Strega

Реборн априори не может чувствовать. Он ведь самый ужасный киллер. Беспощадный. Бесчувственный. Бесстрашный. Реборн априори не может быть человеком, но, видимо, природа любит пошутить. Они встретились с Тсунаёши определённо случайно. Благодаря целому вороху не-случайных происшествий. Тсуна с самого утра решил, что прогулка в этот день ну просто обязательна. А вот в том, чтобы говорить об этом любимому дядюшке необходимости не было. Тсунаёши уже девять, он всё ещё безумно весел и любит мир. Любит людей, Аркобалено и своего ненаглядного хранителя. Он всё ещё искристо смеётся, и Кавахира каждый день напоминает о контроле. Люди не любят странных вещей, Тсунаёши-чан. Они попытаются причинить тебе вред, если увидят, говорит он с беспокойной улыбкой с утра, и Три-ни-сетте ему улыбается. Три-ни-сетте улыбается каждому. Реборн сразу заметил на голове этого ребёнка безумный ворох волос, который игнорировал все законы физики. Такое действительно сложно не заметить. А маленькое спасение этого мира весело прыгало по улицам Рима. Почему именно этот город, шатен не знал, но тут было и правда красиво. Они встретились совершенно случайно. Он не искал своего спасителя. И понятия не имел, что это маленький ребёнок, который заручился поддержкой Вендикаре. Что Тсунаёши любит гулять босиком, цветастые шмотки и сбегать от Кавахиры. Нет, конечно нет. Реборн ничего из этого не знал, просто догадывался. Со своей садистской ухмылочкой, шляпой, сдвинутой на глаза, и большим-большим Леоном. Тсуна любит животных. И поэтому он подбегает к мужчине, что холоднее, казалось бы, льда, чтобы погладить хамелеона. — Как зовут? — Леон. — Нет-нет, Вас. Как Вас зовут? — Это разве имеет значение? — О, конечно! Имена имеют намного больше власти, чем Вам кажется, Реборн! Мужчина хмурится, тянется за пистолетом, припрятанным в пиджаке, и выжидающе смотрит на мальчонку. Худое тело, ворох волос, большие карамельные глаза и лучистая улыбка. Виновато-насмешливый взгляд. — Упс, проговорился. Кавахира сотни раз говорил шатену, чтобы тот держал язык за зубами. Не лез на рожон, наблюдал со стороны, как делали это все шаманы. Тихо, безучастливо, в тени. Но разве маленький сорванец его слушал? Хоть один чёртов раз? Тсунаёши любит животных, Аркобалено и весь этот мир. Разве он может просто наблюдать за тем, как его ломают на части? Правильный ответ: да. Конечно может. Но ведь это так скучно. Слишком просто и совершенно неинтересно. Тсунаёши любит всех и каждого, а Реборн не устаёт удивляться его живучести. Столько раз он падал, почти попадал под машины и просто сам нарывался на гибель. Но будто что-то ему не даёт. Это что-то такое знакомо-ненавистное. Оно одновременно пугает и заставляет внутри всё полыхать от злости. — Вы холодное Солнце, Реборн. — О чём ты, Тсунаёши? Брюнет перевёл недоумённый взгляд на парнишку, что собирал полевые цветы. Шатен всегда начинал говорить внезапно, резко сменял темы. — Солнце должно согревать. Но Вы — нет. Вы — холодное солнце. Мёртвое. Брюнет горько усмехается. Все разговоры с Тсунаёши наполнены чем-то внеземным и волшебным. Скрытым смыслом, направлениями. Кажется, что этот мальчик помыкает всеми. И ведь это было правдой. Мало кто способен выказывать своё недовольство его действиями, все стремятся ему угодить. Уберечь. Эта странная аура вокруг него. Будто сама природа его оберегает. Обременяет. Сегодня они идут гулять по аллее. Правда Реборн об этом узнаёт только сейчас, но он вовсе не против. Тсунаёши слишком сумбурный, чтобы что-то планировать. Слишком необычный и безумный, чтобы его контролировать. — Реборн, как ты думаешь, можно ли изменить мир? Мальчишка шаркает потёртыми кедами по асфальту, устремив свой взгляд наверх, к небу. Мечтательная улыбка застыла на его губах, а глаза чуть щурятся от яркого солнца. Он поднимает руки, будто пытаясь дотянуться до звезды по имени Солнце, но все попытки тщетны. — Нет. Абсолютно точно. Он слишком отвратителен и погряз в океанах крови. Ненависти. Мести. Этот мир ничто не спасёт, и уж точно не изменит. Тсунаёши резко останавливается и медленно переводит взгляд на брюнета. Его улыбка становится шире, и что-то шепчет Реборну прямо на ухо, что стоит бежать. Липкий страх сковывает, вид хрупкого ребёнка завораживает. И Тсуна кидается на мужчину с объятиями. — Поймал! Я поймал Солнце, Реборн! Он громко кричит, заразительно смеётся и сжимает своими худыми руками мужчину. Так крепко, что Аркобалено кажется, будто это кости трещат по швам, а не лопаются искры вокруг шатена. И не обнять в ответ он не может. Мягко поглаживает по спине, хмурится от собственных мыслей. Реборн расслабляется, когда мальчонка поднимается на носочки и заставляет его согнуться, чтобы прошептать на ухо: — Но ты ошибаешься, Солнце. Мир можно изменить. И нужно.