***
Неделя быстро катилась к концу. Близился торжественный день. Поскольку Мирти был сиротой, его решили выдавать замуж из герцогского дома. В самый последний момент он вдруг вспомнил, что его некому вести к алтарю. Про посажёного отца Мирти просто забыл… Омега было сунулся к Кристоферу — ведь по традиции бета вполне мог сыграть эту роль так же, как и альфа. Но юноша отреагировал странно. Сначала глянул дико, потом принялся хохотать и, наконец, наотрез отказался. Мирти попросил Нэна, но тот только зафырчал недовольно, что уже слишком стар и вообще кому-то ведь и с детьми надо остаться. Мирти уже был близок к отчаянию, но вдруг появился Ройс и, хитро посматривая, предложил свои услуги. — Я не могу, — переполошился омега. — Что вы, милорд. Как это возможно? — Почему? Неужто лицом не вышел? — Нет-нет, но вы — граф… — И как это может помешать мне отдать тебя в мужья моему лучшему другу? Мирти смутился еще больше, робко поблагодарил и убежал в свою комнатку. «Если бы еще несколько лет назад кто-нибудь сказал, что я выйду замуж за красивого, доброго, любящего, а главное, любимого альфу, я бы только посмеялся над ним. А если бы этот кто-то добавил, что к алтарю меня поведет граф!» Мирти зажал себе рот обеими ладошками и затанцевал по комнате, но быстро споткнулся о кровать и завалился на нее, дрыгая ногами и смеясь.***
Джек уже ждал в церкви, когда роскошный экипаж Ройса доставил его жениха. Мирти был прелестен в своем праздничном наряде, робкая улыбка не сходила с его губ. Он оперся о предложенную ему Ройсом руку и прошел сквозь взволнованную толпу гостей. Здесь были в основном моряки с «Ласточки» со своими нарядными мужьями и спутниками. А кроме того - слуги из дома Уитуортов. Джеку сообщили, что жених прибыл, и он, явно нервничая, занял место у алтаря. Как и было положено по традиции лицом к священнику и спиной ко входу. Заиграла торжественная музыка. По усилившемуся гулу голосов Джек понял, что Мирти уже в церкви. Ему так сильно захотелось обернуться, что даже зачесался затылок. Совсем нестерпимо стало, когда переговоры за его спиной стали еще громче. «Что же там такое?» — думал Джек, изводясь от любопытства и нетерпения. Наконец, по выражению лица священника он понял, что жених уже рядом, и изо всех сил скосил глаза, чтобы увидеть его, но тут же от неожиданности взял и повернул голову. Мирти сиял ямочками на разрумянившихся щеках, а рядом, поддерживая его под руку, как и полагается посажёному отцу, стоял невозмутимый и торжественный Ройс. Вот он отступил в сторону, Мирти занял место рядом с будущим мужем, обряд начался, а Джек все еще изумленно оглядывался то на жениха, то на стоявшего в первых рядах графа Майенна. Но вот клятвы были произнесены, гости зашевелились в ожидании конца церемонии. — А теперь я должен спросить, — торопливо, явно формально проговорил священник, — знает ли кто-нибудь из присутствующих что-то такое, что сделало бы этот брак невозможным? Если есть, то прошу огласить это сейчас. — Есть! По рядам прошел гул. Все обернулись на голос, который, как выяснилось, принадлежал пожилому альфе. Он стоял широко расставив ноги и злобно смотрел на собравшихся. Джек услышал, как его жених судорожно вздохнул. — Говорите, мистер, — удивленно разрешил священник. — Этот омега торговал своим телом и несколько лет работал в борделе. Я сам пользовался его услугами. В церкви повисла гнетущая тишина. Джек, сжимая кулаки, качнулся в сторону мерзкого старика, но его опередил Ройс. Стремительно пройдя к замершему у входа в церковь седому альфе, он как-то очень ловко подхватил его под локоток и выволок на улицу. Только теперь Торнтон понял, что все это время не дышал. Он набрал полную грудь воздуха, тряхнул головой, успокоительно улыбнулся побелевшему Мирти, а потом, решительно повернувшись к священнику, звонким голосом произнес: — Ваше преподобие, я не считаю этот подлый навет достаточным основанием для отказа от брака. Я люблю своего мужа, я знаю его. Завершайте церемонию. — Ну что ж, — растерянно глядя на гостей, словно ища у них поддержки, заговорил священник, — раз так, и больше ни у кого возражений нет, я объявляю вас супругами. Можете поцеловать друг друга, чтобы скрепить брачный союз. Джек запечатлел решительный поцелуй на дрожащих губах Мирти. И это был правильный поцелуй, такой поцелуй, который как бы говорил: «Теперь ты мой, и будь что будет!» Метку ставить не было нужды - в этом смысле своим Джек сделал Мирти уже давно. И священник отнесся к этому вполне благосклонно, улыбнувшись понимающе. Когда молодые супруги вышли из церкви, возле экипажа с графской короной на дверце их поджидал Ройс. Один. Слуга в ливрее дома Уитуортов распахнул дверцу. Первым в карету забрался тихий и подавленный Мирти, за ним последовал Джек. Затем Ройс помог устроиться на подушках Нэну, который в последний момент передумал и решил-таки посетить свадьбу своего единственного племянника. Четвертым в экипаже поместился сам граф. Карета медленно покатила в сторону дома Джека. За ней, весело горлопаня, следовали гости. В самом же экипаже повисла гнетущая тишина. Мирти начал всхлипывать, Джек, утешая, взял его мягкие ладошки в свои загорелые руки. — Ну что ты так расстроился, пирожок ты мой сладенький? Ну не переживай. Все уже позади. Теперь любому болтуну придется иметь дело со мной. — Я не потому, Джек. Что мне эти слова? Я выслушал их за свою жизнь достаточно. Ох, Нэн… То есть, мистер Торнтон, что вы теперь будете обо мне думать? — и Мирти зарыдал уже в голос. — Так это правда? — Да, но… — Молчи, дурень. И знать ничего не хочу, — решительно прервал Мирти Нэн. — Я слишком хорошо успел тебя узнать, чтобы поверить в этот вздор. Ты хороший, добрый мальчик, и дай бог, чтобы с тобой мой бестолковый племянник наконец-то угомонился, остепенился и дал мне возможность понянчить своих внуков, а не чужих. — Спасибо, — почти беззвучно прошептал Мирти. — Я никогда этого не забуду. — Кстати, Ройс, куда ты дел мерзавца, который устроил в церкви эту гнусность, и что вообще ты тут делаешь? Да еще в экипаже с графскими гербами. — Отвечаю. Во-первых, гербы — вещь исключительно полезная. Как только ваш незваный гость их увидел, так сразу стал как шелковый. Не знаю, что на него произвело большее впечатление, мои кулаки или мои гербы, но его как ветром сдуло. Не поручусь, правда, Мирти, не будет ли он до конца своих дней думать, что ты — мой любовник и замуж тебя я выдал, чтобы замести следы… Что же касается совершенно невежливого вопроса о том, что я тут делаю, то, по-моему, это очевидно: собираюсь отпраздновать свадьбу своего лучшего друга. Надеюсь, у меня все еще есть право считать тебя таковым, Джек?***
Гости расселись за столами, молодые заняли почетное место, зазвучали поздравления, и вино заискрилось в бокалах… А Ройс вдруг почувствовал, что более не в силах находиться в этой праздничной атмосфере, глядеть на счастливые лица своего друга и его пухленького, прелестно смущенного мужа. «Сегодня ночью, — подумалось вдруг, — они займутся любовью. Любовью, а не тем, чем в последнее время занимаюсь я, усмиряя свою похоть. И все бы ничего, если бы я не знал, как велика разница между этими внешне вроде бы совершенно одинаковыми действиями… Вот только вряд ли Джеку удастся научить своего молодого супруга хоть чему-то новенькому в постели. Как бы не получилось, что тот станет учить его… Чудны дела твои, господи. Я бы так, наверно, не смог… Или?..» Ройсу вдруг подумалось: вот если бы получилось так, что Кристиан оказался жив, но выяснилось бы, что он прошел через что-то страшное, был опорочен, вынужден торговать собой ради пропитания, или меняя свое тело просто на право жить дальше — как бы он отреагировал? Еще не так давно, Ройс наверняка был бы возмущен, думал бы о подобном омеге плохо… Но не теперь. Теперь он наглядно видел силу любви, которой все равно — каким было прошлое человека, если он тебе дорог. Теперь, если бы Кристиан был жив… Если бы его мальчик был просто жив… Остро захотелось уйти, остаться одному, но нужно было еще кое-что сделать здесь. Ройс наполнил свой бокал и поднялся, тут же привлекая к себе общее внимание. — Во-первых, друзья мои, хочу объяснить сегодняшний случай в церкви. Сей господин, пытавшийся помешать свадьбе, — это отверженный воздыхатель Мирти. Он уже давно преследует его своими грязными домогательствами, слуги по моему приказанию уже как-то спускали его с крыльца головой вперед, но он никак не успокаивался. И этот утренний выпад был последней попыткой отомстить. — Вот мерзавец! — А ведь пожилой человек! — Бедный омега… Гости возмущенно зашумели, но довольно быстро замолчали, когда Ройс продолжил: — Во-вторых, у меня есть еще одно сообщение. И, надеюсь, приятное. Очень хорошо, что здесь почти вся команда «Ласточки», потому что я собираюсь представить вам вашего нового капитана и хозяина, — и граф положил руку на плечо друга. — Это известный вам Джек Торнтон. С сего дня я слагаю с себя полномочия капитана и передаю права на владение «Ласточкой» ему. Вот все документы. Пораженный Торнтон поднялся. — Это слишком, Ройс! — Это мой свадебный подарок, дружище. Да и потом, слишком много гнетущих воспоминаний. Я никогда уже не смог бы чувствовать себя на нашем кораблике так же уютно и покойно, как раньше. Так что владей и ни о чем не думай. Тем более что взамен я должен буду просить тебя о большом одолжении. Если бы ты зашел завтра ко мне — в любое время, когда тебе будет удобно, — мы бы обсудили все. А теперь прошу прощения, я должен идти. Граф пожал руку еще не до конца пришедшему в себя Джеку, подмигнул повеселевшему Мирти и удалился. Он сел в экипаж и приказал ехать куда-нибудь за город, к побережью. Когда впереди блеснуло море, Ройс крикнул кучеру остановиться, а потом медленно побрел к кромке воды, где уселся на большой валун и замер, глядя невидящими глазами на неспокойную серо-стальную воду. Так он просидел до темноты… Свадьба же шла своим чередом, и в тот момент, когда граф наконец-то поднялся с камня и приказал кучеру поворачивать к дому, молодых, подбадривая соответствующими шуточками, проводили в спальню. Дверь закрылась, подвыпившие гости отправились догуливать, а альфа и омега замерли у огромной кровати. Джек протянул руку и привлек Мирти к себе. Тот смущенно потупился, и Джеку пришлось пальцами приподнять его голову за подбородок. — Почему ты не смотришь на меня, пирожочек? — Я боюсь, Джек. — Это естественное чувство для молодого омеги, который впервые оказался наедине с альфой… Джек захихикал, но тут же охнул, сгибаясь пополам — крепкий кулачок супруга ловко влетел ему прямо под дых. — Не смей издеваться надо мной, Джек Торнтон! Никогда, слышишь? Никогда не намекай на мое прошлое! Впрочем… — Мирти отвернулся и отошел к окну. — Впрочем, ты вправе делать все, что тебе угодно. Я и так в неоплатном долгу перед тобой. Джек, перестав глотать воздух широко открытым ртом, распрямился, потер отбитое место и покачал головой. — Ну и тяжелая у тебя рука, муженек. Буду знать. — Прости, — откликнулся понуро Мирти. — Глупый, — Джек подошел к мужу и обнял его со спины, уместив подбородок у того на пушистой макушке. — Тебе не за что извиняться. Это я сыдиотничал, за что и огреб. И знай, что бы ни случилось, я не предам тебя. Ведь ты мог обмануть меня, ни о чем не рассказывать, но ты честно признался… Это был мужественный поступок. Но, знаешь, даже это не самое главное. Главное, что я люблю тебя. Что ты пахнешь для меня семьей и счастьем. — А уж как я люблю тебя, Джек! — вскричал, перебивая альфу, Мирти и развернулся у него в руках, оказавшись лицом к лицу с мужем. Джек полюбовался его раскрасневшимся лицом, приоткрытыми в волнении пухлыми губками и, склонившись к розовому ушку омеги, прошептал доверительно: — Мирти, сладенький, помоги мне… — В чем, Джек? — так же шепотом откликнулся тот. — Я так хочу тебя, что у меня дрожат руки. Я не справлюсь со всеми этими крючками и завязками. Помоги мне раздеться, а потом раздеть тебя. Мирти, улыбаясь, отступил от альфы, и сейчас же его ловкие пальчики занялись курткой и рубашкой мужа. Когда все непослушные пуговички покорились ему, и альфа оказался голым по пояс, Мирти усадил Джека на скамью в изножье кровати и опустился перед ним на колени. Ловко стянув сапоги, он отставил их в сторону и вопросительно взглянул на мужа. Тот поднялся. Его вздыбленный пах оказался прямо напротив лица омеги. Мирти улыбнулся и потерся щекой о тонкую ткань парадного костюма, которая еле сдерживала силу желаний альфы. Джек где-то наверху проскулил что-то невнятное, и Мирти увидел, как судорожно сжались его кулаки. Улыбнувшись, он потянулся к застежке штанов и вскоре выпустил на волю крупный, налитой страстью член, а после выпростал и тяжелые, бархатистые яички. Ноздри омеги тут же затрепетали, вбирая в себя аромат возбужденного альфы, а после он потянулся к нему губами. Череда быстрых поцелуев покрыла ствол от основания к головке, а после Мирти вобрал орудие мужа в рот. Джек скулил и рычал, вцеплялся пальцами в волосы Мирти и двигал бедрами навстречу его движениям. А после вдруг выругался и отстранился. — Так не пойдет, пирожок! Эти игры мы оставим на потом. Пока же я хочу заполучить тебя, как и положено молодому супругу в первую брачную ночь. Раздевайся скорее, иначе я сейчас просто лопну. Мирти, смеясь и демонстративно облизывая губы, быстро стянул с себя камзол и рубашку. Джек, в нетерпении топтавшийся рядом, тут же схватил его за руки, развернул спиной к кровати и толкнул на нее, тут же занявшись ботинками омеги, а после его бриджами, панталончиками и чулками. Отделанный кружевом корсет утягивал талию Мирти, а его довольно крупный для омеги и приятно толстенький член был полностью возбужден и пачкал тонкую ткань прозрачными каплями смазки. Джек склонился и слизнул ту, что появилась только что. — Как же ты пахнешь, Мирти. Как же ты пахнешь! — Как ты хочешь меня взять? — А как ты хочешь, чтобы я взял тебя? — Так, — выдохнул омега и повернулся на живот, а после приподнялся на коленях и локтях, выгибая спину. Альфа рыкнул и положил ладони на крепкие и приятно круглые половинки ягодиц мужа и развел их, любуясь открывшимся видом. Анус Мирти был розовым, совершенным и трепетал, то сжимаясь, то вновь расслабляясь так, что приоткрывалось само отверстие. Джек присел на корточки и втянул носом аромат. — У тебя скоро течка, сладенький. Ты знаешь? — Да. Но еще не сегодня и даже не завтра, Джек. И не медли уже, я в нетерпении. Джек в ответ погрузил сразу два пальца в нежное влажное отверстие и прокрутил их, по-прежнему любуясь видом. Мирти задвигал в ответ попкой и запричитал, требуя большего. Но Джек по-прежнему не спешил. Он просто обожал эти игры и не знал большего удовольствия, чем заставлять своего омегу скулить, моля наконец-то овладеть им, погрузиться в него, трахнуть его так, чтобы звезды в глазах. Вытащив пальцы, Джек некоторое время любовался трепетом ануса, который теперь покраснел и начал сочиться прозрачной влагой, аромат которой был таким одуряющим, что Джеку пришлось сунуть руку себе между ног и энергично сжать собственный член у основания, а после до боли оттянуть яички. Обуздав подкатывавший оргазм, он вновь вернулся к прерванному занятию. На этот раз Джек погрузил в тело Мирти указательные пальцы двух рук, а после развел их, раскрывая отверстие. Омега вздохнул и еще сильнее прогнул спину. — Красивый… — прошептал альфа, а после отстранился и велел: — Потужься. Мирти послушался. Джек увидел, как валик мышц вокруг входа в его тело напрягся, выпячиваясь, и наклонившись всосал его губами. Омега застонал — низко и страстно, и альфа понял, что игры для него закончились. В глазах стало темно от желания. Он поднялся и, практически на ощупь найдя членом заветное отверстие, вогнал себя в него сразу и до конца, одновременно склоняясь вперед и зажимая в кулаке напряженный член мужа. — Да. Так, — простонал тот и задвигался, толкая себя на член альфы, а после, на обратном движении, засаживая свой член ему в кулак. — Та-а-ак… Джек зарычал сквозь стиснутые зубы и приник губами к уже поджившей метке, которую поставил Мирти в самом начале их отношений. Оргазм был сладким, как никогда… Или как всегда с Мирти. — Пирожок… — пробормотал он и неторопливо потянул из тела омеги раздутый узел, глядя на то, как тот сначала выпучивает все вокруг ануса, потом раскрывает и растягивает отверстие, а после выскальзывает из него, вызывая у Мирти дрожь и требовательное поскуливание. Из темного провала ануса следом за членом альфы потянулось нитка жемчужной спермы. Джек собрал ее и, наклонившись вперед, вложил свои пальцы омеге в жаркий рот. — Был просто пирожок, а теперь пирожок с начинкой. Мирти засмеялся. Поскольку у него во рту были пальцы альфы, смех получился приглушенным и странным. Джек освободил Мирти и игриво переспросил: — Что, не согласен? — Нет. С начинкой я буду, когда забеременею. А сейчас — с подливкой. Джек захохотал и вновь пристроился к анусу супруга, начиная неторопливо погружаться в него. Так играть они могли долго — до тех пор, пока узел не спадал совсем. И обоим это очень нравилось. И сам Джек, и Мирти под ним, кончили еще несколько раз, пока не повалились на сбитые простыни совершенно обессиленными. Но все же омеге еще хватило сил на то, чтобы после всего самым дотошным и вдумчивым образом облизать член альфы, который доставил ему столько радости этой ночью… — Удовлетворен ли мой капитан? — спросил Мирти, поглаживая пальчиком левый сосок Джека, который как раз самым удачным образом оказался у него прямо перед глазами, когда он устроился у мужа на груди. — А вы, мистер Торнтон? — в тон ему ответил Джек. Мирти засмеялся, перекатился на спину и уставился в потолок. — А знаешь, Джек, тебе все-таки досталась моя невинность. — Я еще чего-то не знаю? — альфа приподнялся на локте и взглянул на раскинувшегося Мирти с несомненным одобрением и даже с некоторой жадностью. Тот глянул на альфу, а после снова перевел взгляд куда-то вверх. — Я всегда думал, что я абсолютно холоден. Что со мной не все в порядке. А теперь я понимаю, что причина в другом. Все те, кто был до тебя, хотели и покупали лишь мое тело, но оно молчало для них. А ты забрал мою душу, и мое тело обрело голос. — Я не прочь еще раз послушать его, — промурлыкал Джек и, потянувшись, громко чмокнул Мирти в пупок. — О, Джек… — пробормотал тот и, улыбаясь предвкушающе, потянулся всем телом так, что растопырились пальчики на ногах.***
Утром они проснулись поздно. Собственно, это было уже не утро, а день. Джек разлепил глаза первым и некоторое время просто лежал и любовался на супруга, который спал так уютно, что выбираться из кровати и отлепляться от него не хотелось абсолютно. Но Джек помнил о том, что его ждет Ройс, а потому все-таки разбудил Мирти для начала поцелуем, а после быстрым сексом. Позднее, уже заправляя рубашку в штаны и одними глазами улыбаясь все еще нежившемуся в кровати омеге, альфа спросил: — Кстати, пирожок ты мой пока что без начинки, не знаешь ли ты, зачем я понадобился Ройсу? — Знаю, — промурчал Мирти и показал возмущенному Джеку язык. — И что же это, плутишка? — Он просил не говорить тебе. — Ах так! Заговор! Против собственного мужа? — А ты думал — свадьбу сыграл, и началась спокойная жизнь? Мирти взвизгнул и забрыкал ногами, когда Джек со смехом кинулся на него и стал щекотать. В итоге они вышли из спальни, когда часы пробили два часа дня. Джек оставил мужа убираться после вчерашнего пиршества, а сам отправился к Уитуортам. Ройс ждал его. — Ну как дела, капитан? — приветствовал он Джека. — Неплохо. Так о чем ты хотел меня униженно просить? — Униженно? — Да. У меня медовый месяц, и к рассмотрению принимаются только униженные просьбы. — Черт побери, — вздохнул Ройс, — похоже, я попался. — Ну ладно, говори, что у тебя стряслось, — уже серьезно спросил Джек. — Ты ведь знаешь, дружище, что Уилли серьезно болел и только сейчас начинает приходить в себя? — Да. О-герцог говорил мне об этом. — О-герцог? — Уж не думаешь ли ты, что в этом доме у меня всего один друг? — Черт побери! — еще более энергично повторил граф и продолжил, улыбаясь: — Тогда тебе наверняка известно, что врач рекомендовал малышу смену климата. Я решил отправить Уилли на Южные острова. Получилось так, что собралась целая экспедиция: помимо Уилли, едут Джонни и Стивен, твой дядюшка, врач, который лечит сейчас малыша, и Кристофер. — Кто это? — Парнишка лет пятнадцати, которого мой отчим нанял в помощь Нэну вторым воспитателем. — Я начинаю догадываться о сути твоей просьбы, но… — Я уже говорил с Мирти. Он согласен провести с тобой год на островах. Это был «ход конем» и новому капитану «Ласточки» осталось только развести руками. — Ты шустрый малый, господин граф. Сговор! За спиной ничего не подозревающего друга! И мужа!!! — Для меня это очень важно, Джек. Скажи уже, ты согласен переправить всю эту шайку через океан, а после позаботиться об их безопасности? «Ласточка» твоя, и ты волен распоряжаться ею, хотя я бы предпочел, чтобы она стояла в бухте и всегда была под рукой на всякий случай. На берегу всем найдется работа. И потом, я никому другому не смогу верить так, как тебе. Уилли — это все, что у меня осталось от Кристиана. — Погоди, но куда конкретно ты намерен нас отправить? Не на Тортугу же? — Помнишь, тот островок, где «Ласточку» превращали в «Сан-Антонио»? Джек кивнул. — Я купил его, — Ройс встал и отошел к окну. — Построил там удобный и просторный дом для большой семьи… Короче говоря, все было готово… Теперь ты сможешь провести там свой медовый год, раз уж мне это было не суждено. — Мне очень жаль, друг. Что-нибудь новое об этом Жаке стало известно? — Нет. Зато зашевелился Ричардсон. Видно, перестал бояться и начал тратить мои деньги… — Мразь! — Я решил набраться терпения — игра стоит свеч. Джек помолчал, явно собираясь с мыслями. — Когда нужно отплывать? — Думаю, недели через две. Кончатся весенние шторма, Уилли окончательно окрепнет после болезни... — А ты? Прости, что лезу не в свое дело, но скоро ли твоя свадьба с графом де ла Куром? — Не знаю, Джек. Не спрашивай меня ни о чем. Быть может, я все еще жду чуда…Конец третьей части