***
Северус Снейп, озадаченный тяжелыми мыслями, направлялся к себе после завтрака. Наткнулся по дороге на Грейнджер, но у него не было абсолютно никаких сил, что бы оскалиться ей, и он просто пошел своей дорогой. Краем сознания он заметил странное поведение девушки, которая, выпучив красные от усталости глаза, начала рыться в сумке. В уме всплыло ее отсутствие в Большом зале на завтраке, чего раньше не случалось. Его подозрения подтвердились, когда она, поменяв направление, двинулась за ним. Он с интересом замедлил шаг, надеясь отвлечься от тяготивших мыслей. Гриффиндорка не уверенно шла за ним, временами размахивая руками, как вдруг пошатнулась, а потом и вовсе обмякла, рухнув на пол. Ожидавший чего-то подобного Снейп мигом оказался рядом с ней. Студенты столпились вокруг и возбужденно загомонили. Раздраженно рявкнув на них, Северус послал высокого третьекурсника-гриффинодорца за Макгонагалл и директором, а сам нащупал пульс, заметив про себя и бледность кожи сероватого оттенка, и дерганье закрытых глаз, и капельки пота на лбу. Хоть Снейп и не был колдомагом, но определить жар у девушки смог. По всем признакам профессор Снейп исключал какое-либо зелье, но был почти уверен, что такое действие способна оказать темная магия, теоретически. Состояние студентки быстро ухудшалось, а исцеляющие чары не помогали…***
Мадам Помфри, профессор Макгонагалл, Альбус и сам Северус провели в больничном крыле, ведя тяжкую борьбу за жизнь Гермионы, около трех часов. Гарри, Рон и Джинни ждали за дверью палаты, из которой доносился хор профессорских голосов, читающих заклинания, как молитву. Ни один из них сейчас не мог говорить: каждый из ребят винил себя в случившемся, в том, что не углядел, не заметил и не предотвратил. Джинни беззвучно плакала, и у парней глаза были на мокром месте, но никто из них не создавал лишнего шума, прислушиваясь к звукам за дверью. У троих болела сама душа за подругу, но в сердце теплилась надежда. Наконец, Минерва вышла к ребятам и, глядя измученными, полными сочувствия глазами, рассказала ребятам, что Гермиона была подвержена темной магии, но тут же успокоила тем, что состояние девушки стабилизировалось. С тяжелым вздохом Макгонагалл осторожно принялась расспрашивать своих львят о любых странностях Грейнджер.***
Профессор и директор стояли у кровати Гермионы, и каждый из магов пытался понять, откуда в школе взялась темная магия. - Я уже видел подобное много лет назад, - сказал директор. – В тот раз жертвой стал студент седьмого курса, Колфридж Кавендиш. Он пришел в себя спустя пять часов после припадка, а еще семь часов спустя его не стало... Мы тогда так и не смогли понять, в чем причина столь ранней и быстрой смерти студента. - То есть у Грейнджер есть девять часов, за которые мы либо находим решение данной проблемы, либо потеряем выдающуюся студентку. Я, пожалуй, пойду к себе, посмотрю, что можно приготовить в такой ситуации и в такой срок, – Дамблдор коротко кивнул, и Зельевар быстро направился к выходу, а его место заняло трое напуганных учеников. - Гермиона подвержена темной магии, с которой я уже встречался ранее, много лет назад. Сейчас предприняты все меры для ликвидации проблемы, – сказав это, профессор взглянул на Гарри, который только сжал челюсти. Джинни кинула косой взгляд на директора и, замешкавшись, спросила: - Профессор Дамблдор, с ней ведь все будет в порядке? Она поправится? - Я не буду лгать вам, мы не знаем, как ей помочь. Действие темной магии проникло глубоко в Гермиону. Мы сделаем все возможное... Через пару часов она должна очнуться, будьте рядом. Сейчас она нуждается в вашей поддержке, как никогда до этого. При этих словах у директора сверкнули и сразу же потухли его голубые глаза. Стало казаться, что Дамблдор достиг-таки глубокой старости, и его очень тяготило тяжелое бремя опыта и знаний. Обычно энергичный, игривый взгляд Альбуса приобрел старческий, уставший вид. Незаметно подошедшая, словно кошка, Минерва просто положила руки на плечи мальчиков, и, немного так постояв, молча направилась помогать Поппи, которая заваривала и заклинала отвары. Четкие и быстрые действия, лишенные какой-либо суеты, внушали уверенность, будто все болезни в мире излечимы. Так Гарри, Рон и Джинни, наконец, остались наедине со своей подругой, вид которой оставлял желать лучшего. Вечно решительная, умная и находчивая Гермиона теперь совсем потухла и сильно побледнела. Рон лишь сжимал кулаки, глядя на ее сине-фиолетовые губы: уверенность в своей подруге, не позволяла ему погрузиться в отчаяние. Ведь это же Гермиона! Она всегда найдет решение любой проблемы! - Все будет хорошо, ты сильная, Гермиона, ты справишься… - Рон сидел рядом, и, взяв ее руку, тихо, будто успокаивая, шепотом говорил слова ободрения. - Конечно, все будет хорошо, Рон. Это же наша Гермиона, – Рон приободрился, поняв, что у них с Гарри схожие мысли. – Но как такое могло произойти? Ведь только вчера она была абсолютно в порядке. Ты что-нибудь странное заметил? - Да ничего особенного. Она, как всегда, много занималась и читала свои книжки. Не имею ни малейшего представления, что могло произойти. Гарри… может это… - Рон резко замолчал, но Гарри понял, что тот имеет в виду. - Может быть. Он ведь всегда «при деле». Но зачем? Какова цель? – Гарри понимал, что многие уже пострадали из-за него. И если в числе этих людей есть и Гермиона, то он никогда не сможет себя простить. Его «избранность» - причина многих жертв. Сириуса больше нет, как и его родителей, потому что Гарри Поттер должен жить. Потому что он, черт их дери, Избранный! Да будь проклята такая жизнь! Джинни, видимо разгадав мысли Гарри, коснулась его руки. У нее закончились слезы, и именно сейчас она как никогда была похожа на свою мать в те моменты, когда ее семье грозила опасность. Обе Уизли в минуты опасности и отчаяния обретали мужество и стойкость, становились настоящими львицами, готовыми и к атаке, и к защите. И не дай Мерлин кто-то окажется у них на пути… В скором времени прибыли миссис и мистер Уизли, Фред и Джордж – все они считали Гермиону частью своей большой и дружной семьи. Люпин и Тонкс забежали на пару минут, поинтересовались состоянием Гермионы и сразу же ушли на свои посты. К тем мракоборцам, что уже были в Хогвартсе, прибавились так необходимые им люди. Охрана замка усилилась, но в воздухе витало физически ощутимое напряжение. Спустя два часа, как и говорил Дамблдор, Гермиона приоткрыла глаза. Все 5 часов она пребывала в агонии, но сейчас ее щеки приобрели здоровую окраску, а тело прекратилось трястись. - Гермиона, как ты? Ты помнишь, что произошло? – задавал вопросы мистер Уизли. В первую очередь нужно было разузнать все, что известно самой пострадавшей о произошедшем. Любая информация могла быть полезной и решающей, ведь если прогнозы Дамблдора верны, то у нее осталось всего 7 часов. Гермиона только смотрела на них, но не отвечала. Ее глаза медленно расширились, и было видно, что она осознала все происходящее. Только почему она молчит? - Дорогая, ты слышишь меня? – мистер Уизли, присев у ее кровати, наклонился поближе. Гермиона кивнула и перевела взгляд на Рона и Гарри. Из глаз у нее скатились крупные слезы. - Тебе что-то не позволяет говорить? – предположил Гарри, на что получил пару кивков. - Тогда… может, ты сможешь написать? – мистер Уизли в надежде приподнял бровь. Грейнджер покачала головой и взглядом показала на свои руки. Рон позвал мадам Помфри, которая все время недовольно ворчала про количество посетителей, но выгонять их не стала. Колдоведьма взмахнула палочкой и сообщила, что гриффиндорка не может шевелить конечностями. - Гермиона, нам нужно знать что произошло. Я буду задавать наводящие вопросы, требующие положительного или отрицательного ответа, а ты на них, соответственно кивай или качай головой. Хорошо? – Гермиона поджала губы, но кивнула. – Хорошо. Гермиона, твое состояние следствие действия темной магии. Мы считаем, тебя прокляли. Ты знаешь, как ты была проклята? – она кивнула. - Ты знаешь того, кто тебя проклял? – она мотнула головой. Гермиона ощущала, как ее поглощает паника, а затем и истерика, с которой пришла ужасная, невыносимая боль. Гриффиндорка открывала и закрывала рот, будто хотела истошно закричать, но издавала только хрип... Грейнджер начала выгибаться в разные стороны под немыслимым углом, ее начало трясти, а глаза стали закатываться. - Сделайте уже что-нибудь! Дайте хоть сонное зелье, ей больно! – Рон был в ужасе от происходящего. - Сонное зелье не прекратит ее страдания, оно облегчит только нашу участь. Нам будет казаться, что Гермиона мирно спит, но ей все еще будет больно. А сейчас она может видеть и осознавать нашу поддержку, - никто не заметил, как подошел Дамблдор и создал несколько стульев. - Профессор, – обратился к директору Гарри, - вы говорили, что такое уже было много лет назад. В тот раз… тот мальчик тоже не мог говорить? Он ничего так и не рассказал? - Нет, Гарри, он очнулся спустя 5 часов после того, как потерял сознание, но не воспринимал происходящее, как Гермиона. Его охватила паника и боль… - Профессор Дамблдор, вы думаете, это сделал Волан-де-Морт? – окружающие вздрогнули от страшных звуков, которые являлись прозвищем их главного врага, но ни слова не сказали Гарри. - Я не знаю, Гарри. Несомненно, это очень могущественная темная магия, и, как мы понимаем, сейчас у Волан-де-Морта одна цель - убить тебя и, по возможности, твоих друзей, чтобы сломить твой дух. - И еще… убить вас, сэр…***
Каждый час Мадам Помфри давала Гермионе отвары из трав, облегчающие боль, но видимого эффекта не было. Мистер и миссис Уизли ушли с директором и профессором Макгонагалл к остальным из ордена Феникса на экстренное собрание еще два часа назад, но вестей не было... Профессор Снейп как ушел, так вовсе и не появлялся. Секунда за секундой тянулись минуты, минута за минутой тянулись часы… Время не стояло на месте, а с ним уходила жизнь из Гермионы. Спустя 10 часов после того, как гриффиндорка потеряла сознание, появился Снейп, а за ним и Дамблдор. Снейп шел по коридору злой до чертиков, наводя ужас и панику в своей грязной мантии, которая в некоторых местах сохранила следы пятен непонятного происхождения. Все школьники разбегались еще до того, как увидят профессора: неприятный запах разнесся на многие коридоры впереди. В руке зельевар крепко держал маленький пузырек, в котором находился шанс на жизнь для одной девушки в виде густого светло-розового содержимого. Чета Уизли и Минерва следили за порядком в школе, который был забыт за всеми тревогами этого утра. Все невольные зрители Больничного крыла держались позади профессора, который протянул свои длинные тонкие пальцы к лицу Гермионы. Потянув за подбородок Грейнджер, он разомкнул ее губы. Все эти часы гриффиндорка была в сознании, но поддержать контакт глазами не могла, и толком понять, слышит она их или нет, было невозможно. Но как только Северус Снейп коснулся ее лица, она направила взгляд своих карих глаз на него, прямо в его черные очи. Северус аккуратно влил содержимое пузырька в девушку и громко приказал всем отойти еще дальше, его грозного голоса никто ослушаться не решился. Жертву темной магии затрясло, ее глаза закатились, Северус прижал Гермиону к постели изо всех сил, взглядом останавливая бросившегося на помощь Рона. Постепенно конвульсии сошли на нет, тело под мужчиной расслабилось, а девушка широко открыла глаза и прошептала всего одно слово: «Принц». Больше она ничего сказать не смогла, закрыв глаза и погрузившись в беспокойный, глубокий сон.