Доброго здоровьица!

Пока Глеба откачивали в палате, Дима и Вадим понуро ждали у двери. Валера и Костя, сдерживая хихиканье, сказали, что пойдут «волноваться» куда-нибудь в другое место. Стрелки на часах неумолимо тикали, врач не выходил, а два взрослых мужика, которых в данный момент волновало одно и то же, не могли начать говорить о том, что так долго их мучило. - Знаешь, спасибо тебе, - насилу выдавил из себя хоть что-то вразумительное Хакимов, - если бы не ты, я бы, наверное, растерялся… - Пустяки, - немного раздраженно отмахнулся Самойлов, - его постоянно откачивали в этой больнице, да и я уже давно привык… - Так зачем же ты все-таки решился на такие крайние меры? – после паузы пробормотал Снейк. Вадик пожал плечами и вздохнул: - Не знаю я… надо же хоть что-то пробовать. Он же пропадет так… - хотел добавить еще, но замолчал. - Как? – вкрадчиво поинтересовался барабанщик, склонив голову набок. - Без… без меня. – Вадик окончательно отвернулся от Хакимова и уперся лбом в плечо какому-то дедуле. - А знаешь, мне кажется, что он по тебе очень скучает! - выпалил Хакимов и сам удивился. Вадим мрачно усмехнулся: - И как же ты это понял? - Ну он ходит постоянно как в воду опущенный, бывает задумается о чем-то, да так, что не доорешься до него, а бывает ходит, и глаза у него грустные грустные! Такое ощущение, что расплачется сейчас и закричит: «к Вадику хочу!» - быстро перечислял Снейк, нервно щелкая костяшками пальцев. - Да хватит вам уже ваши разговоры гомосятские вести, тьфу, черт бы вас подрал! – сплюнул дедок, отстранил от себя Самойлова и, для верности, пересел на соседнюю скамеечку. Вадик глубоко вздохнул и недоверчиво покосился на раскрасневшегося и расчувствовавшегося Диму: - Да знаю я, что он скучает, только не скажет никогда… да я и сам так не могу, один. - Знаешь, я думаю, что если ты снова появишься в его жизни, будешь звонить, приезжать, он перестанет пить. Совсем. Тьфу ты! – в сердцах плюнул Хакимов, - Закодировать его, капустой натереть. Да не в этом же дело. Причины-то глубоко, до такой глубины физически не добраться… - проговорил он тихо, не глядя на Вадима. -Извините, пожалуйста, - тонкая ручка осторожно коснулась плеча барабанщика, - там ваши друзья пробрались в нашу лабораторию и пытаются разбить пробирки с образцами крови больных, потому что, якобы, «Комнаты залиты кровью» должны быть. Наша вахтерша пытается их остановить, но она же долго не продержится, сами понимаете… - вежливо улыбнулась молоденькая медсестричка. *** Этот день, который столкнул их всех лицом к лицу, принес каждому что-то особенное и свое. Вадим засыпал в обнимку с женой, думая о том, что сегодня и он сам, и Глеб смогли отпустить былые обиды, которые стеной стояли между ними уже несколько лет. Самойлов-младший смотрел в белый потолок больничной палаты и, сжимая руку засыпающей на стуле возле него Тани, осознавал, что он действительно нужен своим родным, что его любят и ждут. Диме этот день принес душевный покой, приятную усталость и легкую раздраженность по поводу нерешенного финансового вопроса. Он глубоко вздыхал и прижимал к себе поближе теплого и мягкого Мэнсона. Валера с Костей тоже много кого прижимали в тот день. Он принес им драйвовое удовольствие, необузданный восторг, долгожданное расслабление после тяжелых рабочих будней. Ну и пару синяков от слишком буйной вахтерши тети Зины. А Геннадию Петровичу день не принес ничего особенно примечательного. Разве что коричневое пятно от микстуры на белой футболке, повышенное давление и неприятное удивление от нахождения обкусанного со всех сторон куста герани в своем кабинете.