Strega

Лар с головы до пят пропитана порохом, грязью и кровью. Пропитана смертью, правилами, холодом. С головы и до пят Лар одинокая женщина, сильная, независимая и, как говорят сейчас, определённо заведёт очень скоро седьмого кота. Вовсе не потому, что стереотипы верны, или она очень любит животных — просто глупое зверьё так и тянется к ней по дороге в магазин своими потрёпанными мордочками. И может, Лар и грубая, и беспощадная, но всё же женщина, а значит устоять не сможет. Ещё ни разу не смогла. Милч уже давно в справедливость не верит. Не верит, что существует в этом мире гармония, потому что войны случаются слишком часто. И слишком часто молодые бойцы погибают на руках сильной и независимой женщины. Храброй, холодной и правильной до блевотины. И, вообще-то, вовсе не женщины, а девушки, как-то раз замечает Луче на их собрании. Замечает с её слабой полуулыбкой, и верится в это очень легко, поэтому больше-не-женщина Лар улыбается в ответ, кивая. С Луче вообще всё не так, как нужно. Но Лар закрывает на это глаза, раздаёт подзатыльники Скаллу, улыбается почти по-доброму и возвращается домой, прихватив очередное бездомное животное на ночь, а может и на неделю. Об этом вопросе девушка задумывается в последнюю очередь, явно забываясь в заботе и трудностях домашнего быта. С головы и до пят, каждый её непослушный волосок, каждая клеточка тела — всё это сплошное недовольство жизнью, и собой в первую очередь. Лар не понимает, как так вышло, ведь всё по правилам, всё идеально. Не понимает, откуда этот глупый блондин — никаких манер, сплошная безалаберность — выскакивает. Зачем, почему и вообще, нужно было ему выбить этот энтузиазм ещё в самый первый день их знакомства. Тсунаёши тихо хихикает, выслушивая гневную тираду от девушки с меткой на правой щеке. Они встретились в этом кафе почти случайно, и решили перекусить вместе. Разговор как-то сам собой ушел в вечные самокопания Милч, и возвращать его в обычное русло не особо хотелось. Тсунаёши глупо смеётся, — он теперь умеет контролировать свою «особенность», — поправляя свою юбку, чтобы та не смялась слишком сильно, зачерпывает десертной вилкой пирожное и отправляет кусочек в рот. Лар считает, что Колонелло самый глупый человек на всём свете, и через каждые десять гневных слов благодарит Воплощение Три-ни-сетте за их спасение. — Тсунаёши, как давно ты следишь за нами? — Тон Милч совершенно будничный, будто она интересуется погодой на улице у своей старой подруги. — Не слежу, — брови паренька чуть хмурятся, — наблюдаю. С тех пор, как сдружился с Бермудой. — Вы знакомы? — Натренированное годами лицо едва дёргается в нервной усмешке, ложка падает на блюдце, звонко ударяясь. Тсуна предпочитает делать вид, что не слышала вопроса и не заметила реакции. — Дождь сегодня какой-то одинокий, не замечаешь? Вопрос выбивает Аркобалено из колеи, диалог заходит в небольшой тупик. Тсунаёши весело болтает ногами под столом, балетки почти слетают с её ног. Ему десять, и он сбежал из дома, чтобы распутать большой клубок мыслей внутри себя. Много знаний, но мало опыта, и Кавахира его почти никуда не пускает. Обижать своего дядюшку совершенно не хочется, но другого выхода нет. Мальчик собирается начать забавную игру в прятки с Шаманом, заставляя того рвать и метать всё в этом мире. Паренёк бегает от Аркобалено к Аркобалено, давая им небольшие подсказки-пинки в нужном направлении, сводит с ума Бельфегора, который только-только устроился в Варии и подумывает добраться до престранной семьи Джессо. Но это немного позже, не всё же сразу. — Я говорю, Лар Милч, что тебе стоит больше довериться своему партнёру. Дождь не должен быть вечно угрюм. Последний кусочек сладкого десерта оказался во рту мальчонки и он тут же спрыгнул со стула. Поправил свою юбку, расправил хрупкие плечи и лучезарно улыбнулся девушке, точно как Луче, когда они в последний раз встретились. Его большие карамельные глаза уставились пристальным взглядом ей за спину, будто там кто-то был. Лёгкое касание пальцами по плечу растворилось как только Милч резко повернулась назад. Не было никого, даже официантки сейчас бегали в совершенно другой части помещения. Под кожу начало забираться что-то липкое и до одури склизкое. От этого ощущения живот скрутило спазмами и проклятой пришлось крепко вцепиться пальцами в кожу, чтобы её отпустило. — Времени осталось так мало. — Тсунаёши прикрыл глаза, качая головой. — Я едва успеваю. До встречи, Лар. Возвращаясь домой, Милч думает, что неплохо бы взять себе маленький комочек шерсти, что вот прямо сейчас мурлычет и трётся о её ноги. Он промок, испачкался и замёрз, а ещё прекрасно впишется в её домашний кошачий коллектив. С головы до пят Лар может и пропитана порохом и кровью, но внутри у неё есть нетронутое сердце и распускающиеся цветы заботы.