My little Jesse Quick

      Стук, стук. Клик.       Один лишь стук клавиш и щелканье мышки на протяжении трех часов. Рядом, на столе, стояла чашка холодного, но все так же душистого насыщенного кофе, наполняющего пряным ароматом все окружающее пространство. Если бы это только как-то привлекало внимание Эобарда…       Харрисон Уэллс был трудоголиком, Эобард Тоун был трудоголиком — они прекрасно сошлись в этой точке соприкосновения. Лишь у Харрисона раньше был сдерживающий, а точнее, оберегающий фактор в виде Тесс, а у Эобарда — никого. До переломного момента два года назад.       Его маленькая кнопка «стоп» тихо сидела на диване, раз за разом выполняя схожие алгоритмы сбора разноцветной пирамидки из разных кольцеобразных частей, широких кусочков пестрого детского пазла или невысокой башни из пластиковых геометрических деталей. Для своих двух с половиной лет Джесси не была уж столь шумной. Она могла часами не подавать даже никакого звука, позволяя Эобарду с головой окунуться в работу, и лишь изредка наводить шуму, когда детское любопытство приводило к каким-либо хаотичным последствиям.       Она была шустрой, исчезала из поля зрения в мгновение ока. И Эобарда, человека одаренного спидфорсом, эта особенность в ней лишь забавляла, вызывая беспокойство только в небезопасные для самой же девочки моменты.       Но во время работы все внимание мужчины было устремлено только на дело, и если в первые тридцать минут он еще поглядывал на Джесс, проверяя её, то под конец третьего часа его глаза скользили лишь за курсором мышки, что мелькал между статистическими диаграммами.       Радужная пирамидка в который раз рассыпается, разбавляя приевшуюся гамму звуков.       — Папа.       Эобард вздрагивает, выходя из плотно окутавшего его тумана физико-кинетических формул и бесконечно длинных чисел, и оборачивается к усевшейся на гладкой поверхности дивана Джесси. Чистый взгляд этих широко открытых травянистых глаз уже в который раз вызывает уютный трепет в груди и мягкую, домашнюю улыбку на губах мужчины. Наверное, это одна из самых первых причин, почему он никогда не может просто проигнорировать её, отказать во внимании.       — Папа, сюда, — замечая на себе нежный, чуть строгий со стороны взгляд, девочка улыбается до маленьких ямочек на щеках и тянет к нему руку, быстро и уверенно подползая к диванному подлокотнику, оставляя Эобарду возможность только запоздало спохватиться, окончательно отрывая взгляд от экрана.       — Джесси, — девочка, наконец, останавливается, и мужчина продолжает с хорошо отрепетированной улыбкой, — папа сейчас быстро закончит работу и подойдет к тебе. Ладно?       По её недовольно поджатым губам и проступившей на лбу сморщенной коже было понятно — с таким раскладом вещей, кроме него, никто не соглашался. Но окошко симуляции навязчиво притягивало к себе, призывая не откладывать на потом последние штрихи работы, и Эобард как-то не собирался от этого отказываться.        — Ладно? — на этот раз с небольшим нажимом и заискивающим взглядом проговорил мужчина, натыкаясь на все то же, ставшее еще более непроницательным, недовольное выражение лица. Спустя секунду Джесси увела взгляд в пол и её нижняя губа опасливо задрожала. О нет. Эобард побеждено выдохнул, пытаясь заглушить в своем голосе досаду. — С меня твой любимый йогурт.       Любое негодование тот час сошло с детского лица, заменяясь яркой восторженностью и радостью.       — Пеʼсик! — всплеснув ладонями, воскликнула Джесс, и Эобард тихо, незаметно усмехнулся, качая головой.       — Да, персиковый.       Ему не нужно постоянно смотреть на дочку, чтобы знать — она терпеливо ждет его. Она будет складывать раскиданные детские игрушки в угол дивана, лазить по гладкой обивке, но ни разу не отвлечет его от работы. В ближайшие тридцать минут, если быть точнее. Но ему требовалось лишь пару минут…       Внезапно, со звонким хлопком, включился экран телевизора, наполняя гостиную мерным голосом ведущего научной передачи. Эобард недовольно отрывает взгляд от технических просчетов, оборачиваясь на неожиданно заработавшую технику, и только после смотря на Джесс, которая так и застыла с широким пультом в руках, перестав тыкать по его разнообразным кнопкам. Наверное, он лежал на журнальном столике перед диваном.       Эобард стягивает рот в тонкую полоску, косо поглядывая на мелькающие в стороне картинки дешевой графики и, когда звучит новая реплика из телевизора, пренебрежительно хмыкает — до чего малы познания научного общества этих лет. Но оглядываясь на Джесс, он понимает, что его мнение она не разделяет.       Детские глаза застыли в немом восторге при виде проявляющихся на экране тусклых анимаций космических объектов и Вселенной. Она могла понимать лишь кроху из того, что говорил приглушенный мужской голос через динамики, но, казалось, её это совершенно не волновало. Более занятным для детского внимания оказывалось само изображение и Эобард не мог сдерживать в себе улыбку, когда Джесси взволнованно ерзала на месте, усаживаясь удобнее, и на её лице все отчетливее проявлялась глубокая завороженность происходящим.       И хоть мужчина не мог не чувствовать удовлетворения от столь щенячего восторга дочери перед научной тематикой, стоило проверить…       — Гидеон, — Эобард склонился на противоположную от дивана сторону стола и активировал передатчик искусственного интеллекта, пытаясь говорить как можно тише, но все еще поглядывая в сторону все так же увлеченной передачей Джесси.       Синий образ вмиг всплыл над устройством.       — Да, доктор Уэллс? — прозвучало на точно такой же громкости, как говорил Тоун, но Эобард все равно вздрогнул, уводя взгляд от четких очертаний лица. Доктор Уэллс. Спустя два года ему все еще было трудно реагировать на это имя и просто свыкнуться с тем, что оно принадлежало ему.       Он замешкался на пару секунд, прикусив нижнюю губу и пытаясь сформулировать ускользнувший вопрос.       — Какие телепередачи типичны для детей трех лет?       — Какой век рассматривается, доктор Уэллс?       — Убогое двадцать первое столетие, — с различимой долей брезгливости бросил мужчина.       — Спешу заметить, что научно-технический прыжок приходится именно на двадцать первое…       — Гидеон, ищи информацию, — с накапливающимся внутри раздражением пробормотал Эобард — меньше всего ему хотелось спорить с искусственным интеллектом, который за долгие годы сотрудничества научился той же надоедливой ироничной манере общения, которую использовал и сам Тоун.       Гидеон удачно промолчала и окунулась в просторы памяти, а мужчина вновь резко обернулся, когда с уст Джесси сорвался радостный вскрик на появившееся на экране изображение Млечного Пути.       Стали ли причиной такой ярой симпатии к научной сфере гены двух гениальных ученых, влияние Эобарда или просто детское любопытство — это было вопросом. Но наблюдать за Джесси, за её неповторимыми и яркими эмоциями было действительно… увлекательно. И приятно. С научной точки зрения.       — Мультипликационные фильмы и детские развлекательные передачи, — вывел Тоуна из задумчивости плавный голос Гидеон. Вряд ли Джесси интересовало что-то подобное. Или по крайне мере не вызывало столь же сильного восторга, чем тот, что она испытывала сейчас.       — Передача о квазарах и нейтронных звездах входит в этот перечень? — уже заранее зная ответ, спрашивает мужчина и его губы распускаются в наполненной внутренним удовлетворением и чуточкой гордости улыбке.       — Нет, доктор Уэллс.       Он прикусывает зубами согнутый палец и начинает следить за волнением распущенных темно-русых волос при каждом качке Джесси из стороны в сторону. Ребенок был сложной задачкой, наверное, одной из самых сложных, что могли записаться в список рассмотренных и решенных Эобардом. Непостоянные, хаотичные в своих решениях. Их психика работала по непонятному для ученого алгоритму, как будто, подчиняясь лишь одному закону — собственному желанию с периферий мозга.       За прошедшие два года Эобард столкнулся с множеством неурядиц, главной героиней которых была Джесси. Казалось бы, совершенно бытовые вещи, с которыми сталкиваются родители во всех семьях: попытки накормить ребенка и научить его правильно есть, попытки выкупать, уложить спать, пойти на прогулку. Эобард не был до этого отцом, он и не планировал этого в своей жизни. А теперь, ранее считавшийся бесполезным и глупым опыт пришелся бы как никогда кстати. Например, когда Джесси упрямилась и переворачивала уже десятый раз за три дня миску с детским питанием на лицо и свитер Эобарда. Или когда с заразным, заливистым смехом, выскользнув из рук отца, убегала из ванной комнаты, теряя клубки душистой пены со своей кожи.       Не сказать, что он был чем-то недоволен. Это было увлекательно, вызывало то смутные, то яркие чувства, которых (Эобард готов был признать глубоко в душе) ему явно не хватало в жизни. Один путь, одна судьба, одна сплошная погоня за желтой вспышкой в красном костюме — и тут, внезапный пит-стоп, который открывает множество совершенно других жизней. В них неизменно будет Флэш и их вечная борьба, но и что-то еще. Что-то, чему Эобард пока не нашел названия.       — Доктор, — мужчина вздрогнул, с недовольным и немного нервным взглядом оборачиваясь к не потухшему образу Гидеон. — Для детей данного возраста не рекомендуется длительный зрительный контакт с экранами электронных устройств.       — Да-да, понял, — под тяжелым нажатием пальца коммуникатор взблескивает блеклой вспышкой и тухнет вместе с лицом искусственного интеллекта. Эобард сдержанно выдыхает воздух через ноздри и небрежным, уставшим движением проводит рукой по лицу и волосам, прежде чем обернуться в сторону дивана.       Сколь мала была вероятность того, что Джесси хоть немного волновалась о сохранности своего зрения — нет, перед ней было что-то необычное, что-то захватывающее, вызывающее притоки еще наивной, детской эйфории. Тоун с трудом, но мог вспомнить себя в тот самый первый момент, когда в его жизнь вошла наука — он был в начале подростковой жизни, загруженный семейными проблемами и постоянными криками в родном доме, а прямо перед ним возвышался вход в музей Флэша, с высокой, ярко пылающей светом статуей. В этот момент забылся весь пережитый гнев, разочарование и обида на окружающее его общество, и пока одноклассники медленно, со скучающими лицами петляли за экскурсоводом, Эобард заворожено осматривал каждую малейшую деталь этого громадного помещения.       Потом он вернулся домой, и все давление, крики и буря негативных эмоций возвратились на круги своя, но все же. Один маленький шаг — и его жизнь так изменилась.       Мужчина нахмурил брови и распахнул ранее задумчиво прикрытые глаза, выныривая из обретающих темного оттенка воспоминаний. Все, чем он не хотел быть, было совмещено в его родителях. И как будто кто-то решил его проверить на этот пункт, подкинув на его руки дочку и повязав на шее ленту с красочно вышитой надписью «отец года».       И Эобард пока не горел желанием проваливать эту проверку его собственных способностей.       Вставая со стула и блаженно потягиваясь под аккомпанемент хруста суставов, Тоун медленным шагом направился к Джесси, которая как раз радостно хлопала в ладоши, когда на экране демонстрировали предположительное столкновение галактик Млечного пути и Андромеды со всеми вытекающими.       Какое чудо. На лице Эобарда проявилась усмешка, но, преодолевая забравшиеся в голову мечты о воспитании столь талантливой преемницы для охоты на Флэша, он потянулся вниз и подхватил пальцами пульт, нажимая на кнопку питания.       Последовавший за этим обиженный громовой крик звучал как предупреждение перед штормом в десять балов. Эобард пробежался пальцами по спинке дивана, за подаренную ему секунду делая глубокий вдох, и лишь после этого опустил взгляд на Джесси, которая уже вперила на него наполненный влагой, расстроенный взгляд.       — Так-так, что тут у нас, — чуть шершавые мужские пальцы обхватывают миниатюрный нос, и девочка все столь же недовольно жмурится, мотая головой, после чего тянется рукой вверх с различимым, хлюпающим «Папа, дай». Мужчина тянет свои губы в мягкую улыбку, но заискивающе щурит глаза и качает головой, прежде чем с нотками мягкой строгости проговорить: — Неа, нет. Хватит с тебя на сегодня галактических приключений.       Джесси досадно хныкает, но руки тянуть перестает. Эобард как-то упустил момент, когда она начала становиться столь понимающей.       С довольным хмыком бросая пульт на журнальный столик впереди, Тоун обходит мебель со стороны и усаживается возле все столь же расстроенной Джесси. Его пальцы неосязаемо очерчивают её макушку, укрывающие шею прямые локоны шелковых волос и лишь после оседают на вздрагивающих при не вышедшей на волю истерике плечах, ощутимо сжимаясь. Лишь тогда ребенок оборачивается к нему, шмыгая носом, и лезет по дивану мелкие пару сантиметров, чтобы вцепиться маленькими руками в черный свитер и вжаться влажным носом в руку отца.       Эобард рвано выдыхает.       — Ну давай, королева драмы, успокаивайся, — вторая рука обнимает девочку, прижимая её ближе, и мужчина умиротворенно покачивает её в своих руках, чувствуя, как влага просачивается сквозь шерстяной материал. С языка уже намного привычнее срывается: — Я здесь.       Наконец, она перестает дрожать. Эобард перебирает между пальцев шоколадного оттенка пряди, когда Джесси поднимает голову и смотрит на него тем самым чистым взглядом, от которого в груди все сжимается, а улыбка против воли забирается на уста. Но девочка долго не задерживает его, в считанные секунды обретая необычную детскую серьезность и внимательность к лицу напротив.       — Что такое, Джесси? — Эобард вскидывает бровь, напряженно застывая на месте, и когда девочка тянется к нему руками, ни на секунду не закрывает глаза, не сводя взгляда с её конечностей.       В конечном же итоге в окрепших пальцах ребенка оказываются очки с черной матовой окантовкой, и Эобард расслабленно, смешливо выдыхает, массируя глаза. Он откидывается на спинку дивана, с былым любовным интересом наблюдая за действиями дочери. До чего большую роль играет кратковременное внимание у детей — теперь не видно и следа былого недовольства на этом юном лице, увлеченно рассматривающем хрупкий предмет в руках. И когда Джесси пытается нацепить на себя очки верхом вниз, мужчина наконец позволяет краткому нежному смешку сорваться с губ и после ненавязчиво меняет на правильное положение предмет в руках девочки, чтобы она с широкой улыбкой разместила на носе слишком широкие для себя очки.       Внезапно, звучит трель телефона.       Эобард, напоследок потрепав Джесси по голове, под тихий, вопросительный возглас «па» отходит к оставшемуся на столе телефону. При виде высветившегося номера глубоко засевшая внутри раздраженность вновь в малой дозе выливается в кровь, но он все равно поднимает трубку.       — Харрисон Уэллс, слушаю.       — Доктор Уэллс, ммм, Вас беспокоит Джонатан Брукс, — Эобард довольно громко хмыкает, что ведет за собой новую порцию неуверенного мычания по ту сторону связи. — И-из отдела, н-научно-исследовательского отдела, точнее…       — Джонатан из научно-исследовательского отдела, — с форменным елейным тоном Тоун медленно пробует звучание на языке и делает томительную паузу, различая напряженные выдохи в трубке. Резкое по звучанию продолжение следует именно в тот момент, когда, кажется, по звуку втянувшегося воздуха, юноша собирается что-то сказать. — Ближе к делу и без лишенных информативности дополнений.       Эобард еще успевает бросить один довольный взгляд себе за спину, на Джесс, что пробовала прокусить дужку его очков своими зубами, прежде чем собеседник собирается с мыслями.       — Да, сэр, конечно. Не могли бы Вы завтра приехать в С.Т.А.Р. Лабс? Вас предупреждали о конференции, но Вы не подтвердили свое присутствие, как и не отказались и… — Эобард с раздраженным выдохом отнимает трубку от уха, на расстоянии ожидая, когда это бормотание стихнет, и только когда тишина знаменует свое присутствие, он вновь прикладывает к себе телефон. — Доктор Уэллс? Так Вы…       — Я буду присутствовать. Что-то еще?       — Планы научных корпусов. Нужно чтобы Вы их подтвердили, — голос звучит весьма подавлено в меру жестких, обрезающих ответов Эобарда, но его это мало волнует. Он пытается вспомнить, какие именно корпуса находились в разработке и стоило ли торопится с их подтверждением.       — Завтра, — в конце раздумий бросает Тоун и кладет трубку до того как встревоженное «но» дополнится чем-то еще.       С.Т.А.Р. Лабс. Еще пять лет — и положится начало главному проекту всей этой авантюры. Но как же тяжело ожидание, когда единственный ключ к его возвращению домой сейчас пребывает в невинном неведении, убегая из школы от хулиганов.       Возвращение домой… Эобард застывает на месте, хмурится при этой промелькнувшей мысли. Дом. Он совершенно не задумывался о том, что будет с Джесси, если он вернется в свое время. Как проживет маленькое, легко поддающееся восхищению при виде мириад галактик и науки чадо Уэллсов, когда рядом не будет его. Одного единственного Эобарда Тоуна, что разбил её же жизнь на мелкие куски.       Потом. Он подумает об этом в любое другое время, но не сейчас, не когда его горло опять начинает опускать в тиски горечи без видимой на то причины.       Мужчина проводит руками по лицу, на мгновение закрываясь от всего мира, и оборачивается к Джесси, надеясь, что его очки целы — может ему не нужны были очки при отсутствии проблем со зрением, но Харрисону Уэллсу они были нужны. Типичный ученый, с типичными очками и типичными проблемами со зрением.       Впрочем, очки оказываются на диване, с виду в целом и даже почти опрятном состоянии. Но Джесси рядом не наблюдается. Как раз в тот момент, когда Эобард застает отсутствие дочери, с кухни доносится грохот.       Ему хватает меньше пяти секунд, чтобы оказаться в проеме дверей кухни без использования спидфорса. Еще две, чтобы оценить степень нанесенного ущерба помещению, продуктам и самой Джесс. Ну и заодно поставить себе галочку в мыслях прикупить муки (хотя, откуда у него до этого была мука?).       Она вся белая. Мукой усыпаны её волосы, плечи, лицо и вся одежда и любой открытый участок кожи. Как будто обработанная отбеливателем текстильная ткань. Разве что улыбка и счастливый, веселый смех не вписываются в эту картину.       — Моя Джесси, — с облегченным и бессильным вздохом, Эобард отталкивается от дверей и резким шагом входит в помещение, с оседающей на его черном свитере белой пылью. Девочка только сильнее смеется при виде отца и тянется к нему запятнанными ладонями, которые мужчина ловко перехватывает и с вымученной улыбкой размещает на своих щеках. — Такая… шустрая.       Сравнение приходит неожиданно и отдается внезапной странной вспышкой боли где-то на подкорке мозга. Как будто, он что-то упускал, что-то знакомое…       — Пеʼсик, — Эобард сморгнул, уставившись на ожидающе поджавшую губы девочку, и смешливо для нее же мотнул головой, собираясь мыслями.       — Сначала в ванную, — встречая взволнованный взгляд девочки, Эобард на мгновение останавливается, внимательно смотря ей в лицо, но слыша краткий шмыг носом, сквозь зубы обреченно выдает: — И потом персик.       В любом случае, до кухни они доходят только спустя несколько попыток веселого побега девочки из ванной и столь же занятного, но длительного переодевания в чистую одежду, когда Джесс решила играть в прятки под каждой мебелью и шторой детской комнаты.

***

      — Как часто вы проводите уборку?       Двадцать первый по счету вопрос. Эобард преодолевает мелкое желание закатить глаза и расплыться в кислой улыбке в ответ и продолжает бороться с более навязчивым желанием приложить представителей службы опеки о любую попавшуюся на глаза поверхность. Вон та тумба из красного дуба прекрасно бы подошла для удара височной части об её острый угол…       — Три раза в неделю. Иногда четыре, если на улице было ветрено, — по мере проговаривания своего ответа, Эобард с натянутыми струной нервами наблюдает, как двое сопровождающих спрашивающей женщины начинают быстро что-то чиркать в своих блокнотах. Раздражает.       Женщина с неразличимой интонацией хмыкает и выходит из детской комнаты, направляясь на нижний этаж. Тоуну остается лишь за секунду справиться с накатившим в вихрь эмоций гневом — стереотипное, пренебрежительное отношение этого века к отцам-одиночкам, более того заядлым ученым, начинало сильно действовать на нервы.       Это уже было ежемесячным ритуалом, к которому Эобард не привык и не собирался. Проверка из службы опеки, в связи с судебной волокитой о правах на воспитание Джесси, вызывала не более чем тупое раздражение и волны упоительной, столь знакомой его характеру злости.       Контакт посторонних людей с ним, контакт этих же людей с Джесси — в эти моменты мужчина как никогда сильно ненавидел, во-первых, законы Америки о запрете убийства, и, во-вторых, насмешку жизни в том, что он обязан был скрывать свои силы от внешнего мира. Пока что.       — Какой дневной рацион у Джесси? — звучит следующий по списку вопрос, когда Эобард делает пару широких шагов вперед, нагло протискиваясь между двух подручных женщины.       — Свежие фрукты, каши, мясо… — замечая на себе внимательный, вопросительный взгляд Тоун, стиснув зубы, дополняет, — вареное, ничего жареного.       Его удостаивают коротким кивком и вытянутой по струнке смирно спиной, в которую Эобард так и горит желанием плюнуть. Хорошо хоть в холодильник не лезут — их вряд ли бы прельстила пара бургеров, что остались с последнего заказа из Биг Бэлли Бургер.       — Мисс Маккол, — на ненавязчивый оклик женщина останавливается у дверей гостиной, и Эобард выглядывает из-за её спины, чтобы проверить находящуюся в комнате Джесси, прежде чем вернуть свой взгляд к терпеливо ожидающей Маккол. Он наигранно легко поправляет очки на переносице и слегка улыбается. — Мисс Маккол, может вам известно, на когда запланирован следующий суд? Просто, затягивать это два года…       — Вас предупредят заранее, мистер Уэллс. Мы лишь предоставляем оценку условий жизни, — женщина чуть сильнее хмурнеет в лице и заходит в комнату, оставляя Эобарда, с погасшей фальшивой улыбкой, позади.       Сучка. Тоун поджимает губы, когда рядом, толкнув его в плече, проходят сопровождающие и сжимает-разжимает пальцы в кулак, колючим, волчьим взглядом провожая всех троих в спину.       Он мог бы избавиться от родственников Тесс, которым так сильно хотелось отобрать у него Джесс, — и тем самым избавиться от большей части своих теперешних проблем. Вряд ли на него бы повесили пару-тройку несчастных случаев, находись он постоянно в С.Т.А.Р. Лабс., раз в двадцать минут маяча перед сотрудниками и камерами.       Или, он мог отдать им Джесси и лишится тогда еще большего количества отвлекающих его от первоначальной цели дел. Просто подписать один листок…       Нет.       Эобард на мгновение прикрыл глаза, пытаясь распутать хаотичный клубок мыслей в голове. Нет-нет-нет, такой вариант даже не рассматривался. Его дочь, его будущее творение, его Джесси. Его, но уж точно не зарвавшейся семьи Морган.       Лишь в память о женщине в бежевом он не тронет их. Но и отдавать девочку в планы не входило.       Когда Тоун открывает глаза, мисс Маккол сидит возле играющейся на полу Джесси и о чем-то её спрашивает. Девочка удачно её игнорирует, лишь чуть недовольно хмурится, покрывая нос милыми складочками кожи. И когда Эобард уверенными шагами направляется к ним, девочка сразу вскидывает голову, впервые за все время пребывания комиссии улыбаясь.       — Иди сюда, — мужчина подхватывает её на крепкие руки под осязаемыми, как будто сканирующими взглядами службы опеки, но когда Эобард отводит голову от Джесс, вся троица поспешно отводит глаза в стороны, как будто пытаясь скрыть свое испытующее внимание. Тоун все же выдавливает из себя вежливую улыбку. — Еще какие-то вопросы?       — Нет. Проверка окончена, — мисс Маккол кивает своим коллегам, которые сверяются с записями в своих блокнотах, и твердым шагом уходит к выходу, даже не ожидая, пока её догонят остальные. — Благодарим за выделенное время. Это было весьма любезно с вашей стороны.       Как и все прошлые тринадцать раз. Эобард был готов удавиться этой любезностью, лишь бы больше не видеть этих людей на пороге своего дома. За напускной вежливостью скрывалось отвращение и пренебрежение — и от этого было еще более неприятно каждый раз надевать приветливую улыбку на лицо и открывать для них свои двери.       — Мистер Уэллс, — Эобард направляет внимательный взгляд на Маккол, скрывая свое нетерпение побыстрее захлопнуть за ними двери, и женщина сухо продолжает: — Судебное дело скоро будет закрыто. К вам претензий от социальных служб никаких нет и судья наверняка откажет стороне Морган в их апелляционном позыве. Наши рекомендации будут решающими.       Мужчина кивает и задерживает глаза на утонченных блокнотиках, которые тут же отправляются в кожаные сумки. Он играл свою роль безукоризненно, вряд ли у них было к чему придраться. Но оставался человеческий фактор…       — Тогда, до встречи в суде, — от натянутой усмешки начинают болеть губы, но Эобард терпеливо доводит игру до конца.       — До встречи, — Маккол коротко кивает ему и обращает свой взгляд к Джесси, вытягивая на покрытые морщинами губы легкую улыбку. — Пока-пока, Джесси.       Девочка на его руках неприветливо хмурит брови и утыкается носом в мужское плечо, недовольно бормоча что-то вроде «мне не нравишься, плохая». Женщина непонимающе оглядывается на коллег, а Эобард едва ли сдерживает хоть какой победный смешок, чувствуя, как начинают дрожать губы от рвущегося наружу смеха.       — Джесси, попрощайся с мисс Маккол, — через силу бормочет мужчина и встречается с раздосадованным детским взглядом. Ему и самому хочется просто захлопнуть перед их носом двери, но было верно подмечено — их рекомендации решающие. Эобард едва заметно кивает в сторону все еще стоящих на их пороге людей и ободряюще улыбается. — Давай.       Джесси кисло кривит губы, но все же оборачивается в чужую сторону.       — Пока, — она вяло машет рукой, смотря куда-то в пол, но никак не на людей.       Маккол и её коллеги неловко улыбаются и с последним кивком выходят за двери, даря Эобарду извращенное удовольствие наконец-то захлопнуть их и закрыть на замок. После, держа на руках Джесси, он внимательно всмотрелся в её незнающие чего ожидать глаза. Его грандиозное творение.       Эобард довольно улыбнулся и смешливо хмыкнул, чмокая девочку в спутанные русые волосы.       — Давай пять, — Джесси улыбается в ответ на его предложение и счастливо хлопает своей ладонью в протянутую.       Его будущее.

***

      Прозрачный купол пускал толпы солнечных зайчиков по стенам, рассекая теплыми лучами пространство и маленькое количество экспонатов в главном зале. Это не было даже сотой частью того, чем планировались быть лаборатории С.Т.А.Р. Хотя, Эобард не спорил — начало уже впечатляло.       Четырехугольные колоны поддерживали высокие своды помещения, создавая эффект еще большего объема. С третьего этажа здания открывался красивый вид на еще не заполненный небоскребами и разнообразными постройками Централ-Сити. Джесси, удобно разместившись на руках отца, с нескрываемым восторгом глазела в кристально чистые окна, пока Тоун пытался прислушиваться к воодушевленным речам одного из сотрудников его молодой команды. И он бы разделял этот энтузиазм, если бы не был представителем более далеких времен, где все открытия прошедшего года считались маленькими песчинками среди просторов науки.       — … и таким образом, мы сможем провести преобразование активных составляющих в элементы с большим количеством заряженных частиц и тем самым… — Эобард устало выдохнул, вскидывая глаза к потолку. Он совершенно не чувствовал ностальгии по школьным или академическим дням, когда им днем за днем декларировали одни и те же теории. То, о чем ему лепетало это юное дарование, он слышал уже миллионы раз.       — Так, — мужчина остановился, перехватывая поудобнее на устающей руке дочку, и вместе с этим замолк парниша, лет двадцати трех с виду, с почти что искрящимся от восторга взглядом смотря на Эобарда. Это льстило. — Бартон.       — Бартлетт, сэр.       Тоун едва ли удержал очередной вздох и стопку ядовитых комментариев, терпеливо исправляясь — еще успеет себе создать имидж деспота-директора.       — Бартлетт, отправь эту информацию в лабораторию и перейдите от теории к практике, — видя, как открывается рот ученого, Эобард поспешно добавил. — Мое разрешение уже в ваших руках.       Лучше бы благословение, учитывая взрывоопасность ожидающих их экспериментов, но не хотелось сбивать энтузиазм со своего научного коллектива. Ученый утвердительно кивнул, растягивая губы в донельзя довольной улыбке, от которой, после трехчасовой научной конференции и еще полтора часа экскурсии, становилось тошно. Каким образом Джесси оставалась все столь же энергичной и не испытывающей скуки, Эобард не знал.       Позади послышался стук каблуков, что разносился глубоким эхо по длинным коридорам. И, честно, Тоун хотел как можно быстрее убраться хотя бы в следующий зал, лишь бы к их компании не добавился еще кто из научного общества — за этот день он уже успел наслушаться примитивных теорий и предположений на десятилетия вперед. Лишь мужчина хотел одернуть своего подчиненного для продолжения их пути, как парень пытливо выглянул из-за его спины и его глаза наполнились удивлением и переполняющим за край восхищением.       Все надежды мирно испариться из виду рассыпались после двух слов.       — Доктор МакГи!       Тина МакГи, как Эобард мог судить из воспоминаний Харрисона и своих собственных познаний еще с будущего двадцать четвертого года, была сильной и уважаемой женщиной среди многих кругов общества. Прекрасный и перспективный ученый, глава набирающего влияния и престижа научного центра Меркьюри Лабс — для женщины этого столетия она добилась очень высоких результатов.       И вместе с тем, она была вторым самым приближенным человеком к Тесс Морган и близким другом Харрисона Уэллса.       Эобард досадливо поджал губы, все же оборачиваясь к приближающимся Тине и её ассистентке. Она знала Харрисона слишком хорошо — и это представляло угрозу. Но как бы Тоун не пытался избегать встречи и контакта с этой женщиной, по всей видимости, судьба думала иначе.       — Доктор МакГи, — когда женщина приблизилась достаточно близко, Эобард уважительно слегка склонил голову, надеясь, что возникшая на его лице улыбка не отдает фальшивостью, в меру переполняющего его раздражения.       — Харрисон.       Его рот дрогнул, чуть ли не кривясь в едкой усмешке — какая фамильярность. Взгляд Тины отдавал сталью, непоколебимым льдом, но было слишком хорошо заметно — она присматривалась к его каждому движению, отмечая для себя незаметные другим изменения. И на деле, Эобард не был готов к этой встрече — и как же он не любил импровизации.       — Бартон, будьте добры оставить нас, — парень было открыл рот, чтобы опять поправить своего начальника, но наткнувшись на его пронзительный взгляд, поспешил с уважительным и поспешным «извините», уйти в сторону. Тина кивнула своей ассистентке, после чего та с отчетливым звоном каблуков прошла к Эобарду, бросая вопросительный, но приправленный миловидной улыбкой, взгляд на Джесси. Неуверенно поджимая губы и сдвигая брови, мужчина бросил взгляд на заинтересованно осматривавшую новых людей девочку и, после короткой заминки, со смазанным кивком все же опустил её на ноги, передавая её руку ассистентке.       Джесси с застывшим в глазах непониманием оборачивается на него, и Эобард пытается ободряюще улыбнуться, все же щуря глаза.       — Я рядом, милая. Это ненадолго, — в какую-то секунду его голос вздрагивает, и мужчина прикусывает язык, отворачиваясь, напоследок замечая, как девочка разочарованно поджимает губы, прежде чем последовать за девушкой — отдавать Джесси, даже на короткие сроки, в чьи-то руки оказывалось слишком сложно. Мало кто в этом мире заслуживал доверия.       Обернувшись, Эобард наткнулся на пристальный взгляд МакГи. Ей можно было бы простить это недоверие — женщина была наблюдательной и точно не глупой. В её собранном стане можно было различить тонкую грань напряжения, а вкупе с пытливым к деталям взглядом уже само присутствие в её компании вызывало прилив нервозности и накал всех ощущений. Она была стоящим противником — Эобард это всецело признавал — но вести с ней игру было слишком рискованно.       Впрочем, все фигуры уже были на своих позициях.       — Никаких писем, звонков… — вкрадчивый, отдающим едва заметным привкусом разочарования голос достиг ушей Эобарда, вынуждая вытянуть каждую мышцу тела в идеальное состояние и поднять тусклый взгляд на женщину. МакГи скользнула глазами по его лицу и нахмурила брови, как будто не заметив чего-то знакомого, после поджимая подведенные не вызывающей малиновой помадой губы. — Никакого ответа на все вызовы за два года.       Эобард сглотнул вязкую слюну и рвано выдохнул воздух, скрещивая руки у себя на груди. Все же, эта женщина играла не последнюю роль в жизни Харрисона Уэллса, и сейчас это давало о себе знать.       — Тина… — удрученность в его голосе проступает слишком отчетливо, и уже через мгновение МакГи разворачивается, отходя к окнам.       — Здание впечатляет. И подает большие надежды среди научного общества, — Эобард внимательно смотрит на женщину, не осмеливаясь двинуться с места. Её голос звенит от напряжения и не дает даже намека на подразумевающуюся фразой похвалу или гордость. — Ты произвел настоящий фурор созданием этого научного центра, все до сих пор о нем говорят.       Рассеянный кивок является единственным ответом Эобарда, даже не смотря на то, что Тина его не видит. За прозрачным стеклом открывается вид на все еще строящиеся здания, которые должны стать частью единого внушительного и приводящего любого в восторг. Но ни Тоуна, ни МакГи вид не задевает — пока там не расположились просторные залы лабораторий и научных корпусов с мельтешащими из помещения в помещение учеными, эти груды бетона и металлических штырей не представляли никакого эстетического интереса.       Тем не менее, опять возвращаться к личностной теме желания нет.       — С.Т.А.Р. Лабс, — сделав широкий шаг к Тине, Эобард судорожно втягивает воздух в легкие в ответ на её слова. Она, поднимая подбородок, сухо бросает: — Хорошо звучит.       — Это была идея Тесс, — Эобард хмурится, когда МакГи удивленно оборачивается к нему. Впервые за последнее минуты встречи он разглядывает на её лице что-то отличительное от недоверия, но и не напоминающее сочувствие. Понимание? Одобрение? Вполне возможно, что и то, и другое. Меньше всего Эобард хотел бы встретить в глазах этой женщины жалость к себе.       Они смотрят друг на друга длинные мгновения, когда, наконец, Тина коротко кивает и возвращает свой взгляд к окнам. В эту секунду, даже смотря сбоку, Эобард различает на её лице тень усталости и глубоко засевшей под кожей подавленности — точно такой же, как томилась глубоко внутри него, выходя наружу только в очень редкие и одинокие моменты.       Возможно, в этом была их связующая ниточка — нового Харрисона Уэллса и старой Тины МакГи. Но осмеливаться на еще один столь рискованный шаг на своем пути к Флэшу, только ради понимающей души возле себя, Эобард не мог. Точно не сейчас.       — Ты в порядке?       Вопрос застает врасплох. Тоун оглядывается на женщину, вначале старательно поджимая губы. Но разящий горечью, хриплый смех все равно вырывается наружу, ведя за собой непонимающий, но не осуждающий взгляд женщины. Эобард поспешно отворачивается, пытаясь справиться с отдающим кислым привкусом во рту смехом, с виду резко стягивая с лица очки.       — Прошло два года, Тина.       — Никогда не поздно спросить, — МакГи поджимает губы, но все равно наклоняется в сторону, заглядывая в лицо напротив, и Эобард неприятно кривит губы, издавая последние нервные смешки.       Это игра в рулетку. Никогда не узнаешь, будет ли ответ правильным и убедительным — просто из-за того, что ты ведешь себя в точности не так, как человек, которого знал твой собеседник. Эобард считал себя прекрасным игроком — но только не против людей своей же отрасли.       В конце концов, он ставит на зеленое.       — Нет, — голос все еще хрипит, провоцируя неприятное першение в горле, и Эобард отводит глаза от пола, смотря в окно перед собой. Единственное, в чем можно было не ошибиться — так это в правде. И, как бы ни было непривычно, мужчина говорил правду. — Нет, я не в порядке.       Тина пытливо склоняет голову, с проскальзывающей взволнованностью смотря на ученого, и Эобард на коротком выдохе оглядывается на Джесс, которая радостно играется с макетом звездолета рядом с молодой ассистенткой.       — Но мне есть ради кого держаться, — это правда. Хоть с львиной долей недосказанных слов — где-то там все еще был Аллен, не подозревающий о своей великой судьбе и гибели, Флэш — но Тине не стоит этого знать. Ей и науки хватит.       МакГи на его слова заметно приподнимает уголки губ и тихо хмыкает. И Эобард безмолвно благодарит её за отсутствие шаблонных фраз и глупых слов.       Но когда он хочет что-то добавить, возможно и нехарактерную для себя, но типичную для Харрисона благодарность, в его кармане вибрирует телефон. С коротким кивком Тине, мужчина отвечает на звонок, делая несколько шагов в сторону.       — Доктор Уэллс, пройдите, пожалуйста, в корпус B1, — звучит спасающий от доли глупых поступков мелодичный женский голос. — Это по поводу обустройства лабораторий.       — Сейчас буду, — с едва слышимой ноткой облегчения во вздохе, Эобард заканчивает вызов и поворачивается к МакГи, на устах которой уже играла до боли знакомая из чужих воспоминаний, ироничная, но понимающая улыбка. Тоун сам не удерживает усмешки, разводя руками, — Наука не ждет, Тина.       — Несомненно, — призрачное ощущение, что женщина видит его насквозь, вновь набирает силы, когда Эобард встречается с её прищуренными глазами, но Тина делает несколько шагов к нему навстречу и протягивает руку. С крепким рукопожатием, она серьезно озвучивает последние реплики, оставляя приятный осадок на закромах памяти Тоуна. — Ты знаешь, где меня найти, Харрисон. Просьба о помощи — не признак слабости.       Ученый стягивает губы в тонкую улыбку, но принимает это без насмешливости.       — Возьму на заметку.       Тина МакГи сильная и достойная уважения женщина. Но от того не менее опасная.       Последний прощальный кивок женщины — за её спиной уже маячит ассистентка — и брошенная стоящей рядом Джесси теплая улыбка с мягким, деловым пожатием протянутой ребенком руки. Эобард ревниво смотрит, как открыто улыбается именно этой женщине Джесси, но это также не может его не радовать — он доверял дочери, а значит, возможно, Тина МакГи была не столь уж плохим для сотрудничества человеком.       Джесси, прижимается к его ноге, дергая за штанину, и Эобард подхватывает её на руки, намереваясь уходить к нужным лабораториям, когда за спиной звучит голос МакГи:       — И да, Харрисон. Постарайся не уводить у меня сотрудников.       Кривая улыбка растягивается на губах Эобарда, и он довольно хмыкает, продолжая свой шаг. У него и в мыслях не было…       Впереди них — еще два длинных коридора. Но там, в конце, находятся первые, окончательные варианты лабораторий научного комплекса. С современным для данного дня оборудованием, укрепленными стенами и первой командой достойных специалистов своих отраслей этого времени.       — Пошли, Джесси. Я покажу тебе будущее.       — Бʼдʼшае? — Джесси с непониманием оглядывается на отца, и Эобард широко улыбается. То, что он создаст своими руками.       — Да, будущее.