My little Jesse Quick

      Все окна в комнате плотно зашторены. Ни один проблеск солнечного света не проникает в наполненное тусклым свечением интерактивного экрана помещение, где каждая поверхность расписана холодными тенями. Аккуратно сложенные стопки бумаг и чертежей, потухший от длительного бездействия экран ноутбука и одиноко мигающая голубоватыми бликами кнопка питания над клавиатурой, завал пустых картонных стаканчиков из-под кофе и единственная на рабочем месте фотография, закрытая в деревянную светлую рамку — все это создавало идеальный фоновый вид, пока на первом плане завернутый в блеклую ауру экран показывал видеотрансляцию.       На картинке отчетливо выделялись широкие, обшарпанные столы, полностью заставленные старыми физическими приборами и исписанными кривым почерком тетрадями, и две мельтешащие меж оборудования фигуры в лабораторных халатах.       Три беспрерывных часа работы, сто восемьдесят минут лабораторных исследований колебаний малого электромагнитного поля. Но, казалось, лаборанты были готовы продолжать.       Пока девушка делала заметки в своих наблюдениях и расчетах, генератор импульсов исправно воссоздавал нужные частоты под руководством умелых рук второго лаборанта. В его движениях различалась легкая неуверенность и страх ошибки, ведь при каждом новом нажатии на какую-либо кнопку или оттягивании маленького рычажка пальцы заметно вздрагивали, а сам парень нервно облизывал и без того искусанные губы или одергивал себя за рукав халата. Все его манипуляции заканчивались успехом ввиду хороших познаний в своем деле, но от любой следующей за этим похвалы и радостного лепета, сорвавшихся с уст согруппницы, юноша неловко улыбался и напряженно потирал шею, тут же возвращаясь обратно к делу.       Непринужденно зачесанные на бок волосы, нескладное тело под посеревшей после нескольких школьных лет тканью и довольно частые сомнения в своих действиях, что всем спектром отражаются в застывших между бровей складочках на лице. В этом пятнадцатилетнем мальчишке не было и малейшей подсказки или указания на то, кем он станет в будущем. И если бы это было не известным, увиденным собственными глазами фактом, можно было бы подумать…       Эобард сморгнул, отводя взгляд от экрана. Ладони прошлись по лицу, пытаясь избавиться от глубоких теней усталости, а подушечки пальцев с силой протерли глазницы, ощупывая образовавшиеся после бессонных дней работы отеки под глазами.       Это были опасные мысли. Сомнения могли подкосить любого на пути к цели, а Эобард не горел желанием пополнить список этих жертв. Флэш был врагом, надоедливым существом, от которого сколько раз не избавляйся, какие только методы не задействуй — он все равно будет жить. И было не понятно, являлось ли это глупым капризом судьбы или намеренной насмешкой над всеми планами Обратного Флэша. Возможно и то, и другое.       Видео на дисплее все не меняло своей тематики, вращаясь вокруг школьного научного проекта двух учеников. Девчонка не играла никакой роли в ситуации, была ненужным безызвестным дополнением (Эобард даже не помнил её имени, ведь в жизни Флэша она была лишь неприметной согруппницей), в то время как юноша выполнял и большую часть научной работы, и выступал в качестве занятного подопытного кролика для Эобарда. Его повадки, реакции, незаметные для него же жесты раскрывали великого и обожествленного целым столетием героя со смешной и в то же время глупой стороны.       Неуверенный в себе, израненный в душе малец, и на другом конце — наполняющий надеждой и верой в будущее спаситель всех поколений Флэш. Он менялся, действительно. Взрослел, верно укреплял себя и свои чувства, переступая через неудачи и разочарования. Но насколько же это было медленно…       Неожиданно, двери класса распахиваются, впуская в помещение небольшую группу крепких учеников. Эобард щурит взгляд и скрещивает руки на груди, чувствуя нарастающую внутри заинтересованность. Теперь картина приобретала совершенно новый, более интригующий окрас, вынуждая закидывать в дальний угол скуку и с внимательностью всматриваться в любое действие мальчишки на фоне разворачиваемой сцены.       Кто-то из объявившихся на сцене актеров сметает на пол все тетради, образовывая атмосферный для ситуации хаос, кто-то просто обходит со стороны, перекрывая пути отступления, пока один единственный человек из банды грубо пытается отдернуть в свою сторону лаборантку, при этом натужно, до беготни жилок на раскрасневшемся лице, что-то крича.       Он мог быть кем угодно — брошенным парнем, надоедливым ухажером или просто идиотом с повышенным самомнением для этого возраста. Это не имело значение, они не имели значения — главным героем был Флэш.       Звук выключен Эобардом, да впрочем, он и не нужен — экран демонстрировал дешевую, но понятную пантомиму, передавая весь накал ощущений в маленьком школьном классе. Один парень широко открывал рот в крике, доводя до отвратительной истерики и крупных дорожек слез на лице лаборантку, пока юный лаборант с непередаваемым раздражением и злостью что-то бросал ему в ответ, не давая оттянуть в сторону согруппницу. Что-то в этом ярком, доходящем до красных пятен на лице вихре эмоций вызывало знакомые чувства у Эобарда, вызывая невольную, довольную улыбку на губах.       Вот он — настоящий Флэш во всей красе. Переполненный злостью и разбивающей вдребезги все спокойствие обидой. Этот идеал вспыхивает только от одной искорки, но пылает по-особенному ярко.       Глубокий вдох Тоуна следует за тем, как мальчишка на рывке делает шаг вперед и заслоняет девушку собой, тем самым разбивая хватку на кисти её руки.       Эобард кривит губы — до чего безрассудно.       Но после он видит непонятную, удивительную смесь страха и отчаянной решительности, что застыла на лице и в позе лаборанта. Хоть и без лишней информации понятно, что последует за таким действительно смелым, но глупым ходом, Эобард хмурится, всматриваясь в лицо Флэша.       Что-то знакомое. Что-то едва ли уловимое, затерявшееся на затворках памяти сейчас застыло, как в зеркале, во взгляде юноши, прогоняя знакомую адреналиновую дрожь по коже.       На какие-то мгновения Тоун почувствовал себя вернувшимся в далекое будущее, где пыль застывала в воздухе, насквозь пронзившись вспыхивающим между двух врагов спидфорсом, где потоки энергии наполняли каждую клеточку тела в преддверии битвы и каждая новая миллисекунда подхлестывает к новому ходу, чтобы наконец поставить заключающий «мат».       Он бы соврал, если бы сказал, что не скучает за этим. Но не было бы и правдой, если бы он сказал, что не устал от бесконечной ничьи.       Пора было закончить это, забрав утешительный приз. И, конечно, подсластив напоследок чем-то жизнь Флэшу — у Эобарда уже имелась идея на этот счет.       На дисплее мальчишка сполна платиться за свою доброту и смелость — его лицо, грудь, живот щедро одаривают ударами с кулака и колена, размазывая костяшками первые кровавые подтеки на налившемся гематомами лице.       Эобард хмыкает, прижимая тыльную сторону указательного пальца к нижней губе, и с неподдельным интересом всматривается в очередной раз получающего удар в живот мальчишку. О, Тоун уверен, что помещение заполнено болезненными стонами и невнятным мычанием — но зубы юноши плотно сцеплены, губы сжаты, не давая ни одному вскрику вырваться наружу. При своем возрасте и щуплом телосложении он неплохо держался.       В коротком мгновении Эобард задумчиво скользит взглядом по интерактивному экрану, обводя картину в целом. Конечно, стоило лучше присматривать за мальчишкой. Он, во что бы то ни стало, должен был дожить до финальной точки, и вот такие инциденты были крайне рискованными и нежелательными гостями в продуманной Эобардом жизни Барри Аллена. Однозначно, с этой группой разберется детектив Уэст, как только увидит приемного сына в весьма впечатлительном виде на пороге дома, но что делать с остальными?..       Тихо щелкает замковый язычок, но в наполненной душащей тишиной комнате это сравнимо с громовым раскатом — Эобарду хватает одной секунды, чтобы деактивировать интерактивный дисплей и красной молнией рвануть к окнам.       На смазанных петлях двери совершенно не скрипят, мягко и медленно раскрываясь вовнутрь под слабым давлением — еще одна секунда уходит на то, чтобы раздернуть в стороны шторы, распахнуть настежь окно, навстречу застывшим во времени свежему воздуху и ярким лучам солнца, и броситься к своему столу, на последней миллисекунде щелкая по кнопке питания ноутбука и натягивая на нос черные очки.       Стопки бумаг рушатся на глазах, сметаемые порывами ветра. Листочки разлетаются по комнате, разбавляя аскетичную, идеально систематизированную обстановку кабинета маленьким беспорядком.       И Джесси застывает в проеме двери, с неопределенной опаской во взгляде смотря, как медленно опускается на пол последний листочек.       Эобард убирает с колен пару заметок и, усердно скрывая усмешку, скашивает взгляд на девочку — ей всего четыре года, а первые окрасы упрямого, несколько своевольного характера уже проявляются во всю силу. Копна каштановых волос, что усыпали ее плечи, была забрана в тугой хвост, миниатюрные губы в провинившейся манере сжаты в одну линию, но глаза — с более ярко выразившимся за прошедший год серо-зеленым окрасом — без какого-либо стеснения пытливо бегали по комнате, лишь на полсекунды цепляясь за каждую новую вещицу.       И как бы Эобард не упрекал себя и свою внезапно сформировавшуюся мягкотелость по отношению в девочке, сердиться на нее слишком долго после такого вида он не мог.       Разве что чуть-чуть. В целях воспитания.       — Джесси, — любопытный взгляд останавливается на Эобарде, и он щурит глаза, для вида назидательно сжимая губы в одну линию. Девочка под тяжелым взглядом втягивает голову в плечи и переминается с ноги на ногу — но взгляда не отводит. Настойчивая — и это хорошо. Тоун не удерживает довольный хмык. — Что я говорил по поводу кабинета?       Джесси сводит брови вместе, комкая пальцами ткань светлой футболки.       — Стучать в дверь.       Мужчина наклоняет голову набок, слегка кивая головой в призыве продолжить, и девочка недовольно сопит, все же сводя взгляд с проницательного лица отца.       — И заходить только по разрешению, — едва ли слышимые слова вызывают внутреннее удовлетворение и трепет, но Эобард лишь устало выдыхает, обхватывая пальцами дужку очков и стягивая их. Джесси заинтересованно следит за его действиями, но с радостной улыбкой делает шаг вперед только после того, как мужчина кивком головы дает ей разрешение зайти.       Взгляд скользит за ней, когда девочка целенаправленно направляется к стеллажу книг, помахивая пышной белой юбкой, и тихий вздох вырывается изнутри, когда она начинает с ученым, заинтересованным видом рассматривать корешки научных справочников.       — Джесси, я еще работаю, — Эобард надеется, что это замечание достигнет ушей рассеяно кивнувшей Джесси, которая уже стащила себе толстую с виду книженцию и теперь пыталась умоститься на просторном диване, с ногами размещаясь на мягкой поверхности.       А его ждет работа. Семь сотен научных проектов и открытий, до которых ни один научный центр Америки и близко не подошел. По двести с лишним страниц на каждую работу и еще столько же аннотаций и анализирующих приписок от научного коллектива С.Т.А.Р. И Эобард любил это. Отдающая ностальгией за далеким будущим обстановка, пропитанная одной лишь наукой. И ноутбук перед ним одобряюще гудел, подстегивая прикоснуться кончиками пальцев к матовым гладким клавишам.       С каждым годом положение С.Т.А.Р.Лабс на мировой научной арене укреплялось сильнее, а свободного времени становилось все меньше. Конференции, встречи, С.Т.А.Р.Лабс и вновь конференции — личная жизнь с сверхзвуковой скоростью вытеснялась из графика, уменьшаясь до катастрофически редких часов, а то и минут.       Теперешняя работа на дому оказывалась нежелательной, но все еще позволительной роскошью. Вместо людной кофейни под рукой была кофеварка, а на замену мельтешащим перед глазами работникам приходило светлое лицо Джесси. И в меру того, что не за горами был тот момент, когда придется на длительные часы оставлять девочку без своего присмотра, Эобард пытался вытянуть весь свой максимум из предоставленного времени, чтобы побыть хотя бы где-то вблизи дочери.       Но он все еще мог быть одним из тех, кто не видел взросления своих детей.       С тихим щелчком кнопки Эобард застыл. С возникновением напряженной складочки меж бровей мужчина прикрыл глаза в погоне за порядком в своих мыслях — он отвлекался на слишком многое в последнее время, раз за разом уходя от главных задач. Присмотр за Флэшем — нужная вещь, работа в научной сфере — нужная вещь, коммуникация и создание своего имиджа на публичной сцене — тоже весьма полезно, если учитывать будущие дебаты по поводу ускорителя частиц. Отвлечения на присматривание за дочерью… Эобард терялся с этим определением.       Чем чаще он углублялся в изучение этой версии Флэша, чем дальше расширял научные просторы этого времени, тем сильнее он чувствовал себя собой. Прежним собой. И в нем не было места для постоянного самобичевания и мелких отвлечений на примитивные житейские мелочи, которые ураганным вихрем заносила в его жизнь Джесси.       — Пап, — неловкая дрожь пробежалась по коже в ответ на прозвучавший голос, и Эобард обернулся назад, откидываясь на спинку стула. Джесси незатейливо покачивала ногами и ерзала на матовой обивке, обводя кончиками пальцев шероховатые страницы книги до тех пор, пока не почувствовала на себе нужный взгляд — зеленоватые глаза вмиг вскинулись навстречу мужчине. В такие моменты он не понимал, как мог думать о том, чтобы убрать это из своей жизни. — А что такое ваку-ум?       Эобард склоняет голову на бок, поправляя контур очков на своей переносице, и Джесси повторяет его жест, по-птичьи клоня макушку на плече. Мужчина вопросительно вскидывает брови, но не дает улыбке расцвести на губах.       — Среда, с намного более низким давлением, чем атмосферное, — ровным тоном дает объяснение мужчина и заинтересованно наблюдает, как девочка в непонимании округляет глаза, а после начинает быстро кивать головой, утыкаясь носом обратно в книгу.       Он совершенно уверен в том, что она не понимает и малой капли напечатанных на странице слов, держась на собственном упрямстве. В чем был смысл этого — он не знал, но попытки ворваться в самую гущу мира науки продолжались уже достаточно долго.       Убедившись в том, что девочка вновь увлеклась рассматриванием заполненных бесконечными строчками текста и некоторыми иллюстрациями страниц и не намеревалась донимать еще какими-либо вопросами, мужчина развернулся к ноутбуку, быстрым взглядом осматривая плоды своей ночной работы — до просмотра ежедневной рутинной жизни Флэша он успел рассмотреть приличный кусок докладов. Можно было заняться остальной частью, возможно к вечеру даже все закончить и заняться организацией материала для убеждения стариков на ближайшей научной конференции…       — А и-о-ни-з-за-тия? — Эобард выдыхает ртом, бросая последний взгляд на выделенный заголовок «Исчезновение информации в черной дыре» и поворачивает голову к Джесси, которая, невинно хлопая ресницами, ожидающе смотрела на него.       Пальцы выстукивают нетерпеливый ритм по деревянной поверхности стола, пока спустя пару коротких ударов не останавливаются, и Эобард встает с кресла, направляясь к дочери. Джесси пытливо наблюдает, покачивается из стороны в сторону, выдавая томящуюся внутри энергию, и лишь когда мужчина тянется пальцами к корешку справочника, она ревниво прижимает его к себе.       — Нет! — Эобард в вопросе поднял бровь, а Джесси лишь упрямо вскинула голову, крепко обнимая раскрытую книгу. — Мне нравится книшка.       Тоун выпрямился, скрестив руки на груди. Его пытливый взгляд вперил в сквозящие каменной настойчивостью глаза Джесси, которая, поджав губы, тыкнула пальцем в серый текст на странице:       — Ионизация.       И в кого она была столь упрямой?       — Эндотермический процесс образования ионов из нейтральных атомов, — спустя паузу ровно изрек мужчина.       Глаза ребенка округлились в удивлении, чтобы после прикрыться под нахмуренными бровями. Девочка, сморгнув ресницами, растерянным взглядом прошлась по длинным наборам букв. Неловко поерзала на месте, пару раз открыла рот, намереваясь что-то сказать, но ни одно слово так и не прозвучало.       Эобард наконец позволил себе улыбку — она была очаровательна в своем непонимании.       На очередную попытку забрать книгу детские пальцы нехотя поддались, отдавая справочник в чужие руки. Мужчина внимательным взглядом скользнул по насупленным бровям и поджатым губам, но Джесси так и не подняла на него взгляд, целиком отдавшись попыткам осмыслить полученную информацию. Эобард упустил довольный хмык, делая шаги в сторону своего рабочего места — здесь его задача была выполнена, ребенок был увлечен непонятными ему терминами и…       — А атомы?       И, конечно, не должен был спросить чего-либо еще, пытаясь казаться умным и понимающим.       Толстый словарь глухо шлепнулся на стол. Эобард сдержанно выдохнул сквозь стиснутые зубы и стянул с лица очки, чтобы помассировать глаза. Похоже, в его тактике были существенные пробелы. Или просто Джесси была слишком переменчивой, чтобы задействовать на ней только один метод общения. Раньше это срабатывало — стоило выдать пару замудренных объяснений преисполненной любопытством своего возраста девочке, как она в попытках запомнить каждое прозвучавшее слово замолкала на длинные часы. Сейчас… Эобард вновь натянул на переносицу очки, недовольно нахмурив брови — сейчас энтузиазма, вопросов и наглости было вдвое больше, а старая методика борьбы познала крах.       — Пап.       Эобард обернулся, скосив взгляд вниз. Джесси шустро, в считанные секунды оказалась рядом с ним, теперь дергая за край черного свитера. Ее ожидающий взгляд уперся в лицо мужчины. Эобард с сомнением оглянулся на экран компьютера, потом вновь на Джесси — действительно сложный выбор. И как назло, на ум не приходило ни одной стоящей идеи, кроме уже исчерпавших себя.       Джесси вновь, более нетерпеливо, дернула его за одежду. И в тот самый момент, когда привычное, правильное с научной точки зрения объяснение уже было готово сорваться с губ, Эобард прикусил язык, напряженно закрывая глаза. Не вариант. Нужно было что-то… попроще. Прочистив горло, он присел на корточки, наравне с девочкой.       — Атомы это… — Эобард поджимает губы, останавливая себя. До чего же глупо это звучит в его голове. Собираясь мыслями и, натянуто улыбаясь, он договаривает: — Это маленькие частички, из которых все состоит.       Джесси удивленно хлопнула ресницами, и ее взгляд скользнул по комнате, цепляясь за каждую находящуюся вблизи вещь. Она завертела головой, осматриваясь по всем сторонам, и только завершив свой осмотр на ножке рабочего стола, девочка перевела преисполненный интереса и наивного восторга взгляд на свои руки. Эобард сглотнул, чувствуя, как вдрагивают в порыве растянуться в улыбке губы — все же это чистое детское восхищение раз за разом находило отклик глубоко в его душе. Когда Джесси с проскользнувшим в глазах вопросом посмотрела на мужчину, тут же вновь возвращая свое внимание к руке, Эобард хмыкнул, вскинув брови в снисходительной манере:       — Да, и ты тоже.       То, что такой колорит радости может одновременно отразиться на лице, Эобард раньше не знал; впрочем, его это даже не волновало — но до чего удивительным это оказалось на деле. Джесси разве что не прыгала от радости, с глубоким упоением и взволнованностью рассматривая свои руки и плечи. Казалось, будто она нашла ответ на одну из загадок Вселенной и теперь пыталась через свою улыбку поделиться с миром переполняющей ей радостью.       Эобард, склонив голову на бок, поджал губы в хмурую улыбку — вряд ли он в своей жизни почувствует точно такой же чистый калейдоскоп чувств, раз право решать жизнь Флэша было не в его руках. Если бы он только мог, без угрозы потерять путевку в будущее, сомкнуть пальцы на его шее, сжать до хруста позвонков и услышать последний хриплый вдох…       Меж бровей Джесси образовалась напряженная складка. Она недовольно поджала губы, задержав взгляд на своей ладони, и, с застывшим на лице непониманием и медленно обретающим четкость в глазах вопросом, мотнула головой, пуская в пляс распущенные пряди. Подняла взгляд на напряженно застывшего Эобарда и сделала глубокий вдох перед вопросом.       Нет. Нет, хватит вопросов!       — Так, юная леди, хватит с тебя науки на сегодня, — мужчина вскочил на ноги под возмущенное мычание прежде, чем какие-либо связные слова вырвались из Джесси. Уже через пару секунд недовольная дочь сидела на руках отца, пытаясь несвязным дерганьем ворота свитера привлечь его внимание. Эобард оглянулся на рабочее место, рассеяно скользнув по непотухшему экрану, и, зацепившись за мигающие в нижнем углу цифры, обреченно выдохнул, кисло улыбаясь вмиг замершей девочке. — Пора обедать.       Еда из Биг Бэлли Бургер всегда была беспроигрышным вариантом.       Не то чтобы она была частым гостем в доме — Эобард задумчиво обвел взглядом несколько заполненных еще утренним заказом полок холодильника — но Джесси вмиг отвлекалась от своего увлечения. Мужчина вытащил парочку бургеров, отправив их разогреваться, и после прислонился плечом к стенному выступу, прижавшись к нему виском и задумчиво прикрыв глаза — все же стоило промониторить какие-либо несложные блюда, что подошли бы для возраста Джесси. Можно поговорить с Гидеон, когда он вновь будет делать заметки по Аллену…       Писк согнал зародившуюся дрему с Эобарда, пустив мелкую нервную дрожь напряжения по телу. Поправив съехавшие очки, мужчина вытащил разогревшуюся еду и на мгновение вцепился взглядом в кофеварку. Удивительно, как за работой он не замечал заполнившей его тело усталости.       Ему однозначно нужен был сон, пока не пришла пора безвылазных дней в С.Т.А.Р.Лабс. Или кофе.       Эобард еще раз задумчиво осмотрел кофеварку, пытаясь вспомнить, сколько он успел выпить чашек только за прошлую ночь. Впрочем…       Мужчина мотнул головой, мысленно махнув рукой — последний раз выпьет, а потом и поспит.       Ставя тарелку перед Джесси, Эобард только заметил, насколько тихой она была в прошедшие… десять минут. Девочка, насупившись и подперев ладонями свои щеки, сидела за столом, весьма серьезным взглядом смотря на гладкую деревянную поверхность перед собой. Даже когда тарелка с едой приземлилась прямо перед ней, с слегка навязчивым характером подвинувшись мужской рукой ближе, она лишь шморгнула носом, полностью проигнорировав это.       Эобард обреченно закатил глаза — иногда она была такой мелочной в своих обидах. Он еще с пару секунд постоял на месте, рассматривая надувшиеся щеки и поджатые губы, но после с тихим выдохом потрепал каштановую макушку дочери, вытягивая из себя кислую усмешку:       — Я что-то не припомню, что успел научить тебя управляться с едой только одним взглядом, — Джесси ответила ему бессвязным недовольным мычанием и отвела нос в сторону от еды, на что Эобард рассудливо отвернулся к кофеварке. Воспитание Джесси учило его намного лучшему контролю эмоций, чем хоть одна из многочисленных лекций Гидеон. Два неглубоких вдоха-выдоха, и голос уже даже не дрожит, когда с губ слетают строгие слова: — Ешь, пока не остыло.       Джесси мотает головой, бросая взгляд исподлобья на тарелку, и без долгих раздумий отодвигает ее от себя под монотонный скрежет перемалываемых кофейных зерен.       — Не хочу есть атомы.       Скрежет прекратился. Эобард обернулся, озадачено вскидывая брови. Ослышался? Но Джесси подняла глаза на него и спустя длинные мгновения безмолвных переглядок, когда Эобард, прищурившись, склонил голову вниз с немым, настойчивым вопросом смотря на девочку, она упрямо, с упреком пробубнила:       — Не хочу их есть. Им больно.       Нет, не ослышался. Эобард громко прочистил горло, пытаясь заглушить рвущиеся наружу смешки, но улыбку скрыть не удалось. Джесси, заметив ее, возмущенно выдохнула и отвернулась от отца, вновь подпирая руками свои щеки. Осклабившись на такую реакцию, Эобард прижал тыльную сторону указательного пальца ко рту, изредка задумчиво постукивая им по губам.       Как она могла вообще о таком подумать? Нет, конечно он давно уже заметил эту детскую непосредственность и сердечность ко всему живому в Джесси, но… Но до такого еще не доходило. Эобард упоенно хмыкнул — она удивительна.       — Джесси, — на медленный, заискивающий тон Джесси неуверенно отвела взгляд к отцу, и Эобард смягчил до этого ироничную ухмылку, всматриваясь в скованный стан девочки с доброй, ласковой усмешкой. — Ты ведь понимаешь, что в воздухе есть атомы?       Заметив, как непонимающе нахмурились светлые брови, мужчина снисходительно пояснил:       — Ты ими дышишь. Прямо сейчас.       Он внимательно наблюдает за тем, как в немом ужасе и ошеломлении распахиваются зеленые глаза; встревожено напрягается, когда до этого красные от прилившей крови щеки теряют свою краску за считанные секунды; вмиг подрывается к Джесс, когда в быстром порыве она набирает полные легкие воздуха и задерживает дыхание, со своими надутыми щеками напоминая тех странных толстых грызунов, что люди этого века держали за питомцев.       Эобард бы мог посмеяться с этого, если намерения Джесси прекратить дышать не были столь серьезны.       — Джесси. Джесси, хватит! — Тоун натужно прикусывает язык, обрывая свой взволнованный крик — все внутри него скучивалось в одну единую спираль, выступая против того, чтобы повышать на Джесси голос. Сколько раз подряд, в каких бы то ни было ситуациях — он просто… не мог. На крике лежал немой запрет, табу, будто это была граница, за которую не стоило переступать.       Девочка в то время усиленно замотала головой, разметая русые волосы и пытаясь вывернуть плечи из цепкого захвата рук Эобарда. Мужчина поджал губы, серьезно всматриваясь в упрямые глаза напротив. И как он должен был переубедить ее?       — Милая, они ничего не чувствуют, — примирительно начал Эобард, послабив хватку на чужих плечах, но Джесси, начиная краснеть от первой нехватки воздуха, вновь усиленно замотала головой, находя отклик внутреннего раздражения в мужчине. Нет — он мотнул головой в сторону, беря пару секунд паузы.       Конечно, он мог оставить ее — сработал бы защитный рефлекс, и она бы выдохнула. Но Эобард успел узнать свою маленькую Джесси — она бы придумала что-то еще и скорее даже это «что-то» было бы намного хуже ее первоначальной затеи. Ее нужно было переубеждать, объяснять неправильность или пробелы в ее позиции, при этом борясь с все более ярко выражающейся твердолобостью. Эобард неприятно поморщился, вдруг придя к неприятному предположению — проклятие, она ведь не могла брать его в пример?       Не сейчас.       — Джесси, послушай меня, — девочка уже едва ли держится, разве что на форменном упрямстве, и Эобард едва удерживает раздосадованный стон — она действительно брала с него пример. — Так должно быть.       Джесс вжимает голову в плечи, все еще всем своим видом выражая несогласие, и мужчина быстро продолжает, усиленно жестикулируя, будто это помогает ему со столь абсурдным и неожиданным объяснениям. Хотя, вся эта ситуация уже была абсурдом так что… Да, его вынудила ситуация.       — Благодаря… Тебе, тому, что ты дышишь ими, ешь их, они становятся чем-то большим, — Эобард внимательно всматривается в глаза Джесси, пытаясь найти в ее взгляде отклик, поддержку своим словам.       Девочка заинтересованно замирает на месте, пару секунд смотря в глаза напротив, и все же выдыхает, делая быстрые вдохи на восполнение кислорода. Эобард устало, с незаметным торжеством вздохнул. И когда он успел задержать дыхание?       — Они взрослеют, — более уверенно продолжил мужчина, все еще чувствуя на себе все внимание дочери. Она заметно успокоилась, дыхание выравнивалось, а глаза доверчиво смотрели на Эобарда, вызывая тягучую, удовлетворенную гордость. — Прямо как ты.       На ободряющую, уверенную улыбку Джесси неуверенно приподнимает уголки губ и шмыгает носом, прежде чем наклониться вперед и обнять руками доступную шею мужчины.       — Хорошо, пап, — Эобард чувствует, как Джесси коротко чмокает его куда-то в висок и издает немного нервный после последней пары минут смешок — никакого «спасибо», обычное согласие. Она…       — Удивительная, — мужчина хмыкает, проводя руками по хрупким плечам, и вновь треплет волосы дочери, прежде чем вернуться к строгому тону. — Теперь ешь. Атомы уже остыли.       Все же, до чего глупо это звучит.       Джесси в этот раз с большим энтузиазмом придвинула к себе тарелку, подхватывая один из бургеров. Эобард, пересыпая перемолотые зерна в кофеварку, пытливо покосился на девочку и с тихой усмешкой покачал головой. Переворачивающий все с ног на голову ураган, непредвиденный шторм посреди чистого неба — его личное бедствие и спасение. Джесси подгоняла его к импровизации, подгоняла его становиться лучше.       И Эобард все чаще замечал за собой непонятную радость от каждой пройденной трагедии или просто маленького происшествия, что приносила Джесси. Все было не так уж и плохо.       — Пап… а почему я взрослею? — с вымученным стоном Эобард стукнулся об навесную столешницу.       Он ничего не смыслил в воспитании детей.