Тайны в их головах...

Это не было совпадение. Я отчетливо слышал, что она сказала. Выглядело, будто она прочитала мои мысли. Как это возможно? С такими мыслями Северус Снейп вошел в кабинет Дамблдора. - О, Северус, проходите, я ждал вас. Снейп кивнул. Окинул коротким взглядом помещение. Старая привычка оценивать обстановку вокруг. Потом он посмотрел на Альбуса, и у него снова защемило в груди, но он быстро отряхнул с себя это ощущение. В последнее время ему часто приходилось это делать: стряхивать страх и беспокойство, иногда даже панику, чего уже давно с ним не случалось. Что-что, а паника была ему совсем не свойственна. Но сейчас, соглашение между ним и Дамблдором выбивало из колеи, и очень сильно. Директор в последнее время выглядел неважно. Осунулся и поник. Рана, причиненная уничтожением крестража, чернела на руке, и раз за разом напоминала зельевару об обещании. Дамблдор обратился к Северусу: - Я бы хотел кое-что обсудить с вами, профессор. - Я весь во внимании, - своим обычным низким и глубоким голосом ответил Снейп. - Мы с вами не обсудили чудесное выздоровление мисс Грейнджер. Вы должны раскрыть мне тайну вашего зелья, - директор попытался придать своему тону веселость, и остальные бы поверили ему, но не Северус Снейп. Он слишком мучительно много видел, как Альбус Персиваль Дамблдор переживал тяжкие страдания, и скрывал их за ребяческой улыбкой. - Я использовал зелье Alium, - спокойно ответил профессор, будто это самый обычный разговор между преподавателями. Затем последовала стойкая тишина, и никто не осмеливался нарушить ее. Безусловно, один из величайших магов в истории знал, о чем идет речь, знал каковы последствия применения этого зелья. Честно говоря, старого волшебника было сложно удивить, но сейчас он был ошеломлен. И не потому, что зелье невероятно сложно приготовить, и даже не потому, что это опасно для жизни. Но удивлен он был потому, что страж подземелий счел все последствия не столь важными, нежели жизнь ученицы. - Северус, я осмелюсь спросить «Почему?» - Я не понимаю вашего вопроса Альбус. Жизнь этой девушки была на грани, и я не нашел другого способа помочь ей. - Я уверен, что вы знали все возможные риски, когда приняли решение использовать этот путь, и поэтому я задаю вопрос: "Почему, Северус?" Исходя из того, что мне известно об этом зелье получается, что вы готовы были пожертвовать своей жизнью ради другого человека, не являющего ни вашим другом, не тем, за кого болит ваша душа. Я не говорю, что вы жестокосердный или черствый, но и безрассудно жертвующим собой ради чужого для вас человека, я бы вас не назвал. Что подтолкнуло вас? - Повторюсь. Иного выхода спасти несчастное дитя я не видел. У вас был способ это сделать по-другому? Тогда почему вы не поделились своими идеями? - Нет, Северус, у меня не было никаких идей, - затем стойкая тишина вернулась и еще долго не покидала кабинет. Зельевар стоял у окна и смотрел, как меняется погода. Он знал, ответ на витающий в воздухе вопрос. Его мать когда-то смертельно заболела. Одна из немногих, кого он любил и ценил. Внешне они совсем не были похожи: Гермиона Грейнджер и его мама. Но в то утро, когда он увидел девушку на пороге смерти, то в голове всплыли образы тех дней, когда молодой, еще не окрепший юноша неделями пытался сварить зелье, которое бы спасло его безнадёжно быстро умирающую мать. Он тогда верил... он просто умел верить. Но скорая смерть единственного родного человека сломила крупицы веры и надежды. Потом еще долго он искал то, что могло бы исцелить любую болезнь или разрушить любое проклятье. И только став тем, кем является сейчас, он нашел рецепт приготовления зелья под названием Alium. Чрезвычайно сложное и опасное, но могущее исцелить всякого, от чего бы он ни умирал или страдал. Потом еще долгими ночами он прокручивал в голове, что было бы, если бы он нашел зелье раньше. Кем бы он стал, если бы его мама не покинула его столь рано? С годами боль притупилась, и он уже не замечал чувство вины стремительно жгущее его изнутри. Но в то утро Гермиона Грейнджер снова пробудила тех монстров, живущих в нем. И тогда же в нем проснулось что-то новое, что даже поначалу испугало его. Это "что-то" требовало спасти, во что бы то ни стало, эту юную девушку. И он принял решение. Да, безрассудное, да не присущее "бесчувственному двойному шпиону". Но это было необходимо, он не мог иначе. Ему почудилось, что предотвратив эту беду, он предотвратит и ту. Само собой, он не надеялся, что можно вернуть ту, что потерял тогда, но унять боль… он думал унять этим свою боль и избавиться от вины. Внезапно тишина нарушилась: - Я ошибся, Альбус. Я думал, что… - и он не договорил. - Ошибся? И в чем же? - Я думал, если спасу девчонку, то мне станет легче... извините, мне необходимо быть на занятии через десять минут. Я пойду. Недосказанность... Так случалось всегда, когда кто-то из них оказывался в критической близости к их настоящему «я». Эти двое просто расходились в разные стороны. Казалось бы, Альбус не был затворником, и когда он ведет беседу с кем бы то ни было, то у собеседника никогда не могло сложиться ощущения, что Дамблдор закрытый человек. Но, на самом деле, если любой человек из его окружения тщательно проанализирует характер их отношений, то поймет, что знает об Альбусе Дамблдоре ровно ничего. - Хорошо, профессор. Но загляните ко мне позже. Мне есть чем поделится по поводу причин недуга мисс Грейнджер. И, кстати, в силу особенностей этого проклятия, она могла узнать кое-какие не самые маловажные подробности из вашей жизни. У нее на короткое время появлялась способность читать мысли. После этих слов кое-какие вопросы прояснились в голове Северуса, но стало еще больше в итоге. И теперь ему следует поговорить с Гермионой Грейнджер с глазу на глаз.

***

Ученики факультетов Гриффиндор и Слизерин встретились в подземельях – их ждали два часа упорного труда над котлами и колбочками. Как бы сильно Гермиона не хотела запереться в своей комнате и никогда оттуда не выходить (только не для того, чтобы оказаться на занятии по зельеварению), скребущее чувство внутри заставляло не пропускать более ни одного занятия, даже то, которое ведет профессор Снейп. Вчера за то время, как она вышла за двери кабинета директора и дошла до гостиной своего факультета, она убедилась, что мысли людей вокруг для нее не открыты, только мысли Зельевара. Ей хотелось верить, что, скорее всего, все это почудилось, или, конечно же, это был единичный случай. Но пытливый ум ей подсказывал, что требуется, все-таки, проверить это на практике. А значит, ей следует пойти на занятие хотя бы ради этого. Не вечно же ей прятаться. Все проходило так же как всегда: профессор был строг и немногословен, ходил по аудитории, оценивая попытки сварить стоящее зелье и отвешивая колкие замечания гриффиндорцам. Но была все-таки одна странность: он ни разу не подошел к столу, где пыхтели над отварами Рон, Гарри и Гермиона, ни разу не посмотрел в их сторону, и дежурные замечания «Избранный» с его «подпевалами» ни разу не получили. Грейнджер хоть и увлеклась заданием (что даже на минутку забыла о своей ма-а-аленькой проблемке), но все же не заметить этой странности не могла. Все время она косилась на Снейпа в попытке услышать хоть одну мыслишку из черной головы профессора. Но либо, все-таки, тот случай был просто как побочный эффект, либо, чтобы установить контакт необходимо быть ближе к объекту. Безо всяких происшествий (кроме того, что Невилл опять испортил все свои принадлежности для приготовления зелий) занятие по зельеварению закончилось. Северус Снейп не просил, как всегда принести колбы с результатом работ учеников. На этот раз он приказал оставить их на столе. Как раз перед выходом из класса профессор обратился к Гермионе: - Мисс Грейнджер, сегодня вечером сразу после ужина профессор Дамблдор просил вас заглянуть к нему. Она посмотрела на него, и впервые за весь урок он глядел ей прямо в глаза. Это почему-то ее немного смутило, но, не растерявшись, она кивнула и вышла за дверь. - Дамблдор наверно хочет спросить, помнишь ли ты, как все произошло, - сказал Гарри, не без намека на то, что пора бы и им все подробно обсудить. Но Гермиона ничего не сказала о том, что уже была у директора, и что именно она узнала от него о проклятии. Теперь же она снова только кивнула, будто это теперь единственный способ ее общения с внешним миром. С тех пор, как она не смогла ответить на его расспросы тогда, Поттер не лез к ней с разговорами. Да и никто не осмелился поднимать эту тему при ней. Все ждали, что она первая заговорит о том, кто и зачем мог бы желать смерти подруге Избранного. Но гриффиндорка не хотела сейчас обсуждать все, что произошло и происходит с ней в данный отрезок жизни. Она понимала, что скрываться долго от ребят не получится, и когда-нибудь ей придется поделиться всем свалившимся на ее голову. Да и, честно говоря, она не хотела скрываться… просто ее не оставляло чувство, что это не только ее тайна. Гермиона решила для себя, что, пока не выяснит все точно, и у нее больше не останется догадок без оснований, она ни кому и слова не скажет. Только вот зачем директор снова ее к себе пригласил? Наверняка Снейп рассказал о том странном разговоре у дверей кабинета. Да, зельевар, скорее всего, такие вещи не оставит без внимания. Пока друзья шли на ужин, разговоры совсем не клеились. Ни одну беседу Грейнджер не поддерживала. Смотрела куда-то, не сфокусировавшись, и совсем не слушала, что рассказывает Рон о сверхскорости метел нового поколения. А Гарри все время смотрел на свою подругу с крайне обеспокоенным видом, и тоже совсем не слушал преимущества метел серии «Метеор-5000». Ужин прошел в таком же духе. Она поклевала запеченную под сливочным соусом тыкву с индейкой, и, помахав всем рукой, направилась к выходу. За ужином профессор Снейп отсутствовал, но никто кроме Грейнджер этого не заметил. С тяжелой головой, полной мыслей, она повернула в сторону кабинета Дамблдора. В коридоре почему-то было совсем темно, только изредка мелькали факелы, но ей было все равно, и она продолжала свой путь. Где-то на полпути вдруг услышала: «Приветствую вас, мисс Грейнджер». Резко обернувшись, она увидела силуэт высокого мужчины в длинной мантии. Он стоял, прислонившись к стене, скрестив руки на груди. Выглядел он, будто давно ее тут поджидал. Лица из-за темноты в коридоре не было видно. Но голос этот спутать она никак не могла. Это был Северус Снейп. - Профессор Снейп, сэр, я как раз направлялась к директору, - он не сдвинулся с места, но спустя доли секунды сказал: «Кое-что мне необходимо выяснить, поэтому искренне приношу свои извинения за это». - За что? – поинтересовалась с дрожью в голосе девушка. Его тон неожиданно ее напугал. Это был не тот привычный тон Снейпа. Сейчас ей показалось, что она говорит с Люциусом Малфоем, как тогда, когда он пытался отобрать пророчество в отделе тайн. И она неосознанно нащупала свою волшебную палочку. Профессор сдвинулся с места почти бесшумно, только шелест мантии говорил о том, что мужчина приближается. Мужчина тоже достал палочку, но нарочито медленно, чтобы студентка не сглупила. Он произнес: «Люмос», и его лицо осветилось. Когда Гермиона услышала следующее, то губы профессора оставались бездвижны: «За то, что я сейчас вас уведу в выручай-комнату. Можете считать это похищением, но мне придется это сделать, потому что в эти секунды, я ни единого звука вслух не произнес, а вы отвечали мне. Из этого следует - вы читаете мои мысли. Это, знаете ли, немного раздражает». То время, за которое она все это услышала, было мимолетным, не так, как если бы все это было сказано вслух. Отчего она не смогла отреагировать достаточно быстро, чтобы защититься. Он без помощи волшебства развернул ее, и, притянув к себе, закрыл ее рот рукой, другой держал запястья девушки за спиной. После затянул Гермиону, в мгновение назад появившуюся дверь в стене. В комнате было, серо и пусто: один деревянный стул посреди комнаты. Северус усадил Гермиону на тот самый стул, сам отошел на два шага и снова скрестил руки на груди. - Итак, мисс Грейнджер, значит чтение мыслей? – сказал он уже вслух, и не одной лишней мысли девушка больше не уловила. Она была ошеломлена таким поведением своего учителя, и даже напугана, но так как ее мысли скрыты от него, она без опаски в глазах смотрела прямо и гордо. Северус, в свою очередь, оказался очень искусным в том, чтобы не думать совсем. Он просто пристально вглядывался (как показалось гриффиндорке) в карие глаза допрашиваемой. Конечно, она вполне подробно знала как собственно выглядит Снейп, но сейчас она будто увидела его заново. Черты лица его были, как будто выточены из камня: длинный заостренный подбородок и прямой нос, низко посаженные глаза и высокий лоб. Бесцветное лицо, прямые и черные, как и его мантия, волосы лежали на плечах. Он был неподвижной статуей целую вечность, и ученице становилось неуютно, но и она не хотела сдаваться и не опускала глаз (хотя очень хотелось спрятаться от его рентген-взора). - Профессор Дамблдор упомянул, что вы кое-что, что не должны были узнать, могли найти в моих размышлениях. Исходя из того, что вы со своими друзьями-выскочками суете свой нос, куда не следует, мне пришло прибегнуть к таким вот мерам, - и он, как бы показывая, что за меры, развел руки в стороны. - Очевидно, я могу просто придать вашу память забвению, и никто даже не заметит. Просто окажется, что вы страдаете некоторой потерей памяти, но беря во внимание, что ваш дар от этого никуда не денется, мне придется использовать другие методы, - на последнем слове Снейп сделал особое ударение. - Вы уверены, что ваши методы, - Грейнджер тоже подчеркнула это слово, - законны? Тут у Зельевара поднялся край губ в свойственной ему манере. Он подошел ближе на шаг, к, сидящей напротив излишне много знающей девушке. И уже без помощи голоса, он обратился к ней: «А ты уверена, Гермиона, что кто-то вообще узнает о том, что здесь произойдет?»