати заодно и блокнот. Вздохнув, Кара взяла свой верный молескин и побрела следом за Кэт. Без сомнения, сейчас она получит нагоняй за прошлую ночь. Но ощущение металла, зажатого в кулаке, навело на другую мысль. Может ли так быть, что Кэт передумала? Кэт опустилась в своё кресло и закинула ноги на стол. Туфли она сняла давным-давно. Кара подумала, что начальнице пора перестать притворяться и перейти наконец на балетки. И тут же вспомнила, как выглядят икры Кэт, идущей на три шага впереди в лубутенах. Кара села на диван, но ей жестом велели подойти ближе. И снова она оказалась за столом Кэт, на расстоянии вытянутой руки — босые ноги почти касались её бёдер. Рабочие вопросы можно было решить и на большей дистанции, и внутри у Кары трепыхнулось что-то похожее на надежду. Она перелистнула страницу блокнота, сняла с ручки колпачок и уронила его на стол. Кэт внимательно наблюдала. Разумеется, это же перьевая ручка. Кара нахмурилась и взяла её по-другому. Придётся писать, как кистью, чтобы не наставить клякс. — Напоминание, — начала Кэт скучающим тоном, переплела пальцы и сложила руки на животе. Этот вечер был бы похож на любой другой из тех, когда они вдвоём работали допоздна. Был бы — если бы не жадный блеск в глазах Кэт. Кара записала слово и подчеркнула его. Подняла глаза. — Касательно событий воскресного вечера, — продолжала Кэт твёрдым голосом. — Некоторые решения требуют пересмотра. Моё изначальное мнение о ситуации было… неверным. Кара сглотнула. Этот листок с напоминанием она либо сожжёт, либо повесит в рамочке над кроватью. — Поспешив избежать опасных обстоятельств, осложнённых чувствами моего старшего сына, моим положением работодателя и скандалом в СМИ, который последовал бы за соглашением подобного рода, я, возможно, действовала необдуманно. — Мисс Грант… — Кэт. Я намерена установить несколько основных правил, которые позволят совместно решить текущую проблему. Мой план таков… Кара швырнула блокнот через плечо. Надела колпачок обратно на ручку. — Первое: извиниться. Такого мягкого тона Кара не слышала от неё уже много недель. — Второе: проследить, чтобы впредь подобные награды не были односторонними. Кара дотронулась до ноги, жестом показывая опустить их на пол и освободить место на столе. Кэт послушалась, Кара села и скинула свой голубой кардиган. Белое платье задралось на бёдрах. — Третье: напомнить заинтересованной стороне, что наши цели останутся прежними. В первую очередь это касается любых романтических проявлений, поцелуев или же признаний в нашем соглашении где-либо, кроме как на установленных встречах. Вот как? Чёрта с два. Кара взяла ручку и провела бриллиантом по нижней губе. Кэт повернулась к ней вместе с креслом и оказалась напротив чуть разведённых коленей. — Я не согласна, — дерзко сказала Кара, запрокидывая голову и ведя колпачком по линии подбородка, шее. Постучала по выступающей ключице, которую совсем немного открывал вырез платья. — Видишь ли, я люблю целоваться. Люблю твоё внимание, Кэт. И хочу быть центром этого внимания как можно чаще. Разве ты не понимаешь? — Кира… — предостерегающе начала Кэт. — Ты знаешь, как меня зовут, — упрекнула Кара и снова поднесла ручку к губам. С усмешкой наблюдая за Кэт, поцеловала кончик и мягко втянула его в рот. Намёк вышел отнюдь не тонким, и, судя по тому, как затрепетали веки Кэт, он был услышан. — Кара, — поправилась Кэт. — Тебе понравится по-моему, обещаю. А теперь — почему бы не снять это платье? На эту взаимную уступку Кара готова была пойти. Чем меньше будет на ней одежды, тем лучше. Держа ручку во рту, она потянулась и расстегнула молнию. Это было рискованно, даже после прозрачных намёков Кэт, — но Кара на мгновение воспарила над столом, чтобы спустить платье до лодыжек. Ткань мягко опустилась на пол, и Кэт кивнула. На её лице появилась едва заметная улыбка. Больше всего на свете Кэт нравилось ощущение собственной правоты, и Кара еле удержалась от того, чтобы закатить глаза. Кэт смотрела на неё, будто вбирая взглядом, и Кара чувствовала, что её поступок того стоит. Казалось правильным, что всё происходит в том самом кабинете, где её дерзость впервые встретила отклик. Сейчас Кара не ощущала и следа той дерзости, но, сделав глубокий вдох, продолжила. Она провела колпачком по груди, обвела контуры простого белого лифчика. Почувствовала, как твёрдые соски натягивают тонкую ткань, и обвела их по очереди. Кэт не отрываясь следила за её движениями. — Я собиралась забрать у тебя эту ручку, — сказала Кара. — Как ты узнала? — Я бы на твоём месте сделала то же самое. Это единственное, что я бы заметила, поскольку только её я не теряю по тридцать раз на дню. — Говорят, признать проблему — значит сделать первый шаг к её решению, — дразнила Кара. Она сжала грудь сквозь лифчик и провела ручкой вниз. Как только ручка опустилась под край трусиков, Кэт подалась вперёд. — Я не шутила, когда говорила о взаимной награде, — Кэт положила ладони ей на бёдра. Кара развела их, ущипнула себя за сосок и тихо застонала. Немного концентрации — и к ней снова подкралась восхитительная боль. — Ты знаешь, чего я хочу. Хватит меня отталкивать. Я предлагаю тебе себя. Всю, Кэт, без остатка. Разве ты не хочешь этого? Не хочешь такой власти? Кэт резко выдохнула. Ручка скользнула дальше под хлопок, туда, где было горячо и влажно. Кэт протянула руку, как будто невольно, и провела пальцем по насквозь промокшему белью. Бёдра сами дёрнулись ей навстречу. Кэт потянула трусики вниз, и Кара повторила трюк с парением. Ткань скользнула по ногам и была отброшена в сторону. Когда она снова опустилась на стол, Кэт повторила лёгкое движение пальцем, на этот раз без преграды. Кара стиснула зубы, чтобы как-то совладать с собой, и схватила её за запястье. Поднесла руку к губам и, причмокнув, облизала кончик пальца. — Хочешь попробовать? Поцелуй был быстрым и яростным. Пальцы вцепились ей в затылок, распуская узел волос. Зубы прихватили нижнюю губу и потянули. — Чёрт возьми, Кара, — вздохнула Кэт. — Делай то, что тебе велят. — Тогда заставь меня. Прошу. Кэт тихо выругалась и снова поцеловала её. Сама она до сих пор казалась воплощением собранности: в чёрно-белом платье, волосы уложены мягкими локонами. Кабинет вовсе не был уединённым местом, где бы они надёжно укрылись от посторонних глаз. Но с недавних пор Кара стала ценить демонстрацию неподобающего поведения там, где их могли заметить в любой момент. Это было словно противоядие ко всем тем годам, что она провела, прячась у всех на виду, к тем годам, когда приходилось хранить жизненно важные тайны. Теперь секс-скандал стал бы для Кары чем-то вроде отдыха. Какая-то её часть всегда ловила кайф от взглядов толпы и аплодисментов. Наверное, именно она была повинна в восторге, который захлёстывал Кару при мысли, что кто угодно может увидеть их с Кэт маленькое представление. Ручка была снова небрежно брошена на стол, и краем сознания Кара отметила, что Кэт подхватила её левой рукой. Правая скользнула под её бюстгальтер, сжала и ущипнула, вызвав новый стон. А потом язык и губы снова завладели ею, не давая издать ни звука. Кара отпустила плечи Кэт, которые стискивала сквозь ткань платья, и смахнула на пол всё, что лежало на столе. Раздался стук, звон чего-то бьющегося, и это принесло странное удовольствие. Кэт прервала поцелуй, нахмурилась — и потянулась, чтобы расстегнуть её бюстгальтер. Отбросив его в сторону, толкнула Кару, вынуждая лечь на свободную поверхность. Первыми о столешницу стукнулись лопатки, и удар на миг сбил дыхание. Кара улыбнулась. — Не двигайся, — раздался предостерегающий голос Кэт. Как будто Кара могла сейчас захотеть оказаться где-то ещё. Кэт склонилась над ней, захватила ртом твёрдый сосок, и Кара была уверена, что услышала «моя», произнесённое почти с рычанием. Ощущение, накрывшее её с головой, отбило всякую охоту переспрашивать. — Твоя, — всхлипнула она. Кэт не прекращала ласкать чувствительную плоть, пока дыхание Кары не превратилось в череду всхлипов и стонов. Кэт выпрямилась, подняла её ногу и с усилием опустила себе на плечо. Следом Кара почувствовала, как закруглённый кончик ручки скользнул по ней дразнящим прикосновением — лёгким, но вызвавшим стон. — Знаешь, почему я люблю эту ручку? — спросила Кэт. — Ну конечно, не знаешь. Я купила её за день до того, как подписать учредительные документы КэтКо. Я сказала себе, что завтра всё пройдёт как надо и я наконец стану королевой всего. Ну, как минимум всех СМИ. — Это твоя победная ручка? В ответ Кэт провела кончиком у входа. Металл хранил тепло её кожи. — Чёрт, — всхлипнула Кара, когда кончик ручки проник внутрь. — Кэт, пожалуйста. — Ты собиралась делать это, пока я не сдамся? — раздался над ухом хриплый голос. — Распалять себя, раскрываться передо мной. Всё, чтобы получить то, что хочешь? — Я хочу тебя, — выдохнула Кара. — Так, как ты пожелаешь взять меня. — Я желаю так. — Кэт положила палец вдоль корпуса ручки, и два ощущения смешались в одном осторожном движении. Кара подалась ей навстречу. Если бы она делала это сама, то беспокоилась бы насчёт скобы на колпачке, но сейчас от скобы надёжно защищала ладонь Кэт. К движениям добавился второй палец, и Кара прикусила губу. Внизу было так влажно, и всё, что она чувствовала, было восхитительное, нарастающее давление. Не сводя с неё взгляда, Кэт опустила вниз вторую руку, надавила большим пальцем, и Кара выгнулась дугой, и больше уже ничего не могла сделать, потому что движения Кэт вошли в безжалостный ритм. Подаваясь пальцем и ручкой назад, та надавливала большим пальцем сильнее, и, несмотря на отчаянное желание продержаться как можно дольше, Кара уже чувствовала дрожь в бёдрах. Она не выдержит. Не сможет сопротивляться всем тем чувствам, что Кэт вызывает в ней, и этой самодовольной усмешке, с которой та смотрит на Кару, — словно видит перед собой нечто потрясающее, удивительно прекрасное. — Пожалуйста, — взмолилась Кара, хоть ей и не было сказано просить разрешения. Каким-то глубинным знанием она понимала: без этого будет не так ярко. — Пожалуйста, Кэт. — Ты можешь кончить для меня, Кара. Я заставлю тебя кончить, а ты скажешь мне за это спасибо, правда? Ты была такой непослушной всю неделю, но теперь пришло время быть моей хорошей девочкой. Ох, ох. Тело Кары начало содрогаться, и больше слов она не слышала. Была только тёплая темнота, и вспышки света, и пульсирующее, бесконечное давление, такое, что казалось — разорвёт её на части. Весь мир был — пальцы Кэт, её голос, тихий шорох платья, трущегося о напряжённые бёдра. Кэт не останавливалась, ни за что не останавливалась, и Кара не могла найти слов, чтобы попросить её. Она не хотела, чтобы это прекращалось, и второй оргазм был как нарастающее крещендо, от которого она чуть не потеряла сознание. Только когда пальцы Кэт (и эта ручка, бог мой, ручка) остановились, Кара наконец смогла сделать дрожащий вдох. Бёдра покрывала влага, и она не помнила, чтобы когда-нибудь намокала так сильно. Стол под ней тоже был мокрым, и Кэт убрала руку, осторожно опустила её ногу, а потом легла на Кару и поцеловала, не дожидаясь просьбы. Со стороны Кары поцелуй вышел неловким, но губы Кэт были настойчивыми и нетерпеливыми. Ловкости Кары сейчас хватило только на то, чтобы схватить Кэт за руку. Она слизала с её пальцев влагу и забрала себе ручку. Облизала каждый палец по очереди, обводя языком кончики и довольно мурлыча, чувствуя свой вкус на коже Кэт. Та лежала сверху и, наклонив голову набок, смотрела на неё. Когда Кара проделала то же самое со скользкой золотой поверхностью, Кэт застонала, прикрыв на мгновение глаза и пытаясь взять себя в руки. — Нечестно, — прошептала она. Открыла глаза и усмехнулась. — Ты восхитительна. — Тебе надо снять это платье. — Тело Кары по-прежнему было обмякшим и непослушным, и в её предложении прозвучало гораздо больше смелости, чем она могла сейчас себе позволить. — Мы часом не привлекли зрителей? Кэт лениво посмотрела на стеклянную стену. — Я велела охране отключить лифты на этом этаже, как только ты вернулась. — Умно. — В высшей степени, — был абсолютно нескромный, как и ожидалось, ответ. Кэт встала, повернулась спиной и велела расстегнуть молнию на платье. Кара, покачнувшись, села. Обнажая спину Кэт, она целовала каждый дюйм открывающейся ей кожи. Избавиться от бюстгальтера было делом секунды. Кара застонала, увидев, что трусиков на Кэт нет и в помине. Что на ней только чулки с поясом — чёрным, кружевным, прямиком из фантазий Кары. Кэт снова толкнула её, заставляя лечь на стол. Кара откинулась назад, оперевшись на локти. Это ослабило давление на шею и ноги, хотя мышцы по-прежнему горели, и это приносило неведомый ранее кайф. Она хотела обхватить ногами талию Кэт, но та уже опустилась на колени, как раз перед её разведёнными бёдрами. Кэт снова потянулась за чёртовой ручкой, и Кара протестующе фыркнула. — Хватит дуться, — услышала она. — У меня есть чёткое намерение сесть тебе на лицо и опробовать в деле твой коварный язычок, Кара. Но сперва: когда я заявляю на что-либо свои права, я ставлю подпись. После этих слов Кара почувствовала, как всё тело покалывает от предвкушения. Кэт зубами сняла с ручки колпачок и окинула взглядом обнажённую Кару, словно чистый холст, ожидающий пометки. Ногтем провела по выступающей бедренной косточке, и Кара обнаружила, что это место у неё такое же чувствительное, как и у Кэт. Ей никогда не приходило в голову коснуться себя там, и никто из любовников не изучал её тело так, как делала это сейчас Кэт. — Здесь, — решила та. Кончик пера блеснул в свете офисных ламп. Чернила были чёрные и блестящие, как нефть. Кара видела подпись Кэт миллион раз. Сейчас та не спешила, выводя на её коже каждую букву и ставя росчерк. — Можно мы будем делать так каждый раз? — спросила Кара, глядя на иссиня-чёрное «Кэт Грант». — Удивительные ощущения. — Каждый раз, — Кэт цокнула языком. — Какая ты ненасытная. — Разве это плохо? Кэт отложила ручку в сторону и оседлала её ноги. Она медленно двигалась вверх, и ремешки пояса царапали кожу, а влага между бёдер была словно расплавленный шёлк. Мелькнула мысль, не сотрётся ли чернильная подпись, но следом Кэт сделала то, что пообещала ей минутой ранее, и Кара сосредоточилась на более важных вещах. Стоны Кэт были искренними, они подстёгивали, и Кара точно знала, как будет распалять её на этот раз. И когда Кэт кончила, вжимаясь в её лицо, Кара вдруг поняла: сегодня она ничего не украла, не украла эту чёртову ручку. Кэт сама охотно отдала её, и в этом-то и был самый сильный кайф.

КОНЕЦ