Электро

Константин Разбелов был успешным, привлекательным и вполне, на первый взгляд, состоявшимся в жизни мужчиной тридцати шести лет. Он добавил к полученному от родителей большому дому на окраине города и счёту в банке прекрасную юридическую карьеру, а к привлекательной внешности, включавшей в себя такие составляющие успеха как высокий рост, мужественный подбородок и синеву глаз, приплюсовал умение безупречно одеваться и держать себя в любой ситуации. Даже другие альфы, не обделенные умом, внешностью и удачей, поглядывали на него с завистью, пытаясь разгадать секрет неизменного успеха Константина во всём, за что он брался. Пожалуй единственной сферой, с которой у этого мужчины не сложилась, была личная жизнь. Отцы Константина были вместе с университета. Им в жизни пришлось подниматься с самых низов, они пережили тяжелые времена, когда нечего было есть и негде было ночевать, и это навсегда омрачило их жизнь смутным беспокойством по поводу финансов, присутствовавшим даже в лучшие годы. Постепенно они встали на ноги. Обзавелись квартирой, потом домом, двумя машинами, счётом в банке... Сперва они наслаждались открывшимися возможностями — ездили по миру, скупали дорогие и, зачастую ненужные, вещи, открывали для себя мир дорогих удовольствий и развлечений. И лишь по прошествии нескольких лет решили задуматься о детях. К рождению ребенка они готовились основательно. Сперва был открыт счёт в банке, на нужды будущего отпрыска, и родители долго гадали, какая сумма будет достаточной, чтобы им не пришлось волноваться, что денег может не хватить. Наконец, когда количество нулей вроде бы устроило обоих, отец-омега собрался оставить работу, чтобы посвятить себя воспитанию сына. Это далось ему нелегко и окончательное прощание с рабочим местом заняло больше года. Тогда и начались попытки. Процесс продолжения рода оказался куда труднее, чем казалось сначала. Тщетные попытки, лечение, срывы, скандалы, предложения всё бросить, даже короткое расставание. Омега то возвращался на работу, заявляя, что денег не хватит на длительное лечение, то всё бросал и заявлял, что это наказание им за жадность, надо раздать всё имущество и тогда всё получится, то просто лежал в постели и плакал. И вот наконец долгожданная беременность наступила. Когда Константин наконец появился на свет, его родителям было уже ближе к пятидесяти, чем к сорока. Осчастливленные родители с самых первых дней его жизни стремились дать мальчику всё, а то и немного больше. Но время было беспощадно. Отец-альфа слег, когда мальчику было восемь. Два года он тяжело болел. Иногда случались улучшения, когда он был почти таким, как прежде, но большую часть времени проводил в кровати, изредка уезжая на лечение в клинику. Несмотря на его горячую любовь к сыну, они почти утратили близость в этот период — активный и жизнерадостный мальчишка тяготился участи сидеть у постели больного родителя, а у того от вечно плохого самочувствия портился характер. Отец-омега сразу, как слег его супруг, нашёл работу. Трудно сказать, чего в этом было больше — страха безденежья или желания спрятаться в работе, сбежать туда от домашних проблем. И во время болезни мужа, и после его смерти он продолжал много и упорно работать, что подкосило и его здоровье. Его не стало, когда Константину было семнадцать. Костя, рано потерявший родителей, всегда боялся повторить их судьбу. Он прилежно учился, потому что его родители хотели, чтобы он окончил лучшее учебное заведение, и, едва окончив его и найдя себе место, стал выбирать спутника жизни. Его не интересовали мимолетные знакомства и ни к чему не обязывающие романы, он искал в первую очередь отца для своих будущих детей. Когда он встретил Марата, тому было девятнадцать. Он приехал в большой город, не имея ни планов, ни даже особых амбиций. Но он был привлекательным, хозяйственным парнем, воспитавшим четырех младших братьев и любившим детей. Они с Константином сошлись стремительно, и уже через год после их знакомства в их семье случилось пополнение. Проблемы начались буквально с первых недель жизни малыша Демьяна. Константин старался прощать супругу всё, списывая его поведение на действие гормонов и трудности, связанные с уходом за младенцем. Но чем дальше, тем хуже шли дела. Константин выбрал не верный путь решения проблемы — чем хуже шли дела у него с супругом, тем меньше он старался проводить с ним время, сосредоточив всё своё внимание на обожаемом сыне, которого он бесконечно баловал, носил на руках, ласкал и которому дарил всю любовь и всю теплоту, что в нем были. Это, разумеется, злило Марата, несмотря на то, что муж во всём уступал ему, практически ничего не требуя взамен. Он ощущал, что не нужен в этом доме ни мужу, ни даже сыну. Долгое время он пытался примириться с этим, но ощущение бессилия выливалось в частые скандалы, итогом которого стал тот самый роковой укус, после которого мужчина окончательно решил разорвать отношения, которые, на самом деле, давно уже держались исключительно на мысли о том, что ребенку лучше расти в полной семье. Константин ожидал такого исхода. Но вот чего он ожидать не мог, так это того, что супруг отберет у него единственную отраду — маленького Демьяна. Он считал, что это не только несправедливо, но и жестоко по отношению и к нему, и к ребенку. Но и сам Марат, и суд видимо сочли, что ребенку лучше оставаться с отцом-омегой, не принимая во внимание его привязанность к другому родителю. Сперва он впал в отчаяние. Константин не мог понять, как так вышло, что то, чего он боялся больше всего — рано оставить своего ребенка без отца — фактически приключилось с ним. Однако он всегда стойко переносил удары судьбы, и в этот раз собрался с силами тоже достаточно быстро. И начались тяжбы. Вначале это ударило по нему самому. Марат смог доказать в суде, что у него есть основания опасаться, что Константин решит выкрасть ребенка, и количество разрешенных встреч сократили до минимума. Не давали результатов и многочисленные экспертизы, приглашенные свидетели, заключения психологов, педагогов, комиссий. Чем дольше длились разбирательства, тем меньше Константина волновали средства, к которым приходилось прибегать. И вот наконец Демьян, которому уже исполнилось десять, вернулся домой, где его ждали и по-настоящему любили. Однако всё оказалось не так радужно, как, казалось, должно было быть. Когда-то от отца оторвали рыдающего в три ручья малыша, а вернулся Демьян уже мальчишкой, уже осмелившимся читать книги про любовь. Много было упущено, но, что куда важнее, они успели стать друг для друга чужими, несмотря на то, что сильно любили друг друга. Константин обожал единственного сына. Он так и не смог обрести другой объект любви в своей жизни — у него не было омеги, других детей, он не завел себе даже питомца. И всё же он не мог позволить себе так же беззаботно как когда-то схватить мальчишку на руки, усадить себе на колени и осыпать поцелуями лицо, а заваливая мальчишку подарками сталкивался не с детским, непосредственным восторгом, а с настороженностью и смущением. Сперва мальчик был, конечно, подавлен смертью отца. Но постепенно он преодолел это, и Константин все усилия бросил на то, чтобы восстановить гармонию в отношениях с сыном. Он старался сделать все, чтобы вернуть не только былую любовь, но и былое доверие. Однако сделать это оказалось не так просто. Константин остро чувствовал, что не знает, как вести себя со своим ребенком, как выразить свои чувства, как лучше позаботиться о нём, и поступал так же, как когда-то поступал его собственный отец — сбегал на работу. Вот и сегодня он до позднего вечера просидел над бумагами, которые мог бы отложить на завтра, а затем, спохватившись, рванул домой, чтобы провести с сыном хотя бы полчаса. Оказавшись на кухне, Константин некоторое время был занят. Он разогревал свою порцию, накрывал на стол, и, хотя он вполне мог говорить о чём-нибудь, всё-таки молчал. Демьян, придвинувшись свой стул вплотную к тому, который должен был занять его отец, тоже молчал, не решаясь заговорить. Наконец Константин сел за стол, и мальчик тут же крепко обхватил его обеими руками, стараясь прижаться так, чтобы не мешать отцу ужинать. -Ну, как твой день? - спросил наконец Константин, расплывшись от такого порыва в теплой улыбке. Его мальчик был совершенно очарователен. - Как обычно, - признался Демьян, и это означало «совершенно как обычно», что уже было, конечно, совсем не хорошо. Он был ещё юн, ему хотелось приключений, хотелось, чтобы его жизнь была насыщенной и яркой. Но все приключения, которые он мог пережить, были либо внутри большого дома и сада, либо внутри него самого. - Совершенно ничего не произошло. -А тебе, конечно, ужасно хочется, чтобы что-то произошло? - уточнил альфа всё с той же улыбкой, принимаясь за еду. Он понимал переживания сына, но отговаривался тем, что ничего не может сделать. Хотя он, конечно, мог. - Конечно хочется! - Демьяну хотелось многого. Хотелось ходить в школу, хотелось свободно гулять по улице, хотелось переживать то же, что переживают ребята его возраста в фильмах, которые он иногда смотрел. Хотелось жизни. - Понимаю, - кивнул Константин, отправляя в рот содержимое очередной вилки. Он и сам иногда задавался вопросом — не слишком ли он ограничивает сына, не слишком ли короткий поводок он выбрал, всё-таки Демьян уже совсем не несмышленый малыш. Впрочем, альфа отговаривался тем, что уже упустил слишком многое в воспитании мальчика, пока его не было рядом, и теперь ему важно отгородить Демьяна от любого тлетворного влияния. Подростковый период — время опасное, для детей сверстники начинают значить больше, чем родители, и мальчишек так легко втянуть в этом возрасте в плохую компанию. Вот если бы Константин воспитал сына сам, мог бы гарантировать, что его авторитет не даст сбой, тогда он, конечно же, дал бы мальчику большую свободу, но сейчас... - Тебе нужна компания, нужен друг... - Мне нужен ты, - тут же смутившись, признал Демьян. Ах, если бы отец только бывал рядом с ним чаще, тогда он был бы счастлив, даже оставаясь под замком. В конце концов, что значила свобода по сравнению с тем теплом, радостью, нежностью, которые захлестывали Демьяна, когда он был рядом с папой? Вот и сейчас он обнимал отца, свесившись со своего стула, несмотря на то, что затекали и спина, и руки. Он жался к слегка мятой рубашке песочного цвета, сминал её пальцами и наслаждался этим. - Хорошо, - альфа ощутил, что может сейчас заключить выгодную сделку, получить буквально всё и сразу. Он не чувствовал вины за обман — сын ведь сам буквально предложил ему это, а значит, именно это ему и было нужно. - Как насчёт того, что я буду проводить с тобой больше времени? Ты прекратишь переживать из-за того, что не ходишь в школу? - Ты больше об этом не услышишь! - пообещал Демьян тут же, встрепенувшись и даже выпустив отца из своих объятий. Он просто сиял. Константин протянул руку и растрепал волосы сына, притянул его к себе и поцеловал в самый уголок губ. От этого поцелуя у Демьяна заалели щеки, и он прижал ладони к лицу, пытаясь то ли охладить их, то ли попросту спрятать. Константин улыбнулся, не пряча то удовлетворение, что испытал и от сделки, и от поцелуя. - Уже поздно, - сказал он, бросив взгляд на часы. Время действительно было уже совсем не детским. Да и его тарелка опустела за время разговора. - Иди к себе и ложись спать. А завтра, я обещаю, я вернусь раньше. И, может быть, мы выберемся в город и погуляем. Ты же знаешь, я всегда держу свои обещания. Хорошей ночи, Демьян. - Сладких снов, папочка.